Коза-Дереза

      Организм оказался на диво выносливым, почти «переспав» похмелье за остаток ночи. Я встрепенулись, свежая как огурчик: слегка малосольный, но почти не помятый. И несказанно удивилась такой завидной алкогольной устойчивостью — всего-то немного мутило, да дедуля Сушняк за горло поддушивал… Но на замену так и не проклюнувшемуся бодуну очухалось кое-чего похуже — совесть голову подняла. «Да что ж я, дура такая, творю?! Меня, паладина, как мешок с картохой, свалили в сено! Как я маме теперь в глаза теперь гляну?..» Секундная заминка — а не блажь ли это была? — дала понять, что чувства мои не изменились. Перед мамой Тхавенарт было ужасно стыдно. Аж уши заполыхали, будто она застала меня за рукоблудием. Однако вроде я и раньше была не дура выпить? Наверняка вспомнить не получилось — всё было смутно — но нынешние моральные кондиции ниже плинтуса удручали. Удушающий стыд ел поедом неспроста — я по собственной воле как пить дать иду по тем же «граблям», на которых плясала всю минувшую жизнь. Ставлю золотой против медяка, что потратила на пьянки всю свою молодость. Не, да ну его нафиг! Такого позора больше случиться не должно: какой из меня паладин, если я валяюсь, как свинья под забором? Отвратительно… Чуть погодя, по дороге к ближайшему ручейку, стало кристально понятно, что есть и иная, повесомей причина держать себя в рамках. Я поняла, что совершенно не готова потерять даже капельку силы в обмен на сомнительное удовольствие хмеля! И даже не так: вчера у меня был «почти секс», но даже лицо той эльфиечки в памяти не сохранилось. Это не я была с ней — было то блядское пиво, перемешавшее в мысли и почти превратившее в безмозглую живность. В воду я окунулась целиком, прямо в одежде. Не выходя из ручья разделась и с остервенением полоскала перепачканное шмотьё, пытаясь отскрести засохшие пятна спермы. Тёрла себя чуть не до крови, отмывая не запах разврата — он-то был весьма по душе — а мерзкое, липкое отвращение к самой себе. Когда одёжка была более-менее вымыта. Я с дрожью влезла в холодные, задубевшие кожаные одежонки и рванула начальнику снабжения на Кровавой. Без малейших колебаний продала к чёртовой матери почти весь глинтвейн за копейки, набрав взамен какого-то ягодного сока. И тут же осушила три кружки, смакуя чуть кисловатый и густой, как сироп, напиток. Заодно прикупила «пачку» привычного твёрдого сыра. На месте же затарилась новой кольчугой, не скупясь и выбирая самое лучшее, что было в наличии. Хотела взять и запасной комплект, но места в Сумке осталось бы очень немного — аппетиты параноика пришлось поумерить. А вот аппетит наконец-то чего-нибудь пожевать только проснулся, и я свалила в сторонку, собираясь на ходу перекусить, пока буду идти на задание. Вот ту-то меня и накрыло — врезало за всю вчерашнюю удаль, закрутив в бараний рог. Слегка приукрашиваю, разумеется, но тошнота подкатила мгновенно и неожиданно, всей своей мощью полоща желудок. Минут пять я «метала фарш» с разной степенью силы. В животе всё равно было пусто, так что это были лишь приступы тошноты, то налетавшие, то отступавшие, как волны прилива. Но вскоре отпустило и, вроде, всё улеглось. Пришлось снова тащиться к воде. Я торопливо, но тщательно вымылась, ожидая повторения, однако ничего не случилось. Недомогание окончательно ушло и стало совсем хорошо. Получилось даже с аппетитом позавтракать, жуя большие ломти сыра и запивая его ароматным плодовым напитком. Раньше я бы назвала буржуйской замашкой так запросто жрать сыр кусками на завтрак, а сейчас тонкий, сливочный вкус сырка, удивительно подходящий кислинке напитка, даже начинал приедаться занудностью однообразия. Опять захотелось простецкого мяса. Или хотя бы солёненького — тем же огурчиком похрустеть. Пока челюсти работали, уплетая утреннюю порцию энергии, я провела экспресс инспекцию Сумки. Пока торговалась, то даже не глядела на финансы, спеша поскорее убраться от насмешливо-сожалеющих взглядов торговца. А теперь вот сподобилась, ибо хрен его знает, сколько вчера пропила. Надо бы выяснить это. Но увидев количество золота, чуть сыром не подавилась. На «счету» было почти две сотни золотых монет! Уши заполыхали огнём стыда: это ж сколько народу вчера кончило на мою задницу?! А ещё спустя миг, внутренне похолодев и наконец-то доперев, почему поутру штаны к попе присохли, я рванула в кусты. В памяти о вчерашнем безобразии было чересчур много провалов, отчего руки прямо на бегу приняли оголять тело. Плевать, что подумают остальные, но мне нужно было убедиться!.. Кажется, я ситуацию