Майхес

В отличие от первого посещения кладбища почти пару лет назад, когда шквалистый осенний ветер сметал с дорог пыль, сейчас равнина освещалась жарким полуденным солнцем, а мелкие травинки лишь самую малость подрагивали от слабых колебаний воздуха. Устойчивая духота держалась второй день, пока метеорологи предсказывали наступающий штормовой фронт. Люди спешили насладиться теплыми деньками. Питера тоже вытянула на улицу приятная погода, но привела она его вовсе не в Центральный парк. Подставив лицо золотистым лучам, Питер преклонил колени перед могильной плитой Бена, с не утихшей скорбью разглядывая написанное на ней имя. Белые пионы с пышными бутонами он аккуратно положил на землю перед собой и сложил ладони в замок. Они с Мэй несколько раз навещали его здесь: на день рождения, годовщину их свадьбы, годовщину смерти… Еще ни разу подросток не приходил один. Столько мыслей роилось в голове, отклик на которые сердце находило в стыде и чувстве вины. Но теперь, когда жизнь стала несомненно налаживаться, Питер почувствовал необходимость прийти, исповедаться, сознаться. Он бездвижно сидел на траве, тщательно подбирая слова и давая выход всем тем мыслям, которые однажды задвинул в самые дальние уголки души. Они образами и сотнями фраз проносились в сознании, напоминая о застаревших болях. Когда слезы уже начали собираться на глазах, парень поднял голову и глубоко вдохнул, медленно выдыхая. — Привет, Бен, — начал он. Руки дрожали, и Питер безрадостно усмехнулся, будто мог этим скрыть волнение… будто было, перед кем его скрывать. — Вот и я… — прошептал он и снова замолчал. Ему ожидаемо никто не ответил. Острый слух по привычке улавливал посторонние звуки: жужжание насекомых, негромкие разговоры других посетителей, даже доносившийся с трассы гул автомобильных двигателей. Всё, кроме столь желанного ответа. Питер вновь невольно усмехнулся и поджал губы, переводя взгляд на собственные руки. — В моей жизни произошло столько всего, что я не понимаю, с чего нужно начать. Хочу рассказать обо всем, и жалею лишь, что никогда не узнаю твоих мыслей, — говорил он. На нагретую палящим солнцем плиту прилетела бабочка, сложив узорчатые крылья и замерев. Прекрасное создание с несправедливо короткой жизнью, оно словно призывало ценить каждое мгновение. — Я был в отчаянии, понимаешь? Ты ушел так внезапно, и мы понятия не имели, как справиться с обрушившейся скорбью. Мы ведь с тобой оба не выносим слезы тети Мэй, да? — продолжал Питер опрашивать безмолвствующий камень. — Вот я и не смог сидеть сложа руки и наблюдать, как она угасает… Пожалуйста, не вини меня. Первая слеза скатилась по его щеке, падая на сложенные в мольбе руки. — В тот момент я чувствовал, что остался один, что никто не сможет помочь, а арена дала мне цель и возможности, требуя взамен лишь мои усилия. В одиночестве я нес эту ответственность, и не жалею. Ты не одобрил бы, Бен, я знаю. Ты убеждал бы, что есть и другие варианты, но… Их не было, понимаешь? — Питер упрямо сжал губы. — Я перепробовал все. И несмотря ни на что, я всего лишь хотел, чтобы ты гордился мной, пусть с укоризной, пусть с неодобрением… — Ведь я так стараюсь все исправить, правда, я стараюсь, — шмыгнув носом, он снова усмехнулся и наклонился ближе, произнося шепотом: — Я — Человек-паук, представляешь? Герой… вроде как. У меня ежедневные патрули, преступники — они же не дремлют. Я спас сотни жизней, Бен, но ни одна из них не смоет кровь с моих рук. Кровь противников, — срывающимся голосом говорил он, а затем, обхватив себя руками, уронил голову на колени. Плечи его затряслись. — И твою кровь… — Ну зачем ты пошел за мной, Бен, — громким шепотом причитал Питер, надрывая горло. — Зачем ты остановил грабителя? — он сразу сам ответил на свой вопрос: — Потому что ты не мог иначе. Только не ты. Ты — настоящий герой. Рвано вдохнув полной грудью и успокаиваясь, Паркер подрагивающей ладонью стер с щек дорожки слез. Силы на эмоции угасали, и подросток просто с легкой заинтересованностью наблюдал за бабочками, окружившими