на русском это значит «любовь»

1. Синий экран телефона горел перед глазами девушки, и она набирала текст в переводчике. Юхён ради этого скачала даже китайскую клавиатуру… Она, к слову, всегда думала, что китайские клавиши состоят из множества иероглифов, что было непостижимо для её ума. Но, на удивление, клавиатура была самая обыкновенная. Формат «QWERTY». И когда набираешь латиницей нужное китайское слово, тебе высвечиваются варианты написания этого слова иероглифами. Когда Хандон увидела родную клавиатуру, до боли ей знакомую, глаза девушки засияли, а пальцы принялись быстро печатать слова, которым так хотелось вырваться наружу. К сожалению, она понимала, что языковой барьер не даст этого сделать, поэтому возникающие мысли стали переходить в строку переводчика. Конечно же, мысли никогда не будут переведены полностью так, как мы об этом думаем, даже из головы в письмо, так что уж говорить об автоматическом переводе... Поэтому мы и ищем человека. Не того, который слышит наши слова и понимает наши вопросы как структуру языка и связки слов. А того, который чувствует интонацию в этом слове и скрытые чувства. Который знает, насколько тебе может быть больно и поймёт это всё и без художественных изъяснений. Тогда тебе даже и не нужно знать язык, чтобы чувствовать то, что говорит собеседник. Юхён заворожённо смотрела, как Хандон набирала знакомые ей буквы ещё с уроков английского языка, и те превращались уже в сложные иероглифы с закорючками, палочками и точками. Всю жизнь она восхищалась этим языком: красотой звучания, написания и историей. А впервые видеть человека, который свободно на нём умеет разговаривать – чудо ещё большее. «Моё имя Хандон, я родом из Хэйхэ, Китай, и мне 25 лет. Я беженка. Мой отец убит, а мать осталась на родине». Юхён прочитала текст и кивком дала понять Хандон, что всё поняла. Китаянка передала ей телефон, и Юхён принялась писать ответное сообщение. Укутавшись в одеяло, они сидели на диване. Разумеется, Хандон не привыкла к такому климату, поэтому быстро замерзала. Тем более, Бог знает, сколько часов она простояла на морозе в такой лёгкой одежде... Шерстяное же одеяло хоть и кололо бархатистую кожу, но Хандон не обращала на это внимание. Ей нравилось больше не само одеяло, а тот источник тепла под ним. Юхён обнимала заплаканную девушку и успокаивала её. Никакое одеяло не согрело бы её так, как делала это Юхён. Она шептала на ухо «тш-ш», и Хандон всё понимала… Она понимала, что это означает: «Я остаюсь здесь настолько долго, насколько нужно, пока ты не согреешься». Она также понимала эти поглаживания по плечу, которые были не просто источником тепла для Хандон, но и её успокоительным. Свет в комнате давно погас, ведь девушки собирались ложиться спать, но столько недосказанных слов и волнующих мыслей не давали им уснуть, поэтому они и сидели в обнимку, с надеждой узнать друг о друге с помощью переводчика. Язык тела – универсальный язык, который был понятен для всех, поэтому Хандон молилась, что Юхён продолжит говорить именно на нём. Только он был понятен для девушки, и только на нём она могла говорить. Эти поглаживания, эти прикосновения к волосам и коже. Они все приносили уют. Они все означали комфорт и мир, а значит Хандон по таким мелким вещам могла понять: Юхён – хороший человек. Юхён защитит её, и она с ней. Почему?.. Да в принципе на языке тела это не так и важно, он создан для настоящего и не может описать будущее или прошлое. Молчание вновь наступало, и когда кто-то начинал писать на клавиатуре, обе девушки моментально обращались к телефону, наблюдая за появлением букв в строке переводчика. Для каждой стороны всё это было в новинку, и для каждой чужой язык – был чем-то странным и притягательным. «Почему ты бежала?» — загорелось в телефоне, на русской строке. Хандон, прочитав, обратила взгляд на Юхён. Взгляд, полный боли и обиды. Она знала, что её спросят это, но она не хотела, чтобы спрашивали настолько быстро. Мир катился из-под её ног, а взгляд русской девушки придерживал за руки, чтобы Хандон не упала. Эти голубо-серые глаза словно холод русской зимы, словно блеск серебряных колец и перо городской птицы. Что-то в этой Юхён есть холодное, но в то же время отсылающее Хандон к Родине – теплое и уютное. Будто они вечность были знакомы, да и очень близко. «Тебе это правда интересно?» — появилось затем на телефоне. Юхён снова развернулась к Хандон и одобрительно улыбнулась, кивнув. Девушка поняла, что она не может уже убегать. Юхён слишком много для неё сделала, чтобы в ответ просто молчать. С неохотой китаянка приняла телефон, который ей отдала Юхён. С такой же неохотой она и принялась печатать. «Джию, резня», — высветилось на экране. 