Nosce te ipsum

Если хочешь выжить — первым бей. Король и Шут

      Вынырнув из воспоминания, они с профессором с ужасом уставились друг на друга.       Предпоследнее воспоминание принадлежало профессору Слизнорту, преподававшему у Тома Реддла зельеварение. И разговор они вели о бессмертии. Слизнорт рассказал Волан-де-Морту секрет бессмертия. — Крестраж. Он создал Крестраж. Вот оно что, да? Он разорвал душу и поместил её в какой-то предмет. Какая мерзость.       Гарри отошёл от Омута и принялся нарезать круги по комнате. Три шага вперёд, три назад.       Снейп отошёл к окну и замер каменной статуей, явно обдумывая новую информацию. — Ну и где их теперь искать? — Вопрос не в том где их искать, а в том, что именно нужно найти. — Думаю, это чаша и медальон, — озарило Гарри. — Не зря же Дамблдор оставил мне эти воспоминания. Точно, он показал нам все, что нужно чтобы начать поиски.       Парень выхватил с книжной полки блокнот и перо, и начал судорожно записывать.       Медальон.       Чаша. — Что ещё? — Кольцо Гонтов, — ожил Снейп. — Думаю, оно передавалось в роду Слизерин из поколения в поколение. Тоже большая ценность. — Кольцо, что он отобрал у Морфина. Может быть.       Кольцо. — Это уже три, и так достаточно большое количество разрывов души.       Гарри остановился посреди комнаты как вкопанный, напряжённо заглядывая Снейпу в глаза. — Он сказал семь. Мерлин. Мог ли Волан… — Не произносите, — бросился у нему Снейп, закрывая его рот рукой.       Поттер возмущённо уставился в ответ. — На этом имени Табу. Нововведение Тёмного Лорда, ведь кто ещё осмелится назвать его по имени, если не вы? Стоит только полностью произнести кодовое слово, и заклинание поиска сразу приведёт сюда отряд Пожирателей. Осторожнее, — и только после убрал руку. — Табу? Это ещё что за магия? Я о таком не слышал. — Куда уж вам, это разработка Лорда. — А, понятно. Так вот, мог ли Том разорвать свою душу на семь частей? — Не знаю, это не кажется вам слишком, — произнёс мужчина. — Слишком рискованным даже для Тёмного Лорда.       Гарри пожал плечами. По его мнению, для Волан-де-Морта не было ничего слишком рискованного. Ничего, к чему можно было приставить слово «слишком». — Ладно, у нас все равно остался ещё один флакон. Последний. Когда его можно будет просмотреть? — Как обычно, через неделю. Вы и сами знаете алгоритм. — И почему не отдать все сразу? — Поздно спрашивать.       И он был прав. Как обычно. — Поищите информацию о крестражах в своей библиотеке. Вряд-ли в школе остались подобные опасные знания. Если и были раньше, директор наверняка их изъял. Спрошу у его портрета. — Портрет директора наконец-то проявился? — удивился парень. — На прошлой неделе. Прошло больше года, откровенно говоря, мы сомневались в том, что он все же объявится. — Но ведь такое и раньше бывало, — возразил Гарри. — Я читал в книге о волшебных портретах. Бывало, что портрет не проявлялся и по несколько лет. Хотя природа этого явления все ещё плохо изучена… — Я хотел бы позже ознакомится с ней, если вы не против? — Конечно, профессор. — Мне пора, Поттер, — внезапно произнёс Снейп и подошёл к порталу. — Тогда до следующего раза, профессор? — Да, — и исчез.       Гарри потоптался на месте пару минут. Чем бы ему заняться? Заснуть сейчас вряд ли удастся. Читать на ночь зловещее «Волхование» не хотелось.       Кстати, что-то Рюука давно не видно. Уже неделя прошла с его прошлого появления. Не то, чтобы Поттер рассчитывал на его постоянное присутствие, но все же с шинигами оказалось интересно разговаривать.       