Скользкие пески

***

      — А как насчет тебя? Что привело одного из твоих соплеменников так близко к берегу? — спросил Макмиллан, присаживаясь на ковер рядом со своим пленником. Его внешняя кожа была сброшена, и Дуайт начал понимать, что на самом деле это была не часть его тела, а просто своего рода оболочка, которую люди, должно быть, носили, чтобы защитить их от постоянно меняющегося климата земли. Макмиллан придвинулся ближе, твердо глядя Дуайту в глаза. Это была напряженность, близость, к которой Дуайт не привык: не только потому, что он мог ясно видеть впервые с тех пор, как был подростком, но и потому, что никто из его родственников редко уделял ему столько внимания.       — Я был… — заикнулся Дуайт, — это был день отродья. Я был один. Не было смысла оставаться, поэтому я…       Оловянно-темные глаза Макмиллана загорелись интересом.       — Ты не мог найти себе пару? Так ты сбежал?       Дуайт печально кивнул. Макмиллан замурлыкал.       — Бедняжка, — проворковал он и потянулся, чтобы провести пальцем по хвосту Дуайта.       — Что ты делаешь?! — Дуайт вздрогнул и отпрянул, убирая хвост от прикосновения. Он поднял его, как тюлень, и попытался отползти назад, немного зацепившись за волокнистый ковер под собой. Макмиллан схватил его за бедра, где розовая кожа переходила в бирюзовую чешую, и потянул его назад, так что Дуайт с визгом упал на локти, а затем плашмя на спину. Человек забрался на него сверху, поставив одно колено по обе стороны от его хвоста и удерживая его за запястья.       — Я не могу представить, почему у тебя возникли проблемы с поиском пары, — пробормотал человек, но не стал вдаваться в подробности — по крайней мере, не своими словами, положив палец в центр груди Дуайта, проведя им по щекочущему гребню его грудины и средней линии живота. Дуайт вздрогнул от нежного прикосновения, потянулся к руке и попытался оторвать ее, обнаружив, что задача столь же невыполнима, как попытка разжать челюсти орки, намеревающейся схватить свою добычу.       — Ты смеешься надо мной, — захныкал Дуайт, и человек фыркнул от смеха.       — Нет, — ответил Макмиллан и опустил голову к шее Дуайта, принюхиваясь к пахнущей морем коже и скользя губами по ее мягкой бледности. Жабры Дуайта затрепетали от внимания, и он услышал хриплый смешок Макмиллана при виде этого.       — Пожалуйста… — взмолился Дуайт, — Пожалуйста, не ешь меня.       — Я не буду, — прямо ответил Макмиллан и прикусил Дуайта за подбородок.       Дуайт вздрогнул, когда человек сел, удерживая часть своего веса на хвосте Дуайта, чтобы удержать его. Он наклонился ближе, горячие губы коснулись щеки Дуайта, и лизнул его в челюсть. Дуайт не знал, что делать — он все еще боялся человека, но Макмиллан не делал попыток причинить ему вред, а что касается близости нежных, усталых рук, скользящих по бокам Дуайта, это…ему нравилось. Он так долго был без партнера, которого можно было бы целовать, обнимать и прижимать, что от одной только мысли у него потеплело внутри, а пятна на хвосте загорелись интересом.       Макмиллан положил руку Дуайту на грудь, обхватил грудь одной большой ладонью, затем нашел сосок и сжал его между указательным и большим пальцами.       — Для чего это? — он прошептал — Если твой вид не ухаживает… — Он поддразнил красную бугорок, и Дуайт почувствовал, как по его сердцевине прошел поток удовольствия. Пальцы сжались и покатали шишку взад-вперед, прежде чем человек заменил свою руку своим обжигающе горячим ртом.       Дуайт почувствовал, как все его тело выгнулось, поднимаясь с пола, когда Макмиллан пососал его сосок, обводя языком, густо намыливая его пузырящейся влагой. Неужели все люди такие горячие?       — Это… я… –Дуайт отважно попытался объяснить, как мерфолки давным-давно отличились от людей, но сохранили некоторые посторонние черты, но слова были беспорядочными и путаными в его голове. Кроме того, все, что он знал о механике акта деторождения, в настоящее время было вытеснено импульсивным качеством спаривания, желанием приблизиться, почувствовать больше прикосновений.       — У тебя вкус моря, — пробормотал человек, так что слова завибрировали на его губах на соске Дуайта и заставили русалку замурлыкать от удивления. Макмиллан провел двумя пальцами по своей центральной линии, по шишке грудины, опускаясь в пупок, а затем ниже, вниз по передней части хвоста, ниже, ниже, пока они не нашли его щель, скрытую под складками таза, и с любопытством подтолкнули ее.       — Подожди минутку, — сказал Макмиллан, тыча в складки кончиком пальца. Он нырнул между плавниками и погладил щель внизу, она все еще была плотно закрыта, но скользкая от влаги. — Я думал, ты мужчина?       — Я мужчина! — Дуайт снова попытался оторвать руку Макмиллана от себя, его щеки покраснели, губы дрожали. Его хвост подергивался при каждом любопытном движении человеческого пальца, мягко раздвигая складки, пока кончик пальца не оказался между ними. Щели для носителя и сеялки выглядели довольно похожими, отличаясь только тем, что они выбрасывали. Они оба были чрезвычайно чувствительны, и Дуайт почувствовал почти головокружение, когда палец человека погладил его по шву вверх и вниз.       — Тогда для чего это, а? — Макмиллан пробормотал темным, низким голосом — Почему бы тебе не объяснить мне это? В тривиальных деталях…       — Это… ааа, — попытался Дуайт, прежде чем задохнуться, когда кончик пальца опустился ниже в его щель, медленно, медленно используя влагу, чтобы проникнуть глубже, пока она не стала настолько глубокой, что казалось, будто она касается обнаженных нервов, насколько сильно Дуайт это испытал. Он выгнулся дугой и снова взмахнул хвостом, зажатым под толстыми голыми бедрами Макмиллана, и разочарованно застонал.       Детали механики внезапно стали расплывчатыми. Все, что он знал, это то, что в это нельзя было входить. Супруги иногда исследовали друг друга пальцами, а для более предприимчивых — языками, прежде чем, ну, изгнать, но на этом все и закончилось. Он забылся, когда палец Макмиллана нашел кольцо плоти глубоко внутри него и осторожно обвел его, посылая электрические искры прямо к его хвостовым плавникам. Ощущение было темно-синим, электрическим током и согревающим свечением.       Дуайт ахнул, когда палец, дразнящий его, наконец, убрался, принеся с собой немного семени Дуайта. Макмиллан с любопытством перекатил прозрачно-белое через пальцы, прежде чем поднести его ко рту, чтобы попробовать. Дуайт с ужасающим интересом наблюдал, как человек попробовал его семя.       — Как икра, — пробормотал Макмиллан, затем снова погрузил палец внутрь.       Дуайт ахнул и попытался увернуться от пальца, который снова намекнул на себя внутри него. Он плотно прилегал, до последнего сустава, а затем, к его удивлению, рядом с ним появился второй. Они соединились друг с другом, и когда Дуайт понял это, у него закружилась голова, как будто он плыл вверх тормашками, его разум затуманился, а кожа так нагрелась, что он подумал, не парит ли она. Он наблюдал, как двигаются мышцы руки и плеча Макмиллана, склонный погрузить пальцы в покрытую шрамами плоть, что он и сделал, сильно сжимая бицепс Макмиллана рукой, которая все еще не была прижата к полу. Два пальца погружались все глубже с каждым толчком внутрь, доставляя все больше и больше расплавленно-горячего удовольствия по мере того, как они путешествовали.       Проникновение в его тело становилось все гуще, и Дуайт посмотрел вниз, чтобы увидеть третий палец, соединяющий первые два, исчезающий в щели ниже пупка и появляющийся снова, пропитанный семенем. Он потерял контроль и упал обратно на пол, закусив нижнюю губу.       — П-подожди, — выдохнул он, — это не… это не может поместиться… — При следующем погружении Дуайт почувствовал, как его внутренности растягиваются на ширину трех пальцев, а края его щели расширяются наружу и становятся горячими.       — Может, — ответил Макмиллан, вгоняя глубже и добавляя поворот, пока Дуайт не закричал. Он вытащил толстые пальцы, выдернув брызги семени и слизистую прозрачную жидкость. Затем он отпустил запястье Дуайта и опустил руку ему между ног. — Он тоже может поместиться во что-то большее.       