Я не смогла бы так любить

      Уже через пару дней Сонхва узнал, что им предстояли съёмки в одном из крутейших павильонов Сеула с лазерными установками и неоновой подсветкой. Однако не эта новость привела его в восторг: когда он услышал, что одновременно с ними в павильоне будет находится ещё одна айдол-группа и название этой группы, — он готов был запрыгать от счастья. Выяснилось, что менеджеры организовали им одновременные съёмки с BlackPink: так что сидя в зале, где стафф расставлял лавовые лампы, подключал их для таинственного разноцветного мерцания, и вокруг сновали видео-операторы и техники, Сонхва чувствовал себя как на иголках — он без конца ёрзал и крутил головой. Разумеется, то, что он вёл себя, как заведённый, не могло остаться без внимания: то Чонхо, то Юнхо поглядывали на него с удивлением, а Уён, кажется, раздражался прямо пропорционально тому, как он волновался.       Наконец, Сонхва почудилось, словно бы в тени коридора он увидел изящную женственную фигурку в пышной юбочке. И он поспешил к проёму, ведущему от зала к гримёркам.       Уже понимая, что он точно не обознался, Сонхва с улыбкой окликнул девушку: та выйдя из тени, придирчиво оправляла юбочку и симпатичную яркую кофту цвета фуксии.       — Баэм, — вполголоса позвал он её.       Услышав своё имя, Баэм подняла взор и заметив Сонхва незамедлительно улыбнулась.       — Сонхва-оппа!.. — полушёпотом вскрикнула она.       Они стояли там у проёма, вдвоём, рассматривая друг друга во все глаза: мимо них пробегали работники стаффа, настраивавшие свет и несущие последние элементы инвентаря для съёмок к площадке, проходили сонные раздражённые операторы, ругавшие всё, на чём свет стоял: и маленькую зарплату, и душные помещения, и погоду, и дорогое оборудование, и зазвездившиеся медиа-корпорации…       И никто не обращал никакого внимания на двух молодых айдолов, для которых большой мир будто замер, перестал существовать, как и они для него, пока могли рассматривать друг друга во все глаза и подмечать поменявшиеся за недели детали…       — Ты покрасилась, — выдохнул Сонхва, счастливый и окрылённый.       — Только кончики, — смутилась Баэм в ответ, очаровательно заморгав пышными ресничками т отведя взгляд.       — Ты пойдёшь со мной на свидание? — Сонхва хотел, чтобы это звучало как утверждение, но от волнения и нервов, всё равно сказал эти заветные слова как вопрос.       Баэм хрустально рассмеялась над ним, лукаво, словно лисичка, и сощурила красивые густо подведённые глаза.       — Я ведь уже написала тебе, что согласна… — прошептала она, вновь отведя взгляд.       И от этого её шёпота, проникновенного жеста смущения, её взгляда в его глаза за мгновения "до", у Сонхва будто выросли за спиною крылья.       — Хочешь я украду тебя отсюда? — внезапно спросил он, чувствуя себя так, словно он теперь способен на всё.       Баэм вначале удивилась, но затем улыбнулась, покачав головой, мол "ну какой же ты дурачок".       — У нас обоих съёмки, Сонхва… — тихо сказала она. — Поторопись на них. А в назначенный час мы увидимся, и я обещаю — я больше не сбегу от тебя.       У Сонхва пересохло в горле, а в груди сердце словно закоротило — так оно застучало, а Баэм Су прошла мимо него, позволяя себе одно тонкое и невесомое касание ладонью к тыльной стороне его ладони, которое никто бы не заметил.       Никто — кроме одного человека. И для него это стало последней каплей. ***       Стоило им после съёмок завалиться в общежитие, как Уён резво толкнул его в плечи. Сонхва в начале даже не понял: мозг и тело гудели после тяжёлой работы на съёмочной площадке, однако когда по лицу ему прилетел первый добротный удар кулаком, из-за которого голову мотануло в сторону и он едва не рухнул с ног — он моментально пришёл в чувство.Сонхва и Уён успели нанести друг другу лишь по два удара: Уён ударил в лицо и плечо, Сонхва попал в лицо и грудь, а затем их растащили охеревшие мемберы под громкий гневный оклик Хонджуна.       — Ты — урод, и ты даже не скрывал, что катишь к ней свои шары, — процедил Уён, едва не зашипев; будто собирался ядом плюнуть.       — Так, успокоились оба, — пророкотал Хонджун, переводя злой и нахмуренный взгляд с одного мембера на другого.       — Не лезь к ней. — с чувством выкрикнул Сонхва в ответ, испепеляя оппонента горящим взглядом.       — Да пошёл ты. — с чувством прорычал Уён, резко сбросив с плеч руки Сана и Минги. — Пошли вы все. — он обвёл всех присутствующих диким взглядом, полным злобы, прежде чем круто развернуться и покинуть общежитие, громко хлопнув дверью.       Несколько мгновений вся гостиная будто застыла в леденящей тишине, прежде чем Минги флегматично заметил:       — Пойду прослежу, чтобы он не надрался совсем в хлам.       Он подхватил со спинки дивана куртку и кратко качнув головой в знак прощания тоже ушёл.       Сонхва тяжело выдохнул, раздув ноздри и стиснув челюсти от с трудом сдерживаемых эмоций, прежде чем вырваться из хватки оторопевших Юнхо и Чонхо, и решительно взлететь по ступеням к себе в комнату.       Из-за этого он не увидел, как все оставшиеся его мемберы, полностью опешившие от выходок сокомандников, разошлись по комнатам под увещеваниями Хонджуна.       Сонхва сидел на кровати, стиснув руки в кулаки и пялился в одну точку, прокручивая в голове произошедший разговор. Его пожирали разом три чувства — гнев, обида и злорадство — и он не знал, какое из них было сильнее. Его размышления прервал негромкий, но весьма формальный стук в дверь.       — Можно?       Сонхва поднял взгляд, чтобы увидеть Хонджуна: тот стоял на пороге, приоткрыв дверь его комнаты с чуть уставшим флегматичным видом.       — Да… Да, конечно, — тут приглашающе кивнул Сонхва, протерев лицо ладонями.       — Минги пошёл вытаскивать Уёна из бара, чтобы нам не пришлось разбираться со скандальными слухами, — степенно уведомил лидер, прикрывая за собой дверь и проходя вглубь комнаты, ближе к Сонхва. — А я пришёл поговорить с тобой.       — Джун, прости, я… — начал было Сонхва, уже чувствуя, как вина начинает грызть его изнутри, однако лидер его прервал:       — Не нужно, — предупреждающе вскинул руку Хонджун. — Я примерно знаю о чём пойдёт речь. Дело в твоих чувствах к Баэм Су и в чувствах Уёна.       Сонхва на миг даже растерялся, широко распахивая глаза; брови его комично поползли вверх.       — Джун… Откуда ты..?       Хонджун устало вздохнул, качнув головой: несколько серебристых прядок выбились из хвостика, завязанного низко на затылке, красиво переливаясь в вечернем свете ламп.       — О, ну я же в конце концов не слепой. — через паузу сказал он, смотря куда-то в пространство перед собой. — Я видел, как вы заглядывались на неё. Странно для меня лишь то, что у тебя была такая же реакция как у Уёна.       — Что ты имеешь в виду? — ощетинившись нахмурился Сонхва.       — Ну, мне просто казалась, что такая реакция слегка… не последовательна. — Хонджун недоумённо пожал плечами, переведя непроницаемый взгляд на его лицо. — Ведь все эти месяцы у тебя был… как бы это сказать?.. "Запасной вариант"?       Сонхва ощутил поднимающийся ещё клокочущий внутри гнев — правда, теперь по иной причине.       — Что..?! — он хотел выкрикнуть это, но по итогу голос осип и изо рта его вырвался лишь невнятный полухрип: — О чём ты, чёрт возьми, бредишь?!!       Холодный расчётливый взгляд лидера не потеплел ни на йоту, когда он полузадумчиво взвешивал свои следующие слова:       — Я о той девушке, к которой ты наведывался, когда… была на то нужда. То, что ты ночуешь у этой девушки иногда было несложно понять, и я в целом давно предполагал подобное, однако… — Хонджун выдержал пафосную, словно чуть горделивую паузу. — Я не говорил другим мемберам и руководству, ведь до сего момента ты был образцом для подражания. Так что почему бы тебе не посетить ту… "другую" девушку снова? Быть может твои "чувства" к Баэм Су растворятся к утру… — едва успел договорить Хонджун.       Уже на последних словах вскочивший с места Сонхва, в два шага преодолевший комнату, подхватил его за грудки, приподнимая в воздух. Хонджун был вынужден вытянуть ноги, чтобы хотя бы кончиками пальцев касаться пола; он едва не задохнулся.       — Возьми свои грязные слова о ней обратно. — отчеканил низким неузнаваемым голосом Сонхва; в которого словно вселился сам дьявол. — Иначе я прямо сейчас разобью тебе лицо.       — Я-то свои слова заберу. — прохрипел натужно Хонджун стараясь не дёрнуть ни единой лицевой мышцей, чтобы не спровоцировать слетевшего с катушек мембера, что выглядело неуместно-жутковато, так как лицо его покрылось сизо-красноватыми пятнами. — Вот только с грязью я её не мешал. Только если это напрямую не связано с её профессией.       Сонхва всматривался в его равнодушные поблёкшие глаза ещё пару мгновений, прежде чем через силу разжать пальцы и отступить от вновь вставшего на ноги бывшего друга.       — Мне в общем-то всё равно. — потирая горло, через короткие две секунды деловито оповестил Хонджун. — Для меня главное, чтобы в группе не было расколов, и мы могли поддерживать тот же уровень исполнения и метить выше, — он показательно отряхнул рукава от несуществующих пылинок и поднял на Сонхва безразличный пассивный взгляд. — Вот и всё. Так что помиритесь с Уёном и больше не устраивайте сцен.       После этих слов, Хонджун просто покинул его комнату как ни в чём не бывало, а Сонхва, пусть и с разворошенными непонятными чувствами, но заставил себя лечь спать, ведь на завтра у него был запланирован самый главный день для него.       На следующий день несмотря на подпорченное настроение, Сонхва спешно засобирался на свидание с Баэм Су.       Он рано проснулся, шустро приняв душ, почистив зубы и побрившись, облачился в заранее выбранный костюм и побрызгался своим любимым дорогим парфюмом. От волнения он дважды обжёгся чаем, так что благоразумно рассудил, что идею «попить чаю перед дорогой» можно справедливо считать провальной и не заслуживающей внимания.       Перед выходом "в свет" Сонхва ещё раз оглядел себя в зеркало, чтобы убедиться в том, что выглядит он хорошо — а выглядел он и, правда, весьма недурно: белоснежные облегающие брюки подчёркивали каждый сантиметр длинных стройных ног, придавая его фигуре больше роста и изящества, потому что он надел чёрные кожаные ботинки с небольшой платформой, тёмно-изумрудная рубашка сидела на нём как влитая, подчёркивая шикарный спортивный торс, стройные бока, но оттенялось по-домашнему милым кардиганом крупной вязки, цвета крем-брюле. Сонхва уложил волосы набок, оставляя пышную чёрную чёлку прикрывать половину высокого лба. В качестве украшения в ухе он оставил одинокий полумесяц с тремя звёздочками-фианитами, размещёнными на цепочках разной длины: эту серебряную серёжку ему когда-то давным-давно подарила Мирэ на день рождения. Финальным штрихом он лишь чуть нанёс макияжа: подвёл глаза, подкрасил ресницы, сместил более яркий акцент на пухлые губы.       В общем капитально подготовившись, Сонхва вышел из общежития заранее и поехал на место встречи.       План на день был такой: они с Баэм встречаются у торгового центра, чтобы посмотреть классный фильм, заранее выбранный им в афише романтических дорам, затем завтракают-обедают в дорогом ресторане, где еда и напитки оживляют атмосферу, делая их более раскрепощёнными; после они гуляют по местному ботаническому саду с оранжереей, где болтают о разных мелочах, чтобы больше узнать друг друга, а финальным аккордом они отправляются в квартиру к Баэм Су, вместе готовить ужин...       У Сонхва всю недклю покалывало в пальцах и сводило дыхание от одних лишь фантазий об этом дне, и вот, когда он очутился в нём, проснулся в нём, — ему было трудно поверить, что он и, правда, находится в реальности, а не в каком-то чудесном сне.       Баэм опоздала буквально минут на десять или около того: изящной походкой она продефилировала по тротуару прямиком у нему.       Она была облачена в чудесный комплект: атласная летящая юбка до середины бедра, чёрные капроновые колготочки с цветочной лозой сбоку, прелестная блуза с изумительными рукавами, подчёркивавшими её тонкие красивые руки.       Волосы она оставила струиться по плечам пышным распущенным водопадом, позволяя ему насладиться видом сверкающих локонов.       Сонхва неотрывно смотрел на них, пока она приближалась к нему - сколько раз он видел их на её фото в соцсети, а теперь мог смотреть не на экране, а в реальности.       В голове вдруг всплыло воспоминание о том, как Мирэ вечно просто остригала свои волосы в каре, смеясь над предложением отрастить и сделать укладку: она считала, что если у человека были свободные полчаса утром или вечером, то это время надоедало бы потратить на чтение книги или иную полезную деятельность. При этом её чистые и всегда расчёсанные волосы столь забавно пушились...       Сонхва мотнул головой, выбрасывая неуместное сравнение из головы, когда Баэм уже подошла.       — Сонхва-оппа, привет. — фактически промурчала она. — Как добрался?       — Спасибо, хорошо, — на миг растерялся Сонхва, ожидая услышать привычное "Ну, что, идём?". — Пойдём внутрь, сеанс скоро начнётся...       