Впрочем, пропажа обнаружилась в комнате. Шинигами по привычке валялся на его кровати, подпирая голову когтистой рукой. — Привет, — махнул ему ладонью Поттер. — Ты где так долго? — Что, соскучился Хранитель?       Ехидства Богу Смерти было не занимать. — Может быть. А ведь и правда, тебя долго не было. — Король Смерти призвал всех Шинигами. Большего тебе, смертный, знать не положено. — Ладно. Зато я могу тебе кое-что рассказать. Сегодня мы, наконец, узнали как Том обрёл бессмертие.       Жёлтые глаза Рюука загорелись любопытством. — И как же? — Крестражи. Знаешь, что это?       Шинигами скривился, будто прикоснулся к чему-то ужасно мерзкому. — О таком даже среди Богов Смерти не говорят. Такого нечистого колдовства не совершают уже много столетий. Помнится, в прошлый раз его звали Герпий. Тот ещё мерзавец. — Да, разорвать душу — та ещё гадость. Но что случится с душой, если уничтожить Крестражи? Станет ли она целой или так и уйдёт за Грань ошмётками? — Не могу сказать больше, чем ты уже знаешь, Гарри, — произнёс Рюук. — Не хочешь или не можешь? — повторил он слова Гермионы. — Не могу. Шинигами не вмешиваются в людские распри. Король следит за порядком.       Рюук схватился за горло, отчаянно кашляя. Не успел Гарри испугаться, как шинигами со свистом втянул в себя воздух и посмотрел вверх. — Я понял, не говори пока ничего. Это какое-то магическое обязательство? Вы заключаете договор о службе или что-то вроде того?       Рюук кивнул.       Парень сочувственно на него посмотрел прекрасно понимая, как порой тяжело просто молчать. Особенно, когда жутко хочется чем-то поделится. — Но я-то могу тебе рассказать больше? — Да. — Хорошо. По поводу крестражей. Мы точно знаем, что их как минимум три. Чаша, Медальон и Кольцо. Может и больше. — Куда ещё больше? — возмутился Рюук, стукнув по покрывала кулаком. — Три — это и так слишком большое повреждение. Но больше? — Да, мы в курсе, что Он безумец, — саркастически протянул Поттер — Впрочем, даже для него это странно. Для того, чтобы выжить ему хватило бы и одного якоря. Может, здесь все не так просто? Конечно, предполагать, что Тома что-то вынудило сделать больше крестражей логично. Но что могло так… напугать его?       Рюук молчал. Явно что-то знал, как обычно, но теперь парень понимал природу его нежелания говорить.       Что ж, придётся устроить мозговой штурм.

***

— Гарри, ты абсолютно точно слышал именно «семь»? Потому что это реально ужасно.       Поттер со вздохом положил голову на сложенные руки. Он уже начал сомневаться в решении загрузить проблемой крестражей Гермиону. — Точно. Так он и сказал «скажем, число семь…». Их как минимум три, так что все возможно… — Четыре. — Что? — Помнишь дневник Тома Реддла?       Черт, как он мог о нем забыть? Чем же ещё был дневник, если не осколком души? — Значит, их все-таки семь, — обречённо выдал Поттер. — Мерлин, как можно было сделать такое с собой? — Ты дочитал Волхование? — Только те главы, где было упоминание крестражей. Есть вопросы? — Как их уничтожить там было? — Адское пламя, яд василиска… Что-то ещё. — Ладно, яд василиска не проблема, Гарри, — и видя недоумение на его лице, добавила. — Ты победил василиска мечом Гриффиндора. Мерлин, Гарри, сталь выкованная гоблинами впитывает все, как губка. Наверняка меч сможет уничтожить Крестраж. — Значит, нужно забрать его из Хогвартса до начала учебного года, — подытожил Гарри, уже представляя себе перепалку со Снейпом. — Но как? Теперь там заправляет Снейп, и сомневаюсь, что это безопасно, соваться в Хогвартс. — Ты все ещё сомневаешься в нем? — Я просто не понимаю, почему ты продолжаешь верить. Серьёзно, он самый противоречивый человек, что мы встречали. Мне все ещё не ясны его мотивы. — Как и мне, — честно ответил Поттер. — Ладно, просто не наделай глупостей. — Мгм.       