Коза-Дереза

      Тем временем настырные хлопки по щекам никак не унимались и не давали как следует запаниковать. Кто-то оттягивался на всю катушку, без затей хлеща меня по лицу, словно долг выбивая.  — Очнись, дитя!.. Ты цела? — звал испуганный мужской голос. «Не, на Михалыча, вроде бы, не похож», — подумал я растерянно, охотно хватаясь мыслью за раздражитель. — «Да и чего ему делать в больничной палате. Врач что ли?» Вялость наркоза отступала, а самочувствие, что удивительно, тоже быстренько «устаканивалось». Хотя в противовес прояснявшимся мыслям с каждой секундой становилось только страшней. Как будто испуг наливался сочными красками, словно фингал через день после драки. «Чуть не откинулся! Ещё немного — и с Лидкой свиделся бы! Но, кажись, успели меня вытащить, коновалы. Попотели…» — эйфоричная радость в башке грохотала всё ярче. Искрила восторгом, как из розетки. Шлёп!.. Шлёп!.. Шлёп!.. Врачеватель-эскулап, лупцевавший меня по мордасам, оказался настырным и никак не унимался, приводя пациента в сознание по-старинке. Наверно, ещё и рукава закатал, чтоб ничего не мешало дубасить «из-за уха». Спасибо ему, конечно — во век не забуду, что с того света вытащил — но мужик этот «берега» не теряет часом? Какой я ему, нахер, дитя? По голосу, так он хоть и басит, но всё равно здорово младше, салабон мокрожопый! Махнув рукой — ого, даже шевелюсь бодрячком! — я попробовал оттолкнуть говорившего.  — Отъявись!.. — пискнул тонким после долгого молчания голосом. Мужик явно обрадовался.  — Хвала Свету, ты цела!.. — с облегчением вздохнул он. — Скорей, используй «Дар Наару»!.. Открытых ран я не вижу, но лучше не рисковать… Ватный бубнеж уверенно набирал сочность. А вместе с ним в уши быстро вливались… шум ветра, шелест листвы и щебет птиц? «Не понял…» — я нахмурился в мыслях. Да и под руками всё ясней прощупывалась не больничная койка со свежей хрустящей простынкой, а примятая травка. От таких закидонов внутри всё замерло и я невольно прислушался ко всему, на что только смог обратить разбитое на кусочки внимание. Толком никак не мог разобраться, но чего-то тут было не то. «Всё ж таки дома? На улицу выволокли из гаража? И чё за мужик, что он несёт?» — зароились растерянные мысли. — «Так я под наркозом, в больнице или как? Что за чертовщина?!» Нужно было срочно вставать или хотя бы попытаться подняться. А то ещё поплохеет, снова сомлею. Суевериям, конечно же, категоричное «нет!», но ну его нафиг.  — Какой дар? Ты о чем? — закопошившись, я просипел в попытке совладать с «высохшим» горлом. Вот же, ё-мое, пищу как баба с бодуна. Хотя, ерунда после сердечного приступа и не так запоёшь. Живой, да и ладно.  — Всё в порядке. Не волнуйся — ты просто в замешательстве, — сочувствующе пробасил мужик. — Но кто бы остался спокойным после такого… Прошу, не медли. Постарайся поскорее использовать магию и исцели себя…  — Да какая, бля, магия?! — я в сердцах крикнул, даже обрадовавшись окрепшему голосу. — Что ты несёшь, дядька? Неужто всё же валяюсь в бреду, и мне только кажется, что очнулся? Хотелось ещё чего-то сказануть мужику, но слова так и застряли в груди. А ведь и правда: как-то уж очень легко меня отпустило. Чуть с архангелами не повстречался и тут «бац!» — уже как огурец? Если подумать, то бред, в буквальном смысле. Хреново, но очень похоже на то. «Но чую-то я себя зашибись!» — вспыхнуло возмущение. — «Надо разобраться…» Я всё же надеялся, что очнулся по настоящему, а не просто во сне. Да только приподняться на локтях оказалось подозрительно просто — ни боли, ни даже слабости я не почувствовал. Близкой смертушки, короче, совсем не чуял, будто только вчера родился. Но в движениях сразу же остро почудилось что-то другое, странное. Не пугающее, а, скорее просто любопытное, но очень даже приятное. И до одури необычное: как будто меня на кой-то чёрт со всех сторон увешали солидными грузами, нацепив их в самых разных местах. И не просто нагрузили, а ещё и «приклеили» к телу