Последний год

Вспомни — за этим окном впервые руки твои, исступленный, гладил…

© В. В. Маяковский «Лиличка!»

Марина задумчиво хмурила брови, глядя на своё отражение в зеркале. Прошёл уже месяц с последнего звонка и с того момента, как Артёму удалось поговорить с Эдиком. По крайней мере, он так сказал. Алиев встретил Марину во дворе школы в какой-то безумной радости и пообещал, что с Эдиком всё хорошо и что тот обязательно всё ей расскажет. Но долгие дни ожидания превратились в недели, а разговоры об объяснении так и оставались лишь разговорами, и ситуация не двигалась с мёртвой точки. Если раньше Марина просто недоумевала и расстраивалась, то сейчас вся эта клоунада начинала её натурально злить. Из мыслей девушку вытащил голос Леонида, раздавшийся из коридора: — Марин, готова? Марина в последний раз бросила пытливый взгляд на своё лицо в отражении и подправила пальцем накрашенные ресницы. — Да, — ответила она, выйдя из комнаты. — Волнуешься? — спросил Капитан, ловко завязывая галстук на шее. — А ты? — склонив голову вбок, улыбнулась Марина. — Пф, нет, — скривился Леонид и отвернулся. — Врёт, — заговорщицки склонился к её уху Эмиль, проходя мимо в комнату. Капитан раздражённо цокнул и распрямил воротник. — Дядь Лёнь, волнение перед выпуском — это абсолютно нормально, — с наставнической важностью проговорила Марина, сдерживая улыбку. — Щас я кому-то откушу нос за излишнюю язвительность, — угрожающе ответил Леонид. Марина хихикнула, а Капитан выловил в проходе Эмиля и перекинул через его шею ещё один галстук. — А кому-то — за слишком длинный язык, — закончил он, затягивая узел. Эмиль улыбнулся совершенно умилённо на эту угрозу и, склонившись к лицу Леонида, быстро и коротко приник поцелуем к его скуле. Марина крайний раз поправила волосы и, коротко попрощавшись, выпорхнула из квартиры. К чему лишний раз людей смущать? До школы она может и одна дойти. К тому же, с этой семейки уже станется по количеству нарушений официально-деловых отношений. Тем более, до школы она доберётся не в одиночку. Выйдя в прохладную тень двора, Марина столкнулась с Сашей, которая уже ждала её. — Не вижу эмоций радости на твоей моське, — Брусченко игриво подхватила подругу под локоток и подмигнула. — Выше нос, ненаглядная, ведь мы-ы?.. — Мы сдали экзамены? — улыбнулась Марина. — Мы сдали экзамены! — восторженно засмеялась Саша. — Меня пугает, что мы идём в школу в последний раз. — Это не должно тебя пугать, золотая. Просто теперь всё будет по-другому. Должно же в жизни шо-то меняться. Мы, например. — Ты чересчур философствуешь сегодня. Получила небесное озарение? — Перечитала Макса Фрая, не бери в голову. К концу июня школа уже стояла пустая, тихая. Отголоски учебных будней ещё гуляли по её коридорам, кабинеты ещё помнили ропот и беспечное веселье. Свет летнего солнца стелился сквозь окна по стенам и лестницам, заглядывал в опустевший спортзал и двор. В актовом зале уже собирались ученики одиннадцатого «Б», доживая в этой своей роли последний день. — Крайний раз собираетесь в полном составе? — улыбнулась Хадиза Игоревна, деловито скрестив руки на груди. — Нет… — тихо ответил Женя. — Не в полном составе. Он украдкой взглянул в сторону Христины. Надо отдать ей должное, держалась она молодцом — смеялась, общалась с ребятами, искренне, кажется, радовалась окончанию школы. Все остальные тоже были воодушевлены пуще некуда по случаю наступления долгожданного дня выпускного. Когда все уселись по своим местам, Марина мельком увидела, как в зал вошёл Эммануил Васильевич, а через несколько минут следом — Капитан. Они сели рядом друг с другом, а спустя несколько сквозящих официозом приветственных фраз на сцену был вызван классный