à travers les épines de la haine

      «Здравствуй, Ханемия.       Прошло уже целых полгода с того времени, как тебя посадили. С того времени, как умер Баджи.       Знаешь, всё это время я очень старался понять тебя и найти в тебе хоть что-то хорошее. Я чувствовал себя ущербным из-за того, что все вокруг меня относятся к тебе так, словно ничего не произошло, потому что они видят в тебе те самые хорошие качества. Считают тебя классным. Но несмотря на все мои старания я ни за что не могу воспринимать тебя иначе кроме как холодного убийцу. Того, кто уничтожил то, что мне было важнее всего в жизни.       Знаешь, сегодня во сне я видел Баджи. И впервые я видел его не мёртвого на моих руках, а живого. Я сидел с ним на крыше и мы ели лапшу, как всегда разделив пачку напополам. Мы любовались ночным городом и этот сон был настолько реален, что я совершенно забыл о том, что на самом деле его нет и всё это не взаправду…       Во сне Баджи поцеловал меня. Просто придвинулся ко мне, как всегда обворожительно улыбаясь, показывая свои клыки. И поцеловал, так мягко и нежно, именно так, как я всегда представлял. А когда отстранился, то сказал, чтобы я был счастлив и… Исчез. Просто испарился, оставив меня одного сидеть на холодной крыше. И в этот момент я проснулся с пустотой на душе и сердцем, которое разбилось уже в который раз.       Да, чёрт возьми, я любил его. Кейске был для меня всем, был тем, кто изменил меня и мою жизнь. Он был просто невероятен, ты знаешь это? Своей улыбкой заставлял улыбаться окружающих и верить в то, что всё в порядке. Как бы я ни восхищался Майки, Дракеном или Мицуей, Баджи всё равно навсегда останется для меня самым близким и любимым человеком.       Но он выбрал тебя, а не меня. И меня это злит до невозможного.       Чем ты лучше меня? Что он в тебе нашёл? Почему он пожертвовал собой ради такого отброса? Почему он, чёрт возьми, меня оставил одного? Не было и дня, чтоб я не думал об этом. Знаешь, иногда я даже злюсь на Баджи из-за этого. Но за такие мысли мне хочется прибить себя. Это был его выбор, выбор того, кого я до сих пор люблю так сильно, что даже спустя эти полгода я всё ещё верю в то, что вот, он придёт к моей квартире, а когда я открою дверь, услышав звонок, я снова увижу его улыбку и мы пойдём купим пачку лапши на двоих.       Я так сильно его любил, что ты даже не можешь этого представить. Хотел быть с ним всегда, быть рядом, быть его опорой и поддержкой. Я ненавижу себя за то, что хоть я и понял, что у него есть какой-то план, я всё равно не помог ему, позволил действовать в одиночку. Он упёртый баран, такой глупый, но чёрт, меня это в нём и восхищало. Даже если бы он избил меня до потери пульса или разломанных костей, то это не велика цена за возможность того, что он бы остался жив. Что я бы смог его спасти.       Но ты все испортил. Ты убил его, отнял у меня самое дорогое в этом мире. И за это я никогда и ни за что не смогу понять тебя и уж тем более простить. Я пытался скрыть свои настоящие чувства, но я больше не могу. Слишком тяжело нести этот груз каждый чёртов день.       Мацуно.»       Кадзутора сжимал лист бумаги дрожащими руками, а его глаза были пустыми и безжизненными, словно кукольные.       Чифую был влюблён в Баджи. Любил его невероятно сильно.       А он взял и разрушил его жизнь.       Слезы крупными каплями потекли по его щекам, падая на холодный пол. Внутри парня был настоящий ураган чувств, на душе скребли кошки, а сердце раскалывалось на мелкие кусочки, делая всё больнее и больнее.       Отложив письмо в сторону, Кадзутора прикрыл лицо ладонями, теперь уже плача чуть ли не навзрыд. Все те слёзы и эмоции, что накопились, сейчас проявились все и сразу, делая парню ещё больнее. Он ненавидел себя всей своей душой, он бы отдал абсолютно всё, особенно свою жалкую жизнь ради того, чтобы вернуться назад во времени и не причинять вреда Баджи. Он не хотел, чтобы из-за него кто-то настолько сильно страдал, как сейчас страдает Чифую. Ведь Мацуно каждое предыдущее письмо буквально насиловал себя, заставляя себя написать его, несмотря на всю свою ненависть к Ханемии.       