Коза-Дереза

      Проэнтиус приветливо раскинул руки, как будто демонстрировал размер улова — или длину моей всё ещё налитой кровью елды? — и наметил дружелюбные объятия, но этим и ограничился. То ли был просто сдержанней — по должности положено — то ли я была… Да что б тебя!.. В смысле, мой облик был не в его вкусе.  — Дитя, у меня для тебя есть новое поручение, — с ходу сказал мужик. — Пропал один из наших разведчиков. Он должен был осматривать места на западе, чтобы раненые тем путём в безопасности отправлялись в Экзодар. Но от него до сих пор не было ещё ни единого доклада. А ты футанари, да ещё и озарённая — в общем, достаточно сильна, чтобы сделать это в одиночку, поэтому прошу, разузнай, что случилось.  — Хорошо, — я снова согласился и опять без раздумий. Похоже, моя голова меня же и развлекает, раз теперь «глюки» подкинули ещё и детективную историю с пропавшим дренеем. И я, вообще-то, был не против — до сих пор перед глазами стояла круглая попа ботаника и собственная смачная жопа, что была ещё сочней, чем у Таэрикс. Нужно было экстренно чем-то отвлечься и переключиться на что-то другое, а то снова буду маршировать с елдой наперевес, как со стрелой подъёмного крана.  — А нет ничего получше этого? — спросил я, достав из-за спины киянку и поглядывая, как кракозябра уворачивалась от пытавшихся её пнуть пробегавших мимо дренеев. Раз разведчик пропал, то его точно задрали какие-нибудь особо злобные мотыли или вот такие же «осминоги» заели. Значит, и мне понадобится оружие посолидней деревянного молота.  — Прости, но ничем не могу помочь, — Проэнтиус горестно развел руками. — Мы в бедственном положении. У нас здесь вообще почти ничего нет, кроме раненых и страдания. Но ты всё же поспрашивай у других: может у них найдется на обмен хоть какое-нибудь снаряжение, одежда или даже еда. Проголодалась, наверное?  — Ну, есть немножко, — я смущённо похлопал себя по пузу. Проследил за реакцией дренея, но тому, похоже, было плевать на мою «почти» наготу. Или он ловко прикидывался? Тут же захлестнула чехарда мыслей: и облегчение из-за того, что мужик меня игнорирует, и немного досады — как ни странно, по той же причине. Определённо, воображаемые сиськи на меня хреново влияли, поэтому я поскорей шмыгнул мимо Проэнтиуса, нахлёстывая членом по бёдрам и вихляя толстой задницей. Предложение чего-нибудь повыпрашивать мою старую мысль об обмене лишь подтвердило. И чтобы не ходить вокруг да около, я поймал первую же подвернувшуюся дренейку, пробегавшую мимо. Просто сграбастал нежную прытконогую «козочку» и спросил, где бы найти чего полезного в обмен на гору невероятно ценного мусора? Девушка окинула меня испуганным взглядом, и отшатнулись от громадного члена, испуганно прижав руки к груди. Хм… Неужели, Таэрикс была особенная в своей страсти? Безымянная девчонка хотя и выглядела немного шокированной, но в ужасе не умчалась, а лишь смущённо указала на пару дренеев у самого входа, что стояли за моей спиной. И только тогда сбежала, однако, принявшись «незаметно» подсматривать на ходу. Вдруг вовсе остановилась и почему-то потопала обратно.  — Простите! — робко окликнула. Я с удивлением обернулся, безмолвно спрашивая взглядом. Естественно, это глюк, но неужели моя персона действительно всем-всем здесь по нраву? Девушка промолчала, в ответ несмело указав пальцем. Тут же прижала его к губам, словно боясь, что кракозябра, суетившаяся у меня под ногами, кинется. И снова неуверенно направила перст — уже мне на грудь, будто не зная, как начать.  — У-у вас… там… — наконец-то пробормотала она. Я тут же понял намёк и нелепо попытался хоть как-то прикрыть свои причиндалы. Что-то новое: неужто хоть кто-то решился на это указать? Но девушка в отрицании затрясла головой и несмело приблизилась, потянувшись к уху и прошептав:  — Озарённая сестра, у вас эта… тряпочка порвалась и сосок виден.  — Чё? Где? — зыркнул я вниз, словно сосков была дюжина дюжин. Девушка стыдливо глянула по сторонам и мягко потянула край тряпки у меня на груди, другой ладошкой поправляя левую сиську.  — Вот, так будет лучше, — пробормотала она, а затем мило улыбнулась. — Вы очень приятная футанари… Но прошу, не смущайте раненых своей красотой — им и так нелегко… Уже я залился румянцем, как школьница, внезапно нарвавшись на неожиданный комплимент на пустом месте. Пусть это было сказано моему женскому облику, но в окружающем странном сне всё так перемешалось, что приятно было отнести замечание девушки на свой счёт. Коснувшись ладонью шеи дренейки, я мягко чмокнул девушку в щёку, нежно обхватив губами её тонкий кожаный «усик». Короткая близость — физический контакт — с Таэрикс намекнула, а эта безымянная девчонка окончательно убедила, что я куда крупнее окружающих девушек. И не только в плане объёмности форм. Моё тело хотя и не было настолько могучим, как у дренеев-мужчин, но оказалось заметно мощнее, чем у дренеев-женщин. Чувствовать превосходство над миловидными «козами» оказалось очень приятно, равно как и посасывать тёплые «усики» разомлевшей безымянной дренейки… * * * Весь хлам, набитый с крылатых тараканов удалось сбыть всего за пригоршню медных монет. Приглючился бы мне ящик водки или коньяка — наверняка обмен пошёл бы бодрей. Но на ровном месте торговаться я умел ещё хуже, чем стрелять глазками, и как ни пытался поломать условности собственных «глюков», как ни старался уговорить торгашей, но они не уступали ни денежки, сокрушенно разводя руками. Пришлось покупать за полную цену. У женщины я взял какие-то тряпки взамен своих прежних, обзаведясь короткими штанишками из грубой ткани с кожаными нашивками и того же фасона короткой курткой на шнуровке. Неосознанно вздохнул с облегчением, когда понял, что у этой девицы бабского белья нет в продаже — даже в галлюцинациях я пока к такому был не готов. Переодевание под прикрытием невысоких кустиков оказалось той ещё чехардой. Куртка села неплохо, правда пришлось здорово расслабить тесёмки, потому что полы одежды не сходились на сиськах. Впрочем, «щель» шириною с ладонь от шеи и до пупка оказалась незначительной мелочью на фоне возможности надёжно прикрыться от царапучих «плющевых молей». А вот со штанами был натуральный пиздец — я тупо не знал, как втиснуть в них свои причиндалы! Штанин было две, как обычно, но у меня-то имелась третья «нога»! Были мысли, что всё это богатство, в конце концов, по обыкновению как-то «съёжится» от прохлады. Но хрен там плавал. Мясистый конский хуище так и болтался меж ляжек вялой полуметровой колбасой. А купленная одёжка на такие штуки явно была не рассчитана. Затык — тем более в галлюцинации! — оказался совершенно идиотский, но я решил разобраться с ним радикально. Нашел на стекловидном осколке одной из стен достаточно острый угол и без колебаний распорол шов на штанах в промежности. Повыдергал лишние нитки и втиснулся подновлённые штанцы. Под смешки подсматривавшей продавщицы одежды, двумя — двумя, блядь! — руками заправил член и яйца в дырку, пропустив в прореху «хозяйство». Затянул тесёмку на поясе. Если не считать того, что видок поимел откровенно придурошный с толстым налётом больного на голову извращенца, то получилось неожиданно удобно, с естественной «вентиляцией». Кое-какая мелочь по деньгам оставалась, и у мужика напротив я прикупил новую колотуху. Взял поновей, поувесистей да покрепче, чем моя старая, рассохшаяся, спулив последнюю за два медяка. Напоследок разжился бурдюком с водой и куском хлеба: галлюцинация галлюцинацией, но голод тоже мерещился очень «качественно», как по-настоящему. Не одной же кракозябре от пуза жрать. И только сжевав сухую краюху и запив свой скудный — если судить по изменившемуся положению солнца — ужин, я запоздало вспомнил про тренера паладинов. На его услуги осталось всего пару монет. Но, вспомнив, какие тут «глюки» упёртые крохоборы, денег явно уже ни на что не хватало. Впрочем, не думаю, что он действительно научил бы меня огнем дышать. А дубиной махать я