руководитель пресловутого выпускного «Б» класса. Леонид Константинович неспешно поднялся на подмосток и остановился посередине у стойки с микрофоном. Постояв с минуту молча, словно задумавшись о чём-то, он наконец поднял голову и оглядел весь класс. — Знаете, сегодня в этом зале собрались совершенно удивительные люди. Не сказать, что самые умные, не самые красивые, не идеальные от слова совсем. Но пусть это не будет для вас оскорблением, потому что живым людям свойственно быть неидеальными. Ваша главная заслуга в том, что вы живые. В вас так много живого желания познать этот мир через свои промахи и ошибки, что это не может не восхищать. Пусть, даже будучи неидеальными, вы сможете справиться со всем, что готовит вам взрослая жизнь. Возможно, я мазохист, поскольку вы выпили моей крови с литров этак десять, но мне было приятно провести в вашем обществе эти полные стресса семь лет. Не знаю, увидимся ещё или нет, но надеюсь, что это не последняя наша встреча. Капитан смолк и так же меланхолично спустился со сцены. — Леонид Константинович! — вдруг растроганно воскликнула Христина и всплеснула руками. Она легко подбежала к классруку и сделала то, от чего у всех остальных волосы на затылках встали дыбом — обняла Капитана. Приподнялась на цыпочках и стиснула в объятьях — благо, что Капитанский рост позволял, — что пятилетний ребёнок на утреннике. Школьники притихли в ожидании, как минимум, ядерного взрыва. — Мы будем скучать, Леонид Константинович! — слёзно протянула Христина, даже не пытаясь ослабить хватку. Капитан вместо того, чтобы разразиться недовольной тирадой, лишь мягко похлопал девушку по плечу самыми кончиками пальцев. Данный жест словно стал сигналом. Саша хлопнула себя по колену (что-то вроде «Эх, чёрт с ним, один раз живём!») и присоединилась к этим неловким объятиям. Женя с Костей и Марком после неё тоже не заставили себя долго ждать, Артём и Марина с улыбками также приняли участие в свальном акте проявления взаимной симпатии. Рома, Аня и Боря предпочли воздержаться, решив, что они не в тех отношениях с классруком, чтобы позволять себе подобное; Эдик молча наблюдал со стороны. — Ну всё, выпустите, демоны, задушите, — беззлобно прошипел Капитан, выпутываясь из кольца объятий под хоровой хохот. По итогам выдачи Артём, Марина, Боря и Христина получили свои золотые медали и красные аттестаты, остальные же искренне довольствовались синими корочками («Лучше с синим аттестатом и красной рожей, чем с красным аттестатом и синей рожей!» по заверению Кости), и все как один бросили все силы на подготовку к сегодняшнему вечеру. Выпускной решили проводить с ночёвкой, и, поскольку отмечать с родителями казалось идеей совершенно дикой, Христина любезно предоставила в пользование класса небольшой двухэтажный домик её семьи в тихом пригородном районе, который обычно сдавался в аренду для отдыха. С остальных причиталось всё остальное — запастись провизией, алкоголем и, конечно, явить свету себя собственной персоной. — Саша, какая прелесть! Христина восторженно разглядывала платье цвета ночного неба из тонкой ситцевой ткани с воздушными рукавами-фонариками, что аккуратно висело на вешалке на ручке шкафа. — Ты это сама сшила? — Ростова широко распахнутыми глазами посмотрела на Сашу, всё ещё пропуская меж пальцев ткань подола платья. — Ага, — с довольством кивнула Саша. — С четырьмя младшими и не такое шить научишься. — Христина, а где можно повесить… — послышался из соседней комнаты голос Марины, когда в коридоре раздался звонок. Христина пересекла коридор и, отперев дверь, лучезарно улыбнулась. — Привет, — она склонила голову вбок, разглядывая гостей, — давай сюда. — Привет, — добродушно поздоровался Артём. Аня