Код Реальности. Исходное значение.

Насыщенный зеленый свет мешался с ярко-голубым, боролся, пытался слиться воедино, но по итогу лишь недовольно буйствовал, не желая проигрывать войну. Раздор, конфликт, сражение двух неуёмных сил, меж которыми позднее возникла третья сторона. Иссиня-черные проблески вливались, плескались в чужом просторе, не ощущали сопротивления и какого-либо отторжения. Они резонировали, получали ответ, разрешение на слияние, единство. Примирение! Энергия мешалась, закручивалась, переливалась разными цветами и в конечном итоге ослепляла Морэна, вспыхивая за закрытыми веками. Болью в каждой клеточке тела отозвался взрыв. До слез и неконтролируемой рвоты выворачивало наизнанку организм. Живой жижей полз Старк, кричал, диким зверем ревел во всё горло, силясь выплеснуть неуёмную боль. Но даже удар о твердую поверхность не принес сознанию облегчения, не отвлек от раздираемых ощущений внутри. Морэн, не понимая где он, и что происходит. Не сдержался, позволил желудку извергнуть из себя содержимое. А перед глазами у ошалелого Старка маячили шумы и белые вспышки. Ему казалось, что глазные яблоки вот-вот вывалятся из глазниц и повиснут на одном лишь зрительном нерве. Потому он вновь зажмурился, боясь, что именно так и произойдет, что до кучи потеряет зрение. Он плакал, ощущал, как что-то внутри него рвалось, расползалось и ничего не мог с этой болью поделать. Хотелось удавиться, ведь такое с ним происходило впервые, с этой физической агонией он не сталкивался никогда — он хотел в это ваерить. Да муки Мёртвых Вод и те казались приятнее, подумал Морэн и, теряя связь с реальностью, упал на холодную и пыльную поверхность. Под щекой ощущалось нечто мерзкое, склизкое и мокрое. Ему было некогда рассуждать о том, что это противно или неприятно, он даже не пытался осмотреться, чтобы понять, куда его занесло и почему на его теле не было брони. Морэн выдохся, ослаб, устал. Он сдался на милость Вечной Госпоже. Лишь убаюкивающий звук тихого журчания успокаивал перенапряженный человеческий разум, лишь мятно-фруктовый запах с нотками древесины.

***

Невдалеке спорили знакомые голоса. Подчиненные ругались громко, беспредельно, явно позабыв о дисциплине во время работы. Один из них неаккуратно сжимал безвольную руку и рефлекторно тянул на себя. Джеймс не удивился, поняв, что предметом конфликта служило бесчувственное тело. В конкретику он не вдавался, вырывал из контекста самое важное: кто-то считал тело мертвым и отговаривал напарника от идеи спасти уже погибшего. Вот только первый яростно настаивал на своем, не позволял себя оттащить, хватал чужую руку, чтобы не потерять. Он цеплялся за надежду, понимал Джеймс, прекрасно понимая чужие чувства. Но им, чувствам, нет места при подобной работе. — Отставить! — рявкнул Джеймс. — Забалета, Кроуфорд, что здесь происходит? — Капитан! — чуть ли не от радости и надежды взвыл тот самый первый голос. — Он жив! Ему нужна помощь! — Он бредит, капитан, пацан даже не дышит! — Отставить, — приказал Джеймс. Шаги его утяжелились и теперь казалось, что он ступал по вязкому болоту. Он со спокойствием смотрел на взрослых, но дети? Детей в колониях крайне мало, почти что нет. И видеть убитое в бою невинное дитя — всё равно, что взять на душу грех. — Разойтись. Джеймс присел перед тельцем, провел визуальный осмотр и ощутил, как сжалось внутри сердце. Чувствам нет места на его работе. Нет, но они остаются, вторил внутренний голос. Джеймс с ним согласился, потому что не мог отринуть всё человеческое в себе. Тело перед ним маленькое, бледное, измазанное непонятно в чём, да одетое лишь в футболку. Стянул перчатку с руки и рефлекторно приложил пальцы к шее, чтобы прощупать пульс — мог воспользоваться уни-инструментом, но не стал. Секунда-другая. Джеймс затаил дыхание, но внутри он ликовал. Пульс был, медленный и прерывистый, однако был. — Жив, — согласился Джеймс с Забалета, отчего тот слишком громко выдохнул и, не сдержав всхлип, сделал пару шагов по направлению к выжившему. Впрочем, был быстро остановлен резким кивком головы. — Но слаб. Очень слаб, — продолжил Джеймс, проведя рукой над телом, чтобы уни-инструмент мог произвести простое и частичное сканирование. Джеймс медиком не являлся, не имел обширных знаний, и даже инструментрон его не обладал столь узкими специализированными функциями, потому полупрозрачная оранжевая голограмма вокруг предплечья не могла предоставить точных показаний. Приходилось довольствоваться малым: общим анализом. — Кроуфорд, сообщи, что у нас ребенок пяти лет в тяжелом состоянии и, по всей видимости, с повреждениями внутренних органов. Джеймс с легкостью поднял обмякшее тельце. А в уме нелестно, со всем накопившимся за этот день гневом проклинал зверства работорговцев, не жалевших никого, даже невинных детей. Мальчик безвольным грузом свисал с крепких рук, и Джеймс не понимал, почему тот практически ничего не весил. Тот не дергался, дышал еле-еле. Слишком бледный, отметил Джеймс, страшась за судьбу найденного ребенка. Он изначально был противником того, чтобы дети находились в колониях. Таким безопаснее на хорошо защищенных кораблях. В колониях, где и военных толком нет? Нет уж. Джеймс вновь отправит прописной акт протеста начальству, заранее зная, какие вежливые строки он получит в ответ.