всё-таки до конца контролировала. Сделала немало глупостей, но ничего непоправимого не позволила с собой сотворить. Все «сексопригодные» отверстия ни зудом, ни болью не говорили, что вчера ими пришлось пользоваться по назначению. Напряжение слегка отступило. Но я всё равно просидела на камне добрые полчаса, усердно жуя чёртов сыр и ещё усердней восстанавливая в памяти хронологию вчерашнего сабантуя. Наконец-то от сердца отлегло окончательно: спермы в трактире пролилось чересчур много, но в меня ничего не попало. * * * Более не валандаясь, я сразу же отправилась за медвежьими жопами, выполняя «стратегически важное» поручение и намереваясь разжиться чем-нибудь полезным. Вчера умудрилась промотать неизвестно сколько из дарёных Мамкаем, беспечно соря деньгами налево-направо. Разумеется, заработала раз в десять больше, чем он мне дал — это правда — но и привыкать к такому не хотела. Коготок увяз — всей птичке пропасть. Так и до проституции недалеко. Лучше уж подзаработаю честным трудом. * * * Увы, но хрен там плавал — рутинная беготня и выполнение заданий каких-то особых деньжат не принесли. Да это и так было понятно: могла б сразу догадаться, что душная суета, которой никто не хотел заниматься, была той ещё морокой с почти нулевым выхлопом. Но меня здорово подстёгивала немалая сумма золотом в Сумке — я старалась о ней думать поменьше, считая своим персональным позором, и собирала всё, что могла. Копала руду из жил, встреченных на поверхности. Выбирала из них драгоценные камешки. Даже пустую породу, пригодную для поделок, тоже прихватывала. Таскала снабженцу мясо дичи, отнимая у медведей не только «жопы». Оптом сдавала вообще весь добытый с противников хлам. Но всё равно не могла похвастать большими барышами. Зато до вечера неплохо подняла уровень, уверенно перебравшись за цифру пятнадцать. Однако чем дальше продвигалась вглубь острова, следуя маршруту заданий, тем большее сопротивление встречала. Развалы осколков с обосновавшимися там эльфами крови я, не будь дурой, благоразумно огибала пятой дорогой. Но даже мохнатые мотыли-бражники и ходячие злоебучие кусты — ненавижу кусты! — начинали создавать серьёзные проблемы. Твари встречались всё более сильные и уже не так охотно падали под ударами топора. Чего-то как будто не хватало. Ближе к вечеру, едва не отъехав от ударов разъярённого «кослоапого», я запоздало вспомнила, что давненько не навещала наставников для паладинов. Пришлось вернуться на заставу и поискать. * * * До заката оставалось ещё часа четыре — уйма времени — но я потратила битый час на обратную дорогу и поиск наставника. И всё для того, чтобы получить навыки, которые учились по взмаху руки. Бесило это аж до зубовного скрежета, но, как оказалось, того стоило. Дела сразу пошли на лад, да ещё как! Защитные и целебные заклинания — [Длань Защиты] и [Омовение] соответственно — конечно же, впечатлили. Хотя кто бы не охренел от непробиваемого волшебного бронежилета или панацеи от болезней и ядов просто по щелчку пальцев? [Молот Правосудия] — оглушение врага на расстоянии! — тоже впечатлил. Но даже при всей своей невероятности все эти поразительные штуки и в подмётки не годились совершенно новой возможностью. Эта херня не налезала ни на какую голову, но обучившись [Искуплению] за жалкую пригоршню медных монет, я получила возможность воскрешать павших! Отныне не только сама не могла умереть, но была способна и с другими разделить благодать вечной жизни. Наконец-то ощутила причастность к чему-то великому — Длань Аргуса перестала быть просто названием… Не доверять описанию никаких причин не нашлось — до сих пор оно не обманывало — и я на негнущихся ногах помчалась обратно, заворожено таращась на ладони. Это было что-то невероятное и просто ошеломляющее — словно тот самый великий Наару коснулся меня! * * * Воодушевлённая возможностями, я взялась за дело с новым задором. С трудом держалась, чтобы открыто не рассмеяться над собственным ребяческим энтузиазмом, так и распиравшим изнутри. Уж и не вспомню, когда ощущала подобное в последний раз. Да ведь теперь мне сам чёрт был не страшен! И я изо всех сил, будто комичная толстозадая торопыга, спешила наносить справедливость и причинять добро всем, кто подворачивался под руку. Лишь бы в Книге находилась строчка с просьбой или заданием от гарнизона Кровавой. Видела, что начинаю загоняться и творить откровенную херню, сызнова теряя бдительность и забывая уроки логова Тихвой, но ничего поделать с этим не могла. Да и не хотела, если честно. От меня так пёрло наглой