Невесты неба

      В роду точно отметились длинноволосые гоблины.       Фергус расстроенно провёл ладонью по подбородку. Проклятая щетина. Бреешься два раза в сутки, а всё равно замучила. Перестанешь следить за собой — бородища затянет до самых глаз, как было у отца. Проще всё это регулярно спиливать под ноль, да и девушкам так больше нравится.       Он расстроенно вздохнул, взбивая пену из порошка мылолиста. Точно, длинноволосые гоблины подкузьмили. Борода и волосы растут не по дням, а по часам, да ещё жёсткие, как мочало. Семейная черта всех Лоддов. Это сёстрам хорошо: не всякая девчонка в Нижнем может похвастать косами до колен, а у них как на подбор. Хоть глав Лиг на этих тросах вешай — выдержат, даже у восьмилетней Корделии косища в руку толщиной. А ему с братьями — сплошная морока и разорение на услугах цирюльника. Да и где его в рейсе найдёшь… Вот и привык сам бриться и подрезать шевелюру, а что осталось, то укладывать воском, чтоб не выглядеть совсем дикарём. Получалось вполне элегантно.       Он выправил лезвие на ремне и взялся за помазок. Ну почему в Крае, столь богатом на всякие диковинки, нет средства от бороды эффективнее, чем старая добрая бритва?       В дверь стукнули:       — Кончай прихорашиваться, пижон! Завтрак на столе.       — Пять минут, Марла. Я же потом на причал.       — Да-да, — насмешливо пропела сестрица, уходя по коридору к лестнице. Вот как чует, что он наводит марафет, и не теряет шанс подколоть.       Бритва утонула в мыльной пене, привычно заскребла по коже. Сейчас лучше не торопиться. Плевать, он съест и остывший завтрак — это лучше, чем замазывать порезы живеничной мазью… Кстати, чем там кормят? Судя по запаху жареной ветчины и лука, на столе — фирменный домашний омлет, в котором мяса больше, чем яиц. Мать, конечно, будет недовольна, что он опять опоздал и весь завтрак просидит в своих мыслях под критические замечания Эмиля. Брат как будто считает, что постройка судна «вчёрную» и выход в первый рейс — это до бакалейной лавки за солью прогуляться. А сколько времени, денег и сил убито, чтобы Её Высочество встала у своего личного причала в порту, его не интересует.       Долгая Зима и Великая Битва Галеонов сильно подкосили флоты обоих городов и контроль Лиг Полётов над судостроением. Только в Битве лиговские потеряли более полутора тысяч кораблей, а пиратов вообще никто не считал. А сколько судов сорвалось и улетело «со свистом» в морозы Долгой Зимы?.. Страшная нехватка бортов и одновременно строгое закрытие лиговских доков для пиратов вызвали ответную эпидемию подпольных верфей. Но каменные сады по-прежнему свирепо охранялись Санктафраксом, давали урожай в пятнадцать-двадцать камней за раз, и далеко не всё годилось, чтобы поднимать в воздух большой корабль. Словом, на восстановление былого могущества, по самым хорошим подсчётам, уйдет ещё лет восемьдесят — и это если опять ничего не случится. Летучие камни нынче в дефиците. Если до кризиса пираты почти официально строились у корабелов и не имели ни в чём отказа — разумеется, за золото, то сейчас им приходилось отбивать не только грузы, но и камни купеческих судов, чтобы пополнять свой собственный флот. Коли строишь корабль мимо Лиги, окровавленного камешка не избежать.       Однако — тут Фергус мог собой гордиться — камень Её Высочества свеженький и добыт совершенно честно, хоть и под драконовские условия. Летучая щебёнка, которой тоже потребовалось немало — уже второй вопрос. И Фергус совершенно не желал знать, при каких обстоятельствах её заполучил продавец. За незнание подробностей было заплачено вполне достаточно. Марла, должно быть, пролила ведро слёз, расставаясь с приличным кошелём золота. Нет чтобы радоваться, что основной камень фактически подарили, она вообще скряга и ростовщик. Идеальный счетовод их маленького семейного предприятия.       Фергус тщательно смыл пену с лица, растёрся жёстким льняным полотенцем. Теперь немного воска на волосы… Ещё раз пройтись гребёнкой… Готово. Камзол, шарф, кафтан, капля тимьянной воды и лишний раз махнуть суконкой по сапогам, чтобы ни пылинки не осталось. Теперь зеркало из молочного дерева отражало не утренние кошмары, а молодого красавца, на которого приятно взглянуть.       