Октябрь Лоулайта

Мелким сорванцам было по девять, а ему самому двенадцать, когда они придумали эту забаву. Кто именно придумал – первая или второй – со временем забылось, но его они точно уговорили. Тогда ещё всё было хорошо, а дел – немного, и L позволял себе быть втянутым в разные авантюры. Годы спустя, учитывая то, что произошло позже, эти забавы казались ему невинными, даже светлыми. В доме Вамми тогда был только один телефон, который находился в кабинете директора. Не за горами тот день, когда L получит собственный аппарат, но тогда им приходилось подгадывать время, когда старика Вамми не будет на месте. В случае, если их вдруг поймают, L, как тот, у кого есть доступ к кабинету, должен был отмазать их. Но это ни разу не понадобилось – они уже тогда хорошо просчитывали действия остальных. Эти двое звонили по очереди, сдерживая смешки и изображая других людей. A понижала голос, пытаясь казаться старше, и требовала к телефону какого-то Джорджа. B наоборот по-девчачьи почти визжал, ухитряясь довести до белого каления собеседника до того, как тот положит трубку. L и правда было смешно наблюдать за ними, и он не сдерживал улыбки. Потом они вручили трубку ему и попросили попробовать. L на секунду замешкался, но затем уверенно обхватил трубку тремя пальцами. Когда гудки закончились, он протянул с японским акцентом: – Привет, дружище, как дела? Это Асахи. Пока они с собеседником выясняли, в какой же цифре номера он ошибся, будущие преемники следили за ним не дыша. Они просто веселились, но L будто подошёл к заданию очень серьёзно, убедительно играя свою роль. Первым отошёл от восхищëнного ступора B и прямо спросил: – Почему японец? L на миг засомневался, стоит ли им говорить, но всё же ответил: – Я на четверть японец. B впился в него жадным взглядом, как будто засасывая в себя эту крупинку информации. L чувствовал, что если дать ему волю, он выпьет из него всё до капли. Но пока L был уверен в себе, в своих силах держать всё под контролем, он не боялся такого взгляда. Может быть, зря не боялся.

***

Мацуда, конечно, придурок, но он свой, и надо его спасать. L злится, что его план пошёл под откос, но чувства прорываются наружу всего на секунду, чтобы не мешать, ведь действовать надо быстро. L просит у старшего Ягами телефон – нормальный, сотовый – и находит в контактах Мацуду. Гудки заканчиваются, и как много лет назад, меняя голос, L произносит – теперь уже просто на японском: – Это Асахи. Актёр из него, честно говоря, не лучший. Люди никогда не понимают, говорит он искренне или нет, только потому, что его голос в обычном состоянии лишён эмоций. В двенадцать лет, наверное, его речь была живее и пластичнее. А может, он казался им прекрасным актёром, потому что они были детьми. Или потому что он уже тогда был гением L, на которого им предстояло равняться. Он никогда не узнает, что они думали на самом деле. Не расскажет им, какую "забаву" они сегодня провернули, спася человека от верной смерти. Никогда не проведёт расследование вместе с ними и не передаст им дело Киры, если вдруг его всё-таки убьют. И это наталкивает его на мысль об ещё одном звонке. – Ватари, соедини меня с ними. Я хочу сам выбрать нового наследника. Вот только он ни за что больше не покажет им своего лица.