За плечом подруги появилась рыжая макушка Рона. — Привет, — улыбнулся ему Гарри. — Что вы тут уже обсуждаете? — спросил Уизли, устраиваясь ближе к зеркалу. — Гермиона рассказала тебе о крестражах? — Да. Ну и мерзость. — Мы уже знаем о четырёх. Герми вспомнила о дневнике Реддла. — Четыре. Один уничтожен. Ещё три?       Парень покачал отрицательно головой. — Мы думаем, что их все же семь. — Семь чёртовых крестражей! — воскликнул Рон. — Мерлиновы подштанники, да у тебя вся жизнь уйдёт чтобы их найти! — Осталось ещё одно воспоминание, и мы надеемся, что Дамблдор оставил мне подробную инструкцию. Иначе я действительно не понимаю, как и где их искать. — Мы? Тот твой таинственный союзник? — Да. — Гарри, а это не девушка случайно? — лукаво спросил Уизли, и щеки Поттера залил горячий румянец. — Нет, конечно, откуда такие мысли?       Друг громко рассмеялся. — Иначе не вижу смысла в такой секретности. Ты раньше всё нам рассказывал. К тому же, Гарри, ты покраснел. — Исключительно от твоих бредовых предположений! — возмущённо ответил Поттер, складывая руки на груди в защитном жесте.       Гермиона же молчала, погрузившись в свои мысли. — Тебе будет достаточно, если я скажу что это не девушка, и я никак не могу сказать тебе имя? Не могу, Рон. — Ты что, дал Непреложный Обет? — ужаснулся Уизли. — И да, и нет. Это другое обязательство, к тому же обоюдное. Ни он не может ничего рассказать, ни я.       Друг растрепал свою рыжую шевелюру. — Стоило оставить тебя одного… — Ой, не говори, как Гермиона.       Уизли повернулся к девушке и потряс её за плечо. — Что? — недовольно спросила она. — О чем задумалась? — спросил Рон. — Ну, пока вы разводите детские споры, я пытаюсь вычислить остальные крестражи. — И что? Пришло что-нибудь толковое в голову? — Да, но это пока догадки… — Давайте вместе их и обсудим. У нас тут мозговой штурм, как бы, — сказал Гарри, подтягивая блокнот поближе.       Теперь в нем красовалось четыре надписи, и ему не терпелось обсудить это со Снейпом. — Хорошо. Предположим, — начала подруга, — что все предметы ему дороги. Например, медальон и кольцо принадлежали его великим предкам. Чаша — легендарный артефакт Хельги Хаффлпафф. Дневник… ну, тут я теряюсь, использовал ли он его, как первую попавшуюся под руки вещь, или тот что-то значил… — Да, закономерность прослеживается, — продолжил Поттер. — Что насчёт остальных реликвий основателей? — Меч Гриффиндора, сразу нет, — отбросил один из вариантов Рон. — А что насчёт Рейвенкло? — Невозможно, — возразила Гермиона. — Диадема Ровены Рейвенкло считается давно утерянной. Настолько давно, что никто не видел её почти тысячу лет. Поколения школьников пытались выпытать у призраков Хогвартса хоть какие-нибудь подробности, но те будто воды в рот понабирали. — Думаешь, Он не смог разговорить призрака? — иронично протянул Поттер, вписывая Диадему и знак вопроса рядом с ней. — Не думаю, что ему удалось. — Гермиона, — вздохнул Гарри, — ты просто не видела его в школьные годы. Он был настолько убедителен в своей невинности и добродетели, что только Дамблдор видел его насквозь. И то, если бы кто-то другой забирал его из приюта, думаю и покойный директор не разглядел бы в нем зерна зла. — Не знаю, друг, — перебил его Рон, — по-моему все это слегка притянуто за уши. — Ладно, оставим этот вопрос открытым.       