Листопад

Ветер прошуршал в кронах деревьев, и Эви с подозрением обернулась. Пенни, пристроившаяся на заднем сидении её Особого Почтового Велосипеда, щербато улыбнулась в ответ, хитро скосив глаза. Неразговорчивая от природы и скрытная по воле жестокого случая, в этом месте она становилась всё веселей и порой начинала даже напоминать обычного ребёнка - смуглого от пылких солнечных поцелуев лета, щеголяющего разбитыми коленками, увешанного родинками и веснушками. Даже серые, словно прежде времени поседевшие пряди волос казались неуловимо, немного, но всё же другого цвета. Пенни выглядела так, словно задумала шалость, но Эви была вовсе не против и решила ей подыграть. Она отвернулась, как ни в чём не бывало, и продолжила толкать велосипед по пыльной дороге к почтовому отделению. Её работа на сегодня закончилась, оставалось разве что - грубым языком говоря - задать корму почтовым совам перед тем, как они с радостным угуканьем вырвутся в ночь, унося в когтях письма. Утром, можно поспорить, вернутся с новыми, и Эви будет тягать их из края в край, навалившись на руль, толкая педали, что только не повидав за день... Отучившись на дизайнера и став приёмной матерью, на такое она всё-таки не подписывалась, но теперь отказываться было уже поздно. Да и не очень-то хотелось. Пенни у неё за спиной принялась насвистывать незамысловатую мелодию, удачно используя для этого дырку на месте недавно выпавшего зуба. И тут же вокруг раздался шорох и скрежет - словно что-то большое проснулось, прислушалось со снисходительным вниманием взрослого и сильного к маленькому и глупому. Признаться, Эви стало немного не по себе. Шуршание продолжалось, оно проистекало со всех сторон, а в воздухе закружились первые жёлтые листья. Эви закрыла глаза, уверяя себя, что всё в порядке, но, когда она открыла их, лучше не стало: как-то слишком быстро в небе над ними закружились тучи, всё наливаясь и наливаясь преддождевой серостью, готовящей бедных обитателей земли к неизбежной сырости. Свист прекратился. И ветер утих. Тихо-тихо улёгся обратно, словно бы прислушиваясь, не раздастся ли вновь призывающий к проказам зов. Эви неверяще обернулась снова - выражение лица у Пенни было торжественным донельзя, точно у именинницы, которой вот-вот достанется честь первой задуть свечи на именинном пироге. - Так это ты делаешь? Вместо ответа она выдула коротенькую мелодию - и по верхушкам деревьев пронёсся очередной ликующий порыв. Он подхватил в охапку сухие семечки, иглы, черенки и скинул всю эту чепуху вниз, на прохожих, - можно поспорить, с радостным хохотом. Эви невольно нахмурилась - ей как-то не улыбалось выбирать потом из волос хрупкие коконы бабочек, рассечённые посередине жаждой жизни их обитателей, - но прежде, чем она успела попросить воспитанницу перестать, та одним лёгким движением вскочила на ноги прямо на шатком багажнике велосипеда. И ветер сорвал её с места, точно цветок на тонком стебле. Она закружилась в его волнах всё выше и выше, наконец-то расхохотавшись тоже, слитным движением задрав голову к небу, а Эви оставалось только смотреть и пожимать плечами в невнятном недоумении, сдерживать нахлынувшую пуще прежнего тревогу. А что ещё она могла сделать в таком случае? Да, опекать маленькую ведьму не так-то легко, но Эви ещё находилась в самом начале пути к пониманию этого, как и Пенни только начала чудить с ведовством. Словом, им обеим предстояло пройти долгой, тернистой тропой, в конце которой непременно должно было стать светлее и проще. Эви, конечно, не чувствовала уверенности и вряд ли смогла бы ответить на вопрос, готова ли она к этому, но ещё больше она - уж точно! - не ожидала того, что следующий порыв подхватит в воздух её саму. В конечном итоге, всё, на что она надеялась, было то, что Пенни не разучится свистеть так же нечаянно, как научилась. Не хотелось бы падать с высоты пятиэтажного дома. И сломать неудачным приземлением Особый Почтовый Велосипед.