Дуайт поднял голову, приподнялся на локте и увидел, что странная штука между ног человека теперь стала больше, прямее и вытянута, указывая на него. У него было темное основание и розоватая головка, и, возможно, он был шириной с запястье Дуайта, и он посмотрел на него в смущенном благоговении за мгновение до того, как понял, что человек планировал.       — П-подожди! — Дуайт взвизгнул, пытаясь отползти назад, но Макмиллан сильнее надавил ему на хвост, чтобы удержать его на месте. — Т-т-ты не можешь… это не будет-.!       — Это будет, — ответил Макмиллан пьянящим голосом, сжимая ствол и делая несколько медленных, плавных движений, пока он не стал блестящим от их жидкостей, тяжелым и темным. Он встал на колени, пока не смог опустить большую штуку прямо на щель Дуайта, потирая ее о его нежную брюшную чешую. Дуайт не мог оторвать глаз от толстого красного кончика, задевающего его нежное отверстие, и руки Макмиллана, направляющей его вперед. Одной рукой он направил наконечник в док, а другой обхватил складки Дуайта, раздвигая их, прежде чем скользнуть прямо внутрь.       Дуайт ахнул и, зажав рот руками, со всхлипом упал на пол. Последовало отвратительное, невозможное давление, за которым последовало плавное скольжение, а затем, наконец, взрыв удовольствия, который провел линию по всему его телу. Он почувствовал, как его складки натянулись до самых пределов, скользкий проход между ними широко открылся, чтобы впустить странный орган человека. И горячо… Это было так горячо; люди действительно были такие горячие.       — Вот так, — пробормотал Макмиллан, слова расплылись в тумане сознания Дуайта. Он взял руки Дуайта и подвел их к своему отверстию, чтобы почувствовать, как глубоко внутри него застрял большой ствол. Мысли Дуайта закружились, когда его пальцы нашли место их соединения, широкий орган плавно пульсировал между его складками, погруженный в него почти до основания. Макмиллан провел пальцами Дуайта по ширине, заставляя его почувствовать, как его щель туго обхватила ее. — Я же тебе говорил.       Дуайт снова ахнул, когда Макмиллан отпустил его пальцы, а затем двинул бедра вперед, погружаясь глубже, прежде чем отступить, только чтобы снова войти внутрь. Что происходит сейчас, Дуайт понятия не имел, но с каждым толчком и выдохом, шок удовольствия проносился по его телу, вверх по раскрасневшейся груди и вниз по подергивающемуся хвосту. С уколом удовольствия по особенно глубокому кольцу нервов хвост Дуайта поднялся, изогнувшись между ног Макмиллана.       Макмиллан положил руки на пол для дополнительного рычага и начал двигаться быстрее и сильнее, пока его толстый орган не пронзил щель Дуайта глубже и не заставил его рыдать о пощаде. Его бедра сильно врезались в брюшной хвост Дуайта, и Дуайт закрыл лицо от унижения. Близость была невыносимой; он так ясно видел, как вздымается грудь Макмиллана, широкие грудные мышцы вздымаются от интенсивности его дыхания, а румянец заливает все его суровое лицо.       С особенно резким толчком Дуайт вскрикнул и потянулся за чем-то, чтобы схватиться, и нашел плечи Макмиллана, обхватил их руками и крепко держал. Он застонал и вжал пальцы в плоть Макмиллана, нежная перепонка между его пальцами стала широкой и чувствительной, когда он разминал и впивался ногтями.       Толчки в его чувствительную щель становились все быстрее, толстый член Макмиллана входил в него так глубоко, что казалось, будто он ушибает живот, и стоны Дуайта прерывались только тяжелыми вздохами, когда он пытался втянуть достаточно воздуха. Его хвост хлопал, когда его тело раскачивалось на волокнистом ковре, чешуя горела, живот содрогался от удовольствия. Макмиллан все быстрее входил в него, пока темп не стал невыносимым, и Дуайт издавал непрерывную серию стонов, поднимаясь все выше на октавы, пока в нем не нарастало удовольствие. Он вонзил кончики пальцев в кожу Макмиллана, когда тот забился в конвульсиях, его спина выгнулась от пола, когда он достиг ошеломляющей вершины, свет вспыхнул за его глазами, а рот обмяк.       Макмиллан продолжал входить в него, все глубже, чем казалось возможным, пока не замер, глубоко и пульсируя внутри него, издав глубокий, хриплый стон. Дуайт практически чувствовал, как электрические разряды пробегают по его плоти, вызывая мурашки на коже.       