***

Ощущения контроля над телом возвращалось медленно, клетка за клеткой, нерв за нервом. Морэн будто бы заново изучал собственный организм, знакомился с ним и учился его контролировать. Ему это не нравилось, он от такого отвык. Его жизнь была полна абсолютного контроля: наноботы послушно перестраивали и управляли организмом; Тони помогал в бою, в жизни, в науке и прочих советах, всегда готовый прийти на помощь; от необдуманных решений, от излишней агрессии, тирании его удерживала Морган, предоставляя бесплатное вправление мозгов; те же Роджерс или Барнс умело осаживали во время боя своим авторитетом или слабыми местами, вырабатывая у некогда ребенка командный рефлекс – сказали «фу», значит хватит; даже с магией он обходился с должным уважением, старался ту просчитать, получить ответное уважение и признание, беря пример со старших, наблюдая за их действиями. Словом, вся жизнь Морэна граничила с ответственностью, с кем-то близким, кто мог на время стать ограничителем, сдерживающим фактором. Теперь же всё это исчезло, и Старк чувствовал себя брошенным, слабым, уязвимым. — Положите его на стол, —женщина координировала действия капитана. — Разрежь ткань вертикально, с ворота футболки. Морэн ощутил, как рядом кто-то закопошился, легонько оттянул его одежду. Разрезал дорогую ткань, как приказала женщина. Знали ли они сколько в действительности стоила эта брендовая футболка, задумался Старк. Его отвлек удивленный вздох. — Что это? — спросил совсем ещё юный медбрат, ранее орудовавший с одеждой пациента. — Где? — тут же вмешалась женщина, приближаясь к сослуживцу. — Что там? — раздался тяжелый голос капитана. Морэн теперь ощущал легкую прохладу, коснувшуюся его оголенных стоп. Разве он не был хотя бы в носках? А что насчет ляжек и… Господи, подумал Старк, понимая, что лежит абсолютно нагим перед незнакомыми личностями. Впрочем, нагота его не особо смущала, ведь он знал свои достоинства, адекватно оценивал степень привлекательности тела. Он попросту не понимал, когда именно оказался в одной лишь футболке, теперь уже разрезанной пополам и открывавшей вид на оголенную грудную клетку. — Что за механизм? — завороженно спросила у присутствующих женщина и протянула руку к светящемуся треугольному предмету. Морэна передернуло. Будто появившееся второе дыхание вывело его из анабиоза, в раз возвратило контроль над телом. Распахнув глаза, брюнет нашел цель и неожиданно сильно ударил по облаченной в перчатку руке. — Не тронь! — рыкнул он, перекатился в сторону, и, миновав стоявшего крупного мужчину, свалился с высокого медицинского стола. Из-за замешательства присутствующие не отреагировали должным образом, пропустив момент побега агрессивно настроенного пациента, что нашел для себя убежище между модулем жизнеобеспечения и другого такого же стола. Забившись в щель, Морэн уперся спиной в стену, поджав к себе колени и пряча от жадных глаз реактор. Только сейчас он осознал, что тело его уменьшилось, особенно в сравнении с теми, кто присутствовал в одном с ним помещении. Поднес левую ладонь к лицу — маленькая, хрупкая, по-детски пухлая; на запястье по-прежнему шрамами выделялись зигзагообразные ломанные линии; к локтю сполз ставший родным браслет, а ведь раньше сидел как влитой. Это точно была его рука, но меньше. Нет, теперь детская, пояснил взвинченный мозг, обрабатывая поступившую информацию и возможные варианты произошедшего. Он стал ребенком? Ведь спасатель-капитан так и сказал, назвав его ребенком пяти лет в тяжелом состоянии. — Какого, блядь, хера? — ошалело озвучил главную мысль Морэн, оглядываясь на точно такие же ошалело-пораженные лица взрослых.

