Хозяин тьмы

Висящее в воздухе напряжение столь плотно, что, кажется, можно резать ножом, и то, нож не прорежет, затупится или сломается. Зловещую напряженную атмосферу в комнатке не рассеивает щедро льющийся из окон ласковый золотистый свет полуденного солнца, не смягчает, а лишь подчеркивает роскошно накрытый стол; никто из собравшихся не притрагивается к еде. Лишь возлюбленный, взяв в руки из приличий чашечку и позволив Сюэ Яну налить ему немного чая, вертит в руках наполовину пустую чашку, так ни разу не приложившись к ней устами. Сун Лань и Сюэ Ян подчеркнуто стараются друг на друга не смотреть, не усугублять и без того крайне неприятное им обоим положение. Сюэ Ян неотрывно оглаживает взглядом прекрасного Сюэ Синчэня, не зная, как начать разговор. Сун Лань подчеркнуто пялится в широкое окно, на неизменный залитый солнцем пейзаж зеленеющей равнины и леса вдали. Никто из них двоих не хочет разоблачаться или как-то иначе показать себя уязвимым перед врагом; а ведь скоро придётся не только разоблачаться, а возлечь, втроем возлечь. И надо бы договариться, надо бы что-то решать... но язык Сюэ Яна предательски прилип к одному месту в пересохшем рту и напрочь отказывается шевелиться. Сяо Синчэнь прекрасен и молчаливым. Не будь тут помехи, прилипшей к Сяо Синчэню тенью, Сюэ Ян взялся бы разоблачать и соблазнять возлюбленного уже сейчас, слова необязательны, можно и без слов, итак бы хорошо. Сун Лань не удостаивал Сюэ Яна высокой честью разговора. - Я... - вечность спустя, Сюэ Ян отыскал в себе решимость открыть рот и не смог продолжить. Что ему было сказать? «...всего лишь исполнял ритуал.» Говорил уже, соловьем заливался в то злополучное утро месяц назад, когда Сяо Синчэнь показался на пороге пещеры и своими глазами увидел изнасилованного Сюэ Яном Сун Ланя. Как Сюэ Ян старался показаться возлюбленному в самом мягком и безобидном свете, как юлил и любезничал тогда, подключая всё природное обаяние, убеждал, распинался, что вот он, его ненаглядный Сун Лань, и волоса с головы не упало, Сюэ Ян не пытал, а всего лишь сделал, что должно. Не помогло. Не прокатило. Сяо Синчэнь теперь был зрячим и сам в полной мере оценил представшую взору картину с заплаканным связанным Сун Ланем и нависшим над ним хищником Сюэ Яном. Не спасли ситуацию ни уговоры, ни предложения заботы и еды для обоих даочжанов. Даочжаны отбыли в город так поспешно, что оставалось только зло скрежетать зубами от ревности, зависти и злости. Ушли, поддерживая друг друга, оставив Сюэ Яна в одиночестве. «...не виноват.» Звучит жалко и неправда. Виноват. Ещё как виноват и сразу во всем; ко всем их бедам приложил руку Сюэ Ян. «...сожалею.» Никто не поверит. Откровенная наглая ложь. Сюэ Ян не чувствовал сожалений от того, что ударил Сун Ланя, и от того, что после сотворил с ним на особенном месте в полумраке пещеры. «...извиняюсь.»? А сам бы Сюэ Ян отказался от мести, извинись перед ним глава клана Чан за то, что обманул и искалечил? - Я не хочу причинить тебе боли, даочжан Сяо Синчэнь. - слова, идущие от самого сердца сами слетели с губ, правдивые, единственно правильные, и разлились, как разливается робкий ключ, становясь сильным, сметающим камни и точащим валуны, горным потоком. - Не хочу, чтобы ты страдал. Ты целый месяц не приходил, без тебя так пусто и одиноко. Как заслужить твою благосклонность? Хоть крупицу. Только скажи, я сделаю всё, что прикажешь. Только скажи мне, Сяо Синчэнь! - под конец голос Сюэ Яна сорвался в отчаянный крик; он умолк. Комната снова погрузилось в тишину. В этой тишине Сяо Синчэнь поднялся, неспешно обошел столик и протянул Сюэ Яну руку, предлагая подняться. Дважды предлагать не пришлось! Сюэ Ян ухватился за предложенный шанс, поднимаясь, и тут же оказался захвачен в плен мягких обьятий. - Сяо Синчэнь... - произнес Сюэ Ян с надеждой и болью, любяще, просяще, восхищенно, вдохновленно, изголодавшийся по ласке от любимого, которого месяц не ощущал по связи и не видел; Сяо Синчэнь от него закрылся по связи, а приближаться в образе слуги Сюэ Ян не рискнул, его мог раскрыть куда более внимательный и подозрительный даочжан Сун. Сейчас связь вдруг ожила; Сюэ Яна переполняли чужая мягкость и желание. От этих отголосков чувств Сяо Синчэня стало невероятно хорошо, от восторга закружилась голова, а ноги сделались ватными. Как хорошо, что Сяо Синчэнь держал его под локти! Бессмертный тёмный господин рисковал пасть к ногам своего избранника. Мягкие теплые уста Сяо Синчэня, пресекая лишние разговоры, накрыли рот Сюэ Яна и говорить мгновенно расхотелось. Стало тепло и сладко-сладко-сладко. Сюэ Ян принимал ласку, обнякший от смеси наслаждения физического и духовного в поддерживающих его заботливых руках. Сяо