и сам горазд — моль-переросток, даже самая злая, уже не противник. Сориентировавшись по карте в углу зрения — удобная штука, чёрт возьми! — я посеменил примерно на северо-запад. Без понятия, где искать этого разведчика, но уверен, что «глюки» вовремя подсунут его прямо под нос. Потому оставалось просто бежать в случайную сторону меж деревьев. Любоваться пейзажами да поглядывать по сторонам, вроде как подыгрывая. Молодое женское — пусть и слегка нестандартное — тело переполняла энергия, и я откровенно наслаждался движением, глухо топая копытцами по земле. Всё, что положено — и не положено — бабе, тряслось и подпрыгивало, но больше не раздражало. Мне попросту надоело постоянно убеждать себя посреди бредовой фантазии, что я всё тот же, и не опозорил мужицкую братию. Какой из меня мужик, в мои-то годы? Да и не яйца мужика определяют, если что, а поступки. Что же касается внешнего вида, так это просто глюки, ничего не значащие — очухаюсь и даже не вспомню про дурные метания. А до тех пор можно вовсю расслабляться и творить вообще любую херню, вспоминая давно позабытую молодецкую лёгкость. И, чего уж греха таить, заодно примечать, каково это — быть симпатичной девчонкой. Я даже рассмеялся от такого очевидного разрешения совершенно надуманной «проблемы». И нахрена только лоб морщил? Пока бежал, приметил на карте лужу — не лужу, озерцо — не озерцо. В общем, синее пятнышко открытой воды, к которому без промедления свернул. Внутрях всё аж засвербело от дикого любопытства, и убить на это пару минут было позволительно. В спину подгонял лёгкий ветерок с не отступавшей ныне прохладой, и водная гладь, встретила лёгкой рябью. Но даже так это не помешало заглянуть в природное зеркало. Спугнув стайку рыбёшек, я склонился у берега и смахнул мешавшие былинки с поверхности. Бросил один только взгляд и едва не ахнул от удивления. Не, я понимаю, что страшных баб вообще не бывает — бывает мало водки. Но из отражения на меня смотрела большеглазая, полногубая девчонка, ослепительная красавица с правильным личиком и острым аристократическим носиком! Либо я «поехал» с концами и безвозвратно, либо в моей голове окончательно помер художник, умудрившийся «навоображать» настолько горячую дивчину. Да за таких девок или замки жгли и войны затевали, или их самих жарили — сперва просто «жарили», а потом на кострах! Я потрогал изогнутые и будто «зачёсанные» назад рога — или рожки? — потыкав по острым кончикам пальцем, но не почувствовал хоть чего-то отталкивающего. Очень приятные на вид и на ощупь штукенции. Взъерошил пятернёй мягкие волосы, серебристо-белые и богато блестевшие на солнце. Цвет немного странный — я, вроде, и «блондинка», и нет — но очень приятный, удачно оттенявший шелковистую гладкость серебристо-серой с голубым отливом кожи. Чёрт возьми, а я реально шикарная тёлка!.. Пока возился возле лужи, к ней приковылял запыхавшийся «осьминог» и плюхнулся безглазой мордой в воду, принявшись жадно пить, будто с бодуна.  — Что, доходяга, замаялся? А ты как думал… — усмехнулся я. — И вообще: не придуривайся — ты ж глюк. Но галлюцинация со щупальцами не заговорила человеческим голосом — а ведь я бы не удивился — и продолжала жадно тянуть воду. По бестолковости меня совсем не боялась и подпустила вплотную. Подумав недолго, я присел рядом на корточки, подхватывая одной рукой член, чтобы он не шлёпнулся в грязь, а другой — поднимая на ладонь мурзатую, как порося, кракозябру. Принялся с любопытством рассматривать «що це за нах». Из рук неведомая фиговина не вырывалась, как будто почуяв, что вредить ей не будут, и позволяла вертеть себя по всякому, как плюшевую игрушку. Но по старой привычке смотреть котятам под хвост, хозяйские взгляды ей под щупальца — без присосок, кстати — так и не дали понять, мальчик оно или девочка. Эта штукенция была мягкая и бескостная, как тесто, но и упругая, будто отлитая из эластичной, приятной на ощупь резины. Когда я от нечего делать сунул сухопутного осьминога в