плиту. Их трепещущие крылья закрыли собой дату смерти. — Как многое я хотел бы исправить. Просто вернуться в прошлое и сделать по-другому. Как думаешь, куда бы тогда завела нас история? — камень молчал. — Вот и я не знаю. — Но я встретил много прекрасных людей, и, представляешь, каждый из них стремился мне помочь, так или иначе… Я уже и забыл, что такое одиночество, — улыбнулся Питер. — Не сомневаюсь, что они бы тебе понравились. Даже Мэттью, хотя он тот еще зануда. А ведь ты тоже был занудой, признай, — засмеялся подросток, снова утирая слезы. — Наташа помогла мне найти моего друга. Он пропал по моей вине, и я неделями безуспешно искал его, а ей хватило всего пары часов. Я восхищаюсь ею, честное слово, — заламывая пальцы, он глянул исподлобья на безоблачное небо. — Хочется верить, что ты сейчас там… И что ты наблюдаешь за нами. Если так, то ты бы удивился вместе со мной, когда Нат рассказала мне про Джо. Дочь, ты можешь поверить? У него есть дочь! Она совсем малютка, я видел… издалека. Оказывается, он с семьей жил буквально у меня под носом, — фыркнул Питер. — Я не решился навестить его. Пока что нет. Только оставил короткое послание, чтобы Джо знал, что я не сержусь. Питер отрешенно вспоминал, как, будучи Человеком-пауком, подкинул под дверь друга письмо, постучался, а затем улетел на крышу соседнего здания и наблюдал. Через секунду Джо вышел на крыльцо своего домика и удивленно оглянулся, не сразу заметив записку под ногами. Случайно наступив на нее, он поднял конверт, осмотрел его и наконец вскрыл. Парень с недоверием пробежался по паре строк: «Спасибо за все. Миос». Глаза изумленно распахнулись, и он выбежал на дорогу, поворачиваясь во все стороны и высматривая старого друга. Не найдя Питера, Джо покачал головой и широко улыбнулся, а затем энергично замахал кому-то в доме. Затаив дыхание, Человек-паук смотрел, как на улицу выходит девушка с малышкой на руках и подходит к парню. Тот обнимает ее за талию и счастливо показывает ту самую записку, забирает на руки дочку и со смехом кружит ее. Уходя, Питер расслышал мягкое «балбес», адресованное ему. — Но мы еще увидимся. Представляешь, Джо теперь работает барменом в том самом ресторане. Мэтт помог ему устроиться. Так что… однажды я обязательно навещу их. Снова шмыгнув носом, подросток задумчиво погладил белые лепестки. Пионы — любимые цветы тети Мэй, но ее муж всегда говорил, что всё, что любит она, любит и он. Цветы были символом их любви. И теперь с горечью Питер думал, что место пионов так и останется здесь, в обители траура и бесконечных воспоминаний. — Я скучаю, — тихо признал он. — Мистер Старк сказал, что это нормально, что память об ушедших навечно сохранится в сердце. Я склонен ему верить. — Наверное, это так странно, да? Сам Железный человек снизошел до меня… Думаю, ты бы долго ворчал об этом. Но он не такой, как пишут в газетах. Мистер Старк заботится обо мне, даже зная, что я вовсе не ангел. Он… знаешь, не осуждает меня. Даже напротив, пытается внушить мне, что я, ну, хороший, — Питер застенчиво почесал затылок. — Я ему благодарен. Он всегда приходил на помощь, никогда не спрашивая дозволения — это не в его стиле. Но и не опекает чересчур, позволяя мне быть собой, — он усмехнулся и почти изумленно произнес: — Быть Человеком-пауком с криминальным прошлым. Парень зажмурился, смыкая мокрые ресницы, не позволяя больше пролиться слезам. — Некоторые Мстители шутят, что мистер Старк ведет себя как отец, и это лишь шутки, конечно, но мне нравится представлять нас семьей. Его и Пеппер, которая, кстати, главная в доме… А команда… Они как странные, немного чокнутые родственники, — хмыкнул Питер и задумчиво прикусил губу. — Все еще не могу поверить, но… Похоже, что я наконец счастлив. Слабый ветерок взъерошил его волосы и прогнал насекомых, снова открывая глазу родное имя — «Бенджамин Паркер». Питер легко провел пальцами по надписи, прощаясь, и встал с колен, напоследок окинув надгробие взглядом. — Большая сила — большая ответственность. Я не забуду.