Да, он самовлюблённый пижон. И гордится этим.       Мимо комнаты прогрохотало стадо взбесившихся тильдеров — это в столовую промчались близнецы Руфус и Огастус. Корделия, можно поспорить, уже давно внизу и подлизывается: «Налить вам чаю, мамочка? Ах, эти мальчики такие неточные, мамочка. Часы давно пробили семь!» Девчонка, что с неё взять. А вот пацанов надо прихватить в рейс. Не сейчас, конечно, а как-нибудь после испытательного полёта. Чтобы кипучую энергию приложили к делу, а не к шалостям. Или только Руфуса? Или Огастуса?.. Справится ли он с обоими? Не рановато ли в девять скакать по вантам? Хотя отец взял бы их, не колеблясь, как брал когда-то самого Фергуса и Марлу…       Он вздохнул. Тяжело быть старшим. Тяжело отвечать за всю семью. Но жизнь повернулась так, что у него просто не было иного выхода, как уйти в небо — иначе это сделали бы Марла с Эмилем, и куда менее успешно, чем он.       Нет. Хватит. Никаких печальных мыслей. Улыбнись, Фергус, и вниз, за стол. Ты теперь капитан, лицо судна. Ну так и держи марку! Тем более — там, у причала, скучает и ждёт вылета Её Прекраснейшее Высочество. За полгода строительства Фергус и сам изголодался по небу, так что прекрасно её понимал.       Он спустился по скрипящим ступеням на первый этаж. Дом у них небольшой — пришлось переехать, когда дела в семье пошли совсем наперекосяк и умер отец. Однако с тех пор, как большинство сестёр повыдавали замуж, а женатые братья ради престижа посъезжали в собственные дома, можно ни с кем не толкаться локтями на лестнице. Кто никогда не жил в семье с тринадцатью младшими, тот не представляет, какое это счастье — отдельная комната. Фергус втайне надеялся, что в его собственном доме будет выводок поменьше. А то он на своей шкуре познал, каково прокормить такую ораву!       И какая от них польза, когда они подрастают.       Впрочем, это уже — епархия Марлы. Сама оставшись старой девой после того, как погиб жених, она так удачно пристраивала взрослеющих младших, что все вокруг диву давались. Венцом её своднического таланта стала свадьба сестрицы Евсении с сынком начальника порта. Лагус-младший — та ещё бестолочь, но Евсения прекрасно понимала, зачем этот брак нужен семье, не артачилась и быстро села на мужа, свесив стройные ножки. Благодаря её стараниям у семьи в кармане личная пристань в сторонке от Лиг Полётов и никаких особенных вопросов в порту. Да и с прочими нужными Лигами примерно такие же контакты. Порой Фергус и сам ханжески вздыхал: «Лодды такие Лодды…» — но полезными связями пользовался всегда с премногим удовольствием. Пока непристроенными остались он сам, потому что не до того, Марла, потому что упёртая, Эмиль, потому что дурак, и младшие, потому что младшие. Хотя уже сейчас видно — хитрюга и подлиза Корделия далеко пойдёт и, наверное, даже Евсению переплюнет как по красоте, так и по умению садиться на шею. Может, её натравить на их милость Высочайшего Академика? В конце концов, для Лоддов нет ничего невозможного…       На мгновение представив, как Корделия разводит старину Вила на пирожное, Фергус едва не прыснул вслух. Но двери столовой уже были рядом, так что пришлось взять себя в руки и войти туда не ржущим идиотом, а степенным мужчиной.       — Ты опоздал, — заметила матушка из своего кресла в ответ на приветствие.       — Простите, дорогая, — он вежливо поклонился и поцеловал её руку. — Дома иногда хочется расслабиться.       — Капитан всегда должен быть пунктуальным, Фергус. Даже в мелочах. Отец бы так и сказал.       — Виноват, мэм! — он шутливо салютнул и сел на своё место справа от матери. Так и есть, на тарелке поджидает большой кусок омлета с жареным луком и толстыми ломтями ветчины, а на столе ещё блинчики с колоколицей и ячменный пудинг со сливочными пенками, который он ненавидел всеми фибрами души.       Лучше б двойную порцию ветчины.       