этот вес. «Чтоб с больничной койки не сбежал?» — хмыкнул я в мыслях. И, как будто всего этого было мало, так даже пальцы на ногах онемели. Отлежал, похоже. Попробовав разлепить веки, я тут же зажмурился «взад» от полоснувшего по глазам яркого света. Заливаясь слезами оттолкнул помогавшие руки непонятного мужика и перекатился на бок. Замер, ожидая страшную резь в области сердца, но боли по-прежнему не было. Да и «доктор» мне не мешал, не заботясь «пациентом», хер пойми куда намылившимся. Я и сам, если честно, не знал, чего дальше делать буду, но быстро отвлёкся на необычный раздражитель. «Приклеенные» грузы, как ожидалось, не свалились, а так и зависли на груди чем-то большим и мягким. Какие-то, что ли, увесистые «рюкзаки» плавно качнулись, провиснув. Левый краешком коснулся земли. Странная ерунда, короче: висит спереди, да ещё и отличненько ощущается. Я через них чую землю под собой, чую, как это мягкое в камешки вжимается — будто она, эта фигня… как своя. Другого сравнения было и не подобрать.  — Не волнуйся, ты цела, дитя, — не отставал мужик. — Вспомнишь, обязательно вспомнишь. Вставай не спеша, потихоньку… Я хотел было этого добродетеля уже откровенно в хер послать за «дитя», но смысл слов стремительно улетучился, даже голос почти перестал различаться. У меня получилось наконец-то кое-как проморгаться, начать сносно видеть и тут же — как после пары стаканов Михалычева «зелья» — лишился дара речи, во все глаза пялясь на собственные руки! На собственные серебристо-серые руки, сграбаставшие полные жмени сочной травы, мнущей её трясущихся кулаках. Сердце, как молодое, снова забухало в бешеном темпе, а по мозгам закувыркались бестолковые мысли, будто стайка злобных ебущихся обезьян. В брюхе опять стало зябко, пусто и страшно. Никогда не бывало со мной паники — такой, что б с соплями и воем. Даже Лидка когда померла… Но сейчас я первый раз в жизни оказался на грани, от волнения захлёбываясь воздухом. Смотрел на свою светло-серую кожу и тонкие — бабские? — пальцы, не зная, что думать! «Ну, всё. Точняк, бля — брежу! Теперь без вариантов!» — всполошённые мысли заколотились о череп. — «Чуть не отклеился наглухо, по мозгам дало. Как его… Инсульт? Лежу на кроватке и слюни пускаю?.. Бля, и что ж делать-то?!» Чертова циничная нотка, которая всегда так Лиду бесила, на этот раз тоже под руку вякнула, зароняя в сердце семена ужаса: «А ничего не делать. Всё, старый, отбегался ты». Гадючий страх быстро заполнял нутро, выдавливая последние мысли и недавнюю радость, как пасту из тюбика под ударом кувалды. Туда же полетел и воздух из лёгких, а вместе с ним — подбадривающий бубнёж мужика, едва слышного. Но стоило глянуть на себя ниже — вдруг, померещилось? — как из горла вырвался уже натуральный вопль ужаса! Вернее, это мне так показалось. А на самом-то деле в воздух взвился испуганный визг! «Да что за пизда тупая визжит прямо в ухо?» — я поморщился, рассеянным раздражением перешибив даже собственный испуг. А спустя миг поспешно прижал ладони к губам, не к месту устыдившись собственного писка. Да это же я так вою, как «умалишённая потерпевшая»! И, что сука характерно, вою совсем не зря. То, что чуялось парочкой мягких, увесистых «рюкзаков», приклеенных спереди к телу, оказалось дуэтом внушительных сисек, стыдливо прикрытых поперёк драной тряпкой! Здоровенные пухлые «дыни», с двухлитровую банку каждая…  — Что случилось?! — гулко протопав по земле, подскочил мужик. И я опять отшатнулся, наконец-то хорошенько рассмотрев и узнав говорившего. Ну, как узнав. Просто он больше не походил на криво нарисованного человечка из меню выбора персонажей, а казался живым и реальным. Но это определенно был дрен… дрянь… в общем, синий козёл из числа «уродцев» для игры! «Да что за херня? Это ж я выбрал «козочку»!» — пронеслось в голове, а затем всё нутро окончательно покрылось ледяной коркой. Оторвав взгляд от «козла» — обычный такой широкоплечий мужик, только здоровый, как шкаф, с