2. — Дети! Так! Юйлинь! Ты можешь сесть на своём месте? — с этими словами крупная женщина вошла в школьный кабинет. Она подошла к доске и держала за руку какую-то девочку. — Поприветствуйте новую ученицу. Её зовут Джию, она приехала из деревни. Здесь у неё нет друзей, поэтому вы должны помочь ей влиться в коллектив! Вот, — учительница указала на свободное место, — садись с Хандон. Она староста класса и поможет со всем. А мне необходимо отлучиться на пять минут, директор зовёт. Не хулиганьте! — наказала она ученикам и ушла, хлопнув дверью. Новенькая в беспокойстве осматривала кабинет и боялась взглянуть на свою соседку или просто новых одноклассников. По классу прошёл шёпот, и дети с любопытством стали разглядывать нового человека в своём мини-обществе. Нелепые черные хвостики, сделанные впопыхах самой Джию, торчали в разные стороны, а серые глаза в панике оглядывали класс. Хандон же первая взглянула в лицо Джию и прошептала: «Не бойся». Она взяла её руку в кулачок и беззаботно улыбнулась. «Я отдаю тебе свою смелость и любовь. Она тут, в этом кулачке. Забирай», — отец Хандон часто так говорил, когда она нервничала, поэтому девочка думала, что это пожелание можно отдавать кому угодно. Сейчас она решила отдать его Джию. Новенькая быстро отдёрнула руку и сморщилась. — Ненавижу прикосновения, — пробурчала она. — Ох, прости, я не знала, — принялась извиняться Хандон. Её извинения были искренними, но Джию не желала всё это слушать. Она была враждебно настроена с самого начала, и этот тонюсенький голос её одноклассницы лишь действовал новенькой на нервы. Джию была почему-то уверенна, что эта Хандон лишь ждёт от неё чего-то, а потому новенькая не желала подбираться слишком близко. — А это правда, что от тебя отказались родители, потому что им не на что было выпивать? — наконец подошёл самый бесстрашный из учеников. Одноклассники уже обсуждали эту тему, и все знали о судьбе Джию ещё задолго до её появления, но никто не решался спросить об этом напрямую, пока этот маленький мальчишка в коричневых брюках не подошёл к парте. Джию встрепенулась, вмиг она вскочила с парты и разъярённо взглянула обидчику в глаза. — Что ты такое говоришь? — раздался тихий голос Хандон, — разве ли тебе обсуждать чужую судьбу и лезть не в свое дело? — Девочка встала между ними двумя, не желая продолжения конфликта, но Джию не особо интересовали такие мирные порывы. Она прорвалась сквозь преграду (то есть руки Хандон) и вцепилась руками в волосы неосторожного парня. — Если твоя мать шлюха, а отец алкаш, то ты не думаешь, что будешь слиянием этих двух грехов? — злорадствовал парень, которого держали около себя за чёрные волосы. — Такой грязи как ты тут не место. — А разве это не твой отец сидит в тюрьме за распространение наркотиков? Думаешь, что ты далеко ушёл? — Парень обиженно смотрел на Джию и не понимал, почему эта новенькая девчонка знает слишком много. Весь класс в ужасе на него смотрел: до этих пор он считался успешным учеником, из приличной состоятельной семьи. Мальчики всегда ровнялись на него, считая его крутым, но теперь они презрительно на него смотрели. — Поверь мне, теперь даже у меня денег будет побольше, чем у твоей семьи, — Джию лишь загадочно улыбнулась и отпустила волосы парня. Мальчик не мог терпеть такого унижения, от злости он покраснел и прижал новенькую к стене, хватаясь за её воротник. — Ты грязная шлюха! Как ты смеешь нести то, чего сама не понимаешь?! Ты даже цифры складывать не умеешь, чтобы судить о чужих деньгах! — Он отпустил девушку, но когда увидел, что подобные провокации на неё не действуют, и она лишь с большей силой стала улыбаться, ударил ей по лицу. На правой щеке моментально появился красный след от ладони, но новенькая всё улыбалась. Тогда он бил и бил её по лицу, так что уже слёзы стали литься из её глаз, но она всё ещё стояла неподвижно. Её лицо уже распухло от количества ударов, а щеки посинели, но она улыбалась. — Я не так грязна, чтобы самоутверждаться над другими, — прошептала она, изнемогая от боли, но не показывая виду. Мальчик лишь отошёл назад и со страхом смотрел на собственные руки, будто не понимал, что он сейчас натворил. — Гордись тем, что наконец стал походить на отца, — улыбалась Джию к ужасу её одноклассников. Они все смотрели на эту сцену и не могли ничего сделать. Они, словно парализованные, смотрели, как их бешенный одноклассник колотил по лицу худую и слабую девочку, за правду. Но никто, абсолютно никто, не повёл даже бровью. Они смотрели на это как на шоу, и никто не додумался защитить Джию. Кроме Хандон. Лишь эта бедная девочка пыталась охладить пыл своего одноклассника, но ей тяжело влетело, и он случайно оттолкнул Хандон. Та упала и ударилась о парту. — К директору, живо! Обоих! — С этими словами их бой прекратился, и двух задир вывели из кабинета. 