Тишина! Сердце на весах

Солнце садилось, и теплый свет лился на кровать, окрашивая все в оранжевый и золотой. Соседку Кея выписали, палата опустела, лишь в отдалении едва слышно суетились медсестры. Кей и Тецуро ели, и даже обсуждение дела, поведения Хиромасы, который ни капли не раскаивался, его лицемерия и самомнения, не могло испортить легкую дымку вечера и вкус пирожного на языке Кея. — Куда поедешь, когда выпишут? — спросил Тецуро, стащив последний кусочек клубники с его вилки. В голосе не было ни сожаления, ни намека на давление. И только поэтому Кей простил его. — К Акитеру. Хотя бы крем вытри с лица, раз уж воруешь мою еду. Тецуро тщательно облизал пальцы и тут же получил шлепок от Кея, который вспомнил выговор Бокуто. — Возможно, это к лучшему, — Тецуро снова сел на стул и сунул Кею под нос чистые руки. Слова заставили Кея задуматься, но он не позволил внезапной слабости повлиять на свое решение, лишь щелкнул Тецуро по носу, забрал одну его руку себе на колени и переплел пальцы. Он думал, эта потребность в прикосновениях и присутствии Тецуро рядом осталась в прошлом, в тех первых месяцах свиданий, когда восторг и трепет вели пьянящую битву; Кей мог прикасаться к нему, такому невероятному, и тот — раздражающий, несносный, воодушевляющий — тоже хотел прикасаться к Кею. Но если все вернулось... нельзя сказать, что Кей был против. Было неловко, но он прошел через это тогда и пройдет сейчас, когда цена неудачи стала неизмеримо выше. — Ты снова переживаешь, — заметил Тецуро и отложил телефон. С наступлением сумерек загорались огни в соседних зданиях. Кей не сомневался, что Тецуро не забросил отчеты и рапорты, но проводил так много времени у постели Кея, что потом они наверняка будут должны Ойкаве, взвалившему на себя большую часть нагрузки. — Да не особенно… — сказал Кей, царапая наклейку на коробке пирожного. — Кей, — серьезный тон Тецуро заставил поднять глаза. — Мы согласились, что вели себя глупо, но факт остается фактом: мы поссорились, и проблемы, которые надеялись переупрямить, в итоге переупрямили нас. Они смотрели друг на друга, и три месяца постоянных споров перед разрывом делали повисшую тишину еще тяжелее. И все же, в начале, когда между ними не было ничего, кроме взглядов и надежды, именно Тецуро первым протянул руку, а Кей не верил, что пальцы не наткнутся на пустоту. Сейчас он сам взял Тецуро за руку и грустно улыбнулся. — Знаю, — сказал он. Нервы все еще звенели, несмотря на три года совместной истории, но рука наконец не дрожала. — Перспектива твоего перевода, моя первая самостоятельная выставка, обязанности куратора, волнение из-за отношений на расстоянии, домашние дела, которые продолжали накапливаться, и упущенные возможности поговорить — мы винили в этом друг друга. — Обязательства, которые мы оба нарушили, — согласился Тецуро, поглаживая костяшки пальцев Кея. Тот поморщился. — Прости, что пропустил запуск программы Кенмы… — начал он, стараясь сгладить оправдательные нотки в голосе, но Тецуро покачал головой. — Я не собирался возвращаться к этому или заставлять тебя снова извиняться. Кенма понимает, что работа есть работа, он не обиделся. — А ты — да. — Да, — признал Тецуро. — А потом дулся, вместо того чтобы поговорить. — Я тоже хорош. Притворялся, что если не замечать проблему, она исчезнет, — продолжил Кей. — Та выставка… Я готов был выбросить саркофаг в окно, когда Изуру в четвертый раз сказал, что тот загораживает пожарный проход. А потом они хотели перенести открытие, и я чуть не уволился. — Но все же прошло хорошо? Открытие, я имею в виду. Кей невольно поджал губы. — Да, неплохо, когда я наконец съехал от Тадаши и обдумал возможность вводить себе кофеин внутривенно. Раз уж эта фигня так много у меня отняла, я должен был постараться, чтобы все прошло без запинки. Тецуро нежно сжал его пальцы. — Тоору и Ивайзуми ходили и сказали, что им понравилось. Высокая оценка, однако. — Кей закатил глаза. — Так или иначе, когда я сказал, что твой переезд к Акитеру к лучшему, то имел в виду, что нам нужно поговорить перед тем, как ты вернешься, будто ничего не случилось. Кей понял, что все это время перебирал его пальцы, только когда задел порез от бумаги, и Тецуро резко втянул воздух. — Прости, — сказал Кей, отпуская его руки. — Ты… ты же хочешь вернуться, правда? — с сомнением спросил Тецуро, наклоняясь вперед и пытаясь поймать взгляд Кея. — Ты же не собираешься снова бросить меня и сбежать к Нанасе, правда? — Я… что? — вытаращился Кей. — Нанасе? И это ты — лучший детектив в городе? Конечно, я не собирался к нему сбегать! — Хорошо, — вздохнул Тецуро. — Не уверен, что моя гордость вынесла бы такое. Он такой… — неопределенный взмах рукой, — водянистый. — Он