Writober-2021

Жорж у Мальвина не в голове, и не в сердце, и уж точно не в печени, хотя древние имперцы и полагали печень вместилищем души. Но в этой компании душа есть только у графа Набедренных. А у господина префекта — господин Золотце врос прямо в солнечное сплетение. Комок нервов, ударь как следует — выбьешь из человека весь воздух до звездочек перед глазами, до потери ориентации. Солнечное — сияющее, горячее, золотые лучи брызжут во все стороны. Сплетение — тесное, плотное, не разберешь, где начинается одно, заканчивается другое. Мальвина даже бить не надо. Он теряет ориентацию мгновенно, стоит Жоржу появиться рядом, и чем он ближе — тем меньше воздуха в лёгких. И Жорж, шельма, об этом прекрасно знает. Жорж подходит близко-близко, небрежно, играючи касается то бедром, то локтём, то ладонью — и наблюдает, прячась за кружевным манжетом. Испытывает. Прижимается тесно-тесно, переплетает пальцы, ноги, утыкается носом в шею, распутывает платок, проводит языком по ключице. Дразнит. — Мы в библиотеке, — напоминает Мальвин хриплым шёпотом. — Непристойное поведение в публичном месте… — За этими шкафами лет со времен Йихина никого не было, — хихикает Золотце, расстёгивая его рубашку. — И ты, в самом деле, Андрей, полагаешь, что диванчики в альковах здесь, чтобы читать? Мальвин лишь судорожно вздыхает, когда губы Жоржа накрывают его сосок, и запускает пальцы в кудрявые волосы. Кокетливые полукруглые диваны, обитые тёмно-красным бархатом, в самом деле, уместнее смотрелись бы в оскопистком салоне. И размер у них несуразный — для одного велики, для двоих тесноваты, если садиться рядом. А вот ежели один к другому на колени — идеально, считает Жорж и немедленно подтверждает теорию на практике. Он осёдлывает бёдра Мальвина, и господин префект сдаётся. Читать в такой позе можно лишь двусмысленные любовные стихи, и то по памяти и недолго, потому что и слова, и мысли, и чувства горят и плавятся, остаются только чувствительные нервные окончания — всё тело один сплошной комок нервов. Солнечное. Сплетение.