самоуверенностью, что ещё немного — и вспыхну, прикуривать можно будет. Но как же это было приятно: чуять растущие силы! * * * Побивая всякую зловредную сволочь, я аж потекла от возбуждения и так увлеклась, что незаметно забрела в какие-то непролазные дебри. Извилистая, как поросячий хвостик, тропка приключений выбросила в реальность посреди скальных развалов, поросших чахлыми деревцами. А мне к этому мигу уже нетерпелось встрять в какую-нибудь неприятность погуще, чтобы проверить себя в реальном деле, а не на медведях и злобных ходячих кустах. Поглощенная мыслями, я даже не сразу сообразила, что наткнулась на поселение, будто по заказу брошенное под ноги. Окружавший его зловещий антураж и особо мерзкая, неуловимая вонь быстро привели в чувство. Чуйка на нехорошее тут же весело зачирикала: «Ой, какое ж местечко поганое!..». Карта и «Книга», мигом очутились в ладонях и помогли разобраться. Я, должно быть, припёрлась до лагеря сатиров. На которых, кстати, был заказец. Собиралась заглянуть в эти места со следующего с утра, но Случай распорядился иначе. В задании эти ребятушки были указаны, как повинные непонятно в чём — я, по крайней мере, не допёрла. Но сомневаться не стоило — рогатые были явно преступны, что очень скоро подтвердилось воочию. По окрестностям действительно шарахались весьма отталкивающего вида мохноногие твари с бурой, кудлатой шерстью почти по всему телу и откровенно бандитскими рожами козлов-прохиндеев, объедающих бабушкин огород ради злорадства. Даже если б не знала — всё равно назвала б их злодеями. Прямоходящие и, возможно, довольно разумные, они неплохо обосновались в этих местах, плотными заслонами понастроив шалашиков и палаток, понаставив каких-то кривых палок-тотемов. Черепа, кости, зловещие знаки — всё как у людей, короче. В общем, слёт сатанистов-юниоров на выезде… Создания весьма отдалённо походили на нас, на дренеев. Разумеется, исключительно наличием копыт и рогов! Но даже и близко не посягая на мою небесную красоту, к которой мгновенно воспылали злобной завистью. Впрочем, тут была и моя промашка: нужно очень постараться, чтобы не заметить шикарную тётку за два метров ростом, и светящуюся, словно гирлянда на новогодней ёлке. Но и сатиры хороши. Они оказались теми ещё злобными уебанами — кинулись на одинокую, беззащитную футанари сразу втроём! Чему я, кстати, несказанно обрадовалась. Ни внятного слова от них не было, ни разумного вскрика. Глаза бешеные. Рты — что-то орут, явно матерное и оскорбительное. Когтистые лапищи — угрожающе воздух рубят. Короче, тут и к гадалке не ходи — бить собрались. Иначе говоря, никакой жалости в ответ! Но меня-то уже такими босяцким понтами было не взять — Куркен, кобель шелудивый, закалил. Эти на его фоне — так себе, ерунда на постном масле. Тоже мне, угроза: буду я ещё бояться их кривых ножиков да когтей длиной в дециметр?.. Пришлось со всей любезнстью ответить на радушное «приглашение» мерзких «козлобандитов». Кинуть на себя [Благословение Могущества], «смазать» [Аурой Благочестия] и задержаться на часок-другой. * * * Замысел обирать трупы сатиров полностью себя оправдал — с них было куда больше прибытку, чем с медведей. А неприкрытая агрессивность мохноногих уродцев усыпляла совесть. Впрочем, в самом начале в груди всё же кольнуло, и я попробовала договориться, крепко помня опыт с эльфами крови. Но мгновенно оставила дурость — оппоненты разговаривать не захотели, намекнув на это однозначным броском ножа в мою сторону. А раз так, то и мне миндальничать было незачем. Я принялась выманивать неприятелей по одному или по двое, после чего расправлялась без жалости, всё меньше и меньше испытывая к ним сожаление. Как и предполагалось, с «человекоподобными» доводилось сложнее всего. Те же медведи, что были банально сильнее сатиров, всё равно не шли ни в какое сравнение с двуногим врагом. Махноногие «гопники» оказались просто неистовыми сволочами, в самом плохом смысле этого слова. От них аж пёрло почти осязаемой, удушающей, человеческой такой злобой, перемешанной пополам с козлиной вонью. И если рогатые налетали в количестве больше двух, то доставляли немало хлопот. [Молот Правосудия] падавший на их головы почти реальным полупрозрачным молотком откуда-то с неба, здорово помогал, оглушая неприятеля и ненадолго выводя из игры хотя б одного. Приходилось реально потеть, стремясь вслед за победой. А противники в эти мгновения окончательно теряли берега и всякие связи с реальностью, будто переходя за какой-то фатальный рубеж. Типа: в «толпе» мозги отшибало? Малость