Всего через секунду, чтобы отдышаться, Дуайт снова закричал, когда Макмиллан слез с него на пол, подняв Дуайта на себя, так что Макмиллан оказался на спине, а Дуайт распластался по его телу, человек и русалка все еще были связаны. Изменение положения и вес тела Дуайта толкнули его дальше на ствол Макмиллана, и он почувствовал слабость, когда он погрузился глубже в его живот. Он всхлипнул, когда это, наконец, вырвалось из него, потянув за собой путаницу трат, и то и другое смешалось в молочно-мутном потоке, который пролился на живот Макмиллана.       Руки Макмиллана обхватили его тело, прижимая к себе, когда Дуайт опустил голову на плечо Макмиллана, не отягощенное леденящими шипами металлических обломков, и остановился там, тяжело дыша. Его отверстие казалось распухшим, и как будто там все еще что-то застряло, и он хотел протянуть руку и осмотреть его пальцами, но он слишком устал, чтобы даже поднять голову. Вместо этого он прижался к боку человека, когда тот поднимался и опускался с дыханием.       Он все еще не мог до конца осознать тот факт, что он был спарен. Это было не совсем продуктивно, и он задавался вопросом, как в великом море он сможет объяснить своим друзьям, как именно он потерял девственность… или действительно ли он этого хотел. Или вернется ли он когда-нибудь к ним. Он не совсем отказался от мысли, что человек в конце концов приготовит и съест его, но в данный момент он был бы слишком измотан, чтобы даже бороться, если бы человек попытался пронзить его… чем-то большим, чем у него уже было.       — Мне вернуть тебя в воду? — пробормотал Макмиллан, поглаживая Дуайта по спине и хвосту, проводя по его спинному плавнику большой теплой ладонью. Он продолжал гладить, разглаживая кожу и чешую, пока Дуайт не почувствовал сонливость.       Его жабры также чувствовали себя довольно пересохшими, и хотя Дуайт мог жить над водой достаточно долго, вес его хвоста становился довольно тяжелым, и он начал тосковать по ложу из водорослей, чтобы отдохнуть — не то чтобы теплая грудь Макмиллана была неудобной, но тело Дуайта было создано для более влажного климата.       — Ты не собираешься меня оставлять? — сонно пробормотал Дуайт, проводя пальцем линию по боку Макмиллана. От него пахло плотью и кровью, металлом и воздухом, а к его румяной коже примешивался морской аромат Дуайта.       — Должен ли я тебя оставить? — возразил Макмиллан, и Дуайт покраснел, как рыба-клоун.       — Н-нет, не совсем… — он заикался, но Макмиллан только усмехнулся.       — Я сброшу тебя обратно в море, — объяснил Макмиллан, — гораздо веселее поймать тебя снова.       Дуайт уткнулся носом в грудь человека, скрывая свое унижение. Ему вдруг не захотелось расставаться с человеком, как бы странно это ни было. Спаривание не было гарантией связи, возможно, люди делали это по-другому.       Они лежали там вместе, пока чешуя Дуайта не начала высыхать, и он не затосковал по воде. Макмиллан оделся и отнес его обратно к приливному бассейну, бросив на него тяжелый взгляд, пока он лежал на руках Макмиллана, держась за его шею для поддержки, хвостовые плавники хлопали на океанском бризе.       — Я хочу снова связать тебя и не отпускать, — твердо сказал Макмиллан, опускаясь на колени на мелководье. Дуайт покраснел. Тогда он понял, что они еще не целовались, и поэтому Дуайт наклонился, чтобы прижаться губами к губам Макмиллана в мягкой ласке. Поцелуй был возвращен, и в этот момент Дуайт потерял самообладание и выпал из рук человека в океан, погрузившись по самый подбородок.       — Ты знаешь, где меня найти, — сказал Макмиллан с ухмылкой, а затем встал, повернулся спиной и пошел вверх по холму, обратно в свою хижину. Дуайт некоторое время смотрел ему вслед, прежде чем нырнуть под воду и уплыть.       Он не стал дожидаться церемонии в следующем году, чтобы вернуться. На самом деле, не прошло и нескольких дней, как он вернулся на приливные берега острова, наблюдая, как его пара возвращается по пляжу, чтобы найти его. Дуайт ожидал, что больше никогда не будет чувствовать себя обделенным.