Спина уже затекла от постоянного сидения в течении часа или около того. И шея начала болеть. Он покрутил головой в разные стороны. — Ещё остаётся один. — Почему один? — спросил Рон. — Он хотел разделить душу на семь частей, одна всё ещё должна находится в его теле, — ответила Гермиона. — Все равно, предстоит много работы. — Может, нам все же вернуться? — Нет, Рон. Может, чуть позже, когда придёт информация из Ордена. Кое-кто всё ещё работает в Министерстве, так что если за магловским транспортом наблюдения не будет, тогда и продумаем план. А пока отдыхайте. — Обещай, что как только что-то узнаешь, сразу расскажешь нам.       Поттер кивнул и прервал связь.       Ему очень сильно не хватало поддержки самых близких друзей. И в то же время, он хотел, чтобы они оставались в безопасности. Два этих противоречивых чувства боролись в нем ежедневно.       Боже, как он устал.       Откинувшись на подушки, Поттер уставился в низко нависающий зелёный балдахин. Он прокручивал в голове всю информацию, что он узнал о Волан-де-Морте, о крестражах, и что-то зудело на краю сознания. Будто он забыл что-то важное, связанное со всем этим, и не мог вспомнить. Стоило только ухватить ускользающую мысль, как в голове тут же становилось пусто.       Нестерпимо хотелось выйти на улицу. Полетать на метле. Пробежаться по опушке Запретного Леса. Навестить Хагрида. Да хоть что-нибудь сделать, лишь бы не лежать здесь, изнывая от тоски и усталости.       Но путь на улицу был заказан. Хотя, это ведь Гарри Поттеру нельзя безнаказанно разгуливать по Лондону. Но вот скажем, какой-нибудь Джим Фигг с невзрачной внешностью мог бы спокойно прогуляться до ближайшего кафе. — Кричер! — крикнул Гарри в пустоту, и домовик объявился с тряпкой в руках. — Кричер, а у нас есть оборотное? — Нет, хозяин Гарри. — Черт… — Но, — продолжил домовик, — Кричер мог бы купить в Лютном переулке. — Было бы здорово. Можешь ещё дёрнуть волос у какого-то очень неприметного магла?       Эльф скривился в отвращении, но кивнул.       И исчез с громким хлопком.       Поттер принялся ждать.       Стоит ещё рассчитать время. Часы показывали половину четвёртого по полудню. Значит, Грюм сегодня уже не объявится. Обычно мракоборец приходил по утрам, предпочитая тренировать волшебника пораньше. Потом у Аластора были сторонние дела, не касающиеся Поттера, и он уходил. Вероятность прихода его наставника очень мала. Можно сказать, её практически нет.       Снейп же обычно приходил к ужину или уже после него. Не раньше семи вечера.       Оставались, конечно, другие члены Ордена, но и их появление не предвиделось.       Ладно, придётся рискнуть, ведь в запертый в четырёх стенах Гарри начинал сходить с ума. Он почти все лето просидел безвылазно на Гриммо, за исключением того дня, когда посещал Годрикову Впадину.       Так что, дождавшись Кричера и выпив отвратительное зелье с серым коротким волосом, Поттер превратился в невысокого парня с мышиной внешностью.       Серые блеклые волосы, водянистые голубые глаза и тонкие черты лица напрочь стёрли в его виде Гарри Поттера. С такой внешностью так легко растворится в толпе…       Гарри, довольный аферой, положил очки в карман и покинул унылый дом.       Дневное солнце приятно припекало в макушку, и прохладный ветерок трепал край рубашки. Хотя по календарю лето продолжалось ещё целый месяц, в воздухе пахло приближающейся осенью. Кое-где уже желтели листья.       Украденная на время свобода пьянила. Парень шёл по тротуарам и пешеходным переходам, бродил безликим в толпе незнакомцев и радовался. Здесь никто его не знал. Ничто не угрожало жизни. Никто не тыкал пальцами в его знаменитый шрам.       Так что волшебник двинулся в сторону ближайшей электрички, оплатил проезд и катался по городу несколько часов.       Так хорошо он себя уже давно не чувствовал.