Белый Лев

— Черт, — выругался Богдан и натянул капюшон глубже.       Дождь — типичная погода для этой дыры. Красная с синими полосами олимпийка хоть и была непромокаемой, но не особо спасала от ветра, как, впрочем, и спортивки… Тем не менее ни погода, ни длительная дорога нисколько не испортили настрой парня. Разве час езды на автобусе и двадцать минут ожидания после рабочего дня способны его сломить? Ха! Нет, не на того нарвались!       Парень стоял у небольшого здания. Судя по возвышающейся рядом с ней трубой и небольшим окнам — бойницам, строение когда-то было бойлерной, сейчас же, как гласила неказистая вывеска, это борцовский клуб или, проще говоря, секция борьбы. — М-да, ну и сарай, — он сплюнул и посмотрел в телефон. До семи осталось две минуты. «Подожду ещё и зайду».       «Белый Лев» находился на отшибе города, у шоссе, в месте, где дорога граничила с дубовым лесом и небольшой речкой или каналом. Последние были единственным источником звука, если не считать изредка проносящиеся мимо машины и капающий по асфальту дождь. Здание, построенное ещё в середине прошлого века, было откровенно старым, даже заброшенным. Лишь только пара крутых тачек, припаркованных неподалёку, развеяли сомнения парня — он точно не ошибся.       Богдан Токар, типичный выходец из стран СНГ, которому посчастливилось иммигрировать в Британию. Точнее повезло родителям, а сына взяли прицепом. Хотя со статусом везения он бы поспорил — двадцатилетний парень с трудом адаптировался к жизни в чужой стране, сочетая низкооплачиваемую работу — то немногое, что ему светило с его уровнем образования — с бесплатными занятиями английским языком и парой гуманитарных предметов в местном колледже. А учитывая, что временным пристанищем семьи стала одна из уединенных ферм, разбросанных вокруг провинциального Олдэма, где, собственно, она и работала, то жизнь Боди превратилась, по его словам, в серую блевоту. И первый пунктом из скудного списка развлечений, помимо Интернета, были вот такие поездки в цивилизацию. Под цивилизацией понималось скопление людей большее, чем три человека на квадратный километр, халявный Wi-Fi и наличие хоть какой-то социальной активности, например, как этот «Белый Лев». «В Киеве было лучше… Не такая дыра как эта глухомань».       Оставшееся время он потратил на ролики в Интернете, после чего дернул ручку двери и под ее скрипучий аккомпанемент зашел во внутрь.       Помещение оказалось не таким уж и заброшенным, как могло показаться снаружи. Пара старых диванов, кулер для воды и гора матов, аккуратно сложенных стопкой в углу комнаты, служившей, по всей видимости, холлом. Даже странно, что в старой бойлерной могла быть приемная. Свет тусклыми лучами проникал через небольшие окна, расположенные под самым потолком, не в силах разогнать царивший здесь полумрак. — Эй, — Богдан помялся у входа: — Есть кто?       В ответ тишина. «Видимо заняты или опаздывают», — с раздражением подумал парень. Ему не нравилось отсутствие пунктуальности в людях, особенно сейчас, когда он потратил столько времени, чтобы наткнуться на полное безразличие встречающей стороны.       Где-то в конце уходящего в глубину здания коридора раздались голоса и смех и снова стихли. — Ну, окей, — выдохнул Богдан и, почесав только начавший покрываться щетиной подбородок, двинулся в сторону источников звука.       Стены узкого прохода были завешаны плакатами, фотографиями и таблицами. В полутьме было сложно разглядеть цифры, но было понятно, что «Белый Лев» — далеко не последний клуб как по количеству воспитанников, так и по их успехам, по крайней мере, так было несколько лет назад — листы были явно не первой свежести. «Совсем как раньше!»       