Хозяин тьмы

Даочжан ушел с новым рассветом, велев Сюэ Яну к нему не приближаться, пообещав сам прийти к нему, когда наступит время воздать дань их тёмной связи. Сюэ Ян голодно смотрел ему вслед. * * * Прошел месяц. Сюэ Ян встречал своего возлюбленного оголодало и радостно, как много месяцев голодавший крестьянин встречает со своих полей внезапно щедрый поспевший урожай, как ночной цветок встречает закат. Лучшая пора, наступает праздник жизни и цветения, время приоткрыть свои лепестки навстречу, приветствуя луну. Его светочем, прекрасным небесным светилом стал Сяо Синчэнь. Сюэ Ян цвел для него, встречая почтительным поклоном, любезно провожая в небольшой, но добротный, достронный Сюэ Яном в роще за пещерой домик, состоящий из двух комнат. В одну Сюэ Ян перенес свою постель, в другой даочжана ждал накрытый стол с превосходными овощными блюдами и чаем. Их питал ритуал, оба не нуждались в человеческой пище и могли бы прекрасно обходиться без неё, еда являлась больше развлечением, чем потребностью. Похоже, Сяо Синчэнь об этом не знал и ел неторопливо, чинно, красиво и достойно держа осанку, как и подобает благородным светлым заклинателям, но хорошо знавший даочжана, проживший с ним бок о бок не один год Сюэ Ян рассмотрел прикрытый хорошими манерами аппетит. Еду Сюэ Ян достал в городе. Воровать теперь не требовалось. Сюэ Ян прямо и бесхитростно заявился к Градоначальнику, обьявил себя тёмным господином здешних земель и потребовал дани. Итак зашуганный невиданным наплывом нечести со всех сторон городской совет, не желавший проблем ещё больших, быстро и безропотно согласился от Сюэ Яна откупиться. Тем более, что требовал нечеловек с пугающими сплошь черными глазами не крови местных жителей и не юных дев на алтаре, а всего лишь еды и вещей, коих в богатом городке имелось в избытке. Люди были рады откупиться от свежеиспеченного темного владыки такой мелочью. Сюэ Ян обласкивал взглядом тело своего пока ещё одетого даочжана. Сюэ Ян теперь знал, что делать с такими светлыми и правильными. Заодно подсмотрел за бесстыдными дневными забавами Ханьгуань-цзюня и Старейшины Илина, пока, многие годы готовясь вернуть Сяо Синчэня и ища способ, безвозратно и без спросу одалживал нужную книжку из запретной секции библиотеки ордена Гусу Лань. Не менее важный, чем оставленные в наследие миру изобретенные им практики темного пути, жизненный неписанный урок от Старейшины Илина, Вэй Усяня по части развращения не в меру праведных святош: Во всяком омуте гули водятся. Надо спровоцировать. Надо провоцировать так жарко и бесстыдно, чтобы все праведные мысли и учения напрочь повылетали из даосской головы. Чем Сюэ Ян сейчас и занимался, взяв на вооружение подсмотренный опыт. Сюэ Ян чинно тихо дождался, пока его возлюбленный расправится с едой; стоило только даочжану пригубить лучший в городке чай, Сюэ Ян решительно поднялся и, гипнотизируя взглядом тёмных глаз такие же глаза напротив, решительно скинул с себя верхние одежды, под которыми не было больше ни нитки; потрясенному взору даочжана предстала развязная в своей безупречности нагота при ласковом свете дня. Сяо Синчэнь замер, не донеся чашку с чаем до рта. Его губы были приоткрыты, он порывался что-то сказать, но не смог найти подходящих ситуации слов. Сюэ Ян усмехнулся, напоказ игриво прикусил клычками нижнюю губу и развратно толкнулся языком в щеку, напоминая, что уже делал прежде и охотно готов проделать с Сяо Синчэнем снова этот бесстыжий, охочий до одного конкретного даочжана рот. Сяо Синчэнь пристыженно ахнул и закрыл рот руками. Миниатюрная чашечка выпала из его дрогнувших пальцев и покатилась по полу, расплескивая остатки чая. Преисполненный триумфального ликования, загодя празднуя победу, Сюэ Ян прилег на скинутые вещи, на пол, устроился на спине и широко раздвинул ноги, удобно прогнулся, нежась, демонстрируя себя во всей красе великолепно смущенному даочжану. Вероятно, Сяо Синчэнь ожидал, что Сюэ Ян затащит его в темную пещеру и всё сделает сам, сделает это под одеялом, а даочжан покорно побудет, так и быть, в его руках. Ну уж нет. Теперь самому даочжану придется приложить старания, потрудиться на супружеском фронте. - Ну же, смелее, иди ко мне... любимый гэ-гэ Сяо Синчэнь. Долго уговаривать, как ни странно, не пришлось. Сяо Синчэнь, пусть и смущался до малиновых пятен на своих очаровательных скулах, стоило только поманить, приблизился и тут же был проворно сцапан возбужденным и жаждущим разделить плотскую страсть с любимым человеком Сюэ Яном. Сюэ Ян ухватил его за ворот и опрокинул на себя, обвил всеми конечностями, как демон-куст, быстренько подправил одежды на своем даочжане так, чтобы им обоим было удобно, и помог пока еще не слишком опытному Сяо Синчэню, направив его руками и насадившись бедрами на твердый желанный Корень Ян. Сяо Синчэнь зажмурился, стыдливо алея лицом, и на какое-то время замер, пробуя Сюэ Яна, привыкая, а затем, не выдержав бесстыдных поддразниваний Сюэ Яна, требований взять посильнее, быть "беспощадным воином, пронзающим своим большим копьем злейшего врага", заткнул губами не в меру болтливый рот, пару раз двинул бедрами навстречу и, не ощутив сильного сопротивления хорошо подготовленного тела, задвигался так резво, что Сюэ Ян, не выдержав сладострастной пытки, в какой-то момент начал кричать от острого распирающего удовольствия, с его губ слетали мольбы о пощаде, в уголках глаз скопились непроизвольные слезы. Это было слишком, слишком много для одного бедного Сюэ Яна... ох и зря же он не остался досмотреть, чем там закончились провокации образца праведности Ханьгуань-цзюня императором бесстыдства Вэй Усянем. Кончив третий раз подряд, Сюэ Ян извивался, насилуемый беспощадным нефритовым жезлом, и скулил, моля о передышке, но и тогда Сяо Синчэнь не остановился.