Баэм согласно кивнула, и они оба прошли в торговый центр быстро добираясь до нужного этажа по эскалаторам. Сонхва оплатил им билеты на фильм, после чего они ненадолго застопорились в плане выбора закусок: Сонхва на автомате хотел было взять солёный попкорн и острые чикки (короткие картофельные палочки), однако тут выяснилось, что Баэм не переносит острое, а солёный попкорн попросту не любит. Они взяли ведро карамельного — одно на двоих, потому что это было романтично, тянутся одновременно вдвоём в ведро за лакомством и столкнуться руками и взглядами, по словам Баэм.       Они отправились на сеанс, и Сонхва честно старался на первых двадцати минутах фильма вникнуть в сюжет и проникнуться проблемами главных героев, но... Ему было неимоверно скучно, и эта была вообще не та реакция, которую он ожидал — и потому он не знал, как с ней бороться и что ему вообще делать?!!       Он на свидании с девушкой мечты, и он должен был им наслаждаться, но... фильм всё портил: Баэм не отрываясь следила за любовной перепетией на экране, ловко закидывая сладкий карамельный попкорн в рот, и наслаждалась кино. Сонхва пытался настроить себя на романтический лад, но даже то, что они сидели на задних рядах, где парочки по "клишированной американской традиции" должны были целоваться ситуацию не спасало; его начало клонить в сон. И Сонхва нашёл весьма оригинальный выход: он стал додумывать остроумные реплики, которыми Мирэ комментировала бы фильм, потому что она ненавидела любовные дорамы: она шипела рассерженной кошкой, когда пару раз в "наказание" за проигранный спор он затаскивал её на мелодрамы — смотреть на её реакцию было бесподобно — забавно и уморительно...       В общем, когда фильм закончился, у них обоих было шикарное настроение: Баэм только чуть надувшись расстроилась, что он за весь фильм ни разу не взял из ведра ни одного зёрнышка попкорна, но Сонхва быстро успокоил её, сказав, что плотно позавтракал, но вот теперь еда наконец провалилась и они могут пообедать вместе.       Баэм сразу же расцвела. И она разулыбалась втрое активнее, увидев в какой ресторан он её привёл: шикарные уютные лакуны из диванчиков, приватного уютно-желтоватого интимного освещения, тихая живая музыка из фортепиано, флейты и скрипки, и даже — ширмы, заглушающие беседы, чтобы посетители могли вести приватные беседы каждый за своим столиком...       Они заказала лосося, запечённого в сливках и корочках лимона и приправах из базилика и розмарина, ризотто с лисичками и замороженный десерт из арбуза и сорбет из лесных ягод. За быстро принесёнными блюдами разговор о мелочах проходил оживлённо и вольготно: Сонхва всё нравилось — еда, музыка, прекрасная девушка рядом с ним, однако... Однако что-то неясное всё равно скреблось и тревожило его изнутри. Вот только он не мог понять что.       После прекрасного обеда, они отправились гулять по ботаническому саду и там провели гораздо больше времени, чем рассчитывали изначально, прогуливаясь и ведя неспешную беседу. Они украдкой держались за руки, смеялись на автомате прикрывая рот, забывая, что на лицах у них были маски. Сердце у Сонхва билось быстро и сильно, отчего-то его внезапно волнами захватывала тревога. Однако, когда ближе к шести часам вечера терпение Баэм истекло, и она пригласила его к себе, Сонхва вынужден был ехать.       Апогеем его тревоги и беспокойства стал не холл, через который они быстро прошли, не жаркие поцелуи в лифте, где они остались наедине. Апогеем стал даже не коридор по которому они бежали до квартиры Баэм.       Апогеем стал миг, когда она приоткрыла дверь своей квартиры, шагнув в неё, а Сонхва... так и остался в коридоре. Он не шагнул за порог — не смог... и не захотел.       Он стоял там и смотрел на неё, ка громом поражённый.       Сонхва понял, что он не хотел эту женщину. Не желал её поцелуев, её тела, её самой...       Он словно бы очнулся от страшного морока, всё это время застилавшего его глаза.       — Сонхва-оппа, всё в порядке? — миловидным девчачьим голоском спросила Баэм с беспокойством. — Ты побледнел...       Сонхва сглотнул слюну, которой не было, и прошептал:       — Прости, Баэм... Прости... Я не могу.       После этого искреннего своего признания, Сонхва глядел в её обескураженное лицо ещё мгновение, а после — ринулся бежать прочь.       И то, чего не увидел Сонхва, потому как не обернулся, это то, каким было выражение лица Баэм: она прищурилась, глядя ему вслед и совсем недобро хмурясь…