3. — Начните говорить о вашей проблеме. Скажите столько, сколько считаете нужным. Я внимательно вас слушаю, — приятным голосом говорил мужчина-психолог. Он был одет во всё чёрное и сидел в таком же тусклом пыльном кабинете. Лишь когда этот человек улыбался (а он улыбался каждый раз, когда заканчивал фразу, чтобы дать понять Юхён, что теперь она может говорить сама), можно было понять, что он не робот, а такая же душа. Это пугало Юхён, но только на такого психолога, к сожалению, у неё была возможность заработать денег. — Я Юхён, вы знаете. Мне двадцать четыре, и я работаю на нелюбимой работе. Я работаю администратором кофейни, если это важно. Поначалу мне казалось, что это очень престижная работа – администратор, но затем я поняла, что во мне абсолютно нет никаких лидерских качеств, чтобы руководить таким заведением, хотя оно и не большое. Но это не главная причина, почему я здесь. Неделю назад я потеряла самого дорогого мне человека. Я обратилась к психологу, потому что понимаю, что сама не справлюсь. У меня в принципе жизнь была скучная, ведь я жила в изоляции – я слишком мало общалась с людьми, чтобы у меня было кого терять… Поэтому я и понимаю, что сейчас не смогу справиться сама, некому мне помочь, а сил во мне мало. В общем, моя мама погибла от рака. Рак желудка, если быть точнее. Она работала очень много для меня и моего образования, чтобы обратиться к платному врачу сразу же, как только у неё заболел живот. Ну, вы же знаете, какая медицина у нас в России… А когда она уже поняла, что ситуация ухудшается, было уже поздно. Её госпитализировали сразу же, а за буквально три месяца – мизерная дата – она скончалась! Каждую ночь мне снятся последние дни с ней: она не могла даже видеть еду, вся исхудала и облысела. Ужасное зрелище! Особенно, когда ты помнишь своего человека счастливым и беззаботным. Мне постоянно кажется, что это моя вина... Мы были так близки! Она была моей лучшей подругой. Помню, я пообещала ей выучить китайский язык и уехать в Китай… Она немного знала его из-за своей работы… Часто она покупала мне сладкое и милые подарки. Она всегда желала мне только хорошего, но сейчас, я не могу себе этого дать. — Я понимаю вашу боль, но попробуйте писать ей письма, словно она всё ещё жива… Это было её последнее занятие с психологом: то ли потому что у неё не было денег на дальнейшие сеансы, то ли потому что она не хотела привязываться к старому, а хотела найти силы жить дальше. Но одно она поняла точно: терять людей очень больно, а значит, чтобы их не терять, лучше вообще их не заводить. 4. — Ты вся в синяках, бедняжка. Он очень жестоко тебя побил, — заботливо вытирая запёкшуюся кровь и прикладывая льдинки к синякам, говорила Хандон. — Я представляю, насколько тебе больно. — Это не самое больное из того, что я испытывала, — пробормотала Джию. Она смотрела в одну точку и всё никак не могла сфокусировать взгляд. — А что было самое больное? — с любопытством спросила Хандон, пытаясь понять, что в голове у этой восьмилетней девочки. — Родители. — Но почему? — в замешательстве спросила Хандон. Она всегда считалась счастливым ребёнком из правильной семьи… Её мама, хоть и была строга, но любила свою единственную дочку. Она желала ей счастливого будущего и откладывала деньги на Пекинский Университет. Мама следила за оценками и поведением девочки, но когда Хандон улыбалась или смеялась, мать не могла устоять и делала ей поблажки. Отец же, много работал и имел хорошие перспективы к повышению в автомобильной компании. Он редко появлялся дома, но Хандон любила его больше жизни. Когда мужчина возвращался уставший домой, девочка бежала к нему с объятиями и кричала: «Наконец-то папочка дома!» После этих слов усталость отца моментально снимало рукой… Он же набивал все рукава конфетами, и, хотя мама и ругалась, всё равно любил наблюдать, как эти детские глаза сияют просто от вида сладкого. Эта семья не была