Молчи и обнимай меня крепче

Остается только верить. В то, что ты ещё существуешь. А также в то, что там, где ты есть, тебе непременно хорошо.

POV:Ольга Еду на достаточно высокой скорости, словно боюсь не успеть. Буквально корю себя за то, что не сделала этого раньше. Что мы за семья такая? Разошлись по разным углам и спрятались в тени. Это самый неправильный выход из подобной ситуации Подъезжаю к воротам и не успеваю толком припарковаться, как мои глаза застилает пелена слёз. Последний раз я здесь была в день похорон Валюши. Даже вспоминать боюсь о том злополучном дне. В особенности я не могла смотреть на Ивана Степановича. Он не плакал, не кричал. Он просто молча и неподвижно смотрел в пространство. И от этого взгляда было намного больнее. А, сейчас, стоя напротив этого дома, я понимаю, насколько ему невыносимо мучительно здесь жить, после стольких лет совместного очага. Обнаруживаю, что дверь не заперта. Это наводит меня на мысль, что этому человеку уже ничего не страшно. Захожу в прихожую и снимаю верхнюю одежду. Мне кажется, что сейчас должна выбежать Валя с радостными возгласами и бесконечными расспросами. По инерции ожидаю аппетитного аромата, доносящегося из кухни. Но ничего этого нет. Я ощущаю непривычный холод и отчуждение. Как будто в этом доме уже давно никто не живёт и атмосфера одиночества стала естественной и привычной. На цыпочках прохожу в гостиную и окидываю взглядом комнату. Мои глаза разбегаются и я не знаю на чём конкретно заострить внимание. Здесь и куча пустых бутылок из под спиртного (Искренне надеюсь, что это всё было выпито не за один раз) Пепельница переполнена окурками и пепел сыпется на ковёр. Повсюду какие-то тарелки и чашки. Окна нараспашку, а сам хозяин этой усадьбы дремлет, сидя в кресле, весь замотанный в плед. Не понимаю логики. Зачем тогда открывать все окна, когда сам мёрзнешь? Тихонько сажусь на диван, чтобы не дай бог не потревожить. Понимаю, что эти минуты беспокойного сна большая редкость для него, поэтому пускай спит. Вряд ли это продлится слишком долго Я оказалась права. Иван медленно открывает глаза и пристально смотрит на меня, не совершая при этом никаких действий. Любой бы другой человек дёрнулся, подпрыгнул или в конце концов закричал от неожиданности. Но его лицо не выражает никаких эмоций. Он абсолютно неподвижен. Что ж, неплохое начало. Хотя другого я и не ожидала. -Добрый день, Иван Степаныч... До меня тут же доходит смысл только что сказанной мной фразы и я начинаю жалеть о том, что вообще открыла рот. Надеюсь, что он пропустил это мимо ушей, но как бы не так. -Кому как... С этими словами он отворачивается к стенке и вновь замолкает. Его голос крайне хриплый и мне даже кажется, что он заболел. -Как поживаете? -Нормально, зачем пожаловали? Порой, его прямолинейность меня убивает -Решила проведать вас. Как вы тут, мы же переживаем, от вас не слуху не духу -Проведали? Можете быть свободны -Ну уж нет! Я планировала тут задержаться на какое-то время...если вы конечно не против -Как хотите... Что ж, за дверь не выставил и на том спасибо -Так, ну ладно. Я пойду вещи разложу, а потом мы с вами что-нибудь приготовим -Я не голоден -Ну, перестаньте, Иван Степаныч! Кстати, чем вы вообще тут питаетесь? -Да что под руку попадётся, тем и питаюсь. Не гурман, в деликатесах не нуждаюсь Понятно, по-человечески поговорить не удастся. Ну, ничего, будем пытаться. POV:Иван Стук её каблуков разносится по всему дому и отдают мне в голову неприятной болью. Не могу сказать, что я рад прибытию сватьи. Но и не рассержен. Мне абсолютно всё равно. Это чувство абсолютного безразличия преследует меня который месяц. Такое ощущение, что меня лишили каких-либо эмоций, оставив только пустоту. Внутри меня стоит блок, благодаря которому боль уже почти не ощущается. В недрах моей души ничего нет и я уже не рассчитываю на спасение. Из глубоких размышлений меня выводит негромкий голос Ольги. Она спрашивает меня, что я буду есть, а я даже не знаю, что ответить, поэтому говорю первое, что приходит на ум. -Пельмени -Хорошо, но с вашего позволения я приготовлю что-нибудь ещё Понимаю, что моя манера общения непозволительна по отношению к ней. Она приехала с добрыми намерениями, а я таким тоном с ней разговариваю. Ну, не могу я сейчас любезничать, не могу и всё. И она это понимает. Понимает и терпит. -Иван Степаныч, идите кушать, всё готово! На ватных ногах плетусь к столу. Ольга быстро вытирает тряпкой следы после готовки и тянется к узлу фартука. Тот не поддаётся. Она начинает крутиться вокруг себя и что-то невнятно бормотать. Я какое-то время наблюдаю за этим всем, а потом не выдерживаю. -О, господи, давайте я Она скромно поворачивается ко мне и я мигом расправляюсь с узлом. -Благодарю... Наконец вычёрпываю ложкой суп и начинаю есть. Только сейчас понимаю насколько сильно хотел есть. Я ведь почти ничего не употребляю в пищу. Этот суп начинает казаться мне самым вкусным, что я ел за последнее время. Быстро работаю ложкой и в процессе замечаю обеспокоенный взгляд Ольги. Когда мы встречаемся глазами, она тут же отворачивается, нервно заправляя прядь за ухо. -А вы? -Что я? -Вы есть будете? Она тут же подрывается и быстро заплетает волосы в пучок. Буквально в одно движение. Наливает чуть-чуть бульона и садится напротив меня. -Как там дети, внуки? --Потихоньку....очень скучают по вам Моё сердце мгновенно сжимается в тугой узел. Сразу вспоминаю ночные смски от Женьки. Она плакала каждую ночь и писала мне о том, как сильно переживает и волнуется за меня. Я ей говорил, что всё будет хорошо, всё наладится, но сам в это не верил. Женьке уже двадцать лет. Совсем взрослая стала. Новый этап жизни, а я всё пропускаю. Мысленно пролистываю воспоминания, где мы вместе. Вот я её ещё совсем маленькую учу кататься на велосипеде. А, вот мы играем в догонялки. Помню, как за каждый выигрыш я давал ей по одной конфетке, пока баба Валя не видит. Помню первый концерт, где мы все вместе были загримированы под готов. Она была так поражена, когда заметила нас среди толпы. Конечно помню первую разбитую любовь. Она тогда так рыдала, что моё сердце разрывалось на части. Я всё помню. Эти беспечные годы умчались навсегда, а я вместо того, чтобы навёрстывать упущенное, сижу здесь в трёх стенах и скрываюсь от самых близких мне людей. Выхожу из-за стола и молча, никак не реагируя на вопросы сватьи, иду на улицу. Я вновь почувствовал боль, которая буквально рвёт на части. Ольге это видеть никчему. Мне просто надо остыть. Ненависть овладевает мной. Ненависть по отношению к самому себе.