Привычное домашнее утро шло своим чередом. Во главе стола сидела мать, по правую руку от неё они, её мальчики, по левую — девочки. Эмиль дожёвывал ломоть пудинга с таким отрешённым видом, словно мыслями уже в цеху. Близнецы таскали блинчики и, похоже, пинали друг друга ногами под столом. Корделия глотала молоко из любимой чашки с золотыми цветочками, и её бантики ярко голубели в косом солнечном луче. Марла аккуратно подбирала на вилку кусок бекона. Рядом с её тарелкой лежал исписанный блокнот. Вот смеялась, что он пижонит, а сама-то пёрышки почистила и на голове накрутила какой-то невероятный торт из тёмно-русых кос. Хотя — чего, он ещё накануне выдал ей поручение кое-куда сходить и кое-что забрать. В Санктафракс чем красивее, тем лучше, даже если просто в роли связного. Да-да, маленькое семейное предприятие, оно самое…       — Эмиль. «Принцессе» нужно вооружение, — вполголоса напомнил он.       Брат молча кивнул.       — Я планирую испытательный полёт в ближайшую пару дней, — продолжил Фергус. — Нельзя выходить из порта без полного оснащения.       Рука Эмиля сжала салфетку так, что побелели костяшки пальцев, но голос прозвучал спокойно:       — Носовой и кормовой гарпуны, четыре аркбаллисты. Завтра рано утром привезут. Тринадцатый пакгауз.       — И арбалетные болты, — совсем осторожно закончил Фергус.       — Специальные, только для Патрульной Лиги, со стальными наконечниками. Помню. Но много не жди, они все на учёте.       С паршивого тильдера хоть шерсти клок. Не с Эмиля, конечно — он же брат, — а с союза Лиг Кузнецов и Оружейников, куда его пристроили ещё мальчишкой и где он уже год как старший цеховой мастер. Фергус предпочёл бы напрячь другие связи, чтобы обзавестись самым лучшим вооружением, которое только можно добыть в Крае, но нельзя же полностью отстранять братца от дела.       Да и не по карману им пока работа механиков Санктафракса.       — Мальчики, не за завтраком, — напомнила мать.       — Простите, матушка, — тут же сдал назад Эмиль, но Фергус не унялся:       — Это слишком важно, чтобы откладывать разговор. Эмиль целый день в цехах, я целый день на причале. Когда ещё говорить о делах, если не за едой?       Мать укоризненно вздохнула, и на её лице отразилось: «Мальчишки, которые никак не наиграются в кораблики». Корделия хихикнула в молоко. Марла отложила вилку и подала через стол блокнот:       — Список лавок и цен, которые были тебе нужны. Где я добилась возможной скидки — выделено красным, с указанием нового предложения по цене. Большая просьба списать и вернуть, я потом проверю, выполнили они обещания или нет. Тебе же нужны постоянные поставщики?       — Очень надеюсь найти их не здесь, — заметил Фергус.       — Понимаю, в Нижнем цены кусаются, — Марла благосклонно улыбнулась. — Учти, первый рейс уже определён, дело за испытательным полётом. Мерцина с мужем давно бьют копытом и держат в руках пачку фрахтов в ущерб своей Лиге. У Сергиуса и Роселии тоже всё подготовлено. Если полёт пройдёт успешно, будь готов немедленно выйти в рейс.       Матушка деликатно кашлянула:       — Заговорщики мои, повторяю, обсуждайте дела не за завтраком, — и выразительно поглядела на младших.       — Ну ма-ам! — немедленно протянул Огастус.       — Мы же не дураки! — подхватил Руфус. Корделия поставила чашечку на стол и, невинно склонив к плечу белокурую головку, закончила:       — Мамочка, ну мы же Лодды и умеем молчать, когда надо. Тем более про маленькое семейное предприятие.       — Лиге Палачей, в общем-то, безразличен возраст допрашиваемых, — сквозь зубы заметил Эмиль. — Особенно если вопрос касается пиратства и контрабанды.       Мать и Марла, не сговариваясь, метнули взглядами громы и молнии в его сторону.       — А мы просто завтракаем и ничего не слышали, — пропел Руфус, утаскивая на измазанную колоколицей тарелку очередной блинчик. Огастус с Корделией одинаково покивали. Фергус жевал ветчину и держал лицо кирпичом, разрываясь между желанием дать Эмилю подзатыльник на правах старшего и заржать от реакции младшеньких. В очень большой семье сложно что-то скрыть от детишек, особенно если сообразительность, пронырливость и шкодливость — фамильные черты. Но, в любом случае, опасное направление разговора лучше пресечь.       — Огастус, — он глянул через Эмиля на старшего близнеца, — как там качели на заднем дворе?       — Мы вчера смазали везде, где ты велел, и проверили шкалу, — с важностью ответил братец. — Там уже почти четыреста!       