хороший, — заявил Кей и прикусил губу. — Верный и вовсе не тупица. Просто он… Не знаю, может, так чувствуют себя старшие братья? Тецуро, единственный ребенок в семье, пожал плечами. — Или, может, это немного напоминает твое отношение к Кенме. Учитывая, — поторопился добавить Кей, когда Тецуро, явно задетый, уже открыл рот, — что Кенма гораздо более самодостаточный. Но ты рассказывал, каким он был в детстве, до того, как стал увереннее в себе и заработал кучу денег на софте. Нанасе немножко похож на того Кенму. Тецуро закрыл рот, раздумывая. — Кажется, я понимаю, о чем ты, — с сомнением признал он. — Но предупреждаю: я обвиню его в каком-нибудь гадком преступлении, если решишь, что теперь тебе нравятся «водянистые». Кей закатил глаза. — Из-за кое-чьей ухмылки и ужасной прически для других мужчин я потерян навсегда. — Натурально, — согласился Тецуро. — Или, в твоем случае, нет. Так что? Ты хочешь вернуться в нашу квартиру? — Я совершенно точно не хочу вечно жить у Нишинои. Просто… ты был прав, я волновался, когда ты это сказал, и думал… Нет, — Кей посмотрел ему в глаза, — я сказал себе, что в этот раз буду стараться. — Детка, ты всегда старался, — сказал Тецуро. — Прости за те слова. Я хотел задеть тебя, но это не оправдание. Что-то все еще саднящее внутри Кея, о чем он и не знал, утихло, и в груди стало не так тесно. — Нет… то есть, я клянусь, что старался, но в этот раз, понимая, что значит потерять тебя… — Кей собрал свои тревоги, слабости и гордость в кулак и закончил, — я не буду больше сомневаться в себе. Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Это было мучительно, не заставляй меня больше так делать. Тецуро смотрел с такой нежностью, что трудно было выдержать этот взгляд. Неужели Кей был настолько плох, что от одного разговора о чувствах тот выглядел так, будто уже наступило Рождество, обсыпанное шоколадом. — Нет, ничего подобного, — Тецуро подхватил поцелуй с губ Кея, а потом пересел к нему на кровать. — Я стал одним из самых успешных следователей города в нежные двадцать восемь лет, и это не лишило меня веры в человечество, а значит, и небольшие проблемы в общении с тобой тоже не смогут. Мы всего лишь люди, Кей, нам свойственно чувствовать сомнения, страх и незащищенность, как и всему остальному миру. — Остальной мир — болваны, — пробубнил Кей ему в плечо. — Но мы, — продолжил тот, не обращая внимая, — обязательно будем все обсуждать. Мы вернемся к священному ритуалу свиданий без телефонов раз в неделю. Мы перепишем список обязанностей по дому или стиснем зубы и наймем кого-нибудь. — А еще постараемся вовремя уходить с работы, — добавил Кей. — Ты знаешь, что я никогда не был против того, что у тебя ненормированный рабочий день, но в какой-то момент мы стали похожи на соседей по комнате, которые иногда спят в одной кровати. — Справедливо, — поддержал Тецуро. — Посмотри-ка, какие мы ответственные взрослые люди. Куда катится мир? Мир за окном погрузился в ночь, но лишь формально: огни, здания, жизни оставались такими же яркими, как днем. — Обычно за здоровое общение, которое мы сейчас так мастерски разыграли, полагается физическая близость, — пожаловался Кей, когда Тецуро поцеловал его в щеку. — Это самый соционаучный способ описания оргазма, который я когда-либо слышал, — восхитился Тецуро, спускаясь поцелуями по шее Кея. — К сожалению, мы находимся в стерильной государственной больнице, а у тебя двенадцать швов на животе; думаю, эта ситуация несколько затрудняет возможность благополучного достижения пика маленькой смерти. — Боги, эти сложные предложения так возбуждают, — простонал Кей, кусая подбородок Тецуро. — Убирайся отсюда и поспи, пока я не порвал свои двенадцать швов, пытаясь тебя соблазнить. — Твой рот надо запретить законодательно, говорю как профессионал, — прошипел Тецуро, и Кей оставил засос у него под ухом. — Ухожу, ухожу, не искушай меня. Он кое-как слез с кровати и начал собирать вещи, нарочно наклонившись так, чтобы Кей это видел. — Я напишу, когда приеду к Акитеру, — сказал тот, когда Тецуро выпрямился, и мозг снова заработал. — Окей, — Тецуро похлопал себя по карманам в поисках мобильного и бумажника. — Я вряд ли смогу вырваться раньше второй половины дня. Тоору и Ивайзуми заслужили выходные, так что мне нужно будет закончить с отчетами. — Ты серьезно думаешь, я поверю, будто Ойкава возьмет выходной до того, как расставит все точки над i? — вскинул бровь Кей. Тецуро рассмеялся. — Завтра он точно будет, но Ивайзуми приказал мне выгнать его в обед, чтобы они могли съездить к морю на одной из классических машин, которые тот реставрирует. В любом случае, осталось не так много. Сопоставить несколько рапортов, просмотреть