Синчэнь, не прекращая целовать, повел его в другую комнату. Сюэ Ян позволил себя увлечь. Шёл за своим даочжаном, как ходячий мертвец на флаг-приманку, как заколдованный, завпечатлённый. Мир вокруг рассыпался в пыль, когда Сяо Синчэнь решительно толкнул его на кровать. Сюэ Ян упал, утаскивая возлюбленного следом. Мир, ставший сгустком образов из солнечной пыли, сузился до одного-единственного человека. Как сильно Сюэ Ян его желал! Он был готов отдаться Сяо Синчэню в этот самый момент. Кажется, умолял его взять поскорее, постоянно перебиваемый, затыкаемый новыми поцелуями, противиться которым было тяжелее, чем подчинить тьму внутри Тигринной Печати Преисподней. Сюэ Ян сдался, позволяя нежным пальцам в масле дополнительно себя готовить к любовному соитию, покорно отдав в распоряжение Сяо Синчэня свой рот и всего себя. Отвечая на очередной поцелуй, ласкаясь языком с языком любимого даочжана, Сюэ Ян ощутил внизу резкую перемену. Вместо нежных и желанных, принадлежавших Сяо Синчэню, пальцы, проникшие в тело Сюэ Яна в очередной раз, были холоднее и действовали осторожно, но слишком твёрдо. В груди похолодело от осознания, что они с Сяо Синчэнем не одни; есть ещё нежелательный третий! Уж Сюэ Яном нежелательный так точно! Сюэ Ян вскинулся, собираясь выбраться, оттолкнуть, возмутиться... и тут же рухнул обратно на постель, вспомнив, что, уговаривая, моля Сяо Синчэня о милости, о крупице приязни, сам обещал «всё, что прикажешь». Сяо Синчэнь сейчас приказывал, без слов, поцелуями и поступками. То, что он так близко подпустил к Сюэ Яну горячого и искренне ненавистного Сун Ланя, говорило об одном: даочжан Сяо Синчэнь хотел, чтобы на ложе одновременно были все трое. Хотел присматривать, чтобы в процессе исполнения ритуала никто никому не навредил, не причинил боли, не довёл до слёз, не насиловал связанного жестокими животными рывками. Желание Сяо Синчэня для Сюэ Яна было превыше всего. Сюэ Ян полностью расслабился, отдавая себя, позволяя своему возлюбленному и своему злейшему врагу делать с его телом всё, что пожелают. Его раздевали и раздевались сами. Его целовали и Сюэ Ян отвечал даже когда в его рот впились немного жесткие губы Сун Ланя. Его ласкали и Сюэ Ян подставлялся под ласку, неважно чьи пальцы его ласкали. Похоже, даочжаны нашли общий язык, сговорились запытать Сюэ Яна удовольствием. Когда сильные, более грубые, чем у Сяо Синчэня руки перевернули его на живот, Сюэ Ян уже не был способен даже молить о большем, утративший все силы от любовной слабости, готовый принять всё, что дадут. Принятию также отдельно способствовало и то, что уложили Сюэ Яна отнюдь не на подушки, а на такого же возбужденного и разморенного продолжительным желанием Сяо Синчэня, в которого Сюэ Ян незамедлительно впился поцелуями. Дальше и вовсе произошло немыслимое. (!) Даочжан Синчэнь, немного поднявшись по постели, обнял коленями бёдра Сюэ Яна, направил рукой и отдался ему всецело, насадился на возбужденную плоть Сюэ Яна, сам, по доброй воле, отдаваясь. Сюэ Ян замер, тяжело дыша, боясь двигаться, боясь спугнуть. Было так сладко в этот момент! Не столько только от превосходных ощущений тела, сколько от осознания, что Сяо Синчэнь сам добровольно с ним! Мог бы взять, Сюэ Ян на то и рассчитывал; вместо этого Синчэнь ему отдался! Восторг, длившийся долгий миг, сменился резким шоком. Со спины им плавно, но беспощадно овладел Сун Лань, легший сверху и одним слитным движением втиснувший свой немалый Корень Ян в подготовленное тело Сюэ Яна. И всё равно Сюэ Ян зло зашипел, но вырываться поостерегся, опасаясь причинить боль Сяо Синчэню. «Всё, что прикажешь.» «Всё, что прикажешь.» «Всё, что прикажешь.» Сюэ Ян сам же предложил, пообещал. Теперь слово предстояло сдержать. Хорошо, что даочжаны полностью замерли, давая время Сюэ Яну привыкнуть, смириться с тем, что теперь они супружеским долгом будут заниматься так. Сяо Синчэнь так желал. Сюэ Ян был послушен его воле, как, видимо, и Сун Лань, ненавидевший Сюэ Яна не меньше, чем Сюэ Ян ненавидел его, но тем не менее, не позволивший себе ни одного лишнего движения. Идеально контролируя себя, Сун Лань вонзался в тело Сюэ Яна размеренно и плавно, давая передышки, будто гладя членом изнутри. Вероятно, причина даже была не выдающемся даосском самоконтроле, а во многом ещё и в том, что каждое движение Сун Ланя передавалось Сюэ Яном Сяо Синчэню, а Синчэню явно нравился такой темп, уверенный и властный, но щадящий. Сюэ Яну следует запомнить. Как только Сюэ Яну удастся вернуть расположение Сяо Синчэня, покорной мягкостью его добиться, Сюэ Ян непременно улучит свои моменты наедине с Сяо Синчэнем без всяких там теней и применит на практике полученные знания о предпочтениях дорогого Сяо Синчэня.