рогами и синий — я глянул уже на себя, на своё тело. И на этот раз не заорал лишь потому… что нехрен визжать, как целка, перед свидетелем! А завыть страсть как хотелось, потому что меня прежнего, такого, каким себя помню, не было! Годами наедаемое солидное «салохранилище» на пузе сгинуло, сменившись… Это что, ровный живот и талия? Нихрена ж себе! Да и вообще, всё «старое» — в прямом и переносном смысле — исчезло. Я оказался обладателем молодого бабского тела! Оно, тело, лежало… Ну, то есть я лежал на боку, изящненько так, бля, прогнувшись в этой самой талии, о которой лет тридцать уже не вспоминал. А на фоне широченных, как у мамки, ляжек моя поясница вовсе казалась натуральной тростинкой, тоненькой, что у осы. Зато задница с тяжкими «булками» прилагалась соответственно ляхам. Будто в противовес, округлым «валуном» аппетитного бабьего сала отяжеляла «корму». Длинные, стройные ноги вместо пальцев завершали аккуратные козьи копыта. Копытца, бля! Спереди промеж ног что-то давило, вжимаясь в землю… «Так, родной, успокойся!..» — крикнул я в мыслях, ловя ртом воздух. — «Ничё не случилось!.. Просто бредовые галюны — наркоманы и не такое видят… А ты чуть не сдох, вот и крутишь «кино» под наркозом… Расслабься!..» Но расслабление приходить не спешило. Теперь наверняка стало понятно, что это просто мерещится, но внутри всё клокотало от страха, а руки тряслись, как у запойного алкаша, выдирая из дёрна траву. Дожился, бля — на старости лет колочусь как осиновый лист с перепугу! «Да успокойся ты!» — я швырнул трусящемуся телу приказ и со злости бахнул ладонью по земле. — «А ну, взял себя в руки!..» В тот же миг рядом с рукой что-то невидимое грохнуло в землю! Будто мощный сноп воздуха ударил по дёрну, бухнув в бедро заметной вибрацией и взметнув рваные клочья травы. Эта херня — ещё одна непонятная херня! — обдала прохладой и лёгким, на полшишечки, испугом, слегка приводя в чувство. Я тут же рывком обернулся — сиськи аж подскочили! — и плюхнулся на толстую жопу. Невольно ойкнул, снова тоненько пискнув — мясистыми «булками» что-то себе придавил. Поморщился, пытаясь понять, что за хрень на этот раз, и только через пару секунд сообразил, что у «козы» на картинке был хвост. Вслепую помацал свою «корму» и нащупал зажатый меж «булок» отросток — бля, ну и жопа! — выдернув из-под себя придавленный кончик. Но тут же забыл про такой важную вещь, как хвост, с тупым видом уставившись себе между ног… Когда давило на яйца, пока лежал рожей вниз, то с перепугу вообразил вообще какую-то дичь: вымя представил! Выбрал же для игры синюю козу, хер пойми как «очутился» в её тулове. А козы молоко дают, вот и появилась у меня пара козьих титек меж ног. А чего нет-то? Не глупей всего остального. Но как бы не так. Между моих упитанных ляжек — и у отборных девок в порнухе таких не видал — пристроился… Я даже проморгался разок, на всякий случай глаза потерев. И с охреневанием вытаращился на здоровенный конский хуище с парой лошадиных яиц, вывалившийся в прореху на штанах! Глянул на это полено из мяса словно идиот — да его ж ладонью не обхватить! — и замер с поднятыми руками, как пленный фашист, не зная, куда кричать «Караул!». Надо было поскорее очухаться или… или, нахрен, сдохнуть окончательно, потому что!..  — Да что с тобой, Куни? — тронув за плечо, отвлёк меня мужик. Взволнованный голос наконец-то пробился в мозги, распихав клубок мыслей и вышибая из панической фрустрации. По горлу протиснулся ершистый комок липкого страха и плюхнулся куда-то в живот, растворяясь в желудке. Тут-то и было самое время вообще обоссаться от ужаса, настолько всё вокруг оказалось реальным. Но я постепенно очухивался, мысленно матюкаясь на самого себя, и загоняя бестолковое волнение подальше и поглубже. Старый стал, мягкий и дряблый — пугаюсь любой хуеты, как пацан малолетний. Даже от вида сисек чуть не обделался… Минутку посопев носом и пожевав губы, наконец, всё-таки удалось взять себя в руки. Примерещившееся