лишь слабо махнула рукой. — Вот, держи. Вроде ничего не забыли. Он передал Ростовой длинный свёрток — платье для выпускного. — Вы с парнями распределились, что с кого? — спросила Христина. — Да, сейчас как раз поедем закупаться. — Ну и шуруйте, а мы с девчатами пока поколдуем, — Саша вынырнула из-за Христиновой спины и шутливо подтолкнула Артёма в плечо к двери. — Ну-ну, давай, топай! Артём покорно улыбнулся и встретился взглядом с Аней, которая всё ещё молчала и неловко следила за разговором, облокотившись плечом о дверной косяк. — Увидимся на выпускном, — произнёс Артём и, невесомо обведя пальцами щёку девушки, любовно коснулся губами её губ, отчего Аня самую малость расслабилась. — Ну всё, мы пошли! — задорно крикнула Саша и решительно потянула Аню за руку вглубь квартиры. Та с вопросом оглянулась на Артёма и получила в ответ одобрительно-сочувственный кивок. Девушки собрались в квартире Христины по поводу, как окрестила это мероприятие Саша, «девичника по случаю вступления в брак со взрослой жизнью». На деле же то была обычная подготовка к выпускному, если такое событие можно назвать обычным. Аня прошла в комнату и подсела на край кровати, всем своим видом выказывая неловкость и безрезультатность завести разговор. Христина тем временем взвилась над остальными и, уперев руки в бока, торжественно объявила: — Дамы, я намерена сделать из каждой конфетку, чтобы на выпускном мы блистали. — Полностью поддерживаю, моя королева, — указала на неё пальцем Саша, откусывая добрый кусок печенья. Спустя полчаса вся кровать в комнате Христины была усеяна всевозможными косметическим средствами вперемешку с плойками, утюжками и лаком для волос. Ростова с довольным видом накрутила на палец золотистый локон, оценивая себя в зеркало, и крутанулась на стуле. Марина цепляла на ухо третью серёжку, Саша закалывала волосы невидимкой, только Аня отрешённо глядела в экран смартфона. — Аня, — решительно начала Христина, — иди сюда. Сделаем тебе макияж. Аня медленно подняла на неё глаза и покачала головой. — Не думаю, что это нужно. — Перестань, конечно, нужно! — запротестовала Ростова. — Я не крашусь, — коротко ответила Аня. — Ну пожалуйста, — Хиса шагнула к ней и присела возле неё на корточки. — Я прямо вижу, как тебе пойдёт чёрная подводка. Дай мне чуть-чуть поколдовать, тебе понравится! Самый безобидный смоки айс на свете. Аня было хотела снова отказаться, но Христина вперилась в неё таким искренне участливым взглядом, что она только вздохнула и ответила: — Ладно. Хиса расплылась в улыбке и одобрительно хлопнула в ладоши, потянув Аню за собой к рабочему столу. День клонился к вечеру, а возле небольшого домика коттеджного типа на окраине города уже собиралась шумная компания. Костя, стоя в окружении остальных парней, обернулся и с восторгом всплеснул руками: — Едрить меня через коромысло, я щас ослепну! К ним с полным доброго самодовольства взглядом продефилировала Саша, обернувшись вокруг себя. Длинный подол тёмно-синего платья всколыхнулся и красиво перелился. — Опаздываете, — хмыкнул Женя. — Дамы не опаздывают, дамы задерживаются, — подмигнула ему Христина, облачённая в лёгкое летнее платье цвета пепельной розы. Аня неловко оправила собранные в непривычную причёску волосы. — Мне правда идёт? — она с надеждой взглянула на Марину. Акимова, одетая в чёрное длинное платье с боковым разрезом, одобрительно прикрыла глаза. Девушки увидели Артёма, который заворожённо глядел на тонкую фигурку Ани, облачённую в бежевое атласное платье с открытыми плечами. Он шагнул ей навстречу и бережно огладил предплечья, заглядывая в ярко-голубые глаза, подчёркнутые тёмными тенями. — Ты просто чудо, — с придыханием произнёс он и оставил мягкий поцелуй на Аниной щеке, отчего девушка немного зарделась. Марина незаметно улыбнулась и окинула взглядом придомовую территорию — небольшую террасу с каменистой тропинкой: одноклассники кучковались кто здесь, кто в доме, а у перил в одиночестве стоял Эдик, вперив взгляд в темнеющий горизонт. Марина издала сдавленный вздох и прошла в дом. Здесь громко играла музыка, а на длинном столе стояли многочисленные тарелки с едой, закусками и бутылками алкоголя и газировки. Вскоре все собрались и расселись здесь; разговоры не смолкали ни на секунду. — Друзья! — Христина вдруг поднялась со стула с бокалом шампанского в руке. — Позвольте сказать пару слов. Все притихли в ожидании её речи. — Это был долгий путь, и я рада, что мы заканчиваем его здесь, все вместе. Жизнь раскидает нас по разным сторонам, но я солидарна с нашим Капитаном — я верю, что мы ещё встретимся. А сегодня давайте сделаем всё, чтобы этот день запомнился нам надолго! Под одобрительные возгласы уже бывшие одноклассники чокнулись бокалами. — С меня, господа, музыкальная программа, — задорно заявил Костя и ловко выудил из чехла неизменную гитару. — Санчо, запевай! А не спеть ли мне песню… Артём заглянул в зал и наткнулся на Эдика, который стоял, навалившись на стену, слушая любовную балладу в исполнении Кости. — Эдик, — позвал Алиев. Эдик оглянулся на него с меланхолией и вопросом во взгляде. — Что с Мариной? Вы поговорили? — Ещё нет, — ответил Егоров и потупил взгляд. Артём напряжённо вздохнул. — И чего ты ждёшь? — Я не знаю, как ей сказать, — с неожиданной тревогой произнёс Эдик. — Скажи, как есть. Горькая правда лучше сладкой лжи. Хотя в нашем случае — трусливого избегания. Эдик с толикой гнева взглянул на Артёма, впрочем, сразу оправившись, поняв правдивость его слов. — Когда ты ей скажешь? — Что я ей скажу? Что мы больше никогда не увидимся и что… — Я не об этом. Эдик с непониманием посмотрел на Артёма, а тот лишь сверлил его выжидающим взглядом. — А о чём? — Когда ты ей скажешь, что любишь её? — Артём уронил голову набок. Эдик шаркнул ногой по ламинату и не ответил. — Ты ведь уже пытался, сам говорил. — Но тогда ничего не вышло. — Эдик, лучше поздно, чем никогда. Хочешь потом жалеть всю жизнь из-за того, что однажды струсил? — Я хотел признаться ей в тот день в декабре, до того, как мне пришлось уйти на встречу с генералом, — вдруг вспылил Эдик. Он устало потёр переносицу. — Видимо, сама судьба против этого. — Ты не из тех, кто повинуется судьбе, — снисходительно улыбнулся Артём. — Уж я-то знаю. Так может, стоит пойти против неё ещё раз? С этими словами он оставил Эдика размышлять над услышанным в одиночестве. Боря тихо отворил дверь в комнату на втором этаже дома; он увидел Рому, стоящим на пустом балконе, для равновесия держащимся за перила. — Что случилось? — Боря пересёк комнату и приблизился к юноше. Рома медленно прошёлся взглядом по его силуэту: тёмные волосы были убраны назад от лица, глаза мягко лучились в приглушённом свете. Он вдруг взял в ладонь его тёмно-серый галстук и притянул Борю ближе к себе. — Мне просто безумно захотелось тебя поцеловать, — низким голосом произнёс Рома, потираясь кончиком носа о его нос. — Но там, — он взглядом указал на первый этаж, откуда доносилась музыка и голоса, — мы не можем этого сделать, поэтому приходится изощряться. Он мазнул пьяными губами по губам Бори и ткнулся в его ключицы. Ухо облизало горячее дыхание. — Когда ты понял, что я тебе нравлюсь? Боря задумчиво устроил подбородок на чужом плече и ответил: — Когда написал стихи о тебе. Он повернул голову и наткнулся губами на Ромино ухо. — А ты? Рома помолчал пару секунд и отозвался: — Когда понял, что у тебя зелёные глаза, а не