богатой, но отношения между членами семьи были идеальными: поддержка спасала всех от упадка в этой жизни. А такой лучик солнца как Хандон был центром их маленького счастливого мира. Жизнь в криминальном районе могла принести Хандон много проблем… Она могла попасть в плохую компанию или просто быть убита, но семья для неё была неким островком во время шторма, несущим в себе спокойствие и защиту. Поэтому, девочка искренне не могла понять, откуда такая усталость и боль была в глазах Джию лишь от упоминания семьи. — А ты хоть раз не хочешь подумать наперёд? Не хочешь размышлять логически? — раздражённо ответила Джию. — Ты же знаешь, от меня отказались родители, — уже смягчившись, она продолжала. — Это правда, так что не понимаю, что тебе от меня надо, — девушка принялась собирать вещи, чтобы уходить… — Я хочу тебя выслушать. Пожалуйста, расскажи всё, что тебя тревожит, — Хандон схватила девушку за белоснежную руку, не желая, чтобы та уходила. — Пожалуйста, — взмолилась она, смотря на Джию своими блестящими глазками. — Ладно, — неохотно осталась Джию, вздохнув. — Мои батя с отцом бухали и дрались каждый день, а в конце концов у них закончились деньги на меня с братом. Они поэтому и отказались от нас — выбросили как каких-то животных, ни капли совести или ответственности. Брата забрали в армию, ему уже двадцать. И я, честно говоря, счастлива, что он далеко, так как меня вымораживал вечный контроль. И телесные наказания с его стороны… Он не отец и не мама, чтобы меня наказывать. Так вот я с пяти лет и путешествую по разным школам. Я не скучаю по родителям. Не скучаю по тому, как боялась оставаться наедине с отцом или братом. Не скучаю по опасности и страху быть избитой или изнасилованной в родном доме. Но я устала быть одной, — наконец, Джию остановилась. — Надеюсь, твой интерес был утолён. Я пойду домой. — Ты не одинока. Я хочу быть с тобой и защищать тебя. — Спасибо, — впервые Джию улыбнулась. Хоть её улыбка и была еле видна и глубоко спрятана, Хандон ценила такую преданность к себе и улыбнулась уже во все тридцать два зуба в ответ. Так они и стали лучшими подругами. Да такими, которых недолюбливали все учителя, и которой завидовали все девочки... Джию писала на стенах и курила в туалете. Она стояла на учёте столько раз, сколько цифр она даже сложить и не могла. А Хандон, её милая Хандон, которую она любила невинной и дружеской любовью постоянно её успокаивала, оберегала и делала за неё домашнее задание. Хандон была истинным ангелом во плоти, да ещё и умным. Джию же всегда смеялась с того, как её подруга пила алкоголь: как быстро её уносило, и как она несла всякий бред про тухлые яйца, мужские трусы и чай. Хандон пробовала курить и кашляла после сигарет Джию, а та лишь усмехалась над ней и выкуривала напоказ за раз пачку. Они были разные, чертовски разные, но каждый чему-то учился. Кто-то – быть ответственнее, а кто-то – чуть больше веселиться в этой жизни. Джию помнила краснеющие пальцы Хандон от холода, а Хандон – грустный взгляд своей подруги, когда та выпивала. Они редко говорили по душам, но Хандон чувствовала, насколько ей больно. Джию никогда не плакала и не давала волю своим эмоциям, а Хандон, напившись, кричала о любви к этому миру, к Ким Минджи (к слову, Джию ненавидела, когда её так называли, но лишь Хандон, и то изредка, позволялось это обращение) и вкусной еде. Их школьные годы бежали… Появлялись новые проблемы и большая ответственность. Хандон не поступила. Всё из-за гулянок с Джию. Полное разочарование и упущение в своей жизни. Родители не ругали её за это, но девушка чувствовала огромную вину… А Джию всё отдалялась от подруги. У неё новая компания, которую Хандон, разумеется, не одобряла. Она регулярно вообще-то говорила, что такой образ жизни убьёт любые мечты Джию, а в ответ Хандон получала: «Моя единственная мечта – сдохнуть поскорее». Джию бесил этот контроль и ограничения, она не понимала, почему подруга так злится и не хочет хоть немного расслабляться. Так они и разошлись. Джию ушла в криминальный мир, и это последние данные о ней, которые знала Хандон, а сама Хандон же осталась в своём районе, пытаясь подзарабатывать курьером и продавцом в магазине, чтобы снова попробовать поступить. И так, сама того не замечая, она провела целых три года такой жизни. Пока в один момент она снова не встретилась с Джию. Пока в один момент она не поняла, что лучше было вообще не помогать в тот день новенькой Джию. И не общаться с этой Джию вовсе.