Коктейль для киллера

      – Зачем тебе пистолеты? Если ты можешь… вот так?       – Ходячая груда камней вроде тебя – явление редкое, знаешь ли. В большинстве случаев огнестрел проще и эффективнее.       – Эффективнее, чем это?..       Эйджиро смотрел на обугленные стены комнаты, исходящие едким дымом, и пытался убедить себя, что всё это ему не снится. За несколько минут, прошедших с того момента, как они выбрались из подвала, он увидел больше обладателей причуд, чем за всё время своей жизни. В обществе такие ребята обычно скрывались, старались слиться с толпой. Здесь же, на первом этаже особняка, был настоящий парад всевозможных талантов.       Киришима растерялся, когда, распахнув дверь, на него выскочило нечто, похожее на дикобраза, но инстинкты сработали раньше мысли – иглы, заскрежетав по каменным выступам, обломались и водопадом посыпались на пол. Нападавший закричал, противно и пискляво, а Эйджиро, поняв, что к чему, ловко уложил его одним четким ударом.       К сожалению, оценить красоту исполнения всех этих маневров было некому – Бакуго, залетев в комнату, из которой выскочил «дикобраз», наводил там свои порядки, а когда Киришима сунулся было ему помочь, то увидел лишь обугленную деревянную облицовку стен и валяющихся на полу людей. Причём люди, похоже, были живы все до единого.       – Ты их не убиваешь? – растерянно спросил Бунтарь, осматриваясь.       Бакуго фыркнул, и, ничего не отвечая, достал сотовый и мельком глянул на экран, где светился вызов. Киришима обратил внимание, что это, похоже, совсем другой телефон. Не тот, которой он видел у Кацуки обычно.       – Чего тебе? – не особо дружелюбно рыкнул Бакуго звонившему вместо приветствия. – На первом… Я всё сделал! Какая разница?!       Эйджиро был уверен, что на этом моменте телефон полетит в стену, чего, впрочем, не случилось. Вместо этого Бакуго просто сбросил вызов и длинно, витиевато выругался.       – Надо заканчивать, – раздражённо бросил он Киришиме. – Если не хочешь во всех новостях сегодня засветиться.       Что именно заканчивать и как это делать, Эйджиро спросить не успел. С улицы донеслись крики, треск, взрывы, вой сирен и непонятный гул. В окне мелькнуло нечто, напоминающее вспышку молнии и Бакуго, зарычав, бросился вперёд по коридору. Киришиме ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.       – В сторону!       Дождь из осколков стекла осыпал их с головы до ног. Эйджиро не успел ничего сделать, лишь инстинктивно закрыл лицо руками, и к тому моменту, когда кожа вновь обросла броней, было уже слишком поздно. На полу валялся подручный Чисаки, над ним склонился мужчина с аккуратно прилизанными светлыми волосами. Киришима, глядя на него, отстраненно подумал, что тотал деним – это, вообще-то, довольно смело. А потом пришла боль и, сдерживая стоны, он заставил себя сделать медленный глубокий вдох.       – Полегче не мог? – раздался сдавленный рык       У Бакуго была глубоко рассечена кожа на лбу. Алые дорожки стекали по лицу до самого подбородка, тяжёлыми каплями падали на одежду, и выглядело это настолько устрашающе, что Эйджиро едва удержался от позорного вскрика ужаса.       – Дай посмотрю, – мужчина протянул руку, но Бакуго досадливо от неё отмахнулся и утер лицо рукавом.       – Девчонку нашли?       – Этим занимается Деку.       – Кто бы сомневался, – Бакуго раздражённо цокнул языком.       Задрожал пол. Внизу, в подвальном помещении, один за одним прогремели несколько взрывов. Острые края разбитого стекла, оставшиеся в раме, противно задребезжали.       – Надо отсюда…       Договорить мужчина не успел. Деревянный настил вздыбился, с хрустом пошел волнами. Эйджиро пошатнулся, и в следующий миг почувствовал, как ударной волной выбило из груди воздух. Его крепко схватили за пояс, дёрнули в сторону на невероятной скорости. Настоящий полёт, пусть и совсем короткий, закончился в аккуратно остриженных, но жутко колючих кустах. Киришима упал в них, едва успев сгруппироваться. Заработал с десяток новых царапин, ссадин, синяков и, вдобавок, напрочь разодрал и без того изрядно пострадавшую одежду. Рядом с ним рухнул Бакуго, смягчивший удар выбросом своей причуды в самый последний момент.       – Блядь… – простонал Эйджиро, садясь.       Изрытая земля, вывернутые деревья, разбитые каменные фонари – традиционный японский сад напоминал сцену из фильма-катастрофы, а на горизонте как раз мелькало нечто, больше всего похожее на взрыв сверхновой. Однако это оказался человек – прикрыв рукой глаза и присмотревшись, Эйджиро, всё-таки, различил силуэт. А потом ещё один, крошечный, у первого за спиной.       – Что это?.. – Киришима и не ожидал получить ответ на свой вопрос, но Бакуго, сплюнув, рыкнул:       – А это как раз придурок Деку. Всё, приехали...       Эйджиро сначала не понял, к чему последняя фраза, а потом заметил камеры. Операторов, осторожно, боязливо перемещающихся с драгоценной аппаратурой. Мужчин и женщин с микрофонами, лезущих в самое пекло в попытке достать эксклюзив. Часть объективов определенно смотрела в их с Бакуго сторону. И, что самое худшее, к ним уже направлялись люди Чисаки. Перспективы сделать вид, что они все тут просто мимо проходили, растаяли быстрее, чем крошки колотого льда на барной стойке.       «А как же мы?..»       Даже внутренний голос Эйджиро осознал, что задавать этот вопрос не стоит. И так очевидно, что никакого выбора у них особо нет. Это было странно и стыдно – активировать причуду прямо под прицелом камер, в прямом эфире. Словно трахаешься на публике, на барной стойке «Слияния», в разноцветных лучах лазеров и прожекторов.       Киришима знал, что выглядит устрашающе и, вероятно, у многих зрителей, наблюдающих за ним в прямом эфире, вызовет отвращение. Он дерзко взглянул прямо на корреспондента, замершего неподалёку, а потом с криком бросился на вооружённую толпу, краем глаза отметив, что Бакуго несётся следом. И это оказалось восхитительно. Ощущение освобождения пришло волной, окатив тело и унеся прочь в водовороте ощущений. Впервые в жизни Эйджиро был собой, без малейших оговорок. Он делал то, на что не решался, но о чём мечтал. Хотел кричать миру: «Это я! Я такой! И это нереально круто!». Потому что он и правда был крут в этот момент. Как и бушующий рядом Бакуго, ураганом пламени сметающий всех на своём пути.       Эйджиро думал, что после такого шоу, которое они вдвоём устроили, будет жалеть много-много о чём. Но в итоге жалел лишь, что это всё так несправедливо быстро закончилось. Растаял дым, утихли вспышки в небе и грохот. Медленно сошли с кожи каменные пластины.       – Каччан!       По разверзнутому грудой обломков асфальту, перескакивая трещины и комья вывороченной земли, к ним бежал тот парень из больницы. Потрёпанный, перепачканный грязью, копотью и кровью, он, казалось, не замечал ничего вокруг, кроме своей цели. Эйджиро пришлось до крови прикусить губу, чтобы ничего не сказать и не сделать – он не хотел, чтобы этот зеленоглазый к ним приближался. Внутри кипел протест, а ещё больше страх. Было в парне что-то опасное, неуловимо угрожающее картинам светлого будущего, которые Бунтарь уже нарисовал в своём сознании. Парень подбежал – и в его взгляде было всё. Слишком много, чтобы выразить словами.       – Каччан, я…       – Не здесь, – оборвал его Бакуго на полуслове. – Отойдём.       «Не ходи с ним!», – заорал мысленно Эйджиро, но в реальности лишь проводил обоих долгим взглядом, дрожа от негодования и обиды.       – Господин Киришима? – раздался рядом незнакомый грубоватый голос.       Эйджиро обернулся – так его называли довольно редко, и обычно ничем хорошим такие обращения не заканчивались. Так было и на этот раз.       – За мной, пожалуйста. У нас к вам буквально несколько вопросов.       Тихо шурша шинами, подъехала полицейская машина. Мужчина услужливо распахнул дверь и выжидательно глянул на Эйджиро. Только полный идиот бы не понял, что скрывается за этим формально вежливым предложением, отказаться от которого не было никакой возможности.       Он торопливо стрельнул взглядом по сторонам лишь для того, чтобы убедиться – помощи ждать неоткуда. Вокруг сновали полицейские, репортёры, медики. Выли сирены скорой помощи и пожарных машин. Целая толпа людей, в которой никому до Бунтаря не было дела. И даже Бакуго куда-то исчез вместе с тем зеленоглазым.       – Да, конечно, – изобразив самую милую улыбку, произнёс Эйджиро.       Дверь машины за ним захлопнулась, тихо щёлкнули кнопки блокировки. Их отъезд, судя по всему, в общей суете остался незамеченным. Машина лениво проползла по переулкам, монотонно мигая то синим, то красным, а затем разогналась по шоссе. Выдохнув, Киришима откинулся на сидении и постарался расслабиться. Что-то ему подсказывало, что впереди его ждёт долгий, долгий день.                            – Я вам уже десятый раз говорю: я не знаю!       Эйджиро рыкнул не хуже Бакуго, теряя терпение и надежду хоть что-то донести до твердолобого полицейского. Невысокий, коренастый, с квадратной челюстью и стеклянным взглядом, тот лишь размеренно кивал и невозмутимо задавал вопросы. Разными словами, но одни и те же, по кругу. Состав группировки, цели, позиция Эйджиро в иерархии. Изготовители «Грина», место хранения образцов, формулу. Другие базы Чисаки, подставные фирмы и счета, схемы по отмыванию денег. Контактные лица, связи в парламенте и полиции, дружественные иностранные группировки.       Эйджиро хотелось побиться головой об стол, но он сомневался, что это поможет. За два с половиной часа он смог выдать лишь жалкие крохи информации – всё, чем владел. Но убедить в этом мужчину напротив было невозможно.       – Меняемся, – в двери, скрестив руки на груди, стоял молодой парень.       Взглянув на него, Киришима едва удержался от того, чтобы не присвистнуть – хорош. Абсолютно, бесспорно, обезоруживающе красив. Даже несмотря на ожог в районе левого глаза.       – Тодороки, – вздохнул мужчина, переводя на новенького усталый взгляд, – ну куда ты всё время лезешь? Этим делом занимаюсь я, и…       – Приказ начальства, – парень равнодушно пожал плечами. Невозмутимое выражение его лица не изменилось ни на мгновение.       Мужчина пробормотал себе под нос нечто длинное и, очевидно, совсем нелестное в адрес молодого коллеги. Хлопнув папкой, он встал и направился к выходу, а Эйджиро готов был поспорить, что это – самые яркие эмоции, которые тот продемонстрировал за всё время допроса.       На стол легла новая внушительная стопка листов, и Киришима не удержался от усталого вздоха.       – Итак… – парень, которого назвали Тодороки, заправил за ухо мешающую прядь тёмных волос. Эйджиро невольно залюбовался и его тонкими пальцами, и явно неосознанным изяществом жеста. А потом вдруг обратил внимание на странный оттенок, на лёгкую неровность цвета, непонятные отблески.       «Крашеные?», – с удивлением осознал Киришима, вглядываясь внимательнее из чистого любопытства, пытаясь угадать исходный тон.       – Для начала хочу сказать вам, что мы очень ценим ваш вклад в расследование, – Тодороки, не поднимая глаз, делал в листах какие-то пометки карандашом. – Ваша информация оказалась весьма полезной.       Эйджиро, на всякий случай, молчал. Разговор начал принимать хоть какой-то человеческий оборот, и впереди отчётливо забрезжила надежда. Пусть он и категорически не понимал, что происходит, но это было совершенно неважно.       – Мне жаль, что вы попали в новости, – продолжал Тодороки. – Но, я так понимаю, причуда Чисаки Кая для нас всех оказалась сюрпризом. Сегодня многим пришлось принимать поспешные решения и публично признавать то, что раньше тщательно скрывалось.       Молчать становилось сложнее. Вопросов у Киришимы уже было просто через край, и он так понимал, что сидящий перед ним полицейский искренне верит, что он в теме. Если, конечно, это не какая-то новая хитроумная техника допроса.       – Что касается перспектив…       Полицейский поднял голову, и только в этот момент Киришима заметил, что глаза у него невероятные, яркие и совершенно разные по цвету. Кажется, для этого был какой-то умный научный термин, но его Эйджиро бы ни за что не вспомнил.       – Вам придется выступить свидетелем в суде. Самому Чисаки удалось уйти, но почти всех, на кого вы указывали, мы поймали. Конечно, вам предоставят необходимую защиту. Ваши способности, о которых теперь знают, фактически, все…       Дверь вновь распахнулась, и Тодороки резко замолчал, обернувшись.       «У них что тут, проходной двор?!»       Эйджиро сверлил взглядом осторожно заглянувшего в комнату допросов парня и испытывал острую потребность срочно сказать ему какую-нибудь гадость. Способ глупый и банальный, но так, может, стало бы хоть немного легче. Потому что в дверях стоял тот, кто в последнее время попадался Киришиме на глаза уж слишком часто.       – Шото… – тихо позвал он.       Тодороки тут же вышел в коридор, оставив дверь чуть приоткрытой. Эйджиро пытался подслушать, о чём эти двое говорят. В щёлочку пытался посмотреть, что там вообще у них происходит. Но не преуспел ни в том, ни в другом.       – Ну, кто ещё придёт на меня посмотреть? – агрессивно спросил он, когда вместо Тодороки в комнате остался наедине с зеленоглазым. – Я вам что, обезьяна в зоопарке?       Парень смутился, чуть покраснел, отчего веснушки на бледной уже стали казаться ещё ярче. А затем, встряхнув головой, мягко улыбнулся и примирительно произнес:       – Прости. Я не хотел тебя обидеть. Меня зовут Мидория. Мидория Изуку. Я пришёл просто поговорить. У тебя, наверное, полно вопросов.       За последние пару фраз Эйджиро готов был многое этому Мидории простить. Хотя бы потому, что тот был первым, кто снизошел до объяснений. Однако время шло, а разговор как-то не начинался. Мидория сидел напротив, кусая губы и нервно теребя бумажки, и Киришима понял, что либо начнёт сам, либо ничего уже сегодня не дождётся.       – Почему «Каччан»?       – Что?       – С чего такое прозвище? Тебе что, пять лет?       – Ну, оно старое. Ещё с детского сада.       Мидория помолчал немного, а потом внимательно посмотрел на Эйджиро, явно оценивая. При этом в его глазах было что-то такое, что не давало обижаться, хотя в любой другой ситуации на такой взгляд Бунтарь бы отреагировал весьма жёстко.       – С ним сложно, да? – усмехнулся Изуку. – С Каччаном. Творит, что хочет, ни перед кем не отчитывается, исчезает, не сказав ни слова… Я одно время даже считал его мёртвым, представляешь? Никак не мог найти, хотя связей у меня немало.       – Что это вообще было? – задал Киришима, наконец, волнующий его больше всего вопрос. – Эта история с Чисаки, бойня в поместье, одарённые…       – Операция под прикрытием, – Мидория тяжело вздохнул. – Я только недавно начал подозревать это, и лишь сегодня убедился. До этого я был уверен, что Каччан, провалив испытания в полицейскую академию, уехал. Или ещё что похуже. Сдаваться – это не про него, но когда вестей не было больше трёх лет, я стал задумываться о разных вариантах.       – А люди? Те жертвы, про которые писали в новостях?       – Которых якобы устраняли по приказу Чисаки? – Мидория быстро понял, о чём речь. – Их просто прятали. И обставляли всё как убийство. Хочешь глянуть отчёты? Мне буквально час назад принесли.       Ответ уже готов был сорваться с языка. Любопытство пересиливало и настойчиво нашептывало самые соблазнительные варианты. Эйджиро глубоко вздохнул, медленно выдохнул. Обвёл взглядом комнату, словно впервые увидел серые стены, холодные слепящие лампы под потолком, стальную дверь, безликий, чуть обшарпанный столик. И задал единственный вопрос, который стоило бы задать давным-давно, с самого начала всего этого шоу в полицейском участке:       – Где Кей?       Лицо Мидории вытянулось, в зелёных глазах мелькнуло недоумение.       – Послушай, – осторожно начал он, – я же уже сказал тебе, что всё это было подстроено. Больше нет нужды притворяться и…       – Нет, это ты послушай, – в голосе Киришимы появились шипящие нотки угрозы. – Мне плевать на всё, что вы скажете. И на всё, что вы собираетесь мне показать. Хочешь откровенного разговора? Отлично! Приведи Кея и вместе мы всё обсудим. Один я больше не произнесу ни слова.       Мидория молчал. И чем дольше он молчал, тем больше злился Бунтарь. Он перебирал варианты, прикидывая, насколько агрессивно имеет смысл реагировать. Перестрелка в поместье доказала, что он, как минимум, способен эффективно противостоять большой группе вооруженных людей. Вырваться из полицейского участка, скорее всего, у него получится без особых проблем. А дальше?       – Я понял, – Мидория тяжело вздохнул и обессиленно опустил голову. – Можешь идти. Шото тебе говорил по поводу суда? С тобой ещё свяжутся.       – Ага.       Вставая, Киришима очень внимательно наблюдал за каждым жестом оставшегося сидеть за столом парня, ожидая чего угодно. Ощущение опасности не покидало его и после, пока он шёл по коридору. На него много смотрели. Кто-то с интересом, кто-то явно с ужасом. Но попыток остановить не предпринимали.       Двери участка распахнулись с тихим шорохом, в лицо пахнуло свежим ночным воздухом. В свете фонарей блестел мокрый темно-серый асфальт, неторопливо ползли мимо автомобили, усыпанные дождевыми каплями. Эйджиро вдохнул полной грудью, провёл рукой по влажным волосам, почувствовал под пальцами липкий слой геля для укладки.       «Кажется, выбрался», – всё ещё не веря, подумал он.       В кармане настойчиво завибрировал телефон.       – Отпустили?       Непривычно было слышать голос Бакуго через динамик. Эйджиро настолько привык общаться с ним вживую, что происходящее теперь казалось странным. Настойчиво бился в голове вопрос – а что дальше? Работа в «Слиянии», очевидно, позади. Связывает ли их теперь вообще хоть что-то?       – Ты где сейчас? – сдавленно спросил Киришима, чувствуя, как болезненно бьётся сердце.       – У тебя дома.       Услышать это оказалось довольно страшно. Хотя бы потому, что Эйджиро никогда не давал ему ключи. И вообще не приглашал, если уж на то пошло.       – Хозяйка впустила, – очевидно, Бакуго решил, что имеет смысл объясниться. – Ты скоро?       – Ага, – растерянно ответил Киришима, прикидывая, на чём лучше добраться.       – Не тупи, бери такси.       – Ага…       В поздний час в подъезде стояла идеальная тишина, в которой трель дверного звонка показалась оглушительно громкой. Эйджиро поежился – было странно звонить в квартиру самому себе и ждать, пока тебе откроют.       – Быстро ты, – прокомментировал Бакуго.       Он был босиком, в тёмных джинсах и футболке. На поясе привычно висела кобура. В комнате на диване очень естественно, по-хозяйски были брошены плотная кожаная куртка и бронежилет. Рядом, на подоконнике, дымилась кружка с кофе.       – Так ты, значит, какой-то тайный агент? – чувствуя себя ужасно неловко, и глупо, спросил Киришима. – Типа шпион, как в фильмах?       Брови Бакуго удивлённо взлетели.       – Что придурок Деку тебе наговорил?       Эйджиро не стал отвечать. Он нервно прошёлся по комнате, бросил короткий взгляд на бронежилет, потом на Кацуки.       – Слушай, мне надо в душ, – вздохнул Бунтарь, качая головой. – Я, пока был в участке, всё время об этом мечтал.       – Злишься?       – Не знаю.       Одна часть сознания вопила, что Бакуго должен был рассказать ему. Объяснить, что происходит, с самого начала. Ну, или хотя бы после первого-второго секса. Доверие и всё такое.       «А ты сам бы рассказал?», – насмешливо спросил внутренний голос.       И Эйджиро был вынужден признать, что ответ на это вопрос явно отрицательный.       – Меня заметили при поступлении в полицейскую академию, – начал Бакуго. – Помнишь того мужика, в джинсовом прикиде? Он из организации, которая собирает перспективных обладателей причуд, готовых работать на благо общества.       – И много вас таких?       – Больше, чем ты думаешь, – усмехнулся Бакуго. – Это не игрушки и не крутое кино о шпионах. Считай, что это что-то типа полиции. Только официально об этом не рассказывают.       – И как ты попал к Чисаки?       Бакуго подошёл к подоконнику, и, отхлебнув кофе, продолжил:       – Появилась информация, что он занимается разработкой препаратов, влияющих на причуды. Тема серьёзная, особенно сейчас, когда в обществе такая напряжённость. Нужно было больше информации. Не скажу, что я горел желанием лезть в это, но в итоге решили, что лучших кандидатов нет.       – А я…       Эйджиро замолчал на середине, не в силах заставить себя закончить. Глупо было бы ожидать, что Бакуго ответит честно. Кем надо быть, чтобы признаться: «Да, тебя я использовал, чтобы собрать побольше информации. Ты ж торговал всем этим стаффом! Кого ещё мне было трахать?»       – Со мной ты был из-за работы? – выпалил Киришима, уставившись на Бакуго долгим пристальным взглядом.       Тот совершенно спокойно посмотрел в ответ.       – Сам-то как думаешь?       Эйджиро судорожно вздохнул и сделал шаг назад. Горло перехватило, внутренности скрутило в тугой болезненный ком. Это было жестоко – не давать прямых ответов. Оставлять выбор за ним, не пытаясь ни в чём убедить.       Чашка кофе полетела вниз, содержимое обожгло ноги. Эйджиро жадно, отчаянно впился в губы напротив, вцепился пальцами в обтянутые тонкой тканью футболки плечи. Вдохнул запах терпкого, привычного парфюма и окончательно забылся, утопая в поцелуе. В прикосновении горячих влажных губ, крепких ответных объятиях, шумном дыхании. Он вжимался бёдрами в Бакуго и чувствовал, что его желание не остаётся без ответа. Что было на самом деле – плевать. Главное, то, к чему они пришли сейчас.       – Останешься? – спросил Эйджиро сразу за всё, за ночь, месяц, всю жизнь.       Бакуго скользнул языком по его губам и усмехнулся. На этот раз без издёвки, насмешки или агрессии. Судя по всему, это и было ответом.