погодя, когда первый задор из моей бестолковки благополучно выветрился, а прогулка с топором, как ей и положено, превратилась в тяжкий труд, я и сама начала по капельке сатанеть, разглядела сатиров получше. Сперва даже не поверила увиденному, совершенно растерявшись и чуть не поймав шеей кинжал. Но, разобравшись, почуяла, как в жилах от злости закипала кровь: пока один сатир меня отвлекал, связывая боем и натурально кидаясь на топор грудью, остальные пытались зайти со спины, попутно надрачивая козлиные члены! Эти уроды в буквальном смысле пытались выебать меня прямо во время битвы! Заметив подобное, я поняла, что отныне убиваю рогатых обмудков даже с некоторым удовольствием. Можно сказать, теперь это был мой светлый долг паладина — освободить их от безумства. Которое, к моему неприятному удивлению, оказалось не таким уж и надуманным предлогом для расправы над мохноногими. Эти безмозглые создания хотя и выглядели местами вполне по человечески, пугающе вскрывая наличие разума злобными, полными ненависти взглядами, но явно были чем-то больны. И одолело их не массовое помешательство, как эльфов крови в долине Аменн, а именно какая-то «мысленная хворь». Я не могла понять, откуда появилась такая уверенность, но будто чуяла в них странную липкую заразу или проклятие. Та самая Скверна, что в задании указана? «Э! Дарова, малая!..» — внезапно, посреди гущи схватки, в самое ухо раздался радостный возглас. — «Как сама?» Я аж подпрыгнула от неожиданности. Запнулась о какой-то корень, и едва не напоровшись пузом на вражеский нож. В панике отмахнулась от острия [Божественной Защитой] мгновенно снизившей возможные повреждения наполовину. Кувыркнулась, уходя от удара, и хрястнулась спиною о камни. Чёрт! Больно даже через кольчугу!.. Негромкий, но зычный мужской голос умудрился перекрыть шум жаркой битвы, а нежданная речь перепугала чуть не до усрачки, обдавая плечи ознобом. Как же ненавижу такие «пугалки» тупые! Почему и современные фильмы никогда не смотрю… Я пропустила скользящий удар, чиркнувший искорками по кольчуге. Оступилась, замешкалась — и в ту же секунду поймала сочный щелчок под колени, валясь с ног на землю. Аж взбрыкнула копытами, взметнув клочья дёрна. Долбанная мохнатая козлота сшибла меня в мгновение ока! Самоуверенность сыграла недобрую шутку, и ублюдки троицей навалились, побросав ножи и спеша «наказать» за оплошность… Трио уродцев, роняя слюни из раззявленных ртов, с блеющим воем попадали сверху, телами прижимая к земле и не давая сдвинуться с места. Оружие из руки не выбили, но ударить я уже не могла — даже для тычка рукоятью не осталось пространства. А рогатые твари времени не теряли и уже задирали мне ноги!  — Да вы чё творите, суки?! — заорала я, как припадочная, брыкаясь, дергаясь и пробуя вывернуться. Крепкие твари навалились лишь крепче, в ответ раздалось похотливое «беканье» и слюнявые языки потянулись к обнаженном частям тела. Один из сатиров даже ловко пристроился между ляжек, торопливо тыкая липким членом в яйца и спеша нащупать влагалище. Другой уткнулся вонючим хуем мне в щёку, держа за запястья и водя по коже скользкой головкой. Третий просто лежал поперёк, и не давал подняться. Охаживал пудовыми кулаками, норовя распустить ворот кольчуги и вцепиться в сиську зубами. «Э-эй, ты где там?» — снова послышался непонятный, но знакомый голос. А ситуация развивалась стремительно, и не в мою пользу. Если не предприму хоть что-нибудь, то!.. Я дернула головой, уворачиваясь от вонючего хуя. Тут же в скулу прилетел крепкий кулак, вышибая искры из глаз и на миг «выключая» померкнувший предсумречный свет. Член тем временем властно уткнулся мне в губы, скользя дурно пахнущей влагой по коже. Визги и похотливое рычание тварей взлетали до облаков. Суетившийся промеж моих «булок» урод даже ритмично задёргался, двигаясь пока ещё вхолостую… «Да гори оно огнём!» — бушующим пламенем вспыхнула гневная мысль, ловя секунды решительности. Я снова дёрнулась, но теперь качнулась навстречу к омерзительному «огрызку» рогатого. Распахнула рот, вывалив мокрый язык и разом охватывая губами кривой «козий» хуй. Заглотила его до упора, содрогнувшись от тычка упругой головки в самую глотку. Ткнулась носом в мех на лобке, смердевший мочой. Сатир заверещал от предвкушения, хватая когтистыми лапами меня за рог и за волосы. Резко толкнулся навстречу… а через миг завизжал, будто ему в глаза раскалённые саморезы закручивали! Мой прикус сомкнулся на грязном козлином хуйце, вгоняя зубы в горячую плоть. Движение челюстями — и я отхватила омерзительный член, будто ножницами, чуть не захлебнувшись от потока хлынувшей в горло крови. Едва не проглотила вонючую мерзость, мгновенно обмякшую на языке отвратной «сосиской». Раненый откатился назад и взвыл так, что аж в ушах зазвенело. А я сплюнула шмат кровящего мяса в рожу тому, что лежал на моих сиськах, и вцепилась освобождёнными пальцами левой руки ему в харю. Потянула за рог — не одни вы так можете, бляди! — запрокидывая лохматую голову. Уронила бесполезный топор и с размаху запустила ногти уроду в глаза, норовя проткнуть заляпанные чужой кровью безумные бельма. Одно движение — и большой палец с хлюпаньем утонул у сатира в глазнице. Дикая тварь забилась и заверещала. Вздрогнув всем телом, как единой мышцей, откатилась, с воем хватаясь за рану и слетая с «крючка». Но третий к этому мигу уже нащупал мою дрожащую щёлку, водя по нижним губам мокрым козлячим хуйцом!.. Пространства для манёвра оказалось с избытком, и я стремительно дернула ноги к груди. Проломившись сквозь отвращение, даже не тратила время, чтобы убрать от влагалища чужой омерзительный член. Просто «пальнула» дуплетом — вмазала копытцами в козлиную рожу, распрямляя ноги, как боевые пружины. Ублюдок, был так близко к лакомой «цели», что с моих губ едва не сорвался позорный визг: «Помогите!..». Удар оказался сильным, но очень неточным, зато хотя бы отбросил сатира. Тот едва не сделал обратное сальто, всего-то брызнув кровищей из разбитого носа. Но момент был идеальный, и я рванула следом за лохматым насильником, вскидываясь над землёй, как одержимая бесами ведьма. Вдогонку прописала уроду «двоечку» в челюсть — все мои навыки в боксе — а потом всадила ещё раз копытцем, но уже точнёхонько в рожу. Врезала с разворота, как в лучших фильмах с Ван Даммом, вложив в удар всю силу мясистой жопы и перетянутых мышцами, упитанных ляжек. Козлина, что мгновенно поплыл — удачный кулак в бороду сшиб падаль в нокаут — тут же с хрустом брызнул выбитыми зубами, не сдюжив копыта дренейки. Отлетел назад, кувыркнувшись через рогатую голову. Завалился навзничь, растянувшись в траве. А меня повело следом, силой взмаха роняя прямиком на неприятеля. В запасе была секунда — может быть, две — чтобы подобраться и принять решение. Я прямо с колен, даже не вставая, лягнула ослепленного безумца, катавшегося в стороне и жутко хохотавшего сквозь вопли боли. Ударила и в мыслях сказала спасибо родной маме за то, что она подарила мне такие длинные ноги — от тычка шея уродца хрустнула, извернув голову под нездоровым углом, и мохнатое тело обмякло. А я без промедления опять накинулась на того, который пристраивался между ног. К моему ужасу эта тварь оказалась поразительно крепкой и быстро очухалась, тряся размочаленным в мясо лицом — сатир уже шевелился, возвращаясь в сознание. С короткой разбежки я ещё раз втащила ему по окровавленной харе, врезав пыром, как футболист. Сшибла мерзавца, завалив того на спину. И с дурным воем подпрыгнула, чтобы всем своим весом приземлиться уроду на грудь. Вмяла копытами захрустевшие рёбра до позвоночника, мгновенно раздавив сердце и лёгкие. Затем опять случилась заминка, секунда на важнейшее дело — сплюнуть вражью кровь и призрачный вкус омерзения. Глаза в это время взглядом искали топор… Третьего уродца, который остался без хуя, я забивала с таким остервенением, что очнулась лишь от нового шёпота в самое ухо. Поняла, что изгваздалась в крови и мозгах по самые ляхи, пока топтала ногами башку кастрированной «козлоты». Перехватила оружие дрожащими от ярости пальцами, использовала [Длань Защиты], обретая краткосрочный иммунитет к физическим нападениям, и помчалась прочь от лагеря рогатых, пока новые мохнатые мудаки не набежали. * * * «Куни, ты серьёзно», — опять послышался тот самый голос, но теперь уже удивленный. — «Неужели даже про Шёпот не знаешь?» Я протяжно выдохнула, привалившись спиной к дереву и переводя дух. На всякий случай «щёлкая» [Омовением] и снимая всякую возможную заразу, спешила вернуть самообладание.  — Не-а, без понятия, — мрачно оглядываясь, ляпнула вслух. Было подозрение, что меня не услышат. Так и случилось: невидимый собеседник на реплику не ответил. Зато дико захотелось наорать на этого придурка безмозглого, из-за которого меня чуть не выебали!.. «Не узнала, что ли? Богатым буду…» — не унимался голос. — «Это ж я, Риккум. Зашибись вчера погудели, ага?» Он на мгновение замолчал. «Ну, давай попробуй — прошепчи что-нибудь. Представь красавца Риккума и как бы говори со мной в мыслях». Вновь сплюнув кровь и утеревшись куском льняной ткани, я попыталась сделать то, что просили. Выдался ну очень неудачный момент обучаться всяким волшебным штуковинам, но никто и не будет спрашивать — теперь или впредь — удобно ли мне отвлекаться в эту секунду. Да и другой возможности может просто не оказаться. Вызвать в памяти образ рыжего выпивохи было несложно. «Ты меня слышишь?» — послала я неуверенный вопрос. «Да. Да!» — в мыслях раздалось чужое радостное восклицание. Напряжение от едва не свершившегося надругательства понемногу отпускало. Ладно уж, чего не было — того не было… «Удивительная вещь — этот твой шёпот…» — растерянно пробормотала я, сползая спиной по стволу дерева и усиленно думая о дворфе, чтобы не потерять связь. «Ох, бля, как же башка гудит…», — мрачно пропыхтел новый знакомый, после чего добавил. — «А про Шёпот это верно подмечено. Пользоваться им могут только Герои, видевшие друг друга. Зато он позволяет общаться даже из разных уголков света… Крутая штука, короче. Хер его знает, как работает, но безотказная.» Лагерь сатиров в отдалении был подозрительно тих, но по мою душу никто не бежал с голым членом наперевес. Я снова сплюнула солоноватый привкус кровищи, наконец-то содрогнувшись от запоздалого отвращения. Торопливо принялась полоскать рот ягодным соком, а потом и остатками глинтвейна, чтобы перебить отвратительный привкус. Достала очередную чистую тряпицу — надо побольше такого добра раздобыть — и принялась торопливо протирать слабоалкогольным напитком сперва лицо, а затем, после заминки — и промежность. Вонь немытых хуев как будто в кожу въелась. До сих пор мерещилось, что сатиры по-прежнему тыкали своими стручками в меня. Аж мороз по спине пробегал, как думала об этом!.. Захотелось пойти да разрубить на куски тела мохноногих уродцев, что посмели задумать такое. Насколько милой и сладенькой казалась вчерашняя безымянная футанарька, насколько лакомым выглядели её титечки, и лакомый крохотный пенис, настолько же ненавистной оказалась нынешняя лохматая «гопота»! Но эти мысли я поскорей отогнала — слишком уж они грязью сочились, не подходили тому, кто использует магию Света. Моё поведение и без глумленья над трупами было мало похоже на поступки поборника справедливости или хотя бы просто адекватной дренейки. «Чего хотел?» — проворчала я в мыслях, стараясь звучать настолько сердито, насколько позволял неожиданный навык мысленных разговоров. «Неужто не рада?» — хохотнул дворф.  — Да меня чуть не выебали из-за тебя! — с губ сорвался крик, который собеседник не мог услышать. Пришлось вздохнуть и продублировать уже спокойным тоном: «Из-за тебя меня чуть не убили. Серьёзно говорю». «А-а-а…» — коротышка осёкся. — «Ну, ты, это… Извини тогда — и в мыслях не было дурного. Я ж просто не знал, что ты к Шёпоту не привычная». «Ладно, забудем», — перебила я говоруна. — «Так ты чего хотел-то?» Риккум помолчал. «Слышь, подруга…» — начал он. «Постой… Это с какого перепугу я тебе подругой стала?» «А чё, забыла?» — хмыкнул мужик. — «Вчера на брудершафт пили… Ты чего-то кулаками махала. Бьёшь, как баба, кстати…» «Хрен с тобой. Допустим…» — проворчала я, опять перебивая собеседника. Боялась услышать подробности, которых знать не хочу. — «Конкретно рассказывай, чего надо». «Так ты познакомишь с Присциллкой?» — как на духу выпалил тот. Ну, точно! Он же вчера мне этим все мозги вынес. Хотя сегодняшняя просьба несколько удивила — я думала, что вчерашний интерес Риккума был просто пъяной бравадой. Выходит, что всё немного сложнее? «Понравилась?» — усмехнулась я. «Ну…» — мрачно проворчал мужик. Это виноватое ворчание было настолько уморительным — особенно если вспомнить его морщинистую бородатую рожу — что вся злость на Риккума окончательно улетучилась. Прямо отказать ему я не могла — вдруг у Присциллы иное мнение? — но и не знала, как объяснить «тонкости». «Морда рыжая, ты ж ей до коленки едва достаёшь». — усмехнулась в мыслях. — «Не слишком ли большой кусочек проглотить собираешься?» «Хуй ровесников не ищет», — мрачно хохотнул Риккум и снова виновато спросил. — «Ну?..» «Ладно… вообще-то у нас с ней всё сложно: мы очень, ОЧЕНЬ!..» — я надавила интонацией. — «Очень близкие подруги. Но я могу спросить, что она думает. Слово даю… Идёт?» «Ага! Не забудь», — мужик тут же повеселел. «Всё на этом?» «Да не, погоди…» — встрепенулся дворф. — «У тебя какой уровень? Не хочешь в Пещеры Стенаний прошвырнуться? Намечается тут группка сопровождения, местных по делам каким-то сопроводить — можем подхватить тебя на хвост». «Уровень уже пятнадцатый», — ответила я. — «А вообще, ничего