Сказка о трех братьях

      Гулять с Сонхва было приятно. Они не так уж и много разговаривали, но если цеплялись за какую-то большую тему, то подискутировать было очень интересно. Но время от времени было что-то такое, что заставляло Минхо волноваться. Он пока не мог понять, что именно, но решил, что со временем разберётся, а пока просто стоит приглядываться к Сонхва получше.       Точнее было сказать, приглядывать за Сонхва. При том, что умел Сонхва всё на свете, он был совершенно изящно неуклюжим. Если на дороге была выбоина, он обязательно должен был за неё зацепиться. Если он шёл по лестнице, то обязательно спотыкался. Если поворачивался в комнате, то обязательно бился о тумбочку ногой, входил — врезался в косяки. В общем говоря, Сонхва был большой катастрофой, которая неизвестно каким образом дожила до своих лет. Сам Сонхва называл себя «без лапы, без глаза, с порванным ухом, весь в шрамах, откликается на Счастливчик».       И правда, сколько удачи было в этом человеке, если каждый раз, когда что-то происходило, он умудрялся избежать этого? Только каждый раз, когда об этом заходила речь, Сонхва становился немного странным. И однажды Минхо выяснил почему.       Они гуляли на побережье реки Хан и остановились, просто глядя на воду. Разговор был ни о чём, когда Сонхва вдруг тихо сказал:       — А ты когда-нибудь представлял свою смерть?       Слишком внезапный вопрос, к которому готов Минхо не был, поэтому не знал, что ответить. Только вот Сонхва будто в ответе и не нуждался, он просто размышлял вслух.       — Знаешь, мне кажется, что я делаю это слишком часто. Думаю о том, а что если однажды удача не сработает и я просто… Просто меня не станет, — при этом его лицо исказила не весёлая улыбка. — Погибну, как Айсидора Дункан, знаешь? Она умерла, потому что её шарф зацепился за спицы машинного колеса. Такая странная смерть…       — Хён, ты только такое представляешь? — Минхо подступил ближе, внимательно глядя на него.       — Это всего лишь пример. Знаешь… Я просто слишком часто думаю о том, что если меня сейчас не станет, то ничего страшного не произойдёт, — Сонхва остановился у перил и оперся о них, глядя вниз на реку. — Это странное чувство… Я без сожаления думаю, что в таком случае Сонхун сможет жить в моей квартире, маме не нужно будет беспокоиться о втором сыне, отцу — финансово поддерживать… Ведь так им всем будет лучше, разве нет?       Минхо молча встал рядом. Он не знал, что можно такого сказать, чтобы не напугать Сонхва, не ранить, не спугнуть тревожное откровение. Что-то, о чём Сонхва думал не единожды, просто думал потому, что такое может произойти.       — Я каждый раз спотыкаюсь и думаю, а что если однажды я не смогу удержать равновесие? Что, если я сломаю шею или ударюсь затылком так, что не спасти? Что если прелечу через перила и упаду вниз? Я… Не боюсь этого. Я просто думаю, а что там будет, после того, когда это случится.       Сонхва медленно отпустил перила и выставил руки перед собой, глядя на них. Растопыренные пальцы чуть подрагивали, но не из-за холода, а из-за внутреннего напряжения, которое Сонхва испытывал в этот момент.       — А ещё, Минхо, я… Я думаю о том, а что если однажды это будет не случайно? Я не случайно ступлю на дорогу, когда не надо. Или не случайно упаду с моста… или… Хо, я не знаю… — его голос надломился.       Минхо ощутил, как внутри что-то болезненно сжалось. Он протянул руку и перехватил ладонь Сонхва, переплетая их пальцы. Это будто вернуло Сонхва назад из этих тяжёлых мыслей.       — Прости, что гружу этим тебя, — Сонхва чуть улыбнулся. — Я стараюсь не думать об этом, отвлекаюсь, думаю о том, что кто-то будет скучать, но потом вспоминаю, что со многими своими друзьями я не общался уже очень давно и не потому что не хочу, а потому что у меня нет сил на это. Так, что изменится…       — Сонхва, я буду скучать, — мягко сказал Минхо, погладив его по щеке. — И ты не грузишь, для меня важно знать, что ты чувствуешь, тем более такое. Сонхва, ты… Я безумно дорожу тобой. И даже если никому в мире не будет дело, мне будет очень грустно, если ты погибнешь. Ты очень важен.       Минхо не знал, правильны эти слова или нет, но лицо Сонхва посветлело. Он мягко улыбнулся, опустив взгляд.       — Спасибо, Хо, — тихо сказал он. — Я не знаю, что с этим делать, к сожалению. Но надеюсь, что однажды оно уйдёт.       — Оно не уйдёт само, Сонхва, — Минхо с сожалением покачал головой. — Ты… Не думал о том, чтобы обратиться с этим к специалисту? Это звучит серьёзно и… Я не думаю, что одними разговорами можно от этого избавиться.       На мгновение показалось, что Сонхва сейчас убежит от него, но тот лишь поджал губы и опустил взгляд. Минхо тихо вздохнул. Подойдя на шаг ближе, он крепко обнял Сонхва, укладывая голову ему на плечо.       — Я не знаю правильных слов для такого, — признался Минхо. — Но знаю, что без тебя в мире станет пусто. Ты нужен. Маме, брату, своим друзьям, пусть вы и не общались так давно. Мне. Если продолжишь в таком духе, ты действительно можешь однажды не случайно изменить своей удаче. Я знаю, что плохих мыслей много, но с ними надо бороться, работать над ними. И психолог — человек, который может помочь с этим. Самому трудно, почти невозможно. Позволь кому-то, кто умеет, помочь тебе, пожалуйста.       Сонхва слушал молча, не перебивал и не отталкивал. Просто слушал. А потом шёпотом сказал:       — Я не знаю, где искать психолога.       Это была почти капитуляция. Минхо уткнулся лбом в его шею, стараясь не улыбаться слишком сильно. Маленький, но первый шажок.       — Крис ходил к одному замечательному человеку, я попрошу его номер для тебя, хорошо? — мягко спросил Минхо.       — Да, пожалуйста, — тихо согласился Сонхва. И наконец обнял Минхо в ответ.