Прошло примерно полчаса, а Тора никак не мог успокоиться. Он думал лишь о Чифую и мысленно извинялся перед ним. Он сидел и думал лишь о том, что теперь даже хочет, чтобы Мацуно убил его, полностью уничтожил. Делал с ним всё, что захочет: ломал кости, оставляя открытые переломы, размозжил его голову, сдирал кожу заживо, делал, чёрт возьми, что угодно, воплощая любые пытки. Лишь бы самому Чифую от этого стало легче, если это возможно.       Когда он поднялся с пола, то лицо Кадзуторы не выражало ровным счётом ничего. Пустое и безжизненное, а глаза были такими же стеклянными и красными от слёз.       Он подошёл к своему столу, открывая один из ящиков, в который он складировал свои находки во время прогулок во дворе. Красивые сухие листья с деревьев, засушенные цветы, какие-то мелкие детские игрушки, которые волшебным образом туда попали.       И небольшой, но острый осколок стекла.       Взяв его, Кадзутора сел на кровать, некоторое время смотря прямо в пол, сжимая осколок в руках. Он судорожно дышал, стараясь взять себя в руки.       «Умирать не будет больно. Уж лучше так, чем продолжать приносить боль своим существованием.»       Закатав рукав по самое плечо, он приставил острую часть стекла к своему запястью, надавливая на вены. Было страшно. Парень дрожал, а дыхание и вовсе сбилось на нет.       «Я извинюсь перед Баджи и Шиничиро…»       Стиснув зубы, Кадзутора надавил сильнее на кожу, глубоко прорезая её. Больно, чёрт возьми, очень больно. Но потерпи, скоро боли больше не будет.       На пол хлынула теплая алая кровь и увидев её Тора почувствовал некое облегчение.       «Ещё немного, всё будет хорошо…»       Сжав осколок крепче, он начал вести его выше, далее разрезая кожу, двигаясь к локтю. Крови становилось всё больше и вскоре его белые кроссовки уже были алыми от образовавшейся лужи на полу.       Когда разрез был сделан до локтевой ямки, он судорожно выдохнул, снова чувствуя, как подступают слёзы.       «Почему ты плачешь? Успокойся. Всё в порядке, ты всё делаешь правильно.»       Кое-как сжав осколок в раненой руке, он так же закатал рукав на второй, теперь уже начиная резать и её. Но сделав начальный надрез он почувствовал, как в глазах постепенно начало темнеть, а всё тело охватила слабость.       «Ещё немного…»       Пальцы больше не могли держать стекло. С громким звоном оно выпало из его рук на пол, а следом за ним по всей камере раздался грохот от упавшего без сознания на пол Кадзуторы. _____________       Чифую сидел за столом, читая любимую мангу и поедая, как всегда, свою половину лапши из коробки. На его коленях лежал Пик-Джей и спал, тихонько мурлыкая, пока Мацуно гладил его, согревая холодные руки.       Но читать не удавалось. Он думал о Кадзуторе и впервые в жизни возненавидел себя из-за него. Он жалел, что отправил то чёртово письмо. Надо было продолжать всё держать в себе, вскоре бы наверняка прошло, но…       В тот день мама Кейске передала ему коробку, в которой были фотографии Баджи вместе с его друзьями, в том числе с Чифую и с Кадзуторой. После всех этих воспоминаний он не смог сдержать себя в руках.       Завтра Чифую придёт к Ханемии и поговорит с ним, сказав, чтобы он не воспринимал это письмо всерьёз. Постарается сделать так, чтобы тот ничего с собой не сотворил из-за того, что Мацуно виноват и ведёт себя словно глупый ребёнок. Принесёт ему что-нибудь вкусное, чтобы загладить свою вину…       Баджи так хотел, чтобы они подружились. Несмотря на свою ненависть Чифую постарается сделать всё для того, чтобы это произошло.       Всё же впереди ещё 9 лет заключения Кадзуторы, верно? Возможно, что ещё немного и он узнает его с той самой хорошей стороны.       Тишину прервал телефонный звонок. Это был Дракен. Мацуно незамедлительно взял трубку.       — Алло? Что-то случилось?       Голос Рюгуджи дрожал и Чифую сразу же пробрал неприятный холодок.       — Кадзутора в больнице. Он пытался покончить с собой.       После этих слов телефон с громким стуком упал на пол.