воду, то недовольству «народных масс» не было предела — животина принялась дрыгаться и кусаться. Мгновенно — в воспитательных целях — получила щелбан по плоской башке и тут же смирно затихла, прикинувшись мёртвой. «Надо же, соображает…» — усмехнулся я. Неведомая зверушка решила не рисковать и на всякий случай крепко обвила полудюжиной щупалец мои пальцы, явно опасаясь, что странная «коза» соберётся его утопить. Кракозябра походила на бестолкового котёнка: смешно пыхтела и фыркала, от чего казалась ещё безобидней. Была куда меньше и слабее своих собратьев, ползавших вокруг лагеря выживших. Но заметно выделялась «соображалкой», вызывая усмешку и невольную симпатию. Я рассмеялся и вместо того, чтобы просто макать сухопутного осьминога, как чайный пакетик, принялся усердно мыть его в нагревшейся за день мелкой воде. Оттирал с грязно-жёлтой, почти оранжевой кожи пыль и остатки прошлых трапез. Прополаскивал, как тряпочку, и снова тёр. Кракозябра зашевелилась, пробуя отбиваться — что эта «коза» себе позволяет?! — но быстро оплыла в руках довольной тушкой, свесив в воду расслабленные щупальца. Головоногий стервец — фантазия в моей голове — быстро смекнул или как-то иначе почуял, что за ним ухаживают заботливые женские руки. И через пару минут уже откровенно тащился, охотно подставляя светлое пузо под «почесать». Даже эта херня непонятная умудрилась меня смутить. Когда водные процедуры были закончены, и новый странный знакомец приобрёл достойный вид, я отпустил его на волю. Где кракозябра тотчас опять извазюкалась, принявшись бегать по прибрежной грязи.  — Э, дружище, а ну стоять! — нахмурился я, снова ловя неведомую зверушку. — Так дело не пойдёт. Зря, что ли, столько тебя полоскал? Окунув бестолковое «порося» ещё пару раз в воду, я отошел на пару шагов, стряхивая с животины капли. Поднял её на ладони, задумчиво почесав подбородок и навивая на палец кожаный «усик». А потом усмехнулся и наобум чмокнул ближайшее щупальце. Вдруг, я — «прынц», а кракозябра — царевна-лягушка? У меня, вон, и стрела «кожаная» есть, дамочек протыкать… Животинка в красавишну не обратилась, но всё равно до усрачки перепугала! Вспыхнула на ладони золотистым сиянием, вытянув во все стороны щупальца — словно была готова взорваться в любую секунду. Будто проглотив батарейку, стрелой метнулась вверх по руке, обвивая конечность спиралью. Я с перепугу подумал, что эта хрень нападает, но её радостный щебет мгновенно убедил в обратном. Кракозябра принялась прыгать по плечам, забиралась на голову, переваливаясь через рога, спускалась вниз по спине, обползая по талии и взбираясь вверх уже по животу и сиськам. Другими словами, щенячьей радости не было границ. Что случилось, я не понял, но заметил, что его имя «Неустойчивая Мутация» сменилось на «Кракозябра». А обычно жёлтая полоска «здоровья» странной животинки стала зелёной. Такие, кстати, были у других дренеев. Получается, что эта штукенция — теперь тоже дреней? Не, бред какой-то… Я потянулся к осьминогу, чтобы снять его, но тот ловко юркнул вниз, увернувшись. С задорным щебетом проскользил по бедру, а потом уцепился за член щупальцами. Обернувшись вокруг толстой головки принявшись раскачиваться, как на качелях.  — Ну и бестолочь… — на моём лице появилась невольная усмешка. Пришлось наклониться, чтобы снять нарушителя. Кракозябра как будто только этого и ждала — мгновенно прыгнула вверх, длинной мягкой мордой утыкаясь мне между сисек и, затрепыхав короткими щупальцами, буквально ввинтилась под куртку! Так заелозила, сладко колотя по соскам, что я аж присел, хватаясь за ляжки и с дрожью вздыхая. Чуть не в панике принялся расстёгивать куртку, спеша выдернуть бушевавшего промеж сисек засранца, но сделал лишь хуже. Когда тесёмка ослабла, Кракозябра вообще вошла в раж, устраивая на груди совсем непотребное «сиськотрясение» — и больно, и сладко! Когда этот головоногий гаденыш принялся откровенно кусать соски, мгновенно делая колени ватными, я кое-как умудрился