не поняла: какие пещеры, какая группа?» «Точно, ты ж вообще нихрена не знаешь», — голос Рикккума снова стал наглым. — «Короче, если в двух словах, то это как рыбалка, но идём не рыбу ловить и бухать, а на удачу хорошенько помахаться со всякими уродами. В тех пещерах друиды-отщепенцы окопались, мутки свои мутят — наверняка у них есть чем поживиться. Интересует?» «Грабить, что ли предлагаешь?» — неприятно удивилась я. Риккум хотя и был наглым, как танк, но производил впечатление дворфа совестливого, с понятиями. Неужто я ошиблась? «Смеёшься?» — хмыкнул мужик. — «Во-первых, грабить награбленное — не позорно. А во-вторых, когда узнаешь, чего они там творят, сама вызовешься в первые ряды. Ну, так как, согласна или мне дальше искать?» В груди всё сладко затрепыхалось — это было уже что-то новенькое и интересное! Отказываться — не резон. «Лады. Только это… У меня тут работёнка есть — не могу ж я взять да сбежать». «А никто и не просит», — веско обронил дворф. — «Нам собраться надо, припасы в поход подготовить — идём не на день, а может и не на два. Да и ты уровень подтянешь — пятнашка твоя слабовата для тех мест. Давай так: в районе девятнадцатого свяжись со мной. Идёт?» «Хорошо», — я кивнула, мысленно и по-настоящему. — «Мне как-то готовиться нужно?» «Тут сама смотри. Идем не в гости — нас там ждать не будут. Если Алхимии обучена — зелий каких заготовь. Еды и воды тоже можешь взять, если в Сумке свободное место найдётся. Ну и шмотки получше купи — самые качественные, что сможешь найти. За цену не парься — в Пещерах отобьётся. Хотя, у тебя и так должно золотишко водиться, после вчерашнего-то. Как вспомню твои круглые, мягкие…» «Завались!» — перебив, рявкнула я и в ответ услышала мысленный ехидный смешок дворфа. «Ладно… Тогда пошёл я опохмеляться», — усмехнулся он. — «И это: Присциллке своей про меня обязательно не забудь рассказать… Короче, покедова, малая…». Голос умолк и больше не проявлялся. * * * С обновлённой мотивацией — поднатореть да пройтись по действительно опасным местам — запал в груди запылал с новой силой. Истребление под корень «колобандитского» племени пошло промышленным темпом. Теперь я была очень осторожна, сражаясь с каждым противником, как в последний раз в жизни, выкладываясь на полную. Козломордые сатиры сами постепенно превращались из сексуальных маньяков в жертв изнасилования. Образно выражаясь, разумеется: у меня бы не встал на этих уродцев ни при каких обстоятельствах, хотя мохноногих тварей я вертела и «сношала», как хотела. А вскоре, подняв ещё пару уровней, даже одна против трёх выдавала сатирам несовместимых с жизнью пиздячек. Правда — путаясь в возросшем числе навыков — нередко забарывала неприятеля на сущих кропалях, изрезаная и изорванная когтями на британские флаги. Но [Свет Небес] и на всякий случай [Омовение] мгновенно ставили на ноги. Если количество маны позволяло, можно было без «перекура» отоварить ещё троицу. Я на сатиров производила странное, почти взаимоисключающее воздействие. Они явно хотели убить меня, пораженные яростной злостью, как какой-то болезнью — этот «недуг» уже буквально в нос шибал странной, неощутимой вонью. Но при этом махноногие страстно хотели меня в буквальном смысле — хотели, как женщину. Чем дальше, тем больше хотели. Словно путались в собственных намерениях. Нередко очередной удар жуткой когтистой лапой то и дело завершался попыткой схватить, облапить и поставить в «коленно-локтевую» позицию. Как ни странно, но теперь я совершенно спокойно воспринимала тот факт, что меня хотели убить и выебать, в любом порядке очередности, который мог бы прийти в уродливые бошки сатиров. Но натурально полыхала от злости, граничащей с бешенством, когда замечала, как «козлорылое» воинство надрачивало на меня свои стручки, вместо того, чтобы прийти на помощь погибавшим соплеменникам! Пару раз меня всем скопом снова сшибали на землю, хватая за задницу и норовя пристроится членом промеж мясистых «тылов»… Ничего у них, разумеется, не выходило. Чего уж там, я даже думала сама кого из уродов завалить и намеренно откусить ещё один член. Тошнотворно было даже думать, чтобы опять взять в рот эту вонючую немытую штуку, но провернуть подобное в назидательных целях мне было вполне по настрою. Изгваздаться в горячей крови визжащего врага и сплюнуть шматок мяса с безумной ухмылкой, сулящей только погибель — вот, чего я хотела. А уж то, что эти уроды вообще не воспринимали меня, как угрозу — притом, что я упокоила уже почти три дюжины тварей! — бесило вообще до зубовного скрежета. Даже