Четыреста тысяч качаний, и ещё ни одной поломки, лишь две регулировки натяжения и несколько замен стёршихся прокладок. Как говорится, хотите испытать противовес нового типа — смастерите из него качели и выдайте детям. Испытания будут проведены бесплатно, качественно и без вашей помощи, усилиями всей улицы.       — Только там ржавчина, я передничек попачкала, — пожаловалась Корделия.       — Это нормально, они же на улице, а механизм из стали, — наконец-то оттаял Эмиль. — Я потом подкрашу, чтобы не так сильно ржавело. Налить тебе ещё молока?       — И блинчик!       Пока Эмиль ухаживал за сестрёнкой, Фергус украдкой перевёл дух. Чем ближе испытательный полёт, тем больше все нервничают, и старший-из-младших братец делается совершенно невыносимым со своими неуместными комментариями. Да, постройка Её Высочества съела все сбережения семьи, а обзаводиться дорогостоящим экспериментальным кораблём в качестве первого довольно рискованно. Но Эмиль даже при мелких критиканствовал и резонёрствовал. По его мнению, надо было заказать обычный двухмачтовик на верфях Лиг Полётов и не выпендриваться — это обошлось бы раза в три дешевле. Тут он прав, но — маленькое семейное предприятие. Эмиль слишком наивен, чтобы ухватить всю глубину замысла. Он понял так: старшенькие нашли уязвимость у будущих конкурентов и возможность превентивного удара. Вот и бьют, чтобы в итоге всех превзойти и разбогатеть. Фергус не стал его переубеждать — иначе мнение Эмиля о нём сменится с «безмозглого прожектёра» на «небом тронутого».       А он и без братца знает, что тронутый, потому что не может без этого самого неба. Без ветра на лице, без секущих капель дождя, без лупящего по плечам и двууголке града, без рёва шквала в такелаже, без густых кучевых облаков и вихревых туманов над Дремучими лесами, без таинственной мглы Краевых пустошей, без… корабля. Просто чувствовать это. Холод штурвала. Кренящуюся палубу. Капли на губах. Ободранные о тросы ладони. Боль в натруженном теле. Всегда на пределе сил. Это правильно. Так надо.       Будь ты из Лиги или пират — ты идиот, если мнишь себя владыкой небес. Там правят только ветер, светила и свобода. А воздухоплаватели, со всеми своими знаниями, навыками, суетой, враждой и спорами за первенство — лишь бестолковая шутовская свита гордых и прекрасных невест неба, воздушных кораблей.       — …слышишь меня вообще?       Фергус вздрогнул.       — Эмиль, оставь его. Он летает, — в голосе Марлы звучала ирония.       — Оно и видно, — скривился Эмиль. — Вечно глаза в Открытом небе.       Сколько он просидел, глядя поверх головы Марлы в стенку? Омлет совсем остыл. От блинчиков ни крошки не осталось. Младшие уже сбежали, и через приоткрытые окна столовой доносился их хохот со двора. Фергус заставил себя вернуться к еде:       — Прости, я задумался. О чём ты спрашивал?       — В соседнем цехе готова партия полукирас. На свободную продажу, но от хорошего мастера. Могу договориться, чтобы штук десять оставили тебе, для экипажа.       Звучало интересно и даже заманчиво, но Марла быстро осадила их зубоскалов:       — Пока перебьётесь. На такие кружавчики сейчас можно не тратиться. Пусть Фергус сходит в первый рейс и соберёт хотя бы костяк команды, а там поглядим — может, вообще под заказ сделаем. По доходу. Не забывайте, во сколько обошлась постройка — и это всё до последней монетки пока в минусе.       — Ростовщик, — хором огрызнулись они.       Марла показала им кончик языка, прикрывшись от матери чашкой, а та молча глядела на них троих с тёплой и печальной улыбкой. Наверное, вспоминала бурную молодость.       Фергус залпом выпил чуть тёплый чай:       — Не уверен, что сегодня вечером приду. Скорее всего, останусь на «Принцессе» до вылета, слишком много дел.       — Я удивляюсь, что ты хотя бы иногда ночуешь дома, — мать улыбнулась чуть шире. — Когда дед Фердинанд строил «Подателя Благоденствия», мы с вашим отцом едва не забыли, как он выглядит.       Так и есть, о прошлом думала.       — Плохо застрять головой в небе, если ноги недостаточно крепко стоят на земле, унести может, — философски ответил Фергус, поднимаясь из-за стола. — Я буду скучать по вам в рейсе.       Эмиль насмешливо закатил глаза.       — И по тебе тоже, высокая шляпа, — пообещал Фергус.       — Пиратская шельма, — не остался в долгу братец.       — Но-но! Я честный фрахтер!..       Они расхохотались, потому что оба отлично понимали: Её Высочество одними лишь честными фрахтами сыта не будет и тайных сделок не миновать. И всё же в глазах Эмиля стояла плохо спрятанная тоска. Фергус давно знал, что брат ему до смерти завидует и в мечтах сам примеряет капитанское звание. Но вместе с тем оба хорошо запомнили то, что ещё в детстве им вдалбливал отец: «Капитан — не тот, кто всеми командует, а тот, кто может всех сплотить и научить действовать сообща несмотря на любые препятствия, противоречия и проблемы. А проложить курс, или поймать хорошую сделку, или рассчитать запасы провизии, или вышколить матросов — так для этого есть штурман, шкипер, кок, боцман и прочие. Не умеешь быть центром притяжения — не капитан». Эмилю это не дано. Властный, критичный, недоверчивый индивидуалист с трюмом сарказма под языком, и вместе с тем наивный романтик, плохо оценивающий риски. Отец брал его в небо всего один раз, а потом турнул в мастеровые за неумение подчиняться приказам старших по званию и постоянные фортели. Он вообще видел преемника именно в Фергусе, а в резерв поставил Марлу, почуяв в ней добрую порцию фамильной закваски. Хотя с ролью шкипера, или, на пиратский манер, квартирмейстера, она справлялась куда лучше, чем с командованием воздушным судном.       — Кстати, ростовщик, — уже от дверей столовой Фергус взглянул на Марлу. — Сегодня слишком ветрено. Не ходи пешком, возьми небесного извозчика. И шляпу с собой прихвати, — он кивнул в сторону Эмиля. — Всё равно его цех по дороге.       За «шляпу» брат привычно показал кулак.       Марла сдвинула брови, словно собиралась возразить, но, мгновение подумав, кивнула. Чуйка воздухоплавателя у неё определённо есть, факт. В такие дни, когда вроде бы жарит солнце, но из Открытого неба задувает холодный порывистый боревинд, летучие камни ведут себя нестабильно — даже великая скала Санктафракса. И есть риск обрыва её печально знаменитых цепей, так что по кварталам вокруг Якорной площади лучше не разгуливать. От греха.       Фергус заскочил к себе в комнату за рундучком с вещами и кое-какой канцелярией. С балкона сквозило: там Марла и Эмиль, завернувшись в плащи, уже поднимали сигнальный вымпел для привлечения внимания небесных извозчиков, шныряющих тут и там в небе над городом на лёгких пассажирских яликах.       Мать вышла его проводить. Отставив трость, она заботливо поправила ему шарф, стряхнула невидимую пылинку с кафтана, с застенчивой гордостью поглядела в глаза:       — Весь в деда.       — Перестаньте, матушка, — смутился он. Дед Фердинанд считался в семье легендой, и сравнение с ним, разумеется, льстило.       Мать осторожно поправила ему ещё и волосы надо лбом. А может, просто хотела приласкать и одновременно не испортить причёску.       — Я как-то слышала, что сила рода передаётся через поколение. Ты в него — тот же огонь в глазах, та же дерзость и предприимчивость… Его не сумели ни сломать, ни согнуть, в отличие от вашего отца. — В её обыкновенно спокойной улыбке проступила горечь. — Будь сдержан в своих порывах, сынок. Посмертная слава хороша лишь в балладе.       Спасибо за пожелание в дорогу. Фергус с трудом удержался, чтобы не закатить глаза в точности как Эмиль.       — За мной не только корабль и команда, но и вся моя семья, — сказал он твёрдо. — Я не принесу ей пользы, если буду искать одних лишь приключений. — Он быстро поцеловал мать в румяную щёку. — Люблю вас всех. Сообщу, как соберусь в испытательный полёт.       — Мы будем ждать.       Он сбежал с крыльца и быстро зашагал по улице, не оборачиваясь. Солнце уже поднялось над крышами, превратило мерзкий горький смог в красивый золотой туман, в котором плёл косички ветер, перевивал узкими лентами чистой лазури. А в порту Фергуса ждала прекраснейшая невеста Нижнего города, которую только предстояло проводить на свадьбу с Небом.       Её Высочество, «Принцесса ветра». Корабль, который непременно перевернёт сложившийся в Крае порядок с ног на голову, поразит оба города и умоет проклятую Палату Лиг.       Их маленькое семейное предприятие.