Зажги ночь

      Солнце ярко освещает Гарри и Кена, когда они направляются в парк на свидание номер три, приятный непринужденный обед в павильоне, за которым последует прогулка по парку, если все пойдет хорошо. Без пяти час Гарри выбирает столик на улице и уговаривает Кена залезть в его обычный карман. Ровно в час к нему присоединяется Корриган, а ровно в два часа он снова остается один, уставившись на их пустые тарелки и задаваясь вопросом, что, блять, только что произошло.       Позволив Кену забраться обратно на плечо, он покидает кафе и медленно направляется домой, хрустя сверкающим инеем и едва замечая, как маленькие цепкие ручки дергают его за волосы. Вернувшись в двенадцатый номер, он бродит из комнаты в комнату в состоянии фрустрации, заваривает чашки чая, а затем оставляет их в разных местах остывать. Он проверяет и перепроверяет фейерверки, убеждаясь, что все на месте и в отличном состоянии для сегодняшнего выступления, а когда проверки перестают иметь смысл, он садится в любимое кресло у камина и пытается погрузиться в книгу.       В конце концов Гарри сдается и принимает ванну, нежась в успокаивающей, пахнущей травами воде и размышляя о трех мужчинах, которых он до сих пор встречал. Дэннис был достаточно милым, хотя и совершенно безумным, Уилсон был несносным и грязным, а Корриган… Корриган был красивым, умным и таким странным, что все, о чем Гарри может думать, — это поскорее оказаться на сегодняшнем представлении и рассказать все о нем Драко.       В конце концов, несмотря на все его усилия с ваннами, книгами и пением для растерянного Кеннета, Гарри все же удается добраться до круга камней почти раньше всех остальных. Селвин бегает туда-сюда, наколдовывая защитные сети и спотыкаясь о кусочки замерзшей травы, когда как раз появляются Джим и Лорна на тандеме , но в остальном пейзаж спокоен, и древние камни все еще спят под последними лучами заката.       — Почему на севере так холодно? — жалуется Джим, бросая себе на ноги грубое Согревающее заклинание. — У меня ноги замерзли.       — Ты с севера, — указывает Лорна. — Тебе следует уже привыкнуть к этому. Его еще нет.       Джим хмурится.       — Кого?       Лорна смотрит на Гарри.       — Драко. Его еще нет.       — Я знаю, — говорит Гарри, опуская свой тяжелый чемодан. — Вам нужна помощь?       — Очень мило с твоей стороны, Гарри, но сейчас мы вроде как даже превратили это в настоящее искусство, — объясняет Лорна, вытаскивая сложенную стопкой ткань из корзины тандема.       Она привычным движением подбрасывает ткань в воздух, подхватывая одну сторону, в то время как Джим хватает другую. Пока Гарри наблюдает, они трясут и скручивают тяжелую ткань с синхронизацией, которой можно достигнуть только после многих лет работы бок о бок.       — Как долго вы вместе? — спрашивает он, и Джим ухмыляется.       — С 1966, — говорит он, и Лорна вздыхает.       — Семнадцать лет. Как твои свидания? — спрашивает она, и Гарри видит ее хитрую улыбку даже сквозь завесу темных волос, которые прикрывают ее лицо.       — Свидания? — повторяет он. — Я помню, что рассказывал вам только об одном свидании.       — Ах, Гарри, ты же знаешь, что новости здесь распространяются быстро, — говорит она, а затем командует: — Сейчас!       — Ригидатус! — кричит Джим, ударяя палочкой по ткани.       Гарри наблюдает, как развевающаяся ткань принимает форму небольшого транспортного средства, а затем, повинуясь взмаху палочки Лорны, выталкивает люк и слой блестящей красной краски. За эти годы он много раз был свидетелем этой трансформации, но она никогда не кажется менее впечатляющей. Возможно, еще более убедительным является сборка всего этого обратно в велосипедную корзину в конце ночи.       — Новости, говоришь? — спрашивает он, когда Лорна завязывает фартук и садится в фургон-палатку. — Или сплетни?       Она пожимает плечами.       — Вишня, черешня.       — Помидор, томат, — добавляет Джим, открывая баночку с мороженым, от которого уже слегка идет пар. — Хочешь попробовать? У меня есть посыпка… шоколадный соус… кусочки жуков?       — Может быть, позже, — говорит Гарри, бросая взгляд на пустое место, где Гленда обычно ставит свою палатку. — Думаю, сначала посмотрю, что будет на палочке, а потом приду к вам на десерт.       — Это хорошо, — шепчет Джим. — Я добавил на этот раз кирш .       — Кто-то сказал кирш? — спрашивает Селвин, внезапно появляясь рядом с Гарри.       — Я сказал, но ты ведь был вон там, у камней, — говорит Джим, хмурясь.       — С этой штукой я могу слышать за мили, — гордо говорит Селвин, поворачивая голову, чтобы показать им крошечную ушную трубу, воткнутую в левое ухо. — И я съем вишневое мороженое, если оно готово.       — Мы всегда готовы, — обещает Лорна, зачерпывая горячее мороженое в рожок и передавая его Селвину.       Насыщенный фруктовый запах восхитителен, и Гарри вдыхает его вместе с морозным ночным воздухом. Условия идеальны для выступления, и оно будет ярким, шумным и красивым.       — На самом деле, тебе, возможно, будет лучше снять это, прежде чем я начну, — говорит он, глядя на ушную трубу Селвина. — Будет громко.       Селвин хмурится и заглядывает в свой планшет.       — Я думал, у тебя будут бабочки?       — Да, и куча других насекомых, — говорит Гарри. — Включая эквадорского кричащего мотылька и гигантского жука-громыхателя. И летучих мышей, потому что почему бы и нет? В основном, те, кто поднимает шум.       — Им обязательно быть шумными в форме фейерверков? — спрашивает Селвин.       — Селвин, ты серьезно просишь о тихом фейерверке? Потому что, если да… с тобой что-то не так, — говорит Драко, и Гарри поворачивается, чтобы посмотреть на него так резко, что шея протестующе ноет.       — Вы подходите друг другу, — смеется Лорна. — Сочетаете свои наряды?       Гарри бросает взгляд на свою рубашку, которую он теперь называет своей Рубашкой для свиданий, сегодня решительного темно-синего цвета, а затем на Драко, чье пальто, кажется, того же оттенка.       — Да, Лорна, именно так мы и делаем, — серьезно говорит Драко. — Каждый вечер отправляем друг другу сову и следим за тем, чтобы наши наряды подходили друг другу. Не понимаю, как ты раньше этого не замечала.       Лорна корчит рожу и, не говоря ни слова, начинает готовить ему горячий шоколад. Кен, который спал в сиянии Согревающего заклинания, просыпается и тянется к Лорне маленькими ручками-ножницами с дико вращающимися глазами.       — Да, она очень хорошенькая, но уже занята. Так что ты застрял со мной, — говорит Гарри, протягивая руку, чтобы не дать глупому хамелеону упасть на землю.       — Ты неплохой улов, — говорит Джим. — Кен — счастливый молодой человек.       — Спасибо, — смеется Гарри. — Я обязательно передам ему это.       — Смотрите в оба, — бормочет Селвин, выпуская облачко пара с ароматом вишни. — Старая-добрая женщина на палочке уже в пути.       Гарри прослеживает за его взглядом и видит бело-зеленый фургон Гленды, медленно приближающийся на своих металлических ножках, как гигантский металлический паук.       — Я скажу ей, как ты ее назвал.       Селвин бледнеет.       — Пожалуйста, не надо.       — Не буду, — обещает Гарри, и Селвин внезапно обнаруживает, что ему нужно сделать что-то очень важное на дальней стороне каменного круга.       — Я мог бы, — говорит Драко.       — Не сейчас, — бормочет Гарри, не сводя глаз с приближающегося фургона Гленды. — Никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться компромат.       Драко разражается удивленным смехом.       — Как это похоже на Слизерин, Гарри Поттер.       — Во мне есть что-то от него, — рассеянно говорит Гарри, едва замечая фырканье Лорны.       Оригинальные Трамвайные Палочки уже почти добрались до них, так что теперь в переднем окне видна Гленда, потягивающая чай из кружки и выглядящая совершенно расслабленной, как будто сейчас не она прыгает вверх-вниз на восьми скрипучих медных ножках. Каждая из них длиной примерно шесть футов в распрямленном состоянии закреплена на ряде шарниров и заклинаний, которые позволяют им прокладывать себе путь по любой местности, в то время как Гленда удобно сидит в трамвае всю дорогу до места назначения. Гарри по опыту знает, что поездка немного ухабистая, но Гленда, похоже, этого не замечает, потому что они уже становились свидетелями того, как она вязала, смешивала ингредиенты и — в одном памятном случае — завивала волосы горячим утюжком, пока трамвай-паук взбирался по склону горы.       