Под вишнёвой тенью

      Залитая солнцем церковь встретила Эйлин широко распахнутыми тяжёлыми дверьми и мелодичными звуками органа. Служба уже началась, и чтобы не мешать присутствующим в зале, девушка на носочках прокралась к пустующей скамье, находящейся почти у самого выхода. Шелест многочисленных юбок и собственное дыхание казались Эйлин слишком громкими, слишком вульгарными для этого места, и девушка невольно поймала себя на мысли, что приходить сюда было плохой идей.              Эйлин казалось, что улыбающиеся лица ангелов знают её секрет и злорадно смеются над ней, обещая неминуемую расплату за сделку с дьяволом. В серых и бесстрастных лицах прихожан девушка читала отвращение и осуждение, словно они тоже могли видеть сквозь пышные наряды отсутствие души в приезжей аристократке.              «Думаешь, ты заслужила вечную жизнь?» — слышался знакомый голос сквозь звуки органа.              Костлявые пальцы страха сжали горло Эйлин, а липкие и холодные щупальца вины обхватили грудь девушки.              «Думаешь, Он позволит тебе ходить по Его земле как ни в чём не бывало?»              Тонкие пальцы вцепились в Библию, а глаза защипало от подступающих слёз. Но Эйлин нельзя было плакать. Красные подтёки на щеках были ей не к лицу.              «Ты зря ищешь Его прощения. Он отвернулся от тебя, потому что ты Ему противна».              Эйлин с завистью смотрела на юных девушек, чьи щёки были тронуты здоровым румянцем, а губы беззвучно шептали слова молитв. Столько прелести было в их мягких чертах, сияющих от надежды и веры в то, что кто-то наверху приглядывает за ними. Эйлин слышала, как трепещут их сердца от любви к Богу, и ненавидела их за то, что им дана возможность ощутить сильную и исцеляющую руку Господа на плече, тогда как ей доступно лишь его укоризненное молчание.              «У тебя нет души. У тебя нет живого сердца. Ты мертва, глупая».              Противный голос в голове Эйлин не хотел замолкать. Его резкий смех вызывал головную боль. Запах ладана и горящего воска забивался в каждую пору на бледной коже девушки и, кажется, норовил сжечь неугодную Богу предательницу Его идей. Эйлин стало дурно от осознания собственной ничтожности.       «Твоё место в могиле рядом со мной. Лживые грешницы вроде тебя должны расплачиваться за свои деяния в аду. Мы там обязательно встретимся, любовь моя».              Это стало последней каплей в переполненной чаше презрения Эйлин к самой себе. Девушка резко встала, чуть покачнувшись, и поспешила покинуть место, причиняющее ей слишком много боли.              Алан был прав. Не стоило Эйлин ходить в церковь. Не стоило ей искать Его милости и прощения. Богу плевать. Он оставил Эйлин, а потому она спокойно может пренебрегать его волей, как Он пренебрегает ею.