Разные, мы такие разные

***

      С Ибо у Сынёна был первый поцелуй.       На самом деле всё не так драматично. Вот как это произошло.       Сынён и Ибо пытались приготовить поздний ночной рамён в общежитии и не быть при этом застуканными. У них только закончилась ежемесячная проверка, а это значит, что им больше не нужно следить за весом, по крайней мере, до следующей проверки. Ибо не перекусывает, а Сынён слышал, как заурчало у того в животе, когда они выходили из тренировочных залов, так что он схватил Ибо за руку, притянул к себе и прошептал ему на ухо:       — Я знаю, где у Исюаня заначка рамёна.       Глаза Ибо загорелись, и Сынён, голова которого кружилась от избытка сценического адреналина, подумал: «Да».       Нагоняй того стоил.       Сонджу, старый лузер, давно ушёл спать, а Вэньхань играет в Starcraft на их общем компе. Исюань, вероятно, просто ведёт себя ответственно где-то подальше. Менеджера у них ещё нет, они ещё не доказали, что достаточно того стоят.       Так что на часах час ночи, а они пытаются приготовить рамён так, чтобы их не поймали. В тишине общежития скрежет кастрюли о плиту оглушительный, и Сынёну приходится зажать Ибо рот рукой, когда тот начинает хихикать.       — Шшш, — шипит он, оглядываясь вокруг. Шин рамён угрожающе шуршит в его руке. — Хочешь, чтобы нас поймали?       Ибо фыркает, его тёплое дыхание касается ладони Сынёна. Поначалу это всё, и Сынён по глупости теряет бдительность. Потом его руки касается что-то влажное и скользкое, и…       Едва сдерживая вскрик, Сынён отдёргивает руку и смотрит свирепо.       — Ибо! — шепчет он в ярости. — Это мерзко!       Ибо высовывает язык – которым только что лизал ладонь Сынёна – и без зазрения совести говорит:       — Не нужно было закрывать мне рот.       — Ты хочешь рамён или нет? — спрашивает Сынён.       После этого Ибо затыкается, и они продолжают свою миссию.       Всё слишком громкое. Щелчок включения газа, всплеск лапши… В этот час всё кажется незаконным и тайным.       — Нужно добавить яйцо, — настоятельно заявляет Ибо позади него низким и скрипучим из-за переходного возраста голосом.       — Его добавляют в конце, — объясняет Сынён со всей авторитетностью человека, который старше ровно на год. С августа по август, один оборот вокруг солнца. Сынён намного мудрее Ибо, особенно когда дело касается приготовления рамёна. — Вода ещё не закипела. Оно просто растворится, и на вкус мы его не почувствуем.       Ибо дуется.       — Но яйцо, — настаивает он.       — Хорошо!       Сынён разбивает яйцо, и они наблюдают, как оно плюхается в тёплую воду. Оно немного кружится в водовороте ярко-жёлтым пятном на фоне серой кастрюли и исчезает в клубке полуприготовленной лапши.       — …видишь? — спрашивает Сынён после того, как оно не появляется вновь. — Вот поэтому его и добавляют в конце.       — Оно всё ещё там, разве нет? — спрашивает Ибо, но теперь в его голосе звучит сомнение.       — Да, но попробовать его на вкус мы не сможем.       — Тогда добавь ещё одно.       — Ты хочешь два яйца в рамёне поздно ночью? Да ты чокнутый.       В ответ Ибо вздёргивает подбородок, глаза его сверкают.       — Как и ты, — отвечает он.       Сынён уступает.       — Ладно, — говорит он, направляясь к холодильнику. — Тогда за завтраком сам будешь объяснять, почему не хватает двух яиц. Сонджу-хён будет…       Тогда-то Ибо его и целует.       Рука Сынёна на дверце холодильника, когда Ибо резко подаётся вперёд и практически врезается в лицо Сынёна, сминая их губы вместе. Сынён инстинктивно отскакивает назад, ударяясь головой о дверцу холодильника. Его крик боли прерывается, когда Ибо снова подаётся вперёд, неловко прижимаясь к губам Сынёна.       Только через несколько секунд до Сынёна, наконец, доходит. Это не из-за неуклюжести Ибо. Это не приколы Ибо.       Это не случайность.       Ибо этого хочет.       Сынён тоже этого хочет.       И тогда он целует в ответ.       Честно сказать, это довольно плохой поцелуй. Не то чтобы Сынёну было с чем сравнивать, но ему кажется, что всё должно быть не так. В дорамах и фильмах никогда не бывает так много слюны, попадающей на подбородок, и главная героиня никогда не морщится, когда главный герой так сильно сталкивается с ней зубами, что Сынён беспокоится о том, что позже скажет его стоматолог. Шея его, вероятно, не должна болеть от того, как Ибо наклоняется под неудобным углом, от которого неприятно натягиваются мышцы.       Но румянец, ползущий вверх по шее, жар, который он чувствует, нарастает внизу живота и ниже тоже — это кажется правильным.       Сынён не знает, как долго они целуются. Зовите это подростковым энтузиазмом, гормонами, чем угодно. Всё то время, что его прижимают к их калечному холодильнику, Сынён теряется в Ибо. Их худые тела, сталкивающиеся друг с другом, неуклюжее рвение, щекотание недавно покрашенных в блонд волос Ибо у его носа — это чистое ощущение, и Сынён падает, падает, падает.       