Гадание на детях Минхо

      Минхо всегда поддерживает своих друзей в любых начинаниях. До того самого момента, пока не понимает, что это начинание друга такая же плохая идея, как все предыдущие. И вот тогда он не собирается держать комментарии при себе.       Стопроцентная схема по переубеждению работает без перебоев вот уже больше двадцати лет (меньше, конечно, но попробуй доказать Минхо, что он не родился таким хитрым жуком, а стал им).       Хотя, стоит признать, что хоть схема и рабочая, но пути её проведения иногда слишком жестокие. В отличие от Феликса, старший видит цель и не видит препятствий. Любыми путями возьмёт своё — тут они схожи, но Феликс всё же менее упёртый, а Минхо из горла достанет всё необходимое, если придётся.       К несчастью, данная ситуация ровненько в рамках этой схемы работает.       Сейчас именно тот случай, когда Минхо откладывает все свои дела, и принимается штурмовать Феликса, который, видимо, всё же научился разного рода сомнительным махинациям у старшего. Причём, сомнительным даже по меркам Минхо (хотя, объективно, его планы иногда вызывают намного больше вопросов).

Lee Know

Итак…

Felix Итак?

Lee Know

Итак.

Как долго ты собираешься вешать ему лапшу на уши?

Felix Пустое соо ничего не вижу       О, если Феликс думает, что таким образом он сможет отделаться от Минхо, то он сильно ошибается.       Но попытаться стоило.       Минхо звонит буквально тут же. Вообще не ждёт, пока Феликс решит что-либо предпринять, чтобы предотвратить этот разговор. Хотя, его уже ничего не спасло бы. Отключи Феликс телефон, велика вероятность, что Минхо вызвал бы домой полицию. В лучшем случае.       И, конечно, у Феликса нет выбора принимать вызов или нет. Не стоит отклонять вызