Зажги ночь

      Гарри открывает глаза и обнаруживает, что палату заливает мягкий белый свет. За окном падает снег, и он наблюдает за летящими хлопьями, когда воспоминания настигают его. Все затекло и немного побаливает, но самая сильная боль исчезла, оставив его слабым, но решительным. Он вел себя хорошо, он спал бог знает сколько времени; конечно же, целительница Роден отпустит его сегодня домой. Ее здесь нет, но Драко все еще сидит на стуле, закрыв глаза и подперев подбородок одной рукой, в то время как с другой стороны кровати Молли и Артур смотрят на Гарри с одинаковыми обеспокоенными выражениями.       — О, Гарри, ты так напугал нас, — говорит Молли, протягивая руку, чтобы коснуться его ладони, а затем отдергивая ее.       — Все в порядке, — говорит он, с облегчением обнаруживая, что голос снова звучит нормально. — Больше ничего не болит.       Он поднимает руку, чтобы показать, что запястье зажило, как и кожа. Это движение отнимает больше энергии, чем следовало бы, но он улыбается Молли, и та хватает его за руку.       — Я не сплю, — внезапно говорит Драко, и все трое поворачиваются, чтобы посмотреть на него.       — Конечно, ты не спишь, — говорит Молли. — Хотя тебе, наверное, следовало бы. Когда ты в последний раз ложился спать?       — Никогда, — бормочет Гарри, а затем осознает свою ошибку. — Ничего.       — Какая чушь была вчера в Пророке, — говорит Артур, переставляя открытки Гарри. — Не знаю, что случится с этим молодым человеком, но в Министерстве ходят слухи, что он проведет Рождество за решеткой.       — И отлично, — резко говорит Драко, а затем хмуро смотрит на что-то за дверью. — Целительница Роден уже идет… и еще двое Уизли. Тебе нужна палата побольше.       В итоге целительница Роден выметает всех в коридор, пока проводит тщательный осмотр Гарри и наконец объявляет его годным для выписки. Гарри сурово напоминают об отдыхе, оставляют несколько зелий, помогающих набраться сил и исцелиться, и его любимый красный джемпер. Остальная его одежда повреждена до неузнаваемости, но он надевает джемпер вместе с кроссовками и джинсами, принесенными Роном, которые слишком велики, но подойдут, чтобы всего лишь добраться домой.       — Тебе понравилось тушеное мясо? — спрашивает Рон, поддерживая его на пути в один из каминов в фойе. — Мне не нравилось думать о том, что тебе придется есть больничную еду. Никогда не знаешь, что они в нее кладут.       Гарри улыбается, думая о Крейге и его теориях контроля над разумом.       — Тушеное мясо было отличным, спасибо, — говорит он, потому что, несмотря на то, что он проспал большую часть приемов пищи, Рон всегда великолепно готовит, а Гарри не хочет ранить его чувства, сказав о том, что он почти уверен, что Драко съел большую часть тушеного мяса.       Убедив всех, что с ним будет все в порядке, по крайней мере, три раза, Гарри заходит в камин и, спотыкаясь, выходит на своей кухне. Он измучен, ноги ощущаются так, будто принадлежат кому-то другому, но он дома, и он жив, и это фантастически. Он заваривает чай, путаясь в бестолковых пальцах и ускользающих ложках, чувствуя некоторую гордость за себя, когда ему удается подняться по лестнице, зажечь огонь и рухнуть на диван.       — Видишь? Я в порядке, — говорит он Кену, морщась, когда прикосновение твердого гребня обжигает воспаленное лицо. Он знает, что должен отодвинуть хамелеона, но не может заставить себя сделать это. — Я тоже скучал по тебе.       Он гладит Кена по холке и закрывает глаза. Огонь согревает лицо, и внутри вспыхивает паника, быстро переходящая в ярость, когда разум подбрасывает образы Кена, корчащегося от боли, с обугленной чешуей и глазами, вращающимися в отчаянии. Не говоря уже об ожогах и сломанных запястьях, Кен мог пострадать… он мог умереть, и из-за чего? Мелкой мести? Уязвленного эго?       Гарри глубоко вздыхает и открывает глаза. С Кеном все в порядке. С ним все в порядке. Льюис ебаный Барнвик под стражей по желанию министра и заплатит за свои действия. Драко… Драко дома, отсыпается, потому что знает, что ему это нужно. Нет смысла гонять это в голове, позволяя всему занять там место. Что сделано, то сделано, и сейчас важно двигаться вперед. Ему нужно вернуть контроль, и он собирается сделать это, воссоздав разрушенное шоу. Придется начинать все с нуля, но вполне возможно, что с помощью Драко он сможет подготовить сафари к Сочельнику, когда это может послужить вступительным актом для завершения его адвент-программы.       — Мы сможем это сделать, да? — спрашивает он Кена, который хватается за его джемпер и смотрит медленно вращающимся глазом. — Если у нас будет прекрасный ассистент, мы сможем это сделать. В противном случае, может быть, Драко поможет нам.       Собрав все свои силы, Гарри протягивает бумагу и ручку к себе и набрасывает короткое объявление для Пророка. Оно почти разборчиво, несмотря на ноющие руки и помощь Кена, который решает, что держать ручку — это именно то, что нужно, чтобы помочь процессу.       — Сочельник, — бормочет он себе под нос, берет чистый лист бумаги и начинает рисовать. — Сочельник на пляже. Повтор сафари, а затем большой финиш. Мы сделаем так и не будем паниковать. Все, что нам нужно, — это пара надежных рук.       Кен мгновение смотрит на него, а затем забирается на подушку, чтобы уснуть. Гарри продолжает рисовать, хотя фигурки уродливы, а слоны похожи на муравьедов, но в комнате тепло, а диван удобный, и когда его глаза начинают закрываться сами по себе, он позволяет им это. Когда голос из камина будит его, ему требуется несколько секунд, чтобы вспомнить, почему он чувствует себя так, словно его раздавил двухэтажный автобус. Он поворачивается с гримасой и видит голову Драко в огне.       — Ты должен был спать, — указывает он.       — Ты должен быть в постели. Могу я пройти?       Гарри кивает. В голове звенит, как будто там вывернули наизнанку бубен. Используй слова, думает он, наблюдая, как Драко выходит из камина с несколькими громоздкими предметами в руках.       — Я пытался заснуть, но не мог успокоиться, — признается Драко, садясь рядом с Гарри и окутывая его ароматом свежепринятого душа. Светлые волосы все еще влажные, и Гарри хочет прикоснуться к ним. — Я подумал, что мы могли бы с таким же успехом бездельничать, как зомби, вместе.       — Как ты узнал, что я не буду в постели?       Драко встречает его взгляд легкой улыбкой.       — У меня была довольно дельная мысль, что ты попытаешься что-нибудь поделать, и я был прав, — говорит он, глядя на эскизы Гарри. — Боже, что случилось с этим утконосом?       — Это леопард, и с ним все в порядке, — коротко говорит Гарри.       — Прости. Я так понимаю, твоя координация все еще немного?.. — спрашивает Драко, позволяя выражению лица закончить фразу за него.       — Да, но это не имеет значения, потому что ты сейчас здесь, — говорит Гарри. — Давай спустимся в дамскую комнату, и я покажу тебе, как собрать все это воедино. У меня есть несколько звезд, которые мы можем использовать, но придется многое сделать с нуля. Но это нормально, потому что у нас есть пять дней, и я могу точно сказать тебе, как это сделать… почему ты так на меня смотришь?       — Гарри, я пришел сюда не для того, чтобы устраивать с тобой фейерверки. Не сегодня.       — Ты обещал, — говорит Гарри, садясь, а затем откидываясь на спинку дивана, взбешенный как поведением Драко, так и отказом его собственного тела сотрудничать. — Драко, я должен это сделать, но я не могу начать без тебя.       — Я знаю, — говорит Драко, откидываясь назад и проводя обеими руками по волосам. — И мы это сделаем. Но не сегодня. Я устал, ты устал, все, что мы сделаем, в лучшем случае будет херовым и потенциально опасным.       — Все будет хорошо, — возражает Гарри, прикрывая зевок. Он хочет взбеситься из-за этой слабости, преодолеть ее одной лишь силой воли, но она окутывает его, как тяжелое одеяло, и все, что он может сделать, это позволить ей овладеть им.       — Ничего не будет хорошо. Ты не в норме, — говорит Драко, и Гарри не может смотреть на него. — Почему ты оказываешь на себя это нелепое давление?       — Оно не нелепое. Я не хочу подводить людей. Все эти люди со своими открытками, словами о том, что мои представления — часть их Рождества… Мне нужно сделать это для них, — говорит Гарри, чувствуя себя глупым и маленьким.       Когда Драко достает свою палочку и расставляет открытки по комнате, Гарри думает, что может разразиться нелепыми идиотскими слезами. Постепенно каждая из них находит себе дом, втискиваясь в пространство между рамками фотографий и украшениями, пока гостиная не наполняется добрыми пожеланиями и крошечными огоньками.       — Все эти люди хотят, чтобы тебе стало лучше, — говорит Драко.       Гарри хочется свернуться калачиком, но лучшее, что он может сделать, — это сложить руки на груди и нахмуриться.       — Ты понятия не имеешь, сколько времени это занимает.       — Мне все равно, — говорит Драко.       — Я понимаю, — огрызается Гарри. — Но если мы собираемся это сделать, мне нужно, чтобы тебе было не все равно.       Мгновение Драко ничего не говорит, и Гарри хочет вернуть свои слова. Он знает, что ведет себя раздражительно и, что еще хуже, неблагодарно, но все внутри пронизано тоской, а снаружи выглядит нелепо и пахнет кислым растопырником. Он ненавидит себя, и если Драко посмотрит на него так еще секунду, он разлетится на куски.       — Я забочусь о тебе, — яростно говорит Драко. — Я забочусь о том, чтобы ты принял свои зелья и как следует отдохнул. Я забочусь о том, чтобы сделать все возможное, чтобы с тобой больше никогда не случилось ничего подобного. Все остальное совершенно бессмысленно без тебя, будь все оно неладно, идиот.       — О, — говорит Гарри, не в силах ничего сделать, кроме как уставиться на него в изумлении.       — Я помогу тебе завтра, — говорит Драко. — Не сегодня. Знаешь, что ты сказал мне всего за два часа до того, как тебя чуть не взорвали?       — Что-то очень глупое, судя по тому нашему разговору, — говорит Гарри с болью в сердце.       — Я порезался о куст остролиста, и ты сказал: «Если бы ты мог быть более осторожен с собой, я был бы тебе признателен». В то время я подумал, что ты немного драматизируешь, но теперь я хотел бы, чтобы ты отплатил мне тем же, — говорит Драко.       — У тебя шла кровь, — бормочет Гарри, внезапно охваченный воспоминаниями о матовых листьях, шокирующем алом цвете и частоте пульса Драко под пальцами.       — Да.       Гарри делает глубокий вдох, а затем выдыхает.       — Прости. Ты прав.       — Такое странное ощущение, — говорит Драко, приподнимая бровь. — Не мог бы ты повторить это еще раз?       Гарри фыркает.       — Ты прав. Ты прав, ты прав, ты прав. Тебе следует использовать это как аргумент в следующий раз, когда мы поссоримся.       — Я бы не назвал это аргументом, — говорит Драко, поворачиваясь к коллекции предметов на кофейном столике. — В общем, не знаю, в курсе ли ты об этом, но у фильма, который мы смотрели, есть продолжение.       — О, неужели? — говорит Гарри, делая мысленную пометку спрятать свой экземпляр «Две крепости», когда Драко выйдет из комнаты.       Драко кивает, явно довольный собой.       — Знаешь, я сейчас собираю довольно большую коллекцию. Я принес свой DVD-плеер… и только что заметил, что у тебя тоже он есть. Неважно. Еще я принес ужин.       — О, молодец, — говорит Гарри, чувствуя, как урчит в животе, и решая, что одного бутерброда с сыром за тридцать шесть часов действительно недостаточно. — Что-то на палочке?       — Нет, — говорит Драко. — Даже сама Гленда не смогла бы заставить это блюдо удержаться на палочке. Тыквенный суп! — объявляет он, поднимая чугунную крышку, чтобы показать кастрюлю с невероятно оранжевой жидкостью.       Гарри с интересом заглядывает в кастрюлю.       — Ты его сварил?       — Конечно. Должен же я был что-то сделать со своей хогвартской тыквой? — говорит Драко. — Я нашел рецепт в библиотеке матери. Тут перец чили, тмин, кориандр и…       — Тыква?       Драко вздыхает.       — Да. Но не просто какая-нибудь тыква. Тыква из Хогвартса. Выращенная Хагридом на шотландской земле, — говорит он, закрывая крышку и многозначительно глядя на Гарри. — Ладно. Разберись с фильмом, а я пойду и разогрею суп. Хочешь пойти со мной, угроза с вращающимися глазами?       Кен мгновение колеблется, но потом забирается на руку Драко, и Гарри решает не обижаться. Когда они благополучно спускаются по лестнице, он призывает свой диск и прячет его в ящик стола. Затем берет диск, который принес Драко, и настраивает все необходимые устройства. Под знакомое музыкальное сопровождение он разваливается на диване и лениво прислушивается к звукам, доносящимся с кухни. Он слишком устал, чтобы о чем-то думать, и это довольно приятное ощущение; он понятия не имеет, сколько прошло времени, когда Драко возвращается с двумя дымящимися мисками, и решает, что это на самом деле не имеет значения.       — Кен помог мне размешать, — говорит Драко, передавая Гарри миску и убеждаясь, что он может надежно держать ее в своих резиновых руках. — Он очень полезен… ради всего святого, Гарри, совы когда-нибудь прекращают тут летать?       — О боже, я забыл послать то дерьмо, — стонет Гарри. Сова стучит клювом в окно, и он знает, что она не уйдет. — Не мог бы ты впустить ее, пожалуйста?       — Если под дерьмом ты имеешь в виду то письмо об отмене, которое я видел на кухонном столе, да, ты действительно забыл его отправить, — говорит Драко, ставя миску и открывая окно. — Возможно, это извинение.       — Что?       — Ну, письмо с извинениями за то, что отправили тебя на свидание с психопатом, — предлагает Драко. — Никогда не знаешь наверняка.       Гарри смеется, ставя миску на колени и упрямо разрывая конверт, пока несколько монет не вылетают и чуть не падают в его суп.       — И правда извинение, — говорит он, недоверчиво глядя на Драко. — И возврат денег. Мне предоставили бесплатное членство на следующие три месяца, и они обещают пересмотреть процесс отбора новых кандидатов. Как ты узнал, что они прислали его?       Драко пожимает плечами.       — Просто предположение. Принятие мер. Мы сталкиваемся с таким все время: с опасными выставками, самовлюбленными художниками и тому подобным. Стоит опередить проблему. Они, вероятно, просто хотят, чтобы ты не стал злословить о них в Ежедневном Пророке.       — Как это цинично с их стороны, — говорит Гарри, откладывая письмо в сторону и аккуратно выкладывая монеты на стол. — В тот день, когда я обругаю кого-нибудь в Ежедневном Пророке, будет днем… не знаю. Мне все равно. Я умираю с голоду.       Когда пробует первую ложку супа, он чувствует, что Драко наблюдает за ним, и ему жаль, что не получается не пролить на джемпер, но это навык для другого дня.       — Вкусно, — говорит он, и Драко улыбается.       Гарри запускает фильм и с молчаливым удовлетворением наблюдает за первыми сценами. Суп действительно вкусный, хорошо приправленный, мягкий и насыщенный согревающим ароматом тыквы, такой же вкусной, как в Хогвартсе. Однако, продолжая есть, он понимает, что суп более чем хорошо приправлен; это лужица оранжевой лавы, которая с каждой ложкой все больше согревает рот. Вскоре из носа и глаз текут слезы, а небо горит. Он больше не чувствует вкуса ничего, кроме перца чили, и, когда начинает потеть, задается вопросом, почувствует ли когда-нибудь снова.       — Кажется, я, возможно, перестарался с чили, — внезапно говорит Драко.       Гарри поворачивается к нему, дыхание почти вырывается пламенем. Лицо Драко порозовело, и он в полном замешательстве смотрит в свою миску.       — Может быть, немного, — хрипит Гарри. — Думаю, это хорошо.       — Я в точности следовал рецепту. Кажется. Я не был уверен, была ли «чайная ложка» маленькой ложкой или большой ложкой.       Гарри смеется. Кашляет.       — Маленькой.       Драко пристально смотрит на него.       — Ты уверен?       — Да.       — Это может все объяснить, — говорит Драко, ставя свою миску на стол. — С тобой все в порядке?       — В порядке, — кивает Гарри, вытирая мокрое лицо рукавом. — Хотя я, наверное, не буду доедать.       — Мне и правда показалось слишком много перца чили, — говорит Драко. — Прости, что попытался отравить тебя. Особенно так скоро после того, как…       — На меня напал психопат? — предлагает Гарри. — Все хорошо. Я все равно собирался прочистить носовые пазухи.       Драко закрывает лицо руками, издавая сдавленную смесь смеха и стона.       — Я думал, что это будет похоже на приготовление зелья. Пожалуйста, не говори никому, кто умеет готовить.       — Знаешь, это было действительно вкусно до того, как проявил себя чили.       — Правда?       — Правда, — говорит Гарри, позволяя Кену забраться к нему на колени.       Он устраивается так удобно, как только может, откидываясь на диванные подушки и позволяя себе лежать, как морская звезда, пока Драко аккуратно садится рядом с ним, и они вдвоем погружаются в довольное молчание. Вскоре веки снова начинают тяжелеть, и Гарри не борется с соблазном поспать. Он уже много раз видел этот фильм и знает историю как свои пять пальцев. Драко рядом с ним, он в безопасности, в комнате уютно, а жжение чили исчезло с неба. Теряя сознание, он смутно ощущает под головой твердое плечо, мягкость шерсти с ароматом лимона, прерывистое дыхание и маленькие цепкие ножки, хватающиеся за петли ремня его плохо сидящих джинсов.       — Класс, — бормочет он, как раз когда его затягивает под воду.       Чья-то рука лежит на его плече. Плечо болит, но боль от прикосновения ощущается глубоко в груди. Он удивляется, почему больше ничего другое неважно.       Он просыпается и обнаруживает, что растянулся на большей части дивана, а Драко стоит у окна, глядя на площадь Гриммо. Солнце почти село, тусклый оранжевый свет вырисовывает силуэт его элегантной фигуры, и он выглядит так, будто ему здесь самое место, будто он всегда стоит рядом с рождественской елкой Гарри, скрестив руки на груди и нахмурив брови в глубокой задумчивости.       — Я что, спихнул тебя с дивана? — спрашивает Гарри, потягиваясь и обнаруживая, что тело кажется немного легче, чем раньше.       Драко поворачивается со снисходительным выражением лица.       — Нет, но ты очень громко храпел.       — Обычно я не храплю, — говорит Гарри. — Ну, кажется, нет.       Драко морщит нос.       — Возможно, это из-за чили.       — Возможно. — Гарри вздыхает. — Полагаю, ты собираешься отговорить меня пойти сегодня?       — Я не планировал этого, но могу попробовать, если хочешь, — говорит Драко, выглядя удивленным.       — А как насчет «не смей напрягаться, или я тебя убью»?       — Это не совсем то, что я сказал, но… послушай, я умею расставлять приоритеты. Одно дело сидеть в холодном подвале и обращаться со взрывчаткой, и совсем другое — бродить по святилищу сов, где никому даже не разрешается говорить громче шепота, — говорит Драко.       — Я бы хотел увидеть сов, — вздыхает Гарри. — Мне нужно принять душ и надеть что-нибудь подходящее.       — Хорошая идея, — говорит Драко, садясь в кресло и помогая Кену взобраться на каминную полку.       Гарри в безмолвном раздражении наблюдает, как хамелеон сбрасывает несколько открыток на коврик у камина, а затем, сильно пошатываясь, поднимается на ноги.       — Я в порядке, — кричит он, направляясь в ванную тихими осторожными шагами.       Медленно он сбрасывает с себя одежду и заходит в душ, намыливаясь настолько неторопливо, насколько только способен, прежде чем медленно двинуться в спальню, тихо ругаясь, когда наступает на скользкий кусочек помидора, и одевается практически на чистой инерции. Гарри очень медленно входит в гостиную, где его встречает осторожная теплая улыбка, и он не протестует, когда Драко настаивает, чтобы они совместно отправились в святилище.       Он может делать все осторожно. Это не то, что он часто практикует, но Гарри думает, что у него может быть природный талант к этому. Само мероприятие — не шумное эффектное зрелище, а мягкое тихое празднование, в котором участвует команда сов, которые строем несут фонари по ночному небу, в то время как более сдержанные птицы сидят на своих насестах и принимают угощения от посетителей. Организаторы везде развесили светящиеся таблички, напоминающие людям о том, чтобы они говорили потише, и в результате тишина становится почти потусторонней.       Гарри дрейфует под мягким снегопадом, улыбаясь всем, кто останавливается, чтобы поприветствовать его и справиться о его здоровье, в то время как Драко находится где-то рядом с ним, окружая заботой, от чего Гарри чувствует себя самим Министром Магии. Лорна, Джим и Гленда спешат из своих фургонов, чтобы очень осторожно обнять его и прошептать слова, которые варьируются от эмоциональных до мстительных.       — Если он когда-нибудь снова приблизится к тебе, дорогой, я покажу ему, где раки зимуют! — шипит Гленда, беря руки Гарри в свои и сжимая их, пока он не шипит от боли.       — Мы все, — шепчет Селвин, и несколько других кивают, в том числе люди с совами и все клиенты в очереди за едой на палочках.       — Спасибо, — шепчет Гарри в ответ. — Хотя, если он когда-нибудь снова приблизится ко мне, я отниму его палочку, прежде чем он сможет что-либо предпринять.       — Конечно, отнимешь, дорогой, — соглашается Гленда, забираясь обратно в свой трамвай. — Но всегда хорошо иметь немного поддержки.       Гарри улыбается ей. Драко так нежно касается его руки. Так нежно.       — Давай, пойдем и погладим одноногую сову, пока нет очереди, — говорит он.       — Осторожно, — напоминает себе Гарри.       Драко кивает и предлагает свою руку.       — Осторожно.