выдернуть взбесившуюся и радостно щебетавшую животину. Та мгновенно вылузалась из захвата и опять прыгнула вниз, побежав к земле по ноге, рывком развернулась обратно и скачками поползла вверх, стегая отростками член и настойчиво упираясь куда-то под яйца! Тыкала головой то ли в задницу, то ли в девичью щель. Тут я уж чуть не взвизгнул, не понимая: боюсь этой хрени или боюсь того, что не боюсь её странных поступков? В башке творилась какая-то дичь. Руки сунулись следом за животиной, но Кракозябра, как по шоссе, поднялась уже сзади, протяжно «лизнув» щупальцами меж ягодиц, светившихся в прорехе штанов… Кое-как удалось её снова поймать, стиснув в кулаке ещё крепче. Я поднёс её к самому носу принялся тыкать пальцем в безглазую морду.  — Нельзя… Нельзя… Нельзя… — повторял, как заведённый словно нашкодившему котёнку. Понял, что занят какой-то ерундой, и откровенно рассмеялся, расслабив хватку и ссаживая животину на траву.  — Полегче, дружище — я за тебя замуж не собираюсь, — брякнул и расхохотался. — С тебя ж алиментов не дождёшься, если чего… Вот же, нажил питомца на свою голову. Даже подумать о том, чтобы наказать животину за подобные выходки, было уже невозможно — всё случилось по моему недосмотру. К тому же, раз это «глюк», то всё вообще случилось так, как случилось, потому что именно этого я и хотел. Из моей же головы бралось! Хотя попытаться даже примерно понять, отчего мне нравилась суета Кракозябры, было пока невозможным подвигом. Ясно, что всё это из-за бабского тела, а глубже и вникать не хотелось. У девчонок между ног очень чуткое место, вот мне и мерещится… Подхватив кувалду, я рванул прежним маршрутом, спеша поскорей свалить от так задержавшей лужи. * * * Бежать пришлось довольно долго, но прирученная Кракозябра не просто не отставала, а норовила на бегу вспрыгнуть на ногу. Но я в наказание всякий раз уворачивался, на пару секунд прибавляя ходу. Так мы с ней и пёрли по живописному перелеску со скоростью опытных марафонцев-многоборцев. В конце концов, я всё же сжалился над зверушкой — походя пришиб для неё пару мотыльков и несколько ходячих «подсолнухов», даже не остановившись их обобрать. Но сухопутный осьминог тоже был не прост, снова заставляя улыбнутся над его сообразительностью — всего пару раз надкусил свежие туши и живчиком помчался за мной, без раздумий бросив еду. Видно, окончательно понял, что источник дармового пропитания куда важней сиюминутного «пожрать». Интеллектуал, ё-моё… Местность начала понемногу забирать в гору, а низинные места долины Аммен остались позади. Кустистой молодой поросли стало куда меньше и в просветах между редких деревьев начали проступать крутые зелёные склоны. Скалы эти, в основании заросшие мхом и кустами, я заметил давно, разглядев над кронами каменные массивы. Но только теперь смог увидеть подножье природного застенка, охватывавшего пологой дугой видимую часть долины. Вроде, было самое время для «глюков» подкинуть мне ещё чего интересного, однако ничего любопытного по-прежнему не происходило. А ведь в кино обычно как бывает: только расслабишься и тут трах-бабах — кровь-кишки-распидорасило!.. Давно пора бы случиться «неожиданной» встрече, но где тут искать этого разведчика? Я тупо замерла… Ну, то есть замер под деревом, растерянно озираясь. Без задней мысли коротко присел на корточки и подставил Кракозабре член, по которому она, как по канату, взлетела вверх, остановившись на плече. Бежал-то всё это время ровно на запад, следя по карте и радостно пиная копытцами траву, но только сейчас понял, что не знал, куда вообще направлялся. Неужели «глюки» хотели, чтобы разведчик номер два в моём лице именно поискал? Да уж, сиськи на меня действительно пагубно влияли — раньше я бы расспросил Проэнтиуса тщательней, душу из него вытянул бы своими вопросами. Привычка такая занудная была, подходить по возможности обстоятельно к особо интересному делу. Но, видно, именно что была и в бредовый сон со мной не пришла: я просто