Зажги ночь

      — Драко, — шепчет Гарри, приподнимаясь на кровати и проводя кончиками пальцев по тыльной стороне бледной руки.       Драко продолжает спать, вытянувшись на боку и запутавшись ногами в простыне, его дыхание медленное и ровное. Гарри колеблется, а затем пытается снова, на этот раз немного громче.       — Драко… Молли здесь, — говорит он. — Она хочет поговорить с тобой. Насчет шаров индейки.       Он ждет какие-либо признаки движения. Оказавшись удовлетворенным, тихо выходит из комнаты, собирает одежду, которую спрятал в коридоре, чтобы не скрипеть ящиками, и спускается через темный дом в подвал. Он, сотрясаемый дрожью, одевается и зажигает лампы, обхватывает себя руками и устраивается на стуле — работать. Он забыл носки, и каменный пол дамской комнаты сильно холодит ступни, но он не собирается подниматься и рисковать разбудить Драко, поэтому подтягивает ноги и скрещивает их, чтобы согреться.       Он улыбается, каждая частичка тела мягко вибрирует от трепета секрета. Уже далеко за полночь, и он мог бы спокойно спать рядом с Драко, но у него есть кое-какие дела. Саму сборку можно сделать в самый последний момент, но Гарри последние несколько дней набрасывал в уме образы; он точно знает, что собирается делать, и это совсем не похоже на обычную работу. После панической спешки по завершению сложного шоу с сафари — работать сейчас в радость, и Гарри напевает себе под нос, отмеряя соли и упаковывая их в крошечные металлические звездочки.       Этот проект прост, но Гарри надеется, что он заставит Драко улыбнуться после вчерашнего дня, полного Уизли, шума и хаоса. В конце концов, это было довольно необычное событие, и будут другие Рождественские праздники, другие шансы найти подарки для Драко, которые должным образом продемонстрируют его чувства. А пока, думает Гарри, ему придется довольствоваться батареей фейерверков.       Он прикрепляет последний фитиль около трех и откидывается назад, чтобы полюбоваться небольшой коллекцией снарядов, прикрывая зевок и окружая их ореолом Сдерживающей магии, которая позволит ему безопасно отнести их в Нору. Сунув весь сверток в карман пальто, он поднимается по лестнице и забирается в постель. Драко дрожит во сне, тепло и близко прижимаясь, и Гарри засыпает через несколько секунд.       Когда он просыпается, у него возникает странное чувство, что за ним наблюдают. Сонно моргая, он поворачивается и видит Драко, свернувшегося калачиком на боку, смотрящего на него с мягкой, почти опасной пристальностью, от которой все переворачивается в животе.       — Привет, — бормочет он, придвигаясь ближе и обнимая Драко за талию. — Как долго ты не спишь?       — Недолго, — говорит Драко, испуская тихий вздох, когда луч бледно-желтого света пробивается сквозь облака и разливается по кровати. — Возможно, ты заметил, что я не очень-то люблю утро.       Гарри улыбается, не сопротивляясь, когда его втягивают в поцелуй. Руки Драко скользят по его телу, оставляя за собой гусиную кожу. Каждым дюймом Гарри чувствует себя живым, отзывчивым и полным искрометного умиротворения, которое может появиться только рождественским утром и от губ Драко, прижатых к его губам. Когда они медленно сплетаются вместе на нагретых солнцем простынях, его голова полна планов, идей, образов пряных напитков, сосновых запахов и прогулок по снегу, и вскоре он теряется в ощущениях. Драко осыпает поцелуями его шею и плечи, прижимая его к себе твердой рукой на бедре, и Гарри позволяет ему. Он хочет, чтобы его держали, чтобы к нему прикасались, как только Драко захочет. Он хочет всего, и он хочет, чтобы твердый член Драко вот так же касался его.       Когда его толкают на живот, он смеется, жалея о потере контакта, но изо всех сил стараясь не обращать на это внимания, когда Драко скользкими пальцами входит в него, а член дергается и трется о смятые хлопковые простыни. От каждого поворота и поглаживания Гарри стонет в подушку, но Драко никуда не спешит. Он скользит рукой вверх по спине Гарри, издавая негромкий хриплый звук, когда Гарри приподнимает бедра с кровати в безмолвном требовании большего, но продолжает свои медленные, сводящие с ума движения, пока Гарри не думает, что не выдержит еще секунду, а затем входит в него одним слитным движением.       Гарри не уверен, кто из них гортанно стонет, но он чувствует все изнутри. Приподнявшись на локтях, он вцепляется в простыни и прижимается к Драко, заставляя его проникать глубже, отчего перехватывает дыхание. Драко медленно входит, руки подрагивают на бедрах Гарри. Каждое интенсивное, томное скольжение — самая чудесная пытка, и Гарри жаждет прикоснуться к себе, но не хочет делать ни единого движения, которое могло бы разрушить это совершенство. Драко так хорошо ощущается внутри, что ему хочется заплакать, кончить и удержать все это в себе одновременно.       Солнце снова проскальзывает в комнату, и Гарри чувствует улыбку Драко. Он в отчаянии смотрит на пустую подушку, даже когда чувствует, что скатывается к точке невозврата.       — Подожди, — выдыхает он, и Драко останавливается.       — Что?       — Мне нужно… Я хочу тебя видеть, — стонет Гарри, сильно краснея, но затем Драко снова улыбается и отстраняется, неуверенно ожидая, пока Гарри перевернется на спину, и толкается внутрь с закрытыми глазами и прикусив губу.       — Лучше? — шепчет он, наклоняясь ближе и целуя Гарри, соленые и взъерошенные волосы и учащенное дыхание одно на двоих.       — Боже, да, — говорит Гарри, и улыбка в глазах Драко стискивает его сердце. — Я люблю тебя.       — И я люблю тебя, — шепчет Драко в его губы, оборачивая ладонь вокруг отчаянно стоящего члена Гарри и надрачивая его в ритме с медленными перекатываниями собственных бедер. Они оба задыхающиеся и влажные от пота, и Гарри не может больше сдерживаться.       На Гарри накатывает волной так много ощущений — почти слишком много, — что он кончает, закрыв лицо ладонями. Каждый мускул в его теле почти до боли напряжен. Драко тихо всхлипывает, скользя пальцами по белесой сперме Гарри.       — Это было так… — шепчет он, беспорядочно толкаясь в Гарри. — Ты даже не представляешь.       — Немного, — удается Гарри, убирая руки от лица, чтобы посмотреть, как Драко кончает, бледная грудь краснеет, а мышцы живота подергиваются.       Он опирается на руки, тяжело дышит и смотрит на Гарри сверху. Гарри смотрит в ответ, довольный, открытый и совершенно бесстыдный.       — Думаю, это лучшее рождественское утро, которое у меня когда-либо было.       Драко смеется, и Гарри чувствует вибрацию глубоко внутри.       — Ну, довольно высоко и по моему списку.       — Довольно высоко? — спрашивает Гарри, притворяясь обиженным, но лишь вздрагивает, когда Драко отстраняется и подползает, чтобы лечь рядом с ним.       — Ну, когда мне было шесть, я получил свою первую метлу, — говорит он. — Это был очень хороший год.       Гарри фыркает.       — Классно понимать, с чем я соревнуюсь.       — Знай своего врага, — говорит Драко, кивая. — Ты хочешь свой подарок?       — Думаю, что хочу.       — Он внизу, в пальто. Как только ноги снова заработают, мы пойдем и возьмем его.       Гарри кивает, вытягивая ноги и обнаруживая, что те приятно дрожат. Он тянется за очками, и что-то падает ему на подушку. Что-то начинает дергать его за волосы.       — Счастливого Рождества, Кен, — вздыхает он. — И еще, прекрати это.       — Ему очень нравится это делать, — указывает Драко, а затем переводит испуганные глаза на хамелеона. — Как долго он здесь?       — О, не думай об этом, — просит Гарри. — Или, если хочешь, просто представляй, что за тобой всегда наблюдает хамелеон. В конце концов, ты привыкнешь к этой мысли.       Драко встает, качая головой.       — Я иду в душ. Один. И чтобы никто не смотрел.       Гарри задается вопросом, следует ли ему сказать, что большой паук живет в ванной уже несколько дней и вполне может получать удовольствие, наблюдая, как тот принимает душ, но передумывает. В конце концов, это Рождество и для пауков тоже. В итоге он пользуется ванной на другом этаже, а затем спускается на кухню, одетый в джинсы, теплые носки и прошлогодний джемпер Уизли. Драко появляется, когда чайник закипает, и ухмыляется так ярко, что Гарри бросает в него легкое Жалящее проклятье.       — Смейся сколько хочешь, но сегодня ты, вероятно, получишь один такой, — говорит он.       Драко приподнимает бровь.       — Со сперматозоидом?       — Это не сперматозоид, а аксолотль. В прошлом году он был у меня на шоу, и Молли он очень понравился.       — Очевидно, — говорит Драко, и когда Гарри передает ему кофе, он направляется с ним к задней двери.       — Куда ты идешь?       Драко останавливается с наполовину открытой дверью.       — Это мой первый напиток в Рождество. Я выхожу с ним на улицу.       Гарри моргает.       — Зачем?       — О-ох, — тянет Драко разочарованно. — Полагаю, это то, что делают Малфои. Хотя на самом деле, только мы с матерью, потому что отец никогда не участвовал в этом.       Гарри берет свою чашку и присоединяется к нему у двери, теперь все понимая.       — Ты хочешь сказать, что это традиция.       — Да, полагаю, что да.       — Ну, в таком случае, давай выпьем его на улице, — твердо говорит Гарри. — Ты не хочешь обуть что-нибудь? Там довольно холодно.       Драко смотрит в сад, на ряд потертых ботинок Гарри, и колеблется. Наконец он надевает пару, Гарри засовывает ноги в свои старые кроссовки, и они выходят в сад.       — В Мэноре есть скамейка, но этого хватит, — говорит Драко, опускаясь с Гарри на холодную каменную ступеньку и ставя дымящуюся чашку на колени.       — Итак, с чего это началось? — спрашивает Гарри. — Рождественский кофе в саду?       — Я не уверен. Не помню, чтобы не делал этого. Мама всегда предпочитала шампанское, но я никогда не был его поклонником, — признается Драко, наморщив нос. — Не думаю, что имеет значение, что ты пьешь. Это всего лишь несколько спокойных минут, прежде чем начнется рождественское безумие.       Гарри кивает.       — Семья?       — Семья, друзья, множество людей с титулами, на которых отец хотел произвести впечатление. Мама ненавидела все это, все еще ненавидит, — говорит Драко, а затем улыбается. — Ей больше не придется иметь с этим дело, и это к счастью. Рождество с тетей Андромедой и Тедди гораздо больше ей подходит.       — Там будет покер? — размышляет Гарри вслух.       — Почти наверняка. Способности Тедди ставят ее в довольно невыгодное положение, но она еще не готова отказаться от него.       Гарри улыбается, представляя их троих за столом с картами и рождественскими пирожками. Он смотрит на морозный сад, чувствуя умиротворение, и когда из соседних домов начинают доноситься крики возбужденных детей, он берет Драко за руку и прислушивается. У него нет воспоминаний о захватывающих детских рождественских праздниках, и он не может быть уверен, что ждет его в будущем, но если и когда у него будет собственная семья, ни для кого из его детей не будет пятьдесят пенсов в кармане в подарок или чопорных светских вечеринок.       — Спасибо, — внезапно говорит Драко, исчезая в доме и возвращаясь с двумя завернутыми свертками.       — За что?       — За понимание.       — Нет проблем. Знаешь, в моей семье тоже есть традиции. Некоторые из них немного… странные.       — Например?       — Ну, мы обязаны поиграть в шарады после обеда, и ты должен играть, даже если тебе пять лет, или ты пьян, или новичок в семье, — говорит Гарри, отмечая взгляд серых глаз с легкой тревогой. — В рождественском пудинге будет заложен шестипенсовый шарик… он принадлежит Артуру, и это к счастью, так что ты не можешь оставить его себе, но если ты его найдешь, тебе разрешат разрезать индейку в следующем году. Есть и другие вещи, но думаю, что на этом мне следует остановиться.       — Это может быть хорошей идеей, — тихо говорит Драко. — Вот. Открой.       Гарри берет сверток побольше и разворачивает его, чтобы найти коробку с четырьмя стеклянными сферами. Он берет одну и подносит к солнечному свету. Сфера ярко светится, но внутри вроде бы ничего нет.       — Это сферы дневного света, — объясняет Драко. — Ты наполняешь их солнечным светом, затем закрепляешь заклинанием на стене, и они освещают любую комнату естественным светом. Я подумал, что ты мог бы повесить их в дамской комнате, чтобы не проводить часы в темноте, когда работаешь.       — Это гениально, — говорит Гарри, тронутый этой мыслью и уже умирающий от желания попробовать сферы. — Спасибо. Эй, может быть, все перестанут твердить о том, какой я бледный каждую зиму!       — Никогда не знаешь, — говорит Драко, растягивая губы в довольной улыбке.       Гарри осторожно опускает шар.       — У меня есть кое-что для тебя, но ты пока не можешь это получить. Я знаю, это звучит как оправдание, но это не так. Просто тебе придется подождать еще немного.       — Интересно, — говорит Драко, серые глаза светятся интригой. — Хорошо. Тебе следует открыть и вот это.       Облегченно вздохнув, Гарри берет второй сверток и усмехается, глядя на содержимое.       — Молотый чили. Полупустая банка чили. Мне стоит спрашивать?       Драко пожимает плечами.       — Я подумал, что ты должен присмотреть за ними, чтобы в следующий раз, когда я приготовлю суп, он был съедобным.       Гарри смеется.       — Обещаю хорошо заботиться о них.       — А я обещаю узнать о разных ложках, — говорит Драко. — Может, пойдем внутрь?

**~*~**

      Они последними прибывают в Нору на обед, отчасти потому, что Драко должен был наведаться домой, чтобы переодеться, а отчасти потому, что все остальные, как обычно, пришли слишком рано. Весь первый этаж дома гудит от членов семьи и их приготовлений к празднованию; во всем доме присутствует искрящаяся энергия, и каждый хочет остановиться и обменяться волнующими объятиями. На кухне Молли показывает шоу, ее лицо порозовело от восторга, когда она шуршит жареной картошкой на подносах, помешивает соусы и подливки и командует детьми, не глядя на них.       Гарри вдыхает пряные пикантные ароматы и удовлетворенно вздыхает. Рядом с ним Драко с модной бутылкой виски и выражением дурного предчувствия. Вскоре Артур замечает их и забирает у него бутылку, благодарит Драко и, присвистнув, изучает этикетку.       — Думаю, нам лучше приберечь это для пудинга, — говорит он, убирая бутылку в шкаф и уворачиваясь от Хьюго и Камиллы, которые бочком пробираются в комнату с чем-то, спрятанным за их спинами.       — Привет, дядя Гарри, — говорит Хьюго, обводя взглядом Гарри. — Где Кен?       Гарри хмурится.       — Он был у меня на плече… — Он оглядывает комнату. — И теперь он в коробке из-под крекеров, конечно, он там.       Драко забирает хамелеона и бросает на него строгий взгляд.       — Зачем он вам понадобился?       — Мы сделали ему шляпу! — говорит Камилла, сияя.       Она достает мягкую шляпку из красного фетра с пушистой белой отделкой и кисточкой. Кен не сопротивляется, когда она надевает ее ему на голову, и шляпка идеально облегает его гребешок. Камилла поворачивается к Хьюго, и они обмениваются довольными улыбками.       — Ему очень идет, — говорит Гарри, впечатленный.       — Это потому, что мы измерили его! — признается Камилла.       — Она точно такая же, как та, которую ты сделал, — добавляет Хьюго. — Ну… в фейерверке.       — Камилла, что ты сделала с этим бедным созданием? — спрашивает Флер, вставая из-за стола и раздраженно глядя на Кена.       — Все в порядке, — обещает Гарри. — Если бы он не хотел ее носить, он бы снял.       — Идите, — говорит она, отмахиваясь от детей. — Не создавайте проблем. Драко, у тебя есть минутка поговорить о картине?       Драко удивленно смотрит на Гарри, а затем кивает.       — Какого рода картина?       Флер жестом приглашает его присоединиться к ней за столом, и Гарри решает оставить их наедине. Когда он завершает обход гостиной и кухни, они все еще разговаривают, и, проходя мимо стола немного ближе, он с удивлением понимает, что они говорят по-французски.       — Она так счастлива, что Билл дома, — говорит Гермиона, стирая пыль с нескольких бутылок вина. — Я не знаю, как они держатся, так часто находясь врозь.       — Враки, — смеется Рон, заключая ее в объятия. — Ты бы с удовольствием избавилась от меня на несколько месяцев.       — Это правда, мама? — спрашивает Роза, отрываясь от складывания салфетки.       — Конечно, нет, — твердо говорит Гермиона. — Я бы не возражала время от времени побыть наедине с собой час или два, но это трудности целителя, а не семьи.       — Гарри, ты готов заняться морковью? — зовет Молли, как раз в тот момент, когда Джордж и Анджелина врываются на кухню с дополнительными стульями и начинают расставлять их вокруг стола.       Кен с неприязнью бежит с корабля, пробегает по полу и скрывается из виду. Гарри не волнуется; в конце концов, все это не ново для Кена, а человек, который, кажется, больше всего нервничал сегодня, теперь смеется и потягивает глинтвейн, пока Флер болтает с ним и время от времени бросает счастливые взгляды на своего мужа. Гарри берет у Молли кастрюлю с морковью и прислоняется к свободной стене, с привычной легкостью засыпая масло и черный перец.       Он позволяет счастливому семейному хаосу закрутить его, а своему разуму улететь за пределы Норы, лесов и английской сельской местности к Хагриду и Тост, целительнице Роден и медсестре с ленивым парнем. Гленде, Селвину, Джиму и Лорне и ко всем людям, которые позволяют ему путешествовать по стране с чемоданом и наполнять ночное небо искрами. Он надеется, что они в безопасности и счастливы, окружены людьми, которые их любят, и что даже самые странные из партнеров по свиданиям нашли свое счастье. Он подозревает, что у Льюиса тоже есть шанс, если он готов усвоить несколько суровых уроков жизни.       Гарри предполагает, что, возможно, он и сам кое-чему научился за последние недели, и он не настолько горд, чтобы не признать, что был полным и абсолютным дураком. Они с Драко сделали все намного сложнее, чем когда-либо должно было быть, и время было потрачено впустую, но Гарри не собирается терять ни минуты. Когда он наблюдает, как Драко разговаривает с Флер и размахивает графином Молли в попытке продемонстрировать наглядно, его голова и сердце наполняются предвкушением возможностей; сезон отпусков подойдет к концу, и вместе с этим появится возможность проводить ночи у потрескивающих костров, а днем ходить по галереям и гулять в парке, чтобы Кен увидел первые новые листья на деревьях.       Все это распахнуло для него свои объятия, и, когда Драко оборачивается и одаривает его сокровенной полуулыбкой, Гарри знает, что он схватит его обеими руками и никогда не отпустит.       — Я слышал, с тобой много чего случилось, пока меня не было, — говорит Билл, наклонившись рядом с ним и привлекая его внимание.       — Я могу рассказать тебе официальную версию, если хочешь, но я бы послушал, что тебе рассказали, — признается Гарри, и Билл смеется.       — По словам Виктуар, ты вступил в клуб для сумасшедших, а потом тебя чуть не убили, и теперь ты собираешься выйти замуж за Драко Малфоя. Насколько она далека от истины?       — Не так далека, как ты думаешь, — говорит Гарри, взглянув на Драко. — Я считаю, что ее версия немного более захватывающая, чем правда, но недостаточно преувеличенная для Ежедневного Пророка.       — Ну, ты хорошо выглядишь, — говорит Билл, и Гарри собирается спросить его о рабочей поездке, когда Молли поворачивается от духовки и призывает всех занять свои места.       Гарри спешит к ней с морковью. Она берет ее, отмахивается от его бессмысленных предложений о помощи и смотрит, пока он не занимает свое место за столом между Драко и Розой. Когда приносят еду, в комнате воцаряется почти полная тишина, поскольку все пробуют сочное мясо, фарш и овощи, политые маслом. Ветчина великолепна, как и говядина, но индейка, хотя и вкусная, была порезана Перси, так что ломтики — неровные кусочки разной толщины. На другом конце стола Рон качает головой брату, и Перси, демонстрируя необычное легкомыслие, бросает в него горошину.       — Я все видела, — говорит Молли, протягивая Чарли печенье. — Счастливого Рождества, дорогой.       Чарли дергает изо всех сил, но Молли все равно достается большая часть печенья, из которого на скатерть вываливаются золотая шляпка-котелок и набор складных вязальных спиц. Гарри тянет печенья и с Розой, и с Драко, умудряясь ничего не выиграть, но чувствуя себя удовлетворенным, когда уговаривает Драко надеть фиолетовую шляпку. Молли обнаруживает у себя треуголку и маленькую серебряную ручку, которые она отдает Гарри. Он надевает треуголку, но тут же теряет ручку, а когда ныряет под стол, чтобы ее найти, смеется.       Кен, все еще в праздничной шляпке, шастает у всех под ногами и собирает украденные предметы, включая ручку Гарри, серебряную заколку для волос и несколько вилок. Гарри поднимается обратно, позволяя Кену пока оставить вилки себе.       — Кто-нибудь потерял?       Одри хмурится и приглаживает волосы.       — Это мое, спасибо.       — Мне кажется, что Кен ведет себя непослушно? — спрашивает Джинни, потянувшись за подливкой.       — Конечно кажется, он не такой, он сидит около моих ног, — говорит Молли и с таким же успехом может добавить что-то вроде «Он бы так не поступил».       Гарри, конечно, знает его лучше, но решает пока держать рот на замке. Драко бросает на него взгляд, и они со смыслом обмениваются движениями бровей, что, как подозревает Гарри, по крайней мере, с его стороны, выглядит так, будто у него припадок.       — Когда у тебя следующее большое событие, Гарри? — спрашивает Артур, и впервые за несколько недель ему действительно приходится вспомнить об этом.       — Канун Нового года, а потом у меня ничего нет до Ночи Бернса. Будет странно не быть таким загруженным.       — Я уверен, что ты найдешь способ скоротать время, — говорит Чарли, и Артур улыбается в свой стакан.       — Что это значит? — спрашивает Роза, поднося вилку ко рту.       — Это значит, что у Гарри много друзей и увлечений, и ему не будет скучно, — говорит Гермиона.       — Я тебе не верю, — говорит Роза, но ест индейку и быстро отвлекается, когда Билл показывает ей кончик его большого пальца, который теперь немного отсечен древним проклятием.       — Кто-нибудь хочет еще ветчины? — спрашивает Молли, и почти все за столом отвечают утвердительно.       — Я правда сейчас лопну, — шепчет Драко Гарри. — Я не уверен, как должен запихнуть еще и пудинг поверх всего этого, с шариком или без.       — Будет перерыв, — обещает Гарри. — И если не сработает, Рон или Джинни съедят пудинг за тебя, когда Молли отвернется. Я не думаю, что кто-то из них когда-нибудь наестся.       — Эй, — протестует Рон. — Однажды я был сыт.       — Ты был сыт на мальчишнике, — говорит Сергей. — Я помню. Смел все карри, что только было на шведском столе. Я думал, что тебя вырвет, но обошлось. А потом мы еще съели мороженое.       — Ох, Рон, — вздыхает Молли, но все равно кладет ему на тарелку еще два ломтика ветчины.       — Я могла бы кушать и из-под стола, — беспечно говорит Джинни.       — Это опасные слова, — растягивает слова Рон, пытаясь говорить с американским акцентом.       — У нас нет соревнования, кто больше съест, — говорит Молли.       — Не с такой позицией, — бормочет Чарли.       Молли вздыхает.       — Ведите себя прилично. Сегодня Рождество. Никто не будет есть, пока у вас там не уляжется все. Вы можете доесть ветчину, а затем пойти и посидеть в гостиной, пока я заварю чай.       — Ах, да, время для шарад, — говорит Артур, выуживая маркер из кармана. — Я пойду установлю доску.       — Зачем нужна доска? — спрашивает Драко, когда они с Гарри проходят в гостиную вместе с остальными.       — Как еще мы будем записывать баллы? — говорит Перси, плюхаясь на диван рядом с Гарри, Драко и Джинни.       — Баллы?       — Это традиция, — шепчет Гарри, и Драко кивает, оглядывая переполненный зал.       Всё до последнего места было занято, много что рассчитано на большое количество людей, но некоторые рассыпались по подушкам и коврикам; Виктуар сидит у камина с Кеном вместо шляпы. Тот, кажется, вполне доволен ситуацией, и Гарри расслабляется, позволяя своему бедру прижаться к бедру Драко. Как только у каждого в руках оказывается чашка чая, игра начинается. Артур делит комнату на две команды, и Хьюго добровольно соглашается занять первую очередь. Он имитирует стрельбу из лука с такой точностью, что Гермиона угадывает правильно за несколько секунд, и команда Гарри проигрывает один:ноль.       Следующая Молли, она поет от всего сердца в своей пантомиме и помешивает воображаемый котел с такой энергией, что Джинни чуть не плачет. Гарри знает ответ — на самом деле, он почти уверен, что все знают, потому что Молли каждый год выбирает одну и ту же песню, — но никто не произносит ни слова, пока она показно не падает в обморок и не обмахивается веером.       — Ох… это «Котел, Полный Горячей Сильной Любви»? — наконец спрашивает Билл, и Молли обмякает.       — Да! Не знаю, почему вам потребовалось так много времени, чтобы понять.       Придерживаясь животной темы Хьюго, Камилла ползает по полу, пока ее команде не удается догадаться, что она не просто кошка, а полосатая розовая кошка. Затем Люси требует очереди, и она оказывается так увлечена своей пантомимой на слона, что забывает молчать. Представление Артуром «Мартин Миггс, Безумный магл» занимает так много времени, что когда Джордж наконец находит правильный — слово в слово — ответ, комната погружается в беспомощное хихиканье.       Гарри пытается передать «Отдел Невыразимцев», крадясь, прячась за стульями с палочкой и проводя пальцем по губам, но все усилия пропадают, потому что его команда гадает над названием разных птиц.       — Это не птицы, — пытается Гарри, и Артур шикает на него. — Нет, — произносит он одними губами, качая головой, а затем машет руками. — Не птица.       — Я не думаю, что тебе позволено изображать слова, — говорит Драко, явно наслаждаясь собой. — Это шилоклювка?       В конце концов Гарри сдается и признает потерянное очко.       — Это был Отдел Невыразимцев.       — Тогда зачем ты делал клюв? — спрашивает Джинни.       — Это был не клюв! Это была тишина… знаешь… застегнуть молнию на губах… Невыразимец? — Гарри вздыхает.       — Это действительно было похоже на клюв, — услужливо говорит Молли, наблюдая, как Анджелина мимически открывает книгу, а затем оскаливается. — О-о, о!.. «Шиповник» !       — Мама, ты в нашей команде, — вздыхает Джинни. — Перестань им помогать.       — Прости, — говорит Молли, проводя пальцем по губам.       — О, смотри, клюв, — бормочет Драко. Гарри тычет его локтем в ребра.       — Давай, Драко, — говорит Артур. — Твоя очередь.       Драко слегка напрягается, но встает на ноги.       — Хорошо.       Он раскрывает руки, как книгу, а затем указывает на себя.       — Книга, — предполагает Гарри. — Книжный персонаж?       Драко кивает.       — Я не думаю, что тебе разрешено кивать, — говорит Перси, но его никто не слушает.       Драко поднимает руки и точечно изображает что-то на макушке.       — Шляпа! — кричит Роза.       — Остроконечная шляпа… Профессор МакГонагалл! — пытается Рон.       — Она не персонаж книги, — указывает Гермиона.       Драко проводит пальцами от подбородка вниз, явно намекая на бороду.       — О, двоюродный дедушка Герберт, — говорит Молли, а затем хмурится. — Он тоже не из книги.       Билл усмехается.       — Пока нет.       — Этот персонаж — волшебник? — спрашивает Гермиона. — Простите.       Драко слегка кивает и делает бороду длиннее. Он рисует палку и опирается на нее.       — Это волшебник из той книги о людях, которых выворачивают наизнанку? — спрашивает Джинни.       — Не очень хорошо, — упрекает Молли. Она бросает взгляд на детей. — Людей не выворачивают наизнанку.       — Это Гэндальф Серый? — внезапно спрашивает Гарри, и Драко ухмыляется.       — Гэндальф — кто? — говорит Чарли, и Рон вздыхает.       — Никаких магловских штучек, это обман.       — Дж. Р. Р. Толкиен не был маглом, — говорит Перси, глядя на своего брата с оттенком отчаяния.       — Разве нет? — спрашивает Драко.       — Кто такой серый Гэндольф? — недоуменно спрашивает Анджелина.       — Ну, — говорит Артур, повышая голос. — Я думаю, что он тот, о ком Драко и Перси смогут рассказать нам позже. Итак, чья очередь следующая?       Одри с решительным выражением лица поднимается на ноги, а Гарри смотрит на счет. У его команды нет никакой надежды, даже если они будут играть до полуночи, но он совсем не чувствует себя готовым к соперничеству. Когда победителей наконец-то оглашают, он просто наблюдает, как они торжествуют, со своей удобной позиции рядом с Драко, и когда солнце начинает таять в розовый и оранжевый цвета за окном, он поднимается вверх и бочком подходит к Артуру.       — Как скоро пудинг будет готов? — шепчет он.       — Я не уверен, Гарри. Все в порядке?       Гарри ведет его на кухню и надевает пальто, показывая Артуру светящиеся оболочки в кармане.       — Я хочу подарить Драко его рождественский подарок. Это не займет много времени.       Артур улыбается и похлопывает его по руке.       — Я позабочусь, чтобы у тебя было время. Я сделаю пародию на Джона Уэйна, если понадобится.       — Спасибо, — говорит Гарри, внезапно жалея, что не может быть в двух местах одновременно. — Ты не мог бы попросить Драко встретить меня у задней двери?       Артур подмигивает и исчезает в гостиной. Секундой позже Драко входит в кухню. Он оглядывается по сторонам, как будто его вот-вот поймают за тем, что он не должен делать.       — Что происходит?       — Надень пальто, — говорит Гарри. — Я хочу тебе кое-что показать.       — Мы не влезаем в неприятности? — спрашивает он, но все равно надевает пальто.       Гарри смеется, открывает дверь и вытаскивает его за руку на морозный воздух. Они медленно идут через сад и в лес, когда солнце опускается за горизонт, и каждый вздох облачком пара повисает на фоне темнеющего неба. Когда они достигают мягко журчащего ручья, Гарри останавливается. Он вдыхает горький запах холодной земли и ждет. Еще не совсем стемнело, и момент идеальный. Драко смотрит на журчащую воду и сжимает его ладонь. Гарри сжимает в ответ и отпускает, отступая от края ручья и присаживаясь на корточки, чтобы разложить свою маленькую линию снарядов.       — Я знал, что ты что-то делал ночью, — говорит Драко. — Я почувствовал, как ты встал.       Гарри поднимает глаза.       — Я думал, мне удалось убраться незамеченным.       Драко улыбается.       — Извини.       — Это не что-то такое уж большое, но… — Гарри замолкает. Он достает палочку, колдует, и небо над деревьями усыпается мерцающими искрами.       Сами звезды просты, заполнены только чистыми линиями яркого серебра, но Гарри манипулирует потоками света палочкой, сгибая их в кофейные чашки, кисти и бобины с кинопленкой. Он изо всех сил концентрируется, отчаянно пытаясь представить все, чем является Драко, и заставить все это сверкать так же, как и он сам. Гарри не осмеливается отвести взгляд от неба, и когда миниатюрное представление заканчивается ими двумя, изображенными в серебристом свете, наблюдающими за еще более миниатюрным представлением, он просто смотрит на деревья. Он застывает на месте, не зная, что делать дальше, и когда Драко налетает на него, он спотыкается.       — Я не знал, что тебе подарить, — говорит он, и глаза Драко сверкают серебром, как взрыв магния. — Я еще ничего не знаю об искусстве, но готов учиться…       — Это искусство, идиот, — бормочет Драко, беря лицо Гарри в свои руки и целуя его. — Ты — художник. Это было невероятно. Спасибо.       Гарри целует в ответ, сжимая в пальцах пальто. Заслышав шаги вдалеке, он не останавливается, пока не слышит голос Флер среди деревьев.       — Вам лучше вернуться, если вы хотите найти шарик, — зовет она. — Кен ищет тебя. А еще — фейерверки были очень красивыми.       — Уже идем, — отвечает Драко, но ни на мгновение не отводит взгляда от Гарри.       Хруст шагов Флер затихает, а затем открывается задняя дверь и Гарри слышит смех семьи, прежде чем раздается хлопок, а затем тишина. Он прижимается лбом ко лбу Драко и улыбается, чувствуя, как все тело трепещет от того, что он любим и любит.       — Мы должны вернуться, — говорит Драко, в последний раз целуя Гарри в уголок рта, прежде чем соединить их ладони и мягко потащить его обратно в дом.       Высоко над Норой в бархатной ночи мерцают звезды, в последний раз ловя взгляд Гарри, когда тот открывает заднюю дверь.       — Мне не нужен шарик, — шепчет Драко, и Гарри смеется.       Он думает, что, возможно, готов к рождественскому пудингу.