***

Морэн тихо хохотнул, старательно скрывая расшатанные нервы и веселье под покорно опущенным взглядом в пол, а разрывающиеся в улыбке губы за кружкой с чаем. По крайне мере, его заверили в том, что данная жидкость являлась чаем, но верилось с трудом. Примерно с пятнадцать минут назад незадачливой троице спустя полсотни провальных попыток всё-таки удалось уговорить Старка покинуть уютное убежище. Скорее всего, без вмешательства капитана его бы попросту, подобно таракану, либо прибили женской туфлей, либо же закидали шприцами с успокоительным. Но мужчина, как оказалось позже, Джеймс Шепард, строго-настрого запретил подобного рода издевательства над напуганным ребенком, недавно пережившим нападение работорговцев. В своем праведном гневе и искреннем негодовании с недовольством мужчина напоминал Старку Роджерса. Более того! Схожести добавляла не только внешность: массивная фигура с рельефом твердых мышцы под военной формой и натуральный блонд густой шевелюры, — но и сам факт звания капитана. Капитан, в уме повторял Старк, то и дело растягивая гласные да смакуя данное слово. Он привык обращаться подобным образом ТОЛЬКО к Стиву, зачастую игнорируя даже мадам Кэрол Дэнверс, честно заработавшую свое звание. Что поделать, обычно вздыхал он и шутил о том, что в сердце Старков может жить лишь один единственный Капитан. К слову, тоже своеобразное проклятие на их род. И хотя в мужчине виднелись имевшиеся отличия, не улизнувшие от внимательного анализа Морэна, Джеймс ему нравился — даже к имени питал приятные эмоции, вспоминая то Роуди, то Барнса. А вот женщину-доктора он невзлюбил сразу. Истеричная мужененавистница, констатировал брюнет, заранее посочувствовав медбрату, находившемуся у неё в подчинении. Лично Старк бы подобного отношения к себе не потерпел. Впрочем, он действительно не терпел и игнорировал все предложения, попытки договориться и даже редкие проскальзывающие угрозы, чем сильнее распалял и без того злющую женщину. Морэн заговорил только с Шепардом, выдвинув не по возрасту четко сформулированные требования. Ему ведь всего-то и нужно было, чтобы капитан обеспечил неприкосновенность для маленького и невинного Старка да сдержал обещание по поводу протекции. Странно, но Джеймс не противился, внимательно мальчика выслушал, с минуту помолчал и дал слово чести, поклявшись на символе N7. Что это такое мужчина обещал рассказать позже, но Морэн, опережая события, сделал в выдуманном блокноте пометки, сравнив данный отряд с мальчиками-бойскаутами. Высоких и мускулистых бойскаутов, поправил свою извращенную фантазию Старк, вновь нервно хохотнул и подавился мутной жидкостью. Ну, серьезно! — недовольно фыркнул он. Содержимое кружки ничем не напоминало адекватный чай, ведь даже в дешевых забегаловках тот был куда приятней, пусть и отдавал самой настоящей химией. Морэну всучили печальное подобие капли концентрата на десять раз разбавленного водой из болота — не более того! Хотелось гамбургера, шаурмы, да немного лапши с мясом из китайского ресторанчика, обсуждал с урчащим животом общие предпочтения Старк. — Всё в порядке? — побеспокоился подошедший Джеймс. — Ну, я бы не отказался от еды. Желательно вредной и калорийной, — честно признался брюнет, заглянув в серо-голубые глаза. Они у мужчины были светлыми, бледными, но до невозможного теплыми. Морэн со своими голубыми мог обжигать холодом, но никак не согревать. Впрочем, это его мало волновало, ведь какой смысл в том, какого у человека цвет глаз? И, тем не менее, он всё равно об этом думал, вспоминая тех, с кем пришлось расстаться, а также о том, что всякий раз ведало их зеркало души. У этого человека, казалось, была знакомая душа. — Мы не можем отпустить его без медицинского заключения! — вновь начала женщина, взмахивая руками в гневном жесте. — К тому же необходимо разобраться с механизмом! — Он устал. Пройдет он осмотр и тест, но завтра, после того, как хорошо поест и поспит. — Не по уставу! И он может быть опасен! — Считайте это моим приказом. — Мне придется доложить начальству! — Докладывай, — устало выдохнул Шепард. — А вообще знаешь что? Я забираю его на "Эйнштейн", и все прочие осмотры