Хмель, прозвище, которым когда-то его называли одногруппники и друзья за неизменную привычку выбривать виски, оставляя удлиненные волосы на верхней части головы, длиннее чем у классического андерката, и за то, что его тезкой был Хмельницкий, улыбнулся. В Киеве он до четырнадцати лет ходил в СДЮШОР, однако после того, как родители отправились на заработки заграницу, пришлось переехать к бабушке и пойти доучиваться в обычную школу. Нехватка денег, точнее необходимость работать, накладывала существенные ограничения на желания парня, поэтому ни о каких занятиях вольной борьбой не было и речи. Только здесь, в Англии, уже будучи достаточно независимым от матери и отца, Богдан мог себе позволить самостоятельно выбирать как проводить свое личное время. Особенно сейчас, когда ноябрь зарядил затяжными дождями и количество работы на ферме уменьшилось в разы. Теперь пара часов, потраченные на дорогу до города и обратно, не казались кощунством. Да и была ли альтернатива? Борцовская секция — единственное, что заинтересовало парня, если не считать задрипанный ночной клуб и пару пабов. Но одно дело сливать деньги, которых и так было в обрез, а другое — постараться оправдать выданные когда-то авансы.       Снова раздался смех и последовавший за ним окрик. Богдан, увлекшийся разглядыванием стенгазеты, оторвался и пошел дальше. Впереди находилась огромная двухстворчатая дверь. Он прислонился ухом к одной из половинок — опять гоготание — дернул за ручку и оттолкнул ее от себя. В глаза ударил резкий свет. Щурясь, парень сделал шаг.       Огромных размеров помещение с парой больших, от потолка до пола, окон, прикрытых шторами из плотной серой ткани, разительно отличалось от ранее увиденного, прежде всего своим размахом и наличием освещения. В центре комнаты лежал ковер для борьбы, желтым кругом контрастирующий с темными стенами, вдоль которых стояли скамейки и шкафчики. В дальней части располагались пара зеркал, манекены и груши для отработки ударов, а у самого входа — какое-то небольшое растение, парень не разбирался в цветах, чтобы дать ему название, и уже привычный кулер с водой. Антураж типичного тренировочного зала разбавлял кусок черной материи, два на три метра, с изображенной на ней белой мордой льва. Рисунок был выполнен в мультяшном стиле, однако это нисколько не умоляло агрессивность и свирепость эмблемы и, по совместительству, маскота клуба — зверь угрожающее раскрыл пасть, обнажая огромные клыки.       За пределами зала гостю казалось, что внутри он встретит гораздо больше людей, слишком уж громко смеялись, но по факту в комнате было только семь человек — двое боролись на ковре, еще пара стояла у окна, что-то обсуждая, оставшиеся сидели на скамейках. Скрип створки как по мановению волшебной палочки приковал взгляды к нарушителю спокойствия. — Ты еще кто? — встретил парня удивленный низкий голос. Верзила с бритой головой сидел прямо рядом с дверью, на нем было красное борцовское трико и выглядел он его ровесником только в полтора раза шире. — Новичок, — отрезал другой, а потом с еле заметной ухмылкой произнес: — Токар?       Говоривший был старше «красного» лет на десять и вел себя намного увереннее. Короткая стрижка, заостренная черная борода в цвет волосам, на худощавом, бледном лице со впалыми щеками, крючковатый нос и темно-карие, практически черные, глаза наделяли его хищным видом. Мужчина сидел на полу, склонившись над лежавшим под ним противником. Руки его были сплетены с руками бедолаги. «Болевой», — мысленно резюмировал Богдан и улыбнулся. Он любил побеждать и сейчас на него нахлынули воспоминания об этом приятном чувстве, когда противник, изнывая от боли, беспомощный и жалкий, трепещет в крепких руках, а собственное тело наливается ощущением силы и власти. — Да, это я, — пересохшими губами проговорил парень, оторвавшись от собственных мыслей.       Мужчина отпустил начавшего уже было бить руками по полу противника и поднялся с пола. Поправив черные шорты и вытерев испарину со лба, он направился прямо к гостю. Мускулистое тело с небольшим островком густых черных волос на груди и кубиками мощного пресса блестело от пота. — Аслан, — протянул руку ястреб. Голос его тихий, слегка сиплый, с сильным кавказским акцентом, а рукопожатие железное, до боли крепкое. Среднего роста, всего лишь на пару сантиметров ниже Богдана, он производил впечатление куда более крупного человека за счет широких плеч и уверенной осанки, при этом не являясь горой мышц. Суховатый, с узкой талией. Отличный образчик мужского торса: — Я — коуч.       Последнее можно было бы и не говорить — возраст, переломанные оба уха и внимание остальных ребят лучше всего указывали на его опыт и статус.       