безразлично пожал плечами в ответ на такую неосмотрительность. Дёрнул за полы куртки, расправляя неудобные складки одежды под грудью. «Херня, придумаю что-нибудь», — пришло чересчур уж легкомысленное, но такое простое решение. — «Как там говорила О`Хара? Не буду думать об этом сейчас, подумаю завтра…»  — И куда же ты, друг сердешный, проебался? — пробормотал я вслух, почесывая странного «питомца». Возвращаться порожняком не хотелось и решение на самом деле приняться за поиски было самым простым. Мы с Кракозяброй зорко заозирались по сторонам, словно разведчик мог сидеть под ближайшим кустом. А спустя миг я с позорным визгом отпрыгнул, вскидывая оружие — совсем рядом послышался слабый голос, напугав до усрачки!  — Озарённая, я тут… — донеслось болезненное, из последних сил восклицание. — Прошу… Помоги… Я, весь пунцовый из-за бабского визга, обежал дерево, на всякий случай вскинув на плечо колотуху, и наткнулся на раненого соплеменника, привалившегося к корням посреди высокой травы. Не нужно было лезть в карман за медицинским дипломом, чтобы понять — стонавшему мужику крайне хреново. Вроде целый — одним куском — но аж сипит, когда дышит. Я присел рядом с раненым, опять горячо позавидовав Проэнтиусу с его «Даром Наару». Растерянно развёл руками, не зная, как помочь. Мужик явно понял моё замешательство и ободряюще закивал головой.  — Нет, за меня не волнуйся… — с трудом произнёс он, вяло взмахнув ладонью в сторону склона. — Син’дорейцы что-то замышляют… Прошу, помоги: не мешкай и выведай замыслы этих мерзавцев… Моя рука коснулась могучего плеча дренея. Как решил не противиться «зову сисек», так сразу и жалко стало этого бедолагу. По-настоящему жалко, без притворства — аж в груди заныло. Под деревом вроде и «глюк» лежал, а так натурально страдал, что и Станиславский бы обзавидовался.  — Всё, мужик, расслабься, — я попытался утихомирить говоруна. — Силы береги, приходи в себя и проваливай к лагерю, а я тут разберусь.  — Будь осторожна… — схватив меня за руку, прошептал раненый. От его взгляда в груди опять защемило, но уже от удовольствия — соски напряглись, будто Кракозябра снова принялась их кусать и тереть! Даже Лидка в молодые годы на меня не смотрела с такой тревожной заботой. Стало очень неловко, но чертовски приятно и я даже порадовался, что примерещился себе именно в образе женщины, а не какой-нибудь странной фигни. Бабой оказалось как-то проще смущаться. Вот же: всю жизнь сторонился эмоций, а тут по поводу и без охотно краснею, как первоклассница.  — Расслабься, говорят тебе! — я вновь ободряюще похлопал мужика по плечу, подняв руку и с тупой моськой напрягая бицепс. — Ты мои «банки» видал? Что они, эти твои син’дорейцы, сделают? На фоне могучих ручищ раненого мои весьма и весьма крепкие для женщины «ручонки» были, как прутики, но дреней болезненно улыбнулся, оценив неказистый юморок. Оставив его, я повилял задницей в указанном направлении, загодя ссадив питомца на землю. Поговорю с этими «син’дорейцами», кувалдой помахаю для острастки. Если потребуется, то на совсем крайний случай пару раз «обмакну» кому-нибудь в рыло киянку… Но лучше пуговку или две на куртке расстегнуть, чтобы сиськами посверкать — дипломатия «буферов» никогда не подведёт. Не, ну а чего? Если уж брать от случая, то максимально. Да и вариант томно подышать грудью — безотказный. По крайней мере, на мне всегда срабатывало, когда бабы так делали с умыслом. Спустя пару минут осторожных — на всякий случай — выглядываний из-за деревьев я наконец-то заметил первых не дренеев. Честно говоря, ожидал увидеть какую-нибудь неведомую ебанину, припоминая просмотренные в молодости фильмы про страшных ебак, кошмаривших нерадивых главных героев. Но с разочарованием понял, что син`дорейцами оказались обычные люди. Только очень стройные, даже худощавые — «велосипедной» комплекции. Все поголовно — блондины и с очень длинными, острыми ушами. Да ещё смешные длинные стрелки-брови бросались в глаза. Над теми, кто был поближе, я разглядел знакомые уже полоски, кстати, помеченные по левому краю цифрой «три». К мотылькам не приглядывался, но сейчас заметил, что посерёдке жёлтых полосок тоже были цифры, плюс-минус — в районе сотни. Разве что у одной девки было вдвое больше, чем у остальных. Звали этих ребят однотипно — «Эльф крови», словно тёзок-однофамильцев. И что это значило? Вроде как англичанин или монгол — национальность такая? При чём тут тогда кровь? Да и чёрт с ним. Кажется, про эльфов что-то упоминали — будто они помогают Экзодару. Но именно эти — какие-то неправильные «злодейские», так что просто буду считать, что такими моё воображение представляет очередной глюк. Мужики эльфов крови выглядели педиковато, как бабы. А вот бабы — те были симпатичные, не отнять. Хотя издалека «мальчонки да девчонки» только тем и различались, что у одних плечи были пошире, а у других — «имелись» при себе миниатюрные титьки. Странный народец, короче, но любопытный. К ним я решил не подкрадываться. Всё по той же причине, что и с молью — с такими габаритами, как у меня, только и шхериться промеж невысоких кустиков да травки в колено. Даже если лягу на землю и поползу по-пластунски заодно с Кракозяброй, как диверсант, то часовые этой шайки всё равно заметят и со смеху помрут от вида «Затаившейся Жопы». А уж светившиеся на коже линии узоров и горевшая во лбу «пизда» даже от слепого спрятаться не дадут. Да и некогда в «казаков-разбойников» играть. Если слух не обманывал, то из шатров доносились весьма паскудные звуки стонов под пытками. Ни разу не слышал вживую чего-то подобного, но мозги отчего-то сразу же поняли, что это не просто вопли от зубной боли. Длинноухие действительно пытали дренеев — то есть, намечалось что-то любопытное!.. Вверх по пригорку я торопливо потопал во весь свой, как оказалось, могучий рост — длиннобровая «ребятня» была на удивление низкорослой, ниже дренеев и на две головы не дотягивалась мне до макушки.  — Здорова, народ! — я дружелюбно помахал рукой, выходя из-за дерева и стараясь лишний раз не козырять тяжёлой дубиной. Незваного гостя заметило сразу трое — двое смазливых и безымянных мужиков, а также девчуля по имени Джадалана. О, видать именно с ней можно будет «обкашлять» вопросики, раз только её мне представляют. У каждого из троицы при себе было по два длинных ножа по бокам тела, как у пиратов из сказки про «Бармалея». А у меня есть «пиратский попугай» — вон, в траве копошится и щупальцами машет. Определённо, сговоримся с этой братией. По виду, так вообще и не скажешь, что они чего-то боялись или чем-то встревожены: смеются себе, косметику, что ли, обсуждают какую? Джадалана эта им что-то передаёт — странные банки с зелёным студнем. Ну, точно — фигня какая-то по уходу за кожей или типа того. Не зря я эльфов крови в педиковатости заподозрил… Впрочем, при моем появлении ребятки сразу же напряглись, быстро отставив под куст тару с «киселём». Зыркнули злыми, светящимися, как у дренеев глазищами. Хреновый знак. Всегда у меня было так, с самой «путяги» ещё, или даже со школы. Никогда не умел ни торговаться, ни просто с людьми договариваться, контакты налаживать. Либо первый бью в рыло, спонтанно пользуясь дурной силой, либо сам очухиваюсь под забором с помятыми рожей и рёбрами. А так, что б по-людски, словом — хорошо, если один раз из двадцати получалось.  — Мужики!.. Ну, и дама, естественно…— окликнул я снова, решив хоть теперь поучиться «дипломатии» и торопливо задёргав тесёмку на куртке, давая немного больше свободы титькам. — Давайте поговорим, а? У вас, как я вижу, к синим «козам»… короче, к нам дренеям претензии какие-то. Наверно за дело, но раненых-то за какой хер мучить?.. И смех, и грех: вроде бы и пытаюсь помочь попавшим в беду, а сам чуть в голосину не ржу, как скотина последняя, с серьезной рожей болтая с собственной галлюцинацией и пробуя соблазнить её сиськами. Бред бредовый и бредом погоняет! Будто депутат какой зубы этой троице заговариваю…