и тесты с ним проведут там. — Но!.. — Адмирал дал свое одобрение, — констатировал блондин, после звукового сигнала раскрыв над рукой оранжевый голо-компьютер. — Видишь? — чуть ли не в женское лицо он ткнул разрешение на перевод, а после обернулся к мальчику и весело подмигнул. — Пойдем? Старк кивнул, посильнее укутался в безмерно большой больничный халат, и приготовился спрыгнуть. Только у Джеймса имелось собственное мнение, потому, поудобнее перехватив ребенка, он выпрямился во весь свой рост и направился на выход. Морэн ощутил дискомфорт из-за непривычности ситуации, ведь так с ним обращался только папа, да и было это, казалось, тысячу лет назад. Но ведь сейчас следовало играть роль ребенка, убеждал себя Старк, силясь вспомнить как именно должны были реагировать дети. Испугаться или в доверчивом жесте прижаться к спасителю-герою? Морэн думал, углубленно размышлял, фривольно закинув маленькую ручку за широкую шею и забыв скрыть скепсис на лице. Почему он вообще должен притворяться? Он ведь Старк — у них на роду писанная ненормальность даже среди детей. Будь что будет, решил-таки он, ощутив внимание злобной фурии. Та бесилась, ведь из-под носа увели научную находку, не позволили изучить, да ещё скакать перед тупой малолеткой заставили, — экстрасенсом не нужно быть, чтобы правильно трактовать причину ее злости. Морэн в последний раз обратил на женщину внимание, сканируя ту, и снисходительно усмехнулся. Весь его вид явно говорил, мол, милочка, тебе расти и расти, ибо даже теперь ты барахтаешься у моих детских ножек. Подобное всегда выбивало окружающих из колеи, а после бесило вдвойне сильнее. Впрочем, были дела и поважнее, чем издевательства над обиженной жизнью женщиной. — Куда сейчас? — На шаттл сядем, доберемся до "Эйнштейна", и приведем тебя в порядок. — Что за "Эйнштейн"? — О, это дредноут. Можно сказать, что корабль-носитель, — улыбнулся Джеймс, кивнув своим солдатам, чтобы те следовали за ним. — Мы буквально скитальцы, которые проживают свою жизнь на кораблях. — А этот чем хуже? — Старк обвел ладошкой местные красоты. — Во-первых, этот корабль явно не подходит для жизни ребенка. Во-вторых, — понизив голос начал перечислять капитан: — Люди здесь не самые приятные. А, в-третьих, я тебе обещал защиту? Обещал. Но предоставить смогу только на "Эйнштейне". Старк важно кивнул, приняв к сведению данную информацию, и прижал ладошку к реактору, теперь слишком большому для его детской груди. Тем не менее, тот держался крепко, по-прежнему резонировал и притягивался к нанитам под кожей. Прекрасная новость, решил Морэн, тут же помрачнел и ощутил неконтролируемый наплыв волны из паники и страха. — А больше вы там ничего не находили?! — слишком резко и громко спросил Старк, чем привлек удивленные взгляды. Вот только ему было плевать. Он понял, что именно успел потерял. — Визор? Кулон? Нужно вернуться! — он бойко дернулся в попытке вырваться из крепкой хватки. — Там визор! Мне нужно, он нужен… возвращаемся! — Успокойся, — потяжелевшим взглядом Шепард поглядел на взбесившегося ребенка, но повышать голос не стал. — Там ничего такого не было. От колонии только пепелище осталось и трупы. — Но визор! — пропищал Старк, полумертвой рыбой хватая воздух и не в силах выразить нахлынувшие эмоции. — Так важен для тебя? — Да! — Морэн нахмурил брови и уставился в глаза собеседника. А солдаты вкушали, наслаждались зрелищем. Пацан был не робкого десятка, одно что нашли полудохлого, даже сейчас чумазого и дурно пахнущего. Но смелого. Кто ещё бы отважился спорить с Шепардом, который одним взглядом пригвоздить мог, да в бою уложить с десяток бойцов. Представитель N7, тихо перешептывались за его спиной, считая элитой, настоящей гордостью Альянса. Но Старку не было дела до их перешёптываний и заинтересованных взглядов. — Не испугаешься, если вернемся? — Вот и проверим. — Вернемся, — согласился Шепард, чем вызвал удивление публики, ведь как это ребенка в ад вести. — Прямо сейчас тогда вернемся. — Тогда чего ждём? — тем временем недовольно пнув ножкой тому в бок, поинтересовался Старк. — Опоздаем и точно не найдем, а ты, между прочим, меня ещё покормить должен.