кое-какие данные от криминалистов, занести в систему некоторые действия, но как только твои показания подошьют к делу, мы в шоколаде, — он наклонился, чтобы поцеловать Кея на прощание. — Легкотня. Попробуй поспать, завтра увидимся. Но даже третий и четвертый поцелуй Тецуро перед тем, как тот сумел взять себя в руки и уйти, не спасли Кея от снов, только и ждавших, когда он закроет глаза. Что-то стояло у него за спиной, сжимало горло, лабиринт коридоров мешал поискам, да и как он мог найти, не зная, что ищет? Он звал Тецуро, Тадаши, брата и бывших сокомандников, но всякий раз, когда оборачивался, чтобы противостоять тому, кто дышал в затылок, сзади никого не было — никого и ничего, пока его бок не обожгла боль и Кей не вырвался из сновидения, просыпаясь. Даже когда он убедился, что один в палате, а телефон лежал рядом, сны не стали легче, а потом что-то в постоянном шуме медсестер и больничной возне зацепило его сознание и снова выдернуло из изматывающего сна. — О боже, — щебетала медсестра, которая пришла утром, чтобы промыть ему рану и поменять повязку, — хорошо, что вы сегодня вернетесь домой, Цукишима-сан. Кажется, вы не очень хорошо спали. Да неужели? И что же его выдало? Но это была не ее вина, просто сознание Кея решило, что настало время разобраться в случившемся. Кей дернул ртом, изображая улыбку. Медсестра позволила ему сходить в туалет и почистить зубы, а потом увезла свою тележку в неизвестном направлении, пообещав, что доктор зайдет позже с рекомендациями и выпиской. Кей некоторое время думал, не позвонить ли Тецуро, но тот либо наслаждался необходимым сном, либо уже был на работе, так что он ограничился сообщением с пожеланием доброго утра и отважился открыть социальные сети. Ответы на все добрые пожелания заняли около часа, хотя Тадаши и предупредил заранее, что в нескольких новостных репортажах, освещавших инцидент, прозвучало имя Кея. В некоторых из них Сайто хвалил полицию за усердие и заверял общественность в том, что опасность миновала. «…а нашему коллеге, Цукишиме Кею, мы желаем всего наилучшего и скорейшего выздоровления, — сказал Сайто в конце сюжета, стоя перед музеем. Одет он был торжественно. — Чтобы поддержать усердную работу его отдела, мы просим вас посетить выставку, которую курирует Цукишима-сан, посвященную Нилу и его значению как главной артерии Древнего Египта». Кей никогда бы не отказался от дополнительного внимания к своей выставке, но лучше бы это не связывали с его дурацким ранением. Впрочем, Сайто был хорош в своем деле. Нишиноя и Танака, напротив, явно думали, что все это уморительно весело: Кей получил столько гифок из «Психо», что подумывал нажаловаться Энношите. Едва он закончил, телефон сел, и Кей с тяжелым вздохом откинулся назад. Без зарядника жизнь не жизнь. — Боже, милый, к чему эта меланхолия? — спросила мама, заходя в палату. Кей поднял свой телефон, и Акитеру прыснул: — Иссяк? — Жизнь отстой, — вздохнул Кей. Отец укоризненно посмотрел на него и протянул зарядник. — Тогда ты должен быть рад, что я захватил это. — И мы принесли тебе одежду, — мама поцеловала его в лоб. — Нам вернули твою старую, но, очевидно, в больнице должны были разрезать свитер, чтобы снять его, не… — она побледнела и взмахнула рукой. Отец сжал ее плечо. — Не трогая нож, — мрачно закончил он. Кей изумленно воззрился на них. — Они разрезали мой свитер? Мой любимый свитер?! — Кей, — пожурила его мама. — Что? Да, любимый! Но, по крайней мере, теперь у него были собственные вещи, чтобы переодеться. Пока Кей пытался натянуть брюки, не потревожив свои швы, Акитеру держал его за локоть. А потом, как следует заправившись кофе, они стали ждать. Подождали. И еще немного подождали. — Пятница, — пожал плечами Акитеру. — Возня. К тому времени, как доктор Юсей явился с рекомендациями и выпиской, прошел обед. Через полчаса разгребания финансовой части медицинских услуг, подписав столько отмеченных строк, сколько требовалось медсестре, Кей наконец медленно заковылял по коридору к лифту, вместо костыля используя плечо своей миниатюрной матери. Часом позже они добрались до квартиры Акитеру на окраине; Кей к тому времени был измотан и раздражен, рана болела. Он тщательно почистил зубы, открыв новый тюбик пасты, и свернулся под одеялом на диване. Он стойко вынес заботу мамы, которая положила рядом джемпер, на случай если Кей не сможет встать, чтобы отрегулировать отопление. Он выпил чаю, потому что надо было восстановить баланс жидкости после капельницы, принял обезболивающее, потому что доктор сказал, что это нормально и ни к чему перенапрягаться. Но все, чего ему хотелось, были душ, Тецуро и сон, в любом порядке. — Помни, ты можешь сегодня принять душ, но швы нужно