женское тело будто добавочно совало палки в колёса, словно заставляя острее переживать — бабы, они ведь такие — но я влёт надавал мысленных подзатыльников мысленной шайке макак, долбящих мозги. Даже маленько перестарался, слишком уж круто «завиноватив» свои пугливые думы. Пришлось перед самим собой себя же и оправдывать: мол, потрясение, шок, вся вот эта вот хуета. Хотя если б не «козёл», трясший за плечи, то я б ещё и по мордасам себя отлупил бы, приводя в чувства. Так, на всякий случай, для профилактики. В общем, усилиями обоих козлов — просто «козла» и «козла старого в теле козы» — удалось вытрясти из меня панику и растрясти сиськи. Да так рьяно, что пришлось за эти самые титьки хвататься, чтобы они не повыскакивали из-под тряпицы. Приятная мягкость бабьих округлостей — ох ты ж, бля, аж пальцы в «буферах» потонули! — ещё больше развеяла тревожные мысли. Я наконец-то сподобился брякнуть хоть что-то внятное:  — Отвали!.. Чё случилось? Где я? Смысла в сказанном было мало, но сработало это неплохо. Мужик вздохнул и немного расслабился, болезненно нахмурившись. Отпустил мои плечи и уселся напротив, просто на траву, прижимая ладони к правому боку.  — Кощунственно так говорить, но мы уже в безопасности, — ответил он. — Многие из нас не пережили это крушение, но… Плечистый светло-синий «козёл» поморщился и качнулся вперёд, уперевшись в землю рукой. Лицо его побледнело, становясь землистым.  — Эй, ты чего, мужик? — я невольно дёрнулся навстречу, путаясь в ногах. Бред вокруг оказался настолько правдоподобным, реальным, что приходилось постоянно в мыслях под нос бормотать: это глюки, гайки, фантазия! Но стоило хоть на секунду отвлечься, как тело само собой отреагировало на раздражитель. Мужику напротив был явно херово — тоже сердце прихватило? — и я неосознанно дёрнулся на помощь «глюку», чтоб удержать его от падения. Синему «козлу» определённо похуже моего — я вот, оказывается, даже время нахожу, чтобы охреневать от происходящего, а этот рогатый с каждой секундой всё тускнеет и бледнеет.  — Э, братан, ты там помирать не собрался? — внутри что-то дёрнулось. На секунду подумалось, что это вообще лютый звездец — чего-то спрашивать и оказывать первую помощь собственным галлюцинациям. Но я быстренько послал такие мысли к чёрту и с удовольствием ухватился за нормальные людские эмоции. Альтруистом-бессеребренником отродясь себя не считал, но и сукой бессердечной никогда не был. А поддержать этого бедолагу совершенно ничего не стоило, тем более тут, в воображении. И даже если вокруг творился горячечный бред, то это всё равно не значило, что нужно перестать быть человеком. Или кто я там теперь. Короче, если смогу, то помогу — так уж воспитан окружающим на потеху. Даже «глюку» помогу, «корона» не свалится с головы. Мужик этот ведь кинулся ко мне, несмотря на ранение. Или это он в моей фантазии кинулся помогать, делая так, как сделал бы я? Ай, да и похер!.. «Козёл» носом в землю всё же не клюнул, ухватившись за поданную ладонь. Перенёс вес, усаживаясь понадёжней, и благодарственно похлопывая меня по руке.  — Не обращай внимания, — вымучено усмехнулся воображаемый собеседник. — Меня зовут Мегелон, если ты и это забыла… Он невесело хохотнул и продолжил.  — Не беспокойся. Раны мои болезненны, но не смертельны — я оправлюсь, в отличие от многих и многих других… А ты поскорее приходи в себя и ступай к лагерю выживших. Вон там, видишь те обломки? Крепкая ручища с ладонью-лопатой ткнула в сторону, и я рефлекторно повёл за ней взглядом, как котейко за брошенным клубком. Даже присматриваться не пришлось. Невдалеке, среди деревьев были заметны какие-то куски стекла или слюдяные кристаллы. Розовато-сиреневые, с синим отливом и размером, бля, с дом! Слона-то я и не приметил, оказывается. Да и чёрт с ними — ни разу ещё не снился себе синей рогатой бабой с конским хуем, так что можно было простить невнимательность.  — Иди, помоги другим, — сказал мужик. Или это всё же мои мозги мне же сказали через примерещившийся образ? Вот же фигня непонятная…  — А-а?.. — я за каким-то хером попытался спорить с собственным воображением, но Мегелон перебил.  — Куни, отложи на потом все вопросы, прошу!.. Нас здорово потрепало, тяжело раненых очень много, но не хватает дренеев, чтобы просто искать выживших. Пока мы говорим — они умирают!.. Я захлопнул «варежку» и пожал плечами, ощущая странную растерянность. Рогатый мужик хотя и был моей бредовой галлюцинацией, но говорил-то крайне искренне — по голосу слышно, что переживал. А если подумать, то вообще, какая мне разница? Это же «глюки»: что тут сидеть на толстой жопе ровно, что куда-то идти, толстой жопой трясти — всё едино. А если пройдусь, так, может, ещё и «отпустит» быстрей.  — Хорошо, — кивнул я и прокашлялся. — Чего делать нужно? Чёртов голосок уже не казался таким писклявым, как в первый момент. Если прислушаться, то он был даже слегка низковат для молоденькой девки, в телесах которой довелось «очутиться». Мягко похрипывал, словно в горло щепотку песочку бросили. Как у певички, которую Лидка слушала: Перчик, Паприка или как там её псевдоним. Впрочем, на фоне басовитого говора Мегелона я всё равно звенел, будто какая-нибудь малолетняя сикуха. Оно вроде и раздражает с непривычки, но и слуху чертовски приятно. И стыдно, конечно… Покашливание же не помогло — тембр не изменился, как я ни пытался.  — Спускайся вниз, в долину Аммен, — кивнул мужик. — Найди лекаря, если тебе станет хуже. А затем, прошу — отыщи Проэнтиуса! Приказать не могу — тебе и самой досталось — но умоляю, выполняй всё, что он поручит. Это просто чудо, что такая крепкая футанари, как ты, оказалась невредимой. Братья и сестры нуждаются в твоей Светлой магии, Кунилингус… Ох!.. Момент был вроде и драматичный, что дальше некуда — даже в бреду проняло и горло засвербело от надрыва искренних слов — но я себе едва оплеуху не отвесил с досады. Тогда, сидя за компьютером, ухмылялся оставшимися зубами, набирая это дурацкое прозвище. А теперь аж щёки зарумянились, как, бля, у девки, когда рогатый меня по «имени» называть начал. И херня, что явно какой-то бабой считает — он «глюк», ему можно. Но главное, что смысл имени этому Мегелону был непонятен, а мне и заржать хотелось, и со стыда сгореть… Последовавшая попытка подняться тоже добавила немало румянца на щёки — со школьных лет так не краснел. Думал, что вот сейчас ка-ак подпрыгну, да ка-ак побегу — чудится же. Но чёрта с два! Бред бредом, а всё вокруг вырисовывалось как-то чересчур уж натурально, по всем законам физики! В том смысле, что смачная толстомясая жопа не просто примерещилась, но и чувствовалась тоже как «своя», да и вес имела соответствующий. Я даже спьяну никогда так не лажал, всегда добираясь до дому даже в самую лютую хмельную «качку». А тут тупо запутался в собственных ногах, не понимая, как совладать с трясущимися сиськами, широкими ляжками и долбанными раздвоенными копытцами. Но, хотя бы одно радовало — тело у «козочки» оказалось на зависть молодое и крепкое, ничего не хрустело и не болело. А пока увлечённо пыхтел, то и дело пробуя встать и плюхаясь обратно на задницу, даже как-то и бояться понемногу перехотелось. Птички вокруг щебечут, ветерок шумит, «глюки» не убивают, живьём не режут, а я, хоть и в бреду, но давненько себя так славно не чувствовал! Ещё неизвестно что будет, когда очухаюсь, зато сейчас-то всё просто охрененно! Я уж и забыл, что это значит «быть молодым», а тут организм работал, как часы. Хотя и непривычно тянуло тоже по полной: пухлые, тяжеленные титьки мягкими гирями в буквальном смысле гнули к земле. Не помогал даже «противовес» толстой жопы, отчего приходилось крепко спину напрягать, чтобы это вымя на весу удержать. А при каждой попытке сделать шаг они тряслись как будто у самого носа и это был какой-то форменный пиздец — я банально не мог встать, чертыхаясь из-за трясущихся «булок» и пляшущих сисек! А тут ещё понял, что этот «козлище» пораненный таращится. И я б ещё понял, если б он зырил с известным интересом — я и сам на такие дойки с охотой глянул бы со стороны. Но мужик пялился жалостливо, сердобольно так. Мне-то, конечно, плевать — бред вокруг, как-никак, это я уже понял — но не привык, чтоб на меня мужики пялились. Аж воротит! Как на зло, подниматься приходилось откровенно «раком» — по-другому просто не получалось. Только и удалось встать, что высоко задрав пухлую задницу — и как только бабы с такими «багажниками» ходят? Хорошо, что я додумался хотя бы боком к мужику подниматься, но даже и это заставило засмущаться, как школьника на первом свидании. Вот же фантазии гадские!..  — Чего вылупился? — не стерпев, буркнул я, неловко обнимая грудь левой рукой и наобум взмахнув правой. — Рожу отверни! В мужика ударил сильный порыв ветра, как тогда в землю — опять? — а мои тяжкие дойки под узкой тряпицей размеренно колыхнулись и проступили большими сосками сквозь тонкую ткань. Стоило к этим «подушкам» притронуться в попытке прикрыть срамоту — да хули этот «козлина» таращится?! — как опять стало не по себе от их «настоящести». А заодно окончательно стало очень неловко. В бане-то бывал не раз и не два, а там как бы, раздеваться приходиться. Как в анекдоте: короткие — на свистки, длинные — на дубинки… Но сейчас оказаться полуголым, в драном шмотье перед каким-то мужиком было крайне стрёмно. Ещё мудями и «бидонами» перед ним трясти. «Бля, да о чём думаешь, пень ты трухлявый?» — я с усмешкой облаял себя в мыслях. — «Давно баб голых во сне, что ли, не видел? Ну и что такого, если на этот раз сам себе бабой кажешься? Бухать меньше надо. Тоже мне, скромник хуев… Да вообще плевать, что тут мерещится — лишь бы выкарабкаться!» Показав мысленную фигу своему стеснению, я всё-таки встал, кое-как поднявшись на дрожащие ноги. Мужик тем временем болезненно усмехнулся.  — Женщины… — философски протянул он и покачал головой. В башке тут же щёлкнуло!  — Ты кого бабой назвал?! — забывшись, я мгновенно взвился от злости. — По рылу давно не получал?! Но «козёл» не дослушал гневную речь и просто толкнул по земле в мою сторону киянку-переросток на длинной ручке. Обычная такая колотуха, типа столярных, только раза в четыре больше. Моё раздражение сменилось растерянностью. И чего он от меня хочет?  — Вот, возьми оружие на всякий случай, — сказал Мегелон. — Это всё, что я могу тебе дать, хотя в округе особо опасной живности нет. Но не забывай, что на Экзодаре с нами были прихвостни Кель`Таса. Уцелели мы — могли уцелеть и они. Поэтому будь осторожна, девочка моя… Я вздохнул и, не понимая, на черта это делаю и вообще слушаю советы от «глюка», поднял увесистую колотуху, одним махом вскинув её на плечо. Поднял, да и расплылся в усмешке, как пацан с новой игрушкой, пропустив мимо ушей «девочку». Пригрезились классные сиськи — это одно. Теперь уж не страшно: давайте ещё и побольше, да хоть в два ряда, как у свиноматки. Но странное бабское тело оказалось по сути не таким уж и «бабским»! Ну, конскую елду можно вынести за скобки, но то, что мои определённо дамские пальцы — даже пальчики — оказались на удивление сильными, стало приятным сюрпризом. Деревянная кувалда, перетянутая для крепости полосками металла, на вид была килограмм пятнадцать-двадцать тянула вниз, опять же, как «по-настоящему». Но в руке лежала уверенно, приятно и без напряга. «А не хреново!» — хмыкнул я. — «Есть значит силушка? Может и там, дома, не всё плохо? Может, оклемаюсь ещё?..» Спорить с собственным бредом в облике сердобольного рогатого мужика сразу же расхотелось, да и толку не было никакого — лучше поскорей просто уйти. Раз с головой у меня всё в порядке, раз мозги ещё варят, а сердце — постукивает, то скоро весь этот пиздец кончится. Должен кончиться. Там, в настоящем мире, придут молоденькие ладные медсестрички в халатиках на голое тело, сменят под Викторовичем утку, а после поставят укольчик, капельницу или ещё какую целебную хуетень. Да