***

Шаттл летел, его потряхивало, но никто не обращал на это внимания. Даже маленький комочек счастья, что свернулся у него под боком. Мальчик отключился то ли от стресса, то ли от общего физического недомогания. Шепард усмехнулся, отчего-то радуясь нахальной прыти и не по-детски взрослому и уверенному в своих словах взгляду голубых глаз. И как его угораздило подобрать маленького и дикого звереныша? Самого что ни есть настоящего, думал он, когда усаживался в транспорт и дожидался нескольких солдат с пилотом. На самом деле Джеймсу лично хотелось увидеть реакцию мальчишки, понять, кто же скрывался за милым детским личиком. Мальчик не пугливый, шустрый, наглый, смышлёный, уверенный в себе, — всё это сильно выбивало из колеи. Его дочь в этом возрасте в кораблики играла и из игрушечного пистолета отстреливала выдуманных космических пиратов. А этот планирует, обдумывает действия, анализирует окружающий мир и стремиться его изучить. Но не так, как это делали другие дети, не из невинного любопытства, а из ученого интереса. Шепард мог построить тысячи теорий, но на деле решил довериться интуиции и практике. — И всё же, капитан, — неуверенно позвал мужчину побледневший Забалета, — Вы уверены, что ему нужно ТУДА? Шепард не был уверен в правильности своих действий, особенно теперь, когда под его боком прикорнул ребенок. Маленький, худенький, бледненький, а волосы густые и лохматые. На теле его он видел шрамы, скорее узоры, вычерченные буквально по линейке, но от того сути своей не менявшие. Да, механизм на груди странный, крепится ведь как-то и не отпадает! Нет, поставил точку Джеймс, парня точно нужно отвести на место, где его нашли. Всё решил ранее встреченный им взгляд: уверенный, яростный, холодный. Такого у детей точно не бывает. Дикого и хищного уж явно, твердил внутренний голос. В памяти всплыл вид внезапно очнувшегося парнишки — тот был готов руку доктора не просто шлепнуть да отбить. Будь у парнишки нож, то наверняка бы пырнул, вонзил и попытался ту отрезать. Как некстати перед взором застыло окровавленное, испачканное грязью и пылью лицо насторожившегося мальчугана. Забился в угол и волком следил за взрослыми: взгляд исподлобья и подсвечиваемое снизу голубым неоном лицо теперь казалось заострившимся, действительно опасным. Была ли то игра теней и света, однако Шепарду на мгновение почудилось, будто глаза у мальчика странно потемнели, канули во тьму. Возможно, он, Джеймс, попросту устал, оттого чушь всякая мерещилась, правда, из головы выбросить зловещий портрет не мог. — Не успокоится, — подытожил Шепард. — Но он ведь ребенок! Вдруг психику сломает… — Вряд ли, — светлые брови сошлись к переносице. — Волчонок он, такого так просто не спугнешь. — Как говорится, зверь зверя издалека чует, — вставил свое слово Кроуфорд, развалившийся на своем месте. — Даже интересно, что дальше-то будет. Шепард с улыбкой кивнул, повторно оглядел спящего и поближе придвинул того к боку — а то мало ли неуёмный свалится ещё. — А имя мы так и не узнали.

***

И ведь прав был Шепард, когда говорил, что от колонии осталось одно лишь пепелище: сожженные дома-блоки, местами подорванные и разрушенные; всюду кровь, где-то оставшиеся ошметки плоти, забытые изгаженные клетки для рабов. Трупы и оружие уже прибрали. Планета даже близко не напоминала Землю, но всё же люди отчего-то здесь селились, создавали и обустраивали новый дом — возможно, искали что-то полезное или иного места не нашли? И ведь, исходя из увиденного, Старк сделал вывод: они вновь отстроят и заселят колонию, словно ничего и не произошло. Разве не дурная мысль? Ведь можно хотя бы охрану усилить, автоматику поставить. Но складывалось впечатление, что всем плевать, будто ничего плохого не произошло вовсе, рассуждал Морэн, стараясь отвлечься от едва ли прячущихся слез, нарастающего горя и чувства вины. А ведь парой минут назад он и не думал, что ощутит, как внутри его начнёт заполнять пламя, слишком горячее и неприятное. Буквально вылетев из шаттла, он босыми ногами ринулся вперед, и в ту же секунду был пойман за шиворот неудобного, подвязанного снизу халата. Шепард эту прыть воспринял спокойно, однако задал четкое направление, указывая место, где именно нашли его полумертвое тело. Кроме следов крови, явно не одного только Старка, ничего там уже не было. Морэн не поверил, стал всё рассматривать, рыскать и идти по пути логики. Он помнил, что полз, помнил, как кричал, и боль тоже прекрасно помнил. Он шел по следу неточных воспоминаний, то и дело встречая преграды, пока не наткнулся на штаны. Его штаны! Старк достал хрустальный флакончик с темно-розовой жидкостью внутри, пробирку с черным содержимым и швейцарский нож. Разместив находку в карманах подвязанного халата, Морэн, держа в руке грязные штаны, осмотрелся и увидел на земле следы крови и желчи. Да, его ведь рвало. Но чуть дальше, сгустки были иными, словно он изрыгал не только содержимое желудка: что-то растворилось в нём, вышло из организма. Догадка пугала его, но избавиться от неё он не мог. Одно из доказательств немыслимой теории: на месте искусственного глаза-имплантата располагался родной, настоящий. Имплантаты исчезли из тела, а органические составляющие вернулись? Но почему, спрашивал себя Морэн, бредя вперед. Он уже знал, что не найдет ни Глаз Агамотто, ни костюм Железного Человека, ни даже… визор с оцифрованной памятью отца. Старк остановился, ощущая бьющую изнутри дрожь. Он беспомощен как никогда. Магия не работала, он уже пробовал, имплантов, улучшающих его тело, по всей видимости уже тоже не было. Даже наноботы за реактором молчали! Ко всему прочему Морэн остался один – Мстителей здесь нет. И как теперь определить: забросила ли Судьба в иную вариативную реальность или совершенно в чуждую Вселенную? В любом случае, оба суждения страшили до дрожи в руках. Он всё потерял. Пошел на риск и буквально просрал самое ценное, что имел! — вопил внутренний голос. Было всё, осталось ничего, горько усмехнулся Старк, глядя себе под ноги. Глаза защипало, щеки защекотало, а земля перед ним окропилась влажными каплями. Морэн сдерживался. Он правда старался. Но выходило до крайнего плохо: бьющая тело дрожь, мокрые глаза, до крови прокушенная губа. — Эй-эй, всё хорошо, всё в порядке, — попытался утешить Шепард. Мужчина присел перед ним на колено и, нежно погладив по плечу, заглянул в глаза. Обман, сплошная ложь. Ему не нужно было утешение, и Шепард это понял он, но слишком поздно. Морэн горел, но не жаром, а холодом. Его злость опаляла хлестко, быстро, ощутимо обжигая и целясь в самое сердце. Он вовсе не милая зверушка, а хищник – теперь маленький, но всё ещё настоящий. Опасный потому, что терять больше нечего. У такого нет конкретного врага, такой ненавидит весь мир в целом. И Старк ненавидел до скрежета зубов. Эмоций так много, а как же непривычно. Пройдет мгновение и Моран обратиться ожесточенным, поглощённым злобой и желанием всё уничтожить монстром: если выгорит, дойдёт до точки невозврата, то точно сделает. Старк это знал, Шепард теперь тоже — понял по его взгляду. Сжимая его плечо, Джеймс открыто заглянул в его мокрые от слез глаза. — А я ведь имени твоего так и не спросил. — Мор... — запоздало ответил мальчик, запнувшись на середине слова. Но потом сильнее сжал кулаки и твердым голосом продолжил. — Морэн Энтони Старк. Что бы ни произошло, он никогда не откажется от своего настоящего имени. И Шепард это принял, с благословлением кивнул, и с немого разрешения поднял Старка на руки. Пора было покинуть злосчастный Мендуар.

***

На протяжении всего пути в шаттле царила тишина, явно нервировавшая взрослых. Им бы поговорить, обсудить последние новости да хохмы давить, но ребенок на коленях капитана в пух и прах разбивал подобные желания. Подобно настоящему зверьку, тот бросал взгляд на любого, кто сделает резкое движение или выдавит из себя лишний звук. Не то, чтобы его боялись или жалели из-за покрасневших после слез глаз, нет. Просто внимание его было тяжелым, отдавало холодком по спине. Вот уж действительно «мор», неосознанно переглядывались солдаты. Они считали, что с таким видом ему как никому иному подходит данное имя – хотя и вырвали они его из контекста. Тем не менее, уюта в шаттле не было от слова «совсем», потому команда, стоило шаттлу приземлился на "Эйнштейне", буквально выпихнула из транспорта капитана с ребенком вперед. Шепард их за это отчитывать не мог. Дредноут принял вернувшихся шумным гулом, движением и кипящей жизнью, изредка обращая внимание на прибывших. И хотя встреченные люди удивлялись новоприобретению Шепарда, лезть никто не торопился — потом узнают, ведь на подобных «домах» слухи расходились быстро. — Ничего опасного для жизни. Ему бы умыться сначала, да поесть, — обеспокоенно начала доктор Элисон, главный корабельный врач. О том, что она неожиданно сорвалась с рабочего места, говорил её запыхавшийся, слегка взбаламученный внешний вид. Ей наверняка сообщили о полумертвом ребёнке, и она на скорую руку собрала набор первой помощи, вытащила за шкирку нескольких помощников и помчалась на посадочную площадку — наверняка так и было, размышлял Джеймс. А теперь уставшее лицо женщины выражало удивление. Конечно, Морэн выглядел пугающе: покрыт кровью, грязью, казалось, что в спутанных волосах даже виднелись камушки и что-то похожее на кусочки плоти. Да, от него дурно пахло, глаза его покраснели, а кожа виделась слишком бледной. Но ведь в целом он ни на что не жаловался, сидел на мужских руках прямо, непосредственно и неожиданно внимательно рассматривал её, Элисон, словно сам являлся доктором. — Так и поступим, — Шепард кивнул седовласой женщине. — Не думал, что адмирал отправит тебя сюда. — Он и не отправлял, — честно призналась Элисон. — Только сказал, что у тебя на руках умирающий ребенок, которого ты не смог доверить мисс Шуттс. — Знаю-знаю, у меня паранойя. — Не у одного тебя, — снисходительно заметила женщина и пригладила темные серые волосы. — Значит, ребенок не так прост? Шепард кивнул, мол, эту тему они обсудят позже, а сейчас в приоритете был иной план действий. — Что насчет детской одежды? — Я думаю, что у нас осталась пара вещей Джейн, — неуверенно ответил Шепард. — Господи! — схватившись за сердце, поглядела на мужчину Элисон. — Это ведь девичья одежда! — Но она на всех детях выглядит одинаково. — Боже упаси, Джеймс, о чем ты говоришь? Я отдам несколько вещей своего сына, надеюсь они не будут слишком большими. — Спасибо, Элис, — поблагодарил Шепард. — Брось, Джеймс, и будь добр, не отставай. Он как никто иной знал о том, как эта сильная женщина перенесла потерю мужа и сына. И не важно сколько лет прошло с того момента, она по-прежнему держалась за место, за людей и за прошлое, в котором была счастлива. Возможно, появление Морэна могло бы стать лекарством для однажды изорванного в клочья сердца, подумал Шепард, поглядев на мальчика. Тот внимательным взглядом провожал устремившуюся вперед фигуру доктора. Тоже ведь понял, ухмыльнулся блондин и поразился не в меру высокой проницательности. — Придем в гости к доку, веди себя прилично, — посоветовал Джеймс, на что получил полный скепсиса и недоумения взгляд. — Мне начинает это нравиться, — хохотнул мужчина, догадываясь что именно хотел сказать Морэн о своем спасителе.