Вскоре странный зверь устраивается на месте рядом с фургоном-палаткой Джима и Лорны, и ноги аккуратно складываются по мановению палочки Гленды. Она открывает люк и высовывается наружу, выпуская облако волшебного пара.       — Привет, дорогие, так славно, что вы здесь так рано, — говорит она, сияя. Она поднимает свою кружку с чаем, обращаясь к Джиму и Лорне. — Что-то пахнет выпивкой… Я надеюсь, у вас есть что-нибудь и для малышни.       — Да, мам, — говорит Лорна, показывая ей свежую баночку мороженого, едва закатив глаза.       Гарри улыбается про себя, зная, что Гленда по-матерински заботилась о креативщиках задолго до того, как он сам встретил кого-либо из них. О Селвине тоже, несмотря на то, что он ее немного боится.       — Что у тебя сегодня? — спрашивает Драко, вглядываясь в пока еще пустую доску меню.       Гленда ставит свой чай и достает из передника кусочек мела. Не говоря ни слова, она начинает писать, и все четверо молча наблюдают за ней. Наконец она отступает, отряхивает руки и гордо улыбается.       Жаба в норке на палочке с камберлендской колбаской и луковым соусом.       Халлуми на палочке с приправой из жареного красного перца.       — Звучит фантастически, — вздыхает Гарри, в животе урчит от смутных воспоминаний об обеде.       — Разве соус не растечется? — спрашивает Драко, и это звучит очень похоже на вызов.       — Нет, дорогуша.       — Почему нет?       Гленда вздыхает.       — Потому что, как я не устаю тебе повторять, я знаю, что делаю. Для такого существуют заклинания, Драко, и то, что ты о них не знаешь, еще не значит, что их нет.       — И тут Драко Малфоя подкололи, — торжественно говорит Лорна.       — Да, милая, и скоро подколят снова, — говорит Гленда, но она улыбается, и Гарри подозревает, что она бы погладила Драко по голове, если бы могла дотянуться до него.       — Я вернусь за палочкой позже, — говорит Драко, побежденный, и следует за Гарри, когда тот уходит, чтобы настроить все к выступлению. — Когда-нибудь я подловлю ее.       Гарри продолжает удивленно похрустывать по замерзшей траве.       — Ты хоть что-нибудь понимаешь в кулинарии?       Драко приподнимает одно плечо в безнадежно элегантном пожатии.       — Я могу приготовить картофельное пюре и сыр на тостах, и я однажды испек торт… поэтому не совсем. Но дело не в этом. Мне просто нравится быть правым.       Гарри смеется.       — Никогда бы не заподозрил в тебе это.       Драко просто выгибает бровь. Гарри позволяет ему. Найдя свое место на этот вечер, он ставит чемодан и несколько минут наблюдает, как прибывает большая группа людей с ярко-красными фонарями всех форм и размеров. Селвин приветствует их и сразу же начинает размахивать руками, указывая на силу и расположение своих затемняющих и отталкивающих маглов чар. На это очень интересно смотреть, и Гарри не понимает, как долго сидит на корточках, пока не пытается пошевелиться и не чувствует своих ног.       — Я никогда не понимал, почему у тебя нет стула, — услужливо говорит Драко.       — Потому что, — говорит Гарри, потирая бедра, — мне никогда не приходило в голову заиметь его.       Драко вздыхает, но достает палочку, концентрируется и создает стул, который идеально подходит для Гарри; он довольно невысоко над уровнем земли, чтобы тот мог дотянуться до чемодана, но приподнят ровно настолько, чтобы Гарри оставался сухим. Сидение мягкое и даже кажется водонепроницаемым.       — Спасибо, — говорит он, втайне тронутый этим затейливым жестом.       Драко пристально смотрит, пока Гарри не опускается на стул, а затем создает рядом точно такой же, устраивается в нем и закутывается в свое длинное пальто.       — Итак, как все прошло?       — Мое свидание?       — Очевидно.       Гарри вздыхает и открывает свой чемодан, наблюдая, как выдвигаются ящички, пока пытается решить, что сказать о Корригане.       — Было необычно.       Драко издает пренебрежительный звук.       — Хорошо необычно? Плохо необычно? Настолько необычно, что ты теперь боишься за свою жизнь?       — Разве это не попадало бы под «плохо необычно»? — спрашивает Гарри, роясь в поисках ткани.       — Гарри… пожалуйста, просто скажи мне, что случилось.       Найдя ткань, Гарри откидывается на спинку своего нового стула и запускает пальцы в скользкую ткань. Заинтригованный, Кен спускается с его плеча и проводит собственное исследование.       — Я пригласил его в парк на обед.       — Шокирующе.       — Он пришел вовремя, и я подумал, что это хорошо. Но он был не просто пунктуален, он был одержим, — говорит Гарри, отпуская ткань и позволяя ей растечься по ногам. — У него были карманные часы, и он, серьезно, смотрел на них по крайней мере раз в минуту.       — Все свидание? — спрашивает Драко, нахмурившись.       — Да, — говорит Гарри. — Он прибыл точно в срок и ушел ровно через час. Видимо, он организует всю свою жизнь в десятиминутных интервалах, так что, полагаю, я должен считать, что мне повезло, раз мне было назначено шесть таких.       — Почему десять минут?       Гарри смотрит на Драко и качает головой.       — Мы не зашли так далеко. У меня такое чувство, что за этим стояла какая-то философия, но мне не довелось ее услышать. Он просто продолжал спрашивать что-то типа: «Как думаешь, в туалеты есть очередь?» или «Сколько времени тебе понадобилось, чтобы собраться сегодня?» или «Я вижу, у тебя есть домашнее животное, он отнимает много твоего времени?»       Драко смеется.       — Ну, мы все знаем, что угроза с вращающимися глазами — это печально известная потеря времени.       Гарри смотрит на Кена, который умудрился завернуться в черную ткань и вцепился в края, как будто бросает вызов всем, кто хочет отнять ее у него.       — Должен признаться, я не был уверен, как ответить. Еще он потратил целую вечность, пытаясь выяснить, сколько времени займет приготовление каждого пункта меню, что казалось и правда пустой тратой времени. Немного иронично. Я решил ему об этом не говорить.       — Ну, я должен знать, что он по итогу заказал, — говорит Драко, тон которого находится где-то между сарказмом и искренним любопытством.       Гарри смеется.       — Кажется, багет с ветчиной и сыром с зеленым салатом. По правде, я знаю, что у него было, потому что не мог оторвать глаз. Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так быстро съедал бутерброд.       — Я надеюсь, он не использовал весь десятиминутный интервал, — говорит Драко.       — И близко нет. Он был бы еще быстрее, если бы все время не останавливался, чтобы посмотреть на карманные часы и покачать головой. Честно, это было похоже на свидание с Белым Кроликом.       Драко улыбается, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на усыпанное звездами небо. Сейчас начинают прибывать люди, Гарри их слышит, и знакомый запах жареного означает, что угощения Гленды на палочке почти готовы для нетерпеливых клиентов. Гарри на мгновение разглядывает резкий профиль Драко, восхищаясь его расслабленной позой и с содроганием вспоминая неугомонную энергию Корригана.       — Ты теперь всю жизнь будешь ненавидеть карманные часы? — внезапно спрашивает Драко.       — Ну, только те, которые превращают обед в испытание временем.       — Эти принадлежали моему дедушке, — говорит Драко, роясь в кармане и доставая маленькие часы с изящным механизмом и гравированным серебряным корпусом. Цепочка проскальзывает у него между пальцами и колышется на легком ветерке. — Я беру их с собой повсюду, потому что… никогда не знаешь наверняка.       — Можно мне? — спрашивает Гарри, и Драко кладет часы ему на ладонь.       Он открывает их, а затем осторожно закрывает, поворачивая в пальцах, чтобы полюбоваться витиеватыми узорами. На оборотной стороне выгравированы буквы ACM, теперь слегка выцветшие.       — Ты знал его? — спрашивает Гарри.       — Нет. Он умер, когда я был совсем маленьким, — говорит Драко, забирая часы, когда Гарри отдает их, и засовывая обратно в карман. — По разговорам, он был тихим человеком. Справедливым. Единственный член семьи отца, которого мать могла вынести.       — Он бы гордился тобой, — говорит Гарри, переводя взгляд на Кена, когда сердце начинает биться так, словно с него содрали кожу заживо.       — Возможно. Мама действительно говорила, что все, чего он когда-либо действительно хотел, — это рисовать, — говорит Драко, и Гарри все еще не смотрит на него, но в его голосе ясно слышится улыбка.       — Прекрасные прелести, — бормочет Гарри. — Вам с Флер было бы о чем поговорить.       — Извините, — громко говорит кто-то, пугая их обоих. — Вы хоть представляете, насколько опасны эти фонари?       Гарри встает на ноги, улучив момент, чтобы придать своему лицу профессиональное выражение. Это не первый раз, когда кто-то подходит к нему на таком мероприятии с проблемой, которая не имеет к нему никакого отношения, и не последний. Нравится ему или нет, но его лицо знакомо многим, и он понял, что лучшее решение в таких ситуациях — это спокойно выслушать и указать на того, кто действительно может помочь.       — Да, ну, это звучит как обоснованное беспокойство, но на самом деле я не…       — Я не хочу слышать ваши оправдания, — огрызается женщина, и маленькая девочка рядом с ней выглядит так, словно хочет закрыть лицо. — Эти твари смертельно опасны. Они могут поджечь поля, могут ранить птиц, могут даже убить коров, если те случайно съедят их. Я не могу поверить, что подобные события позволяют продолжаться этой ужасной практике.       Женщина смотрит на Гарри с таким негодованием, что тот чуть не делает шаг назад.       — Я не знаю, так это или нет, но вам нужно поговорить с артистами, которые принесли фонари, — пытается он, указывая ей через плечо. — Они еще ничего не зажгли, так что, может быть…       — Я так разочарована, что кто-то вроде вас поддерживает такое, — перебивает она. — Какой пример вы подаете моей дочери?       Маленькая девочка, которая не может быть старше Розы, дергает мать за рукав.       — Мам, мы должны спросить других людей, — пытается она, но женщина, кажется, не слышит ее.       Гарри оглядывается в поисках помощи, боковым зрением улавливая короткий сноп красных искр, затем Драко встает рядом с ним и холодно смотрит на женщину.       — Сейчас вам кто-нибудь поможет, — говорит он с такой вежливостью, что ярость женщины сменяется замешательством.       — Что?       — Здравствуйте, — говорит запыхавшаяся молодая женщина с незажженным фонарем в руках. — Я видела искры. У вас что-то случилось?       — Да, — говорит первая женщина, и ярость возвращается на ее лицо. — Мне нужно, чтобы эти двое объяснили мне, почему они используют фонари… такие, вот как этот… когда они ужасны для окружающей среды. Даже маглы запретили их, знаете. Даже маглы.       — Понятно. — Девушка поднимает фонарь. — Вы правы насчет магловских фонарей. У них привычная всем модель, и они могут быть очень опасны, потому что невозможно контролировать, как и где они приземлятся. Наши фонари другие. Огонь волшебный и погаснет в тот момент, когда коснется твердого предмета любого вида. Кроме того, все это, включая бумагу, зачаровано, чтобы исчезнуть от простого заклинания. Ни один из этих фонарей не приземлится, ручаюсь.       Маленькая девочка улыбается.       — И птицы и летучие мыши тоже в безопасности?       — Да. Я обещаю, эти фонари совершенно безопасны. Они просто будут красивыми несколько минут, а затем… — она машет рукой, и фонарь исчезает, — исчезнут.       — Я не считаю, что вы должны одобрять что-то настолько опасное для природы, — говорит женщина, не сводя глаз с Гарри. — Это плохой пример.       — Гарри ничего не одобряет, — указывает Драко. — Он художник на этом мероприятии, как и эта леди. Он здесь, чтобы запустить фейерверк.       — Мне нравятся ваши фейерверки, — говорит женщина с фонарем, и маленькая девочка шепчет:       — Мне тоже.       — Мне плевать на фейерверки, — огрызается сердитая леди. — Я хочу, чтобы этих фонарей не было.       — Мама, все в порядке, — настаивает маленькая девочка. — Животные в безопасности, так сказала леди.       — Я не уйду, пока меня кто-нибудь не выслушает, — говорит она, скрестив руки на груди, и Гарри не может не представить себе сцену, если она решит остаться на месте. Менее чем через час сотни фейерверков запустятся именно с того места, где она стоит, так что ей придется пододвинуться, так или иначе.       — Почему бы вам не поговорить с нашей командой? — говорит женщина-фонарь, отступая и жестом приглашая женщину и ее дочь следовать за ней. — Я уверена, что мы сможем найти кого-нибудь, кто вас успокоит.       Женщина колеблется, не желая сдаваться, но в конце концов топает по траве с дочерью на буксире.       Драко откидывается на спинку стула и вздыхает.       — Почему эти люди всегда прутся к тебе?       — У меня смутно знакомое лицо, и я не убегаю, когда кто-то начинает ко мне придираться, — предполагает Гарри, отрывая Кена от ткани для фейерверков и превращая ее в жесткую поверхность. — Хорошая мысль с красными искрами.       — Я многому научился в этом лесу, — говорит Драко, и Гарри улыбается про себя.       Медленно и осторожно он раскладывает снаряды и репетирует заклинания, пока не включается мышечная память и рутина ночи не укладывается в голове. Драко сидит в полной неподвижности с Кеном на коленях, и они вместе смотрят, как светящиеся фонари поднимаются в небо. Гарри задается вопросом, не ошивается ли где-нибудь все такая же разгневанная женщина, кричащая ни на кого конкретно, но он недолго этим занимается, потому что зрелище слишком красивое, чтобы тратить его впустую. Фонари медленно поднимаются над каменным кругом, окрашивая темноту теплым оранжевым светом, когда Гарри уже хочется запрыгнуть на метлу и погнаться за ними.       — Удачи, — желает Драко, вставая, когда последний из фонарей, как и обещали, исчезает.       — Спасибо за поддержку, как всегда, — бормочет Гарри, но ухмыляется, готовясь к началу своего показа. — Ты уходишь?       — Не хочу отвлекать тебя, — говорит Драко. — Куплю тебе палочку, если они еще останутся, когда ты закончишь.       Отвлеки меня, думает Гарри, а затем встряхивается.       — Ладно, — соглашается он, но Драко уже на полпути к фургону Гленды.       Отвлечение внимания и фейерверк определенно не сочетаются, говорит он себе, удивляясь, как мог забыть такую важную вещь, даже на мгновение. Когда объявляют его имя, Гарри делает глубокий вдох и бросается в представление с головой. Это деликатное дело, и малейший дисбаланс в заклинании может все испортить. Гарри едва дышит с того момента, как зажигает первый снаряд, и до того, как с неба исчезает последнее мерцание света, - это прекрасно. Каждый цветок, каждый жук, каждый муравей изображены с такой четкостью, что даже когда небеса разверзаются и начинает лить дождь, ни один взгляд не отрывается от неба. Гарри улыбается, наблюдая, как масса заклинаний Зонтиков всплывает над зрителями, когда он выпускает облака мигрирующих бабочек и рои шмелей, состоящих только из света и магии.       Светлячки заставляют зрителей ахнуть, а нежный смех раздается, когда более шумные существа взлетают в воздух с жужжанием и хлопками. Гарри заканчивает бутанскими флуоресцирующими летучими мышами, которые разлетаются по небу с воплями в облаках пороха и снарядах, полных звезд, которые взрываются над каменным кругом один за другим. Последняя мышь врезается в знак, указывающий на Северный Полюс, от чего тот вертится на своем колышке, а затем разлетается на потрескивающие точки света.       Аплодисменты звенят в ушах, когда он оглядывается в поисках Драко, который все еще смотрит в небо. Похоже, он вообще не утруждал себя заклинанием Зонтика, потому что его светлые волосы прилипают к лицу. Гарри не уверен, что заставляет его это сделать, но он накладывает Защитное заклинание на свои вещи и бежит в его сторону.       — Что думаешь?       — Одно из лучших твоих выступлений, — говорит Драко, и, боже, он весь промок. Он улыбается Гарри, и капелька дождевой воды скатывается с кончика его носа. — Ну, я слышал, как кто-то так говорил.       — Ты же придешь завтра? — спрашивает Гарри, игнорируя ответный комплимент.       — Да. Мне что-нибудь принести?       — Только себя и DVD-плеер, который не работает, — говорит Гарри. — С меня остальное.       — Ты уверен, что тебе не нужно будет бежать на свидание?       Гарри морщится.       — Завтра никаких свиданий, обещаю. Только ты, я, Кен и «Братство Кольца».       — Звучит зловеще.       — Нет, не звучит. Ты собираешься купить мне жабу в норке на палочке или нет?