Богдан выдержал рукопожатие тренера, не отдернув руку, наоборот, он постарался сжать ее ещё сильнее, как и не отвел темно-зеленых глаз от изучающего взгляда собеседника — парень не был из слабаков или из стеснительных. Он знал, что от этих нескольких первых минут зависит дальнейшее отношение и Аслана, и ребят, которые молча наблюдали за новичком. — Я уже боролся раньше, лет 6 назад, только потом пришлось переехать, — английский Богдана был достаточно плохим, хоть и понятным. Говорил он без волнения или запинок, зачастую свойственных не-носителям языка. — Позже посещал ММА-тренировки, но это не было чем-то серьезным. Сейчас хотел бы возобновить занятия вольной или самб… — Понятно. Почему именно к нам? — перебил рассказчика Аслан. — Шутите? «Белый Лев» — единственный борцовский клуб в 100 километрах, не считая боксерский зал.       Тренер перешёл на русский, понизив голос. — Ты из России? — все с тем же акцентом и уже с подобием улыбки. — Не-е-ет, — вопрос кавказца стал полной неожиданностью и поставил Богдана в тупик: — Я из Украины, а вы?       Сказать, что парень обрадовался родной речи — ничего не сказать. За тот год, что он был в Соединённом Королевстве, Токар не встретил ни одного выходца из стран СНГ, если не считать парочку гастарбайтеров на соседней ферме, да и те практически сразу уехали домой. Язык накладывал определенные ограничения на общение. Впрочем, оно всегда было достаточно проблематичным — будучи достаточно конфликтным и прямым человеком, он тяжело уживался с людьми, не говоря уже местных, которые тоже не были образцом гостеприимности — по их мнению иммигранты отбирали работу и вносили разлад уже в давно сложившиеся быт провинциальной Британии с ее умиротворённостью и неспешностью. — Я — дагестанец, как и мой младший брат Бекхан, — Аслан указал пальцем на подопечного, сидящего на скамейке, копию себя, только молодую и менее физически развитую. Тот дружелюбно махнул рукой, приветствуя земляка, однако подходить не стал. — Но это все лирика, — тренер продолжил на английском: — В Белом Льве есть четкие правила приема — помимо обычной болтовни ты должен продемонстрировать навыки, — его лицо было холодным, безэмоциональным: — Шесть лет, пусть даже и с ММА — это серьезный, катастрофический перерыв, после такого, парень, не возвращаются. Одного желания мало.       Последние слова звучали как приговор. Он даже не стал рассказывать о нюансах клуба, а они были: обязательное участие в соревнованиях, в том числе и на клубном уровне, жёсткий график тренировок, ограничения на личную жизнь по ходу турниров. Зачем? Если процент «обосравшихся» гораздо выше, чем прошедших даже первый отбор. «Очередной сорвиголова, — мужчина по привычке собрался списывать новичка. — Коих десятки».       Тем не менее Богдана скептицизм тренера лишь подстегнул. Возможность ударить в грязь лицом нисколько не пугала его — бывали ситуации и похуже. Уж слишком сильно было желание заниматься тем, что ему так нравилось в детстве — борьбой, а русскоговорящие Аслан и Бекхан лишь усиливали это стремление. Частичка Родины спасательным кругом замаячила в душе одинокого иммигранта.       Парень поставил спортивную сумку, висевшую все это время у него на плече, на пол, тем самым обозначая свое намерение, и с вызовом посмотрел на кавказца, не уступая тому в напоре. — Я готов на спарринг, здесь и сейчас! — Хорошо, — не желая показывать свое удовлетворение ответом, мужчина отреагировал более чем скупо, — раздевалка там, — он махнул рукой в сторону двери в противоположенной части зала, а потом, уже развернувшись к ученикам, добавил: — Если нет синглета, то достаточно шорт или спортивок. Сумку и вещи можешь оставить в любом свободном шкафчике.       Не дожидаясь какой-либо реакции, Аслан продолжил тренировку. Теперь на ковер вышли двое, одним из них был Бекхан, и принялись под руководством тренера отрабатывать броски. Богдан же, сжав кулаки, отправился вдоль стенки готовиться к поединку. Во рту появился сладкий привкус от волнения и возбуждения — эмоции, которые, казалось бы, уже не вернуть, били с новой силой, с каждым ударом сердца вливая в парня адреналин. В его жизни появилась цель. Настоящая цель, а не просто желание прожить очередной день, неделю, год. «Я смогу! Я должен смочь!»