хорошенько просушить, — сказала мама. — А потом сменить повязку. — Харухи, милая, я думаю, он в курсе, — вмешался отец. — Дадим ему поспать. — Рядом симпатичный парк, — высказал мысль Акитеру. — Мы можем нормально пообедать, а к тому времени, как вернемся, пора будет готовить ужин. Кей приоткрыл один глаз и посмотрел на него. Брат подмигнул и наклонился, чтобы прошептать, притворяясь, будто кладет на столик телевизионный пульт: — Я постараюсь задержать их подольше, а когда вернемся, очень громко открою дверь. Почувствовав, как к щекам прилила краска, Кей нарочито закрыл глаз, игнорируя хихиканье Акитеру. Через несколько минут, проверив ключи, бумажники, сумки, солнечные очки, пальто и шарфы, семья, наконец, покинула квартиру. — Не перенапрягайся, — в четвертый раз напомнила мама, хотя отец уже подгонял ее в дверях. — Позвони, если нужно будет вернуться пораньше. — Дорогая, ему почти двадцать шесть, он не беспомощен. — Он ранен!.. Дверь закрылась. ПОЖАЛУЙСТА ПОЖАЛУЙСТА ПОЖАЛУЙСТА СКАЖИ ЧТО ТЫ ЗАКОНЧИЛ С ДОКУМЕНТАМИ, — немедленно отправил Кей. Через минуту телефон зажужжал. Тецуро [14:56]>> Впусти меня и узнаешь. Кей поднялся и заковылял по коридору, закусив губу от нетерпения. — Привет, красавчик… мммф! Кей схватил Тецуро за грудки, втащил внутрь и прижался к губам. Тот захлопнул дверь ногой и обхватил ладонями лицо Кея, жадно отвечая на поцелуй. Стянул с Кея очки и отложил на столик в прихожей, чтобы не мешали. Кей не возразил, лишь застонал, когда Тецуро оторвался от него, выдохнув: — Ты уверен? — Пожалуйста, прикоснись ко мне, — Кей ослабил хватку, положил ладони на грудь Тецуро, погладил плечи и спину. — Тецуро, если ты немедленно не облапаешь меня всего, я сделаю что-нибудь ужасное… Он был выжат, на грани, напряжен, на нервах, устал и застрял в своей голове. Глаза Тецуро потемнели, зрачок растекся. Он снова запустил пальцы в волосы Кея и приподнял его лицо. — Знаю, — сказал он низким глубоким голосом. — Знаю. Он медленно прижался открытым ртом к горлу Кея над тонкой красной линией, царапнул зубами кожу и лизнул. Кей вздрогнул, одной рукой до боли сжал плечо Тецуро, а другой стиснул его рубашку под пиджаком. Резко выдохнул в ожидании укуса, но Тецуро лишь скользнул выше и повторил: поцеловал, зализал, поцеловал, зализал — только под ухом Кея всосал кожу, заласкав потом метку языком. — Я люблю тебя, Кей, — пробормотал Тецуро ему на ухо и поцеловал мочку, прежде чем укусить. — А теперь, когда ты снова мой, я буду трогать тебя всего. — Тогда, может, пошевелимся? — прохрипел Кей, вытягивая рубашку Тецуро из-за пояса. Наконец теплая гладкая кожа легла под пальцы, и Кей скользнул рукой выше, впиваясь ногтями, чтобы добавить аргумент — пять аргументов — на лопатке Тецуро. — И может — ах! — уйдем подальше от входной двери. Тецуро снова поцеловал его, горячо и глубоко, идеально, как всегда, и больше Кею ничего в жизни не было нужно. Он ответил, не смог бы удержаться, и укусил Тецуро за нижнюю губу, когда тот снова вжался бедром между ног Кея. — Да, давай! — Рано, любовь моя, — мурлыкнул Тецуро и потянул Кея за волосы, так что импульс от этой сладкой боли отдался в паху. — Двадцать пять сантиметров и ножевые ранения, помнишь? Кей зашипел, тоже схватил Тецуро за волосы и целовал до тех пор, пока не убедился, что вытянул весь воздух из его лёгких. — Я скучал по тебе, — выдохнул Тецуро и наконец стал двигаться в сторону комнат. Кей гладил свободной рукой его задницу, словно искал подтверждение, что она по-прежнему идеальна, и, боги, так оно и было. — Так чертовски сильно. Чтобы скинуть пальто и пиджак, Тецуро вынужден был отпустить Кея, но продолжал целовать так, что голова кружилась. — Тоже, — задохнулся Кей и героическим усилием отнял руку от зада Тецуро, чтобы расстегнуть на нем ремень. — Не мог спать без тебя. Не мог есть. — Кей, — простонал Тецуро Кею в губы. — Где спальня? — Сюда, — расстегнув на Тецуро рубашку, тот потянул ее с плеч, и пока Тецуро поочередно убирал руки, стаскивая рукава, Кей жадно скользил ладонями по коже над перекатывающимися мышцами, словно проверяя, что каждая веснушка на месте. Они, шатаясь, преодолели дверь, почти спотыкаясь друг о друга и не желая отрываться даже чтобы дышать, не то что обходить мебель. Тецуро выругался, зацепив бедром край комода, но лишь ближе прижал к себе Кея, и тот плавился в объятиях, пока… — Блядь! Тецуро застыл, отдернув руку от поясницы Кея. — Боже, прости… — Нет, все нормально, — сказал Кей, дыша сквозь зубы и пытаясь ослабить хватку на плечах Тецуро, чтобы не оставить синяков. — Нет, не нормально, — пробормотал тот, задыхаясь, но спокойно. Прижался носом к носу Кея и, едва касаясь, провел руками по бокам. — Если