серые. Он встретился губами с чужими и затянул в глубокий, непрерывный поцелуй, разделяя вкус шампанского на двоих. Дверь в комнату вдруг жалобно скрипнула. Юноши мгновенно отпрянули друг от друга, и Рома встретился взглядом с Марком. Тот лишь молча втянул воздух через открытый рот, нечитаемо глядя на него, и поспешно развернулся, чтобы уйти. Рома молниеносно пересёк комнату и остановился между косяком двери и Марком. Бобров сжал челюсти и попытался изобразить на лице непринуждённость. — Слушай, — сдавленно начал он, — давай сделаем вид, что ты ничего сейчас не видел. Марк взглянул на него исподлобья, метнул взгляд на напряжённого Борю, а затем снова вернул внимание на Рому. — Я правильно понимаю, — хрипло произнёс он, — ты кошмарил меня и бил, потому что думал, что я гей, а теперь просишь меня никому не говорить, что вы с Борей здесь обжимаетесь? Рома сомкнул веки и через силу кивнул. — Да. Марк поднял голову и проговорил: — Извинись, и я подумаю. Рома не изменился в лице, но сжал кулаки так, что костяшки побелели. — Я извиняюсь. — За что? — За то, что бил тебя, потому что считал геем. — Хотя сам им оказался? Рома прерывисто вдохнул. — Да. Марк наклонился ближе и с гневным злорадством произнёс: — Какая ирония. Он распахнул дверь и стремительно покинул комнату, оставив Рому стоять, вперив глаза в пол. Марина закрыла за собой дверь уборной и прошла к зеркалу, когда вдруг услышала сдавленные всхлипы из-за двери одной из двух кабинок туалета. — Эй? — тихо позвала она. Дверь тут же резко распахнулась, и из-за неё показалось заплаканное лицо Христины. — Что случилось? — Марина обеспокоено шагнула к ней. — А, Марин… Да нет, ничего… — Христина попыталась стереть с щёк тёмные разводы туши. Марина взяла её за плечи и развернула к себе. — Скажи, что случилось? Христина подняла на неё покрасневшие глаза и коротко всхлипнула. — Я просто… — задыхаясь, проговорила она. — Я не могу веселиться, пока не знаю, что случилось с Ирой… — она с силой потёрла глаза. — Я не хочу портить всем праздник, так что… Вместо ответа Марина бережно обняла девушку, прижав её тельце к себе и утешающе огладив по светлому затылку. Христина вновь жалобно всхлипнула и вцепилась в её плечи. — Постарайся успокоиться и умойся, — тихо сказала Марина. — Я уверена, она найдётся. Христина часто закивала и крепко сжала ладонь Марины в своей. Спустя полчаса Христина спустилась на первый этаж и увидела, как Костя сидит на краю стола с гитарой наперевес, а вокруг него устало кучкуются подростки. Музыка из колонок стихла, на улице совсем стемнело, и тишину ночи разрезало лишь перешёптывание струн. — Слышу голос из прекрасного далёка, Он зовёт меня в чудесные края. Слышу голос, голос спрашивает строго: А сегодня что для завтра сделал я? Христина тихо опустилась на ступеньку, слушая это вкрадчивое, сакральное ночное пение. Момент ощущался столь магическим и интимным, что никто не осмелился прервать его даже короткой фразой. — Кость, — позвала Христина, когда тот перестал петь. Юноша обернулся на неё с вопросом. Ростова подпёрла щёку ладонью. — Куда ты уедешь поступать? Костя хмыкнул немного печально и ответил: — Да никуда. Христина удивлённо вскинула брови. — Почему? Костя пожал плечами и провёл ладонью по деке гитары. — Причина самая простая — у меня нет денег на обучение. А даже если бы были, я бы всё равно не уехал. Он вздохнул и продолжил: — У меня две младшие сестры-школьницы, больная мама и отец, который работает один. Я не могу бросить семью. Кто-то должен им помогать. Хиса сочувственно проговорила: — О боже, мне очень жаль… Я не знала, что ты в такой ситуации… — Не надо меня жалеть, — беззлобно улыбнулся Костя. — Где наша не пропадала. Я останусь