хоть клизму! Главное, что я наконец-то смогу заснуть без сновидений, избавившись от всей этой ерунды вокруг, а после очухаюсь, окончательно забыв про синих «козлов». Сдаётся, Михалычева Светка как в воду глядела, когда нас облаивала да говорила, что с «синьки» ноги протянем. Я вот чуть не сподобился — накаркала, кобыла старая. Хотя, и на бабу наговаривать лишнего нечего. Никто ж в глотку силком не лил — всякий сам кузнец своего инфаркта. Так что если выберусь, то ну его в пень — уйду в завязку наглухо! Да и Света — дура-баба — может, и треплет языком, как помелом, но у меня теперь нет моральных прав её дурным словом вспоминать. Я ухмыльнулся под нос: если жопой не юлить, то сам сейчас выглядел, как та ещё откормленная «кобылица». Упитанные «булки» тряслись от каждого шага, да вымя колотилось, как упругий студень под тряпкой. И, что, сука, характерно — приятно так колотилось и тряслось! Аж противно, бля… Вот же сподобился на старости лет вляпаться в дерьмо — чуть не помер нахрен, так ещё и «глюки» ловлю на всю катушку, как наркоша последний. Да не простые «гайки» ловлю. Такие, что знакомым и в шутку даже не расскажешь. Умные люди говорили ж вроде про какое-то там подсознание или типа того. Про скрытые желания. Я в этом не волоку вообще ничего — так, читывал вершками — но выходит, что всю жизнь только и мечтал про «коз» большегрудых, а тут оно возьми да и всплыви? Не, если подумать, то вполне себе расклад сходится. Лиду-то свою я давно схоронил — земля стекловатой этой мегере! — и с женщиной тоже давненько не был. Но и про «коз» этих синих только позавчера узнал! Короче, седина в бороду, бес — в ребро… * * * Сначала уверенно ступать не получалось ну никак. Вихляло и штормило ровно до тех пор, пока я перепробовал все «аллюры» и от отчаяния додумался оттопырить задницу кверху. Даже думал, киянка мешает идти, но как не перекладывал её из руки в руку, с плеча на плечо, а всё равно шагал, как корова на льду. Непривычно длинные ноги ни в какую не хотели держать равновесие и то и дело норовили запрокинуть вперёд, бросая носом в землю. Но стоило случайно прогнуться в пояснице да оттопырить пухлые ягодицы, как всё само собой устоялось! Хоть ты под землю проваливайся от стыда из-за позы, а она оказалась самая верная. Тянуться в струнку больше не приходилось, сиськи не перевешивали и аккуратненько колыхались, при ходьбе не штормило, как с литра спиртяги в одно «жало», и даже здоровенные конские причиндалы больше не мешали, плавно переваливаясь из стороны в сторону. А уж осанка стала вообще будто у чёртового аристократа, которыми меня Михалыч на постоянку подкалывал. Правда, тут же нашёлся и махонький такой «попадос», малюпасенький. Широкие ляхи принялись словно сами собой покачиваться из стороны в сторону, гладко вихляя мясистой жопой, как у прожженной блядищи или у проститутки какой на панели! И выходило так, что либо как беременная корова, в раскоряку, либо — вот так, как шалава. Без вариантов. Я просто плюнул на всю эту херобору и не стал попусту голову греть. Шалава — так шалава. Мои «глюки» — как хочу, так и хожу, хоть на руках, на четвереньках или вообще раком и жопой вперёд! Главное, что вообще хожу твёрдо, а на остальное — класть вприсядку. Тем более что вон, есть даже чего положить — промеж ног по ляхам шлёпает, залупой по коленкам хлопает. Да и вообще, у меня инфаркт, «инсульт жопы» или ещё какая хренотень — волноваться вредно. Так что как только мозги наконец-то додумались махнуть рукой на весь этот цирк с «козами» и просто не напрягаться, даже дышать стало полегче. И раз уж я разобрался с передвижением, а медсестрички не спешили с капельницами, то можно было действительно и оглядеться вокруг. Странная галлюцинация меня посетила, но всё вокруг оказалось цветасто и ярко, необычно, но глазу приятно. А с молодым телом просыпались и молодые эмоции задора и интереса. Стало просто по-детски любопытно — никогда ж раньше таких отчётливых снов не видал.