Он думает, что мог бы делать это вечно, и наклоняет голову. Должно быть, это меняет что-то в лучшую сторону, потому что Ибо издаёт невероятный звук и повторяет за Сынёном, словно поцелуи — это ещё одна хореография, которую нужно освоить. От этого поцелуй становится совсем потрясающим, и Сынён слегка стонет, и…       — Какого хрена вы тут творите?       Когда возмущённый голос Вэньханя сотрясает воздух, они отскакивают друг от друга.       Ибо отшатывается, вытирая рот тыльной стороной ладони, когда Вэньхань с хмурым видом проносится мимо них. У Сынёна подкашиваются ноги, и он ошеломлённо приваливается к холодильнику.       Вэньхань быстро берёт пару прихваток и сдвигает кастрюлю с шипящим перекипевшим рамёном, выключает плиту. Он раздувает дым, который заполнял кухню (а Сынён этого и не заметил), когда Исюань и Сонджу высовывают головы из своих комнат, чтобы посмотреть, из-за чего сыр-бор.       — Идиоты, — шипит Вэньхань – суп подгоревшим пятном выделяется на их не совсем белой плите – и бросает на них яростный взгляд. — Посмотрите на этот срач! Кто-то будет это убирать, и клянусь, это буду не я.       — Что случилось? — слышится пронизанный беспокойством знакомый голос Сонджу. Этого звука достаточно, чтобы Сынён смущённо опустил голову, и он видит, как Ибо переминается с ноги на ногу. Они избегают встречаться с Сонджу глазами, когда тот подходит и встаёт рядом с Вэньханем, морща нос при виде такого зрелища.       — Сынён, Ибо, нужно быть более внимательными, — упрекает он. — И вы всё равно не должны есть рамён.       — Они не просто были невнимательными, — ябедничает Вэньхань. Сынён с широкими глазами бросает на него взгляд, а Ибо выглядит так, будто его предали. Сынён даже не знает, чего тот ожидал. Это же Вэньхань. — Они целовались. На нашей кухне!       Он возмущён, а у Сонджу такой вид, словно его кто-то ударил молотком по голове. Он и на самом деле может упасть в обморок. Сынён за него немного беспокоится.       — Ц-целовались? — запинается Сонджу.       — Целовались! — вопит Вэньхань, и Сынёну бы очень хотелось, чтобы они уже перестали это повторять.       Его лицо горит, и не так приятно, как это было, когда губы Ибо были на его губах. После быстрого взгляда становится понятно, что Ибо в таком же состоянии. У Ибо розовая и красивая шея, и сейчас ему заметно, что губы Ибо краснее обычного, опухшие и скользкие. Сынён от этого смущается, но почему-то не может отвести взгляда.       — Чт… как, почему?       Сонджу совсем не в своей тарелке, так что, когда Исюань решает вмешаться, это, вероятно, к лучшему.       — Ладно, — говорит он, и все обращают внимание на его «я тут самый старший» голос. — Э-э-э, так. Вы двое… целовались?       Сынён едва заметно кивает.       — Ладно, — снова произносит Исюань и вздыхает. На заднем плане Сонджу влепляет себе ладонью по лицу и стонет. — Вы двое… встречаетесь?       Встречаются?       Сынён даже не думал об этом. Честно говоря, он первым делом думал о том, что Ибо его поцеловал, но он полагает, что вывод Исюаня имеет смысл. Это ведь то, что делают парень и девушка, да? За исключением того, что в данном случае они оба парни, так что это были бы… парень и парень. Целовать друг друга, держаться за руки, ходить на свидания…       Как у стажёров у них не так много свободного времени, да и Сынён не может себе представить, чтобы кто-то из них краснел, пока другой дарил ему цветы. Но потом он думает об их с Ибо ночных похождениях по магазинам, о редких случаях, когда они устраивают пробежки у реки Ханган, или же о тех случаях, когда они не спят допоздна, хихикая вместе в своей кровати.       Свидания. Парни.       Звучит здорово.       Он открывает рот, чтобы подтвердить подозрения Исюаня, но влезает Ибо и говорит:       — Мы не встречаемся.       Звучит совсем неубедительно, если судить по выражениям лиц хёнов.       — Нет? — не сдержавшись, выпаливает Сынён.       Ибо выглядит так, словно его застали врасплох, когда на них заинтересованно смотрят хёны, а в особенности Вэньхань. Его раздражение прошло, и он кажется радостнее, чем когда-либо ещё.       — А разве да? — спрашивает Ибо.       — Я не знаю, — растерянно отзывается Сынён.       Они недолго смотрят друг на друга, прежде чем Исюань снова вздыхает. В этот раз ещё глубже, чем в прошлый.       — Сынён, со мной, — говорит он, мотая головой в сторону спальни. — Сонджу, ты поговоришь с Ибо, хорошо?       — Хорошо, — отвечает Сонджу. Кажется, он приходит в себя, пока ведёт Ибо в их с Сынёном комнату и закрывает за ним дверь.       Исюань направляется к двери, и Сынён следует за ним. Он не знает почему, но вся прежняя лёгкость исчезла. Сейчас его ноги кажутся тяжёлыми камнями, а сердце в груди отбивает неуверенный ритм.       Не встречаются?       — Стойте, а я? — орёт Вэньхань.       — Приберись! — через плечо бросает Исюань.       Вэньхань начинает так материться, что их тренер по танцам промыл бы ему рот с мылом, если бы услышал. Исюань его игнорирует и ведёт Сынёна в спальню, закрывая за ним дверь.       Убедившись, что она закрыта на замок, он со строгим лицом поворачивается и говорит:       — Теперь. Поговорим.       Сынён сглатывает.       В воздухе витает запах подгоревшего рамёна.

***