в нашем городе и буду следить за вашими судьбами. Артём, к примеру, — он указал на Алиева, — станет крутейшим океанологом, исследует Марианскую впадину и откроет новый подводный мир. Саша выиграет олимпийское золото и прославит наш город. Женя откроет свою выставку и будет показывать её во Франции. Марина станет адвокатом дьявола и непобедимым юристом. Он спрыгнул на пол и закинул на плечо гитару. — А я буду гордиться вами, ребята. Рад был служить вам самым остроумным шутом на свете, — он отвесил шуточный поклон и выпрямился с улыбкой. — Засим ваш покорный слуга удаляется. Все молча смотрели, как Костя покинул дом и удалился в прохладу ночи по направлению к жилым кварталам, тихонько насвистывая заедливую мелодию. К четырём часам утра часть подростков отправилась спать, а другая решила разойтись по домам или отправиться на прогулку. — Спасибо за праздник, — сказал Рома. — Не за что, — устало улыбнулась Христина, подавляя зевок. Рома зашагал к Боре и мельком взглянул на остальных: все смотрели на них по-обычному, никаких косых взглядов или сальных шуточек. Рома встретился взглядом с Марком и, на секунду задержавшись на месте, незаметно кивнул в знак благодарности. Марк сжал губы в линию и медленно прикрыл глаза, возвращая условный знак и закрепляя своё превосходство. Рома и Боря уже пошли вдоль по тропинке, когда услышали за своими спинами: — Эй, олухи царя небесного. Юноши обернулись и увидели Аню, которая еле заметно улыбнулась и раскинула руки. Они улыбнулись в ответ, подошли к ней и заключили в объятья. — Может, ещё увидимся, — сказала Аня. — Увидимся, конечно, — хмыкнул Рома. — Мир тесен, — задумчиво произнёс Боря. Аня отстранилась и посмотрела снизу вверх на парней. — Берегите себя. — Обязательно, — склонил голову Рома. Аня улыбнулась уголками губ и коротко махнула рукой, и юноши зашагали прочь от крыльца. Эдик медленно прошёл вдоль стола и, найдя свой бокал, залпом выпил остатки алкоголя. Все уже вернулись в дом, а Егоров стремительно зашагал к двери на террасу. Выйдя на крыльцо, он остановился. Эдик увидел устало сидящую на ступеньках фигуру с чёрном платье, и сердце у него болезненно сжалось. Пересилив себя, юноша шагнул ближе. Марина встрепенулась и подняла на него взгляд своих стальных глаз, в которых тут же отразилась и тоска, и беспокойство, и опасливость. — Эдик, — сдавленно проговорила она, — пожалуйста, скажи, я тебя чем-то обидела? Я не понимаю, почему… Эдик спустился ниже на две ступеньки и вдруг присел перед ней на колени. — Я так устал, — еле слышно произнёс он. Юноша поднял ярко-зелёные глаза на обеспокоенное лицо Марины. — Я устал от самого себя, — почти шёпотом продолжил он. — Я устал врать. Всем вокруг и самому себе. Он непроницаемо изучал до боли знакомое лицо, словно не видел его десятки лет. — Но с меня хватит. Эдик порывисто подался навстречу Марине и жадно впился в её искусанные губы, вызвав у девушки сдавленный стон. Он подхватил её под спину и поднял на руки, не прекращая терзать девичьи губы. Марина вцепилась в его шею и отчаянно втянула воздух, широко распахнув глаза и отодвинувшись, глядя в любимое лицо со смесью ужаса и сумасшедшей надежды. — Эдик… — Я всё тебе объясню, — искренне прошептал он, — обещаю… Прости меня, я… Закончить он не успел: Марина склонилась и прильнула к его губам, впутывая пальцы в пряди русых волос на затылке. Эдик прижал девушку к себе, стремясь охватить её полностью, не оставить незамеченным ни один сантиметр любимого тела. Он скользнул губами к её уху и прошептал: — Давай сбежим отсюда? Марина лишь молча кивнула, крепче вжимаясь в юношескую грудь. Эдик перехватил её тело и устроил на своих руках, прижимая к себе, унося в летнюю тьму ночи.