***

Мощные струи горячей воды из душа всегда расслабляли, создавали подобие массажа для напряженных или затекших мышц. Они давали покой, миг расслабления. Но не в этот раз, констатировал Морэн. Он желал провалиться сквозь землю. Его намыливали, шоркали, обливали водой, снова шоркали и ополаскивали. Он чувствовал себя собачонкой во время похода к грумеру. И ведь какими бы вразумительными ни были слова убеждения в том, что Морэн способен позаботиться о себе самостоятельно, они шли мимо ушей Элисон, взявшей на себя обязанность привести мальчика в презентабельный вид. Джеймс в глазах Морэна виделся не иначе, как предатель, который, несмотря на мольбу в его глазах, попросту отвернулся, сдерживая смех. Подонок и изверг, верещал внутренний голос, поддерживая недовольство задетой гордости Старка. Ему добрых 53 года, а с ним как с пятилеткой! Да, сейчас он был в теле ребенка, но внутри ведь гораздо старше. И плевать, что в душе он оставался вечным подростком — границы дозволенного даже он имел! В любом случае, ситуация выбила Морэна из колеи, позволив отвлечься от негативных мыслей и хоть немного прояснить разум. Любая из трех вещей, которую он потерял, могла попасть в чужие руки, стать оружием, а то ещё чего похуже. Ладно, Глаз Агамотто вряд ли мог принести проблемы, поскольку с магией здесь дела обстояли ровным счётом никак. Конечно же отчасти Морэн ту действительно чувствовал, но отдаленно, будто сквозь толщу мутной воды поверх металлических пластин. Можно было бы сказать, что магии нет вовсе, но ощущение внутренней Ци подтверждало обратное. Всё имелось, вот применить никак нельзя. Нечто большее, непостижимое мешало, не давало действовать на свое усмотрение. Потерю брони Морэн за проблему не воспринимал. Да, жалко, но Старк действительно не верил, что найдет ту целой, что когда-нибудь ещё сможет увидеть в действии. Дело не в том, что он не дорожил костюмом, нет, всё же то было наследием отца, олицетворением Железного Человека, символом Мира и Победы. Просто Морэн был уверен, что кто-нибудь опередит его. Впрочем, новых владельцев ожидал невероятный сюрприз: если кто попытается броню изучить, взломать и разобрать, то вместо новых открытий вызовет красочный взрыв — это ведь ещё сам Тони постарался. Протоколы безопасности без деактивации никому бы не позволили себя переписать, тяжело выдохнул Морэн. А вот визор не костюм, не самоуничтожится. Последняя потеря обратилась тяжким грузом на сердце Старка. Он ведь даже не знал, где именно мог с ним расстаться. Исходя из воспоминаний, сперва его забросило в космос, и был он вполне себе здоров и активен. Потом его настигла вспышка, боль и кишки наружу — последнего, конечно, не было, однако синтетические органы он всё-таки выблевал. Был ли Морэн в будущем или прошлом? Да и где его встретила война, в которую незнакомцы насильно ввязали? Прошел ли он сквозь пространственно-временной тоннель, через который выбросило все предметы? А если и выбросило, то в этом же мире или в ином? Сколько здесь вообще миров? Морэн схватился за голову, напугав резкими движения женщину, и взвыл. Ему казалось, будто мозг опух, давил на черепную коробку и грозил ту разорвать. Тони не было. Некому дать подсказку! Рядом вообще никого не было! Старк ощущал пугающую пустоту, к которой не был подготовлен. Накатывала паника с учащенным сердцебиением и дыханием. — Морэн? — позвала женщина и мягко дотронулась до детской спины. — Голова заболела? Хотелось отмахнуться, накричать, вспылить, может быть даже отбросить чужую руку. Морэн не сильно любил, когда к нему прикасались, если сам того не одобрял, если личность эту не принимал. Нет, Элисон и Джеймс виделись хорошими, приятными людьми, но они относились к нему как к ребенку, глупому, несмышлёному, ничего не понимающему, — вот только по отношению к таким «крошкам» взрослые зачастую вели себя несправедливо, забывая и не уважая личные границы развивающейся личности. К тому же, стоило признать, они ни хрена его, Морэна, не знали! Темные брови сошлись у переносицы, пухлые губы плотно поджались – он молчал. Ему бы не сорваться, сдержать пыл. Как жаль, что не было Тони, не было Морган. Морэн прикрыл глаза, набрал в легкие воздуха и медленно выдохнул, концентрируясь на внутренней энергии. А вдруг получится восстановить поток и воспользоваться магией, вторила действиям Старка пресловутая вера в лучшее. Элисон наверняка было странно видеть такое поведение, но лезть в душу не стала. То ли интуиция, то ли опыт, однако уместнее всего, по её мнению, попросту промолчать. Потому она решила позаботиться о волосах, проверяя их на наличие иных предметов. Морэн ей позволил, ведь те действительно слиплись от крови, желчи и чего-то ещё. Старк стоически стерпел стирку своего тела — иначе назвать процедуру он не мог. Он также сделал вид, что не заметил аккуратных, но точных ощупываний его частей тела на поиски повреждений. Элисон наверняка разглядывала его царапины, синяки и ссадины. А ещё шрамы. Морэн отмечал, когда женщина на миг замирала, но ничего не говорила. Старк молчал тоже. Но лишь до тех пор, пока не ощутил прикосновение к шее. Его парализовало. Морэн напряженно замер, ощутил омерзение и, резко развернувшись, ударил женщину по руке. В нём плескалась смесь из дикости, удивления и непонимания. Он прижался к стене, ощущая, как леденеют подушечки пальцев на руках, и что-то невнятно прошептал. — Я… прости, Морэн, — обеспокоенно произнесла женщина, пытаясь улыбнуться. — Если тебе неприятно, я… — Никогда, — прохрипел вдруг пропавшим голосом Старк, — никогда не смей прикасаться к знакам, поняла? Элисон хотела извиниться, оправдаться, дать обещание, но как стояла, так и замерла. Морэн же, не дожидаясь внятной реакции, выхватил у неё полотенце, укутался и покинул совмещенную с санузлом душевую. Не беспокоясь об оставленных мокрых следах, он в чём был протопал до гостиной, где его дожидался Шепард. Нахал еще и кофе пил, понял Морэн, почувствовав знакомый аромат. Он остановился напротив мужчины, выждал, пока тот поставит кружку на стол, и бросил мокрое полотенце точно в обнаглевшее лицо. Плевать на всё и вся, решил Старк, подобрал с соседнего кресла комплект одежды и натянул на влажное тело. — Морэн? — удивленно позвал мальчика Джеймс. Бросок тяжелой от воды тканью был невероятно метким. Но Старк его игнорировал. Он, недовольно пыхтя, натягивал на себя несколько великоватые штаны. В зале показалась доктор Элисон, с виноватым видом посматривая то на него, то на Шепарда. — Так…, — начал Джеймс, — Элисон, чем его покормить можно? — Лучше кашей. И Морэн возмутился, отвлекшись от кофты, что закаталась у него на груди, и от гнетущих мыслей. Он оглянулся и из последних сил удержал себя от того, чтобы покрутить пальцем у виска: — Гамбургер, шаурма, а может китайская кухня, но никак не каша!