то, что сатиры выглядели «человекоподобно», но вели себя, как зловредные безмозглые роботы, тоже неимоверно раздражало. Таких как следует и возненавидеть не получалось. Когда стемнело окончательно и сатиры, явно не приспособленные к видению в темноте, начали кучковаться ближе к кострам, я начала понемногу наглеть. Выходила в свет пламени и намеренно дразнила уродцев, звучно шлёпая себя по ягодицам или телепая членом меж ног. Махноногие падали, за убийства давали опыт — до сих пор всё ещё не понимаю, что это значит — и я продвигалась в развитии. На сатирах получила ещё один уровень, добравшись уже до шестнадцатого и заметив любопытный момент. Был миг, когда меня опять окружили, поймав почти что без маны. Изодрали чуть не до смерти и снова — в который раз, чёрт возьми! — повалили на землю, на этот раз тупо задавив числом четверых против одной. И даже вонючий хуй, уже мокрый от смазки, снова в щёку упёрся, заставляя желать скорейшей кончины от ран… Но я как-то умудрилась ударить, нелепо взмахнув оружием из неудобной позиции. Целилась в одного, но прилетело другому — самому дохлому и тоже едва живому. Его свои же назад оттерли, где гад и выхватил шальной секирой в «роговой» отсек. Враг тут же скоропалительно сдох, сыпанув мне капельку опыта. Эта-то крупица и подняла уровень, в золотистой вспышке заодно и полностью исцелив, восстановив здоровье и ману!.. Очень удобная хрень! Жаль, что подгадать её невозможно… Последовала [Божественная Защита] и сатиры были планомерно убиты до смерти, а на труп мохноногого, метившего выебать меня в рот, я даже помочилась. Наверное, этот поступок был не очень достоин паладина, поборника света и справедливости, но всё нутро немым криком велело унизить несостоявшегося насильника. Женское во мне взяло верх, поэтому я просто присела над мертвым телом и оросила сатира золотистым дождичком. Сделала это подчёркнуто «девичьим» способом, приподняв толстый член и прижав его коленкой к прохладной кольчуге. Добыча с сатиров тоже радовала. Притом, что серебро вместо медяхи в их «карманах» совершенно не возбуждало. Вчера моя попа хорошо пополнила наш с ней бюджет, и полученных денег должно было надолго хватить. А вот найденные при обыске трупов особые вещи с необычными свойствами взбудоражили до крайности. Все они были «зелёными» — помеченными зелёным цветом, как подарок от шамана Курца — и добавляли к тем или иным характеристикам. Перчатки из тонкой ткани, скорее красивые, чем прочные, и прибавлявшие к характеристике «Дух» я оставила без внимания. А вот кольчужные штанишки, повышавшие выносливость и ловкость, сразу же примерила. Что забавно, на штанцах — и на металлическом звеньевом полотне, и на кожаном подбое — уже была предусмотрена прореха для моих причиндалов. И не просто от балды прорванная случайная дырка навылет, а именно укреплённое и обмётанное мягкой подкладкой отверстие. Опять «Геройская» магия? Да и чёрт с ней. Кольчуга ладно обняла полный зад, ремешки и застёжки плотнячком подтянули малейшие складочки — обновка села словно влитая, выделяясь девственной чистотой на фоне прочего гардероба, щедро заляпанного кровищей сатиров. Только заметив этот контраст, я поняла, какую оплошность допускала всё это время. Так легко и охотно вбирала всё новое и магическое, что совсем позабыла: реальности происходящего никто не отменял, а помыть — это не просто убрать следы. Кровь на кольчуге давно свернулась и засохла. Чтобы ее оттереть, придется здорово попотеть, шкрябая щеткой, которой, кстати, не было. Или хотя бы песком со дна ручья потереть. А ведь потом кольчугу и смазать маслом каким не мешало бы — заржавеет ведь к чертовой матери… Но как бы там ни было, а больше всего порадовал добытый в бою двуручный меч. Добавлял он всего «единичку» к Силе, да и выглядел неказисто, больше напоминая слегка сплюснутый лом, кое-как сведенный к острию и заточенный. Но, исходя из описания, выдавал цифры наносимого повреждения вдвое больше, против моего топора! Весил тоже чуть больше, но и сбалансирован оказался получше. Даже во время ходьбы, если висел за спиной, как-то радостно-звонко, этак одобрительно похлопывал по «окольчуженым» ягодицам. Просто песня, а не оружие. На ближайшем сатире я клинок и опробовала. Зарубила урода в два взмаха, едва не развалив его от ключицы и до грудины, чем осталась крайне довольна. Закинула оружие на плечо — махноногие были уже не противники — и потрусила дальше, стараясь приноровиться к пляшущим под кольчугой титькам, потому как поискать лифчик в лавке торговца я всё-таки позабыла…