тебе больно… — Нет, — запротестовал Кей, взял лицо Тецуро в ладони и погладил пальцами скулы. Попробовал снова поцеловать его, но тот отвернулся, и он уткнулся в щеку. Наконец Тецуро положил ладони на бедра Кея, и у того вырвался почти всхлип, о котором он пожалеет, когда придет в себя, но сейчас в голове было лишь одно: — Пожалуйста, — прошептал он, отчаянно прижимаясь лбом ко лбу Тецуро. Теперь Тецуро целовал его медленно, болезненно медленно. У Кея перехватило дыхание и сжалось сердце, пальцы задрожали, но он не решался пошевелиться и нарушить момент. — Тшшш, милый, — прошептал Тецуро и отодвинулся, оставляя легчайшие поцелуи на губах Кея. — Я здесь. Он повернул лицо ему в ладонь и поцеловал, а потом его руки перестали сдерживать Кея и потянули навстречу, когда Тецуро начал опускаться… С резким вздохом Кей рывком заставил его встать. — Не надо! Тецуро сразу восстановил равновесие, но теперь неуверенно держал руки возле талии Кея, а глаза метались по его лицу. — Кей? Сердце билось так сильно, что голова кружилась, обезболивающее больше не действовало, и вдруг совершенно бессмысленно защипало глаза, хотя любовь его жизни стоял прямо перед ним, предлагая минет. — Детка, — нежно сказал Тецуро, обнимая его. Кей застыл на один напряженный миг, потом его легкие впустили вдох, и он сдался, повис на Тецуро, склонил голову, пряча лицо в изгибе его плеча и шеи. — Прости, — глухо прошептал он и сглотнул. — Эй, все нормально, не извиняйся, — пробормотал тот, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. — Что такое? Тебе больно? Мы поторопились? — Нет, — отрывисто вздохнул Кей, прижимая ладони к спине Тецуро и водя вверх-вниз по теплой коже. — Не знаю. Я просто… не мог даже нормально принять душ, весь пропах больницей и антисептиками и не… это должно было… Это было так глупо. Тецуро наконец был в его объятиях, а он не мог выключить мозги, чтобы получать удовольствие. Всего было слишком много и недостаточно, свет был слишком ярким, а звуки слишком громкими. — Прости… Тецуро потерся носом о его щеку. — Да, бедный я, несчастный. Держу в объятиях своего полуголого любовника, как и должен. Ну разве это жизнь? — Но я хотел, чтобы тебе было хорошо, — невнятно пробубнил Кей. У Тецуро, впрочем, был не только отличный слух, но и прекрасный Кей-радар. — Я люблю тебя, когда мы занимаемся сексом, и я люблю тебя, когда не занимаемся, и люблю тебя, когда мы сидим в разных углах гостиной и читаем каждый свою книжку. — Но я хочу, чтобы у тебя было все самое лучшее, — запротестовал Кей. — Ты заслуживаешь целого мира. — Ты мой… Кей предупреждающе ущипнул его за спину. Тецуро усмехнулся ему в щеку и поцеловал волосы. — Понял, не будем отбирать хлеб у Бокуто. Напишем собственную историю, да? Ты веришь мне? — Конечно, — Кей поднял голову, посмотрел на Тецуро. Тот мягко глядел в ответ. — Мы ранили друг друга — намеренно и случайно. Можно, я сделаю это для тебя, а с остальным разберемся, когда ты примешь душ, поужинаешь и хорошенько выспишься. — Что я сделал, чтобы заслужить тебя? — едва слышно спросил Кей. — Несомненно, что-то ужасное, — ответил Тецуро, невинно целуя Кея в уголок рта. — Даже не начинай, — гневно посмотрел на него Кей, но без очков эффект был не тот. — О-хо? Я-то думал, мы как раз что-то начали, джинсы в обтяжку, — и руки Тецуро опустились ему на пояс. — Доверься мне еще раз. Полагаю, у нас не так много времени до прихода твоих родителей, поэтому позволь, я все сделаю сам. Конечно, если ты не хочешь просто лечь спать, тогда я с радостью присоединюсь. — Тебя я хочу сильнее, чем спать, — сказал Кей, расстегивая брюки на Тецуро. — И не говори о моих родителях, когда твоя рука лежит у меня на члене. — Я польщен, — ответил Тецуро. — И формально, это твоя ширинка. — И правда. Ты собираешься с ней что-нибудь делать? Тецуро расстегнул пуговицу и начал мучительно медленно сдвигать замок молнии вниз. Возбуждение немного спало, но если в жизни Кея и было что-то неизменное, так это то, насколько сильно он хотел Куроо Тецуро. Кей снова поцеловал его; тот ответил дразняще легко — прикусил, чмокнул, лизнул, потом осторожно обхватил Кея за бедра, поддерживая, чтобы тот мог вылезти из джинсов и трусов. — Привет, ножки, я скучал по вам, — пропел Тецуро, приседая и водя ладонями по бедрам, коленям, икрам, лодыжкам Кея — он обожал лодыжки Кея, одному богу известно за что. Кей запустил пальцы ему в волосы, беспомощно улыбаясь. — Я подумывал, что мог бы снова начать играть в баскетбол, — признался он. — Или хотя бы чаще выходить на пробежку. Он не потерял форму, поскольку много лет так или иначе потратил на тренировки и привычка никуда не делась, но определенно не придерживался ее так строго, как следовало бы. Тецуро застонал и потерся лицом о бедро Кея, пробормотав, что тот хочет его смерти, всосал кожу до синяка и ухмыльнулся, когда Кей дернулся. — Разве что маленькой смерти, — возразил Кей, теребя густые волосы. — Только иди сюда. Тецуро заурчал и поднялся на ноги, напрягая мышцы. Его бедра... У Кея пересохло во рту, и Тецуро ухмыльнулся еще шире, коротко поцеловал и стал потихоньку задирать на Кее футболку, позволяя поочередно вынуть руки, потом стянул ее с плеч и через голову. — Все в порядке? — спросил он, проводя кончиками пальцев по краю пластыря, удерживающего две марлевых накладки. Присмотрелся и вздрогнул. — Боже, какой синяк… Кей тоже опустил взгляд на пурпурные разводы сверху и снизу повязки, зеленые по краям. — Тестирую новую революционную краску для тела. Наносится изнутри. — Всегда знал, что ты — произведение искусства, — фыркнул Тецуро. Кей застонал, настойчиво дергая Тецуро за брюки на случай, если тот за плохими шутками забыл, что должен делать. Тецуро хохотнул и расстегнул ширинку, но когда Кей потянулся за поцелуем, переплетя их пальцы в шутливой попытке помочь, наклоняться пришлось чересчур далеко, и он слишком сильно оперся на Тецуро, так что тело послало предупредительный сигнал. Тецуро немедленно остановил его. — Думаю, все же постель, — сказал он. Кей открыл было рот, чтобы возразить, но в последнюю секунду задержал дыхание, когда Тецуро обхватил его член. — По крайней мере, прими горизонтальное положение. Они медленно переместились к кровати, и Кей, опираясь на Тецуро, опустился на покрывало. — Да, я все еще уверен, — ответил он на его молчаливую озабоченность. — Я... мое тело знает, что делать, только когда я с тобой... здесь слишком много всего, — он постучал по виску, — и все какими-то урывками… знаешь, как все это глупо? Получить удар ножом, в музее. От собственного гребанного коллеги. Я платил за его обед. Кто так делает? — Добро пожаловать в мой мир, — прошептал Тецуро, спускаясь поцелуями по шее на ключицу. — Если захочешь, найдем кого-нибудь, с кем ты сможешь поговорить об этом. Разговор — это хорошо, но любой травмирующий опыт придется переосмыслить. А теперь пообещай мне, что как только станет неприятно или больно, ты скажешь мне. Обещай. — Обещаю, — неохотно пробормотал Кей. К вопросу о консультации можно было вернуться позже. Сейчас он не понимал, что чувствует — измученный, взвинченный и сбитый с толку, — но близость Тецуро виделась единственным ответом на все вопросы. В больнице он посмотрел статистику, и, очевидно, вероятность стать жертвой умышленного убийства составляла менее половины процента на каждые сто тысяч человек. Кей был весьма возмущен тем, что пришлось внести свой вклад в расчёты. Тецуро засмеялся, будто прочитал мысли — Кей бы не удивился, — и медленно опустился рядом. В конце концов он прижался к правому боку Кея, обнимая ногами и не давая двигаться. Кей попробовал и раздраженно фыркнул: одна рука Тецуро была зажата под спиной Кея, а одна из рук Кея лежала под его головой, но мотив был очевиден, ведь даже небольшой поворот вызывал предостерегающие вспышки боли. Тецуро подождал его кивка и, когда Кей успокоился, снова поцеловал, на этот раз жадно, открытым ртом, пачкая слюной; Кей бедром чувствовал его твердый и горячий член. Тлеющие угли в животе снова вспыхнули пламенем, как лесной пожар. — Боже, — выдохнул он, когда Тецуро отпустил его язык. — Да, так, давай… Смех, похожий на густой шоколад, теплая, сильная рука на члене, и еще один поцелуй — Кей терялся в ощущениях. Теперь, когда телу не нужно было тратить силы на поддержание равновесия, даже дышать стало неожиданно проще, хотя легким требовалось все больше воздуха. Мысли замедлились и рассеялись, пока Тецуро целовал его, будто ставил клеймо, печать, якорь. Больше ничто не имело значения, кроме ощущения его теплой кожи. Кей не мог в таком положении трогать Тецуро, как хотел, поэтому запустил пальцы одной руки в его волосы и тянул, когда поцелуи переходили в укусы. Другую он положил на бедро Тецуро, наслаждаясь безукоризненным сплетением стальных мышц под пальцами. Тот начал медленно тереться о Кея, крепко обхватив ладонью его член, и, когда проводил большим пальцем по головке на каждом движении вверх, сглатывая ответные стоны, костяшки задевали чувствительную кожу на запястье Кея. — Тецуро, — простонал тот или только подумал, выдохнув слово в горячий рот Тецуро. — Ммм… у тебя есть… — Тецуро оторвался от его губ и прижал палец к чувствительному месту под мошонкой. — Ох, черт! В… в свободной комнате брата? — заикаясь, изумленно выдавил Кей и укусил Тецуро. — Логично, — выдохнул тот, прижимаясь лицом к шее Кея. — Тогда по старинке, — он облизал ладонь, снова обхватил член Кея и… — Да, боже, Тецу, — застонал Кей и, вскинув руку, вцепился себе в волосы. Тецуро засмеялся, оставляя засосы на плече Кея, плавно водя рукой по члену. Спускался к основанию, прихватывал мошонку и тянул — так сладко, еще немного, и было бы слишком, — прижимал большой палец к промежности, когда Кей меньше всего ожидал. Кей стонал всякий раз, чувствуя, как жар заливает щеки и грудь, как пульсирует в кулаке Тецуро член, болезненно твердый после двух месяцев воздержания, когда Кей даже сам к себе не прикасался. — Дай мне, — начал он, пытаясь вывернуться, но Тецуро сжал пальцы на основании члена и сильнее навалился на ноги, прижимая к кровати. Вся его сила, всё внимание были снова направлены на Кея, все было как надо, и он изогнулся, выпуская ликующий смех и оставляя красные царапины на спине Тецуро. Тот предостерегающе зарычал и повернул руку именно так, как Кею нравилось. Дыхание вырвалось всхлипом, тело попыталось выгнуться дугой, и Тецуро зашептал ему на ухо: — Дыши, Кей, дыши грудью, не животом. — Как… ты все еще… говоришь? — Потому что я обожаю тебя, — простонал он, — и не хочу, чтобы тебе было больно. Кей не очень-то понимал, что вообще происходит, не чувствовал ничего, кроме ноющего члена и губ Тецуро на своем плече, так что можно было сказать, что все шло как тот и хотел. Тело плавало где-то в невесомости, такое же незначительное, как все остальное, кроме удовольствия, пронизывавшего насквозь, от руки в волосах и теплого рта на горле до крепкой, безупречной руки на члене. — Как хорошо, — простонал он, впиваясь пальцами в плечо Тецуро и набирая полные легкие воздуха по мере того, как Тецуро все быстрее двигал рукой. Тот склонился, чтобы укусить Кея за сосок, и от первой боли Кей вскрикнул, впившись ногтями в спину Тецуро. Тот глухо застонал и толкнулся бедрами в ногу Кея, пытаясь снова дотянуться ртом до его груди, но чем сильнее прижимался, чем быстрее двигал рукой, прихватывая сочащуюся головку и слегка проворачивая ладонь на обратном движении, тем больше Кей задыхался. Он снова застонал, дрожа и каким-то краешком сознания понимая, что нельзя дергаться, иначе будет больно, но спина словно окаменела, ослепительно-белое наслаждение скапливалось в животе, и если бы Тецуро не прижимал его к кровати, Кей плюнул бы на все предосторожности. — Т… Тецу, уже, близко, да… — Любовь моя, — простонал Тецуро и поднял голову, чтобы снова поцеловать его, — Кей, кончи для меня, отпусти себя, я здесь, мы снова вместе, ты такой красивый, я так сильно люблю тебя… Удовольствие пронзило Кея, вспыхнуло огнем, белый жар выжег мысли, член запульсировал в руке Тецуро, тело напряглось, сопротивляясь давлению, и наконец расслабилось, совершенно выжатое. — Детка, это охренительно великолепно… Плавая в эндорфиновом тумане, Кей смутно почувствовал, как Тецуро немного отстранился, чтобы сунуть руку между их телами. Кей осоловело моргнул, потому что мозг отказывался перезапускаться, и уронил непослушную руку на Тецуро. — Хочу тебя трогать, — прохрипел он и провел по влажным от пота волосам. Повернул голову и увидел, как Тецуро вдохнул полной грудью и, торопливо вытащив член из трусов, толкнулся в кулак. — Хочу взять тебя в рот, как только будем дома. Хочу тебя внутри. Двадцать пять сантиметров. Потом сам хочу войти в тебя. В нашей постели. Тецуро взвыл, словно его ударили в живот и кончил, содрогаясь, бормоча снова и снова “Кей, Кей, Кей… Боже…», и бессильно обмяк рядом, тяжело дыша на плече Кея. — К… как ты себя чувствуешь? — ...трясающе, — вздохнул Кей, поворачивая голову, чтобы зарыться носом в кошмар на его голове. Запах пота, ощущение кожи… все было именно так, как должно было быть. Тецуро закинул руку ему на грудь и поцеловал в плечо. — Рад… рад слышать, но я не об этом. — О, — нахмурился Кей, ощупывая живот. — Гадко? — Повязка пропиталась потом и общей спермой, липла и тянула кожу. Раздался смех — любимая вариация безумного клекота, послеоргазменная версия, когда Тецуро не хватало ни дыхания, ни сил, чтобы смеяться, и он выдавал хриплое фырканье, от которого искры бежали по позвоночнику прямо в пах. И Кей оценил бы этот звук в полной мере, если бы не был так измотан. — Тебе больно? Вот что я хочу знать. Кей прислушался к телу. — Самую малость, — решил он и вдохнул на пробу, чтобы оценить ощущения без экстаза, туманящего реакции. — Не очень. Тецуро зарылся лицом ему в шею. — Хорошо. Душ, перевязка, сон. — Поцелуй, — добавил Кей. Тецуро приподнялся на локте и повиновался, нависнув над Кеем и целуя его чуть приоткрытым ртом — раз, другой, снова и снова, мягко и медленно, согревая дыханием. — Точно, — прошептал он, когда поцелуи перешли в простые касания губами, а глаза Кея начали закрываться, несмотря на все усилия. — Подъем, пошли. — Нет, спасибо, — вздохнул Кей. Тецуро слез с кровати, а потом просунул одну руку под плечи Кея, другую — под колени, прежде чем тот успел понять, что это значит. — Погоди, — воскликнул он и обхватил Тецуро за шею, пока его не подняли. — Не могу поверить, что позволяю тебе делать это, — пробурчал он, прижимаясь лбом к щеке Тецуро. — Ты повредишь себе что-нибудь. Отпусти. С другой стороны… Он почувствовал, как напряглись и вздулись мышцы на животе Тецуро, когда тот разогнулся, приняв его вес, и вздохнул, прижимая ладонь к красиво очерченному плечу. — Мне определенно надо проследить за твоим питанием, джинсы в обтяжку, — крякнул Тецуро, боком проходя в дверь ванной и опуская Кея на табурет. — Не спи, чтобы я не испортил все наши старания, утопив тебя под душем, ладно? — Жизнь скучна без угрозы для жизни, — зевнул Кей. За это Тецуро щелкнул его по носу. В ванной было спокойно и тихо; они сняли и выбросили грязные бинты, потом облились водой, намылились и ополоснулись. Горячая вода рассеяла остаточную боль в мышцах, и на саднящих швах ощущалась волшебно. Тецуро немного повертел Кея, чтобы осмотреть со всех сторон, прищелкнул языком. В его взгляде копилась гроза, но руки были по-прежнему ласковы. — Когда снимут швы? — Мм? — Кей поднял голову и открыл глаза. — О, э, через полторы недели. Там какие-то бумажки на кухне, рекомендации по уходу на дому. — Я посмотрю, — сказал Тецуро. — И можешь принести мне одежду? И очки. — Что, не хочешь оставить дорожку из хлебных крошек, чтобы родители отследили твой голый зад? Кей лениво отмахнулся от него свинцовой рукой. — Когда… Вопрос не застрял в горле, но Кей никак не мог спросить «когда мне можно будет вернуться домой», чтобы это не звучало по-детски. Тецуро выключил душ и завернул Кея в полотенце. — Если будешь в состоянии, приходи в понедельник пообщаться с юридическим отделом и Тоору как главным следователем. На этом все должно закончиться — до суда. Тебе, вероятно, придется дать показания, но с твоим врачебным заключением и признанием Хиромасы все должно пройти гладко. — Хорошо, — сказал Кей и сцепил пальцы. Тецуро промокнул его швы мягкой тканью и взял новую повязку с раковины, где ее оставил Акитеру. «Но ведь если не попробуешь, не узнаешь». У Кея ушли годы, чтобы снова научиться этому, но он не собирался останавливаться. — Ты еще… если, ну знаешь, будет пауза, может, у тебя найдется немного времени, чтобы зайти? Тецуро перестал бинтовать его и посмотрел Кею в лицо. — Почти все основные силы округа уже вернулись после подавления беспорядков, так что мы скоро будем в полном составе. Ходят даже слухи, что Ушиджима пришлет Ширабу для проведения тренингов, так что, очевидно, сейчас самое время попросить какой-нибудь отпуск по болезни. Если не случится ничего непредвиденного, я планирую отдыхать большую часть следующей недели, как и Тоору. — Вы это заслужили, — Кей подавил очередной зевок. — Придешь, чтобы побыть со мной? Тецуро зафиксировал последний край бинта и опустился на колени между ног Кея, взяв в ладони его лицо. Кей потер глаза и попытался изо всех сил сосредоточиться, хотя усталость брала свое. — Я вообще-то надеялся, ты сам вернешься и составишь мне компанию, — мягко сказал Тецуро. Кей моргнул, руки словно прилипли к плечам и груди Тецуро. — Да. Пожалуйста. То есть да, я хочу. Вернуться домой, если ты об этом. — Да, об этом, — пробормотал Тецуро и наклонился, чтобы поцеловать его. — Заберу тебя домой в понедельник, когда закончим с юристами. Остальные твои вещи можно перевезти от Нишинои позже. Так нормально? — Более чем, — Кей коснулся лбом лба Тецуро. — Идеально. — Хорошо, — Тецуро разулыбался так, что не мог поцеловать Кея. Тот тоже улыбался, и жаловаться было не на что. — Хорошо, я рад. — Ага… Они могли бы сидеть так и дальше, впитывая улыбки друг друга, но Кей все чаще закрывал глаза и все больше приваливался к Тецуро — явно не для того, чтобы лучше чувствовать его тепло. — Постель, — решил тот и снова подхватил его на руки. — Штаны? Кей махнул рукой в сторону сумки, которую принесли родители. Тецуро раскопал треники, натянул их на Кея и помог ему забраться под одеяло. — Останешься? — спросил Кей, устраиваясь на подушке и сонно моргая. — Попробуй заставить меня уйти, — пробормотал Тецуро, сворачиваясь рядом поверх покрывала. — Завтра принесу завтрак для тебя и твоего семейства. — Ммм, — согласился Кей и вздохнул, чувствуя руку в волосах. — Тогда… в понедельник… — В понедельник, — подтвердил Тецуро, поцеловав уголок его рта. Засыпая и держа Тецуро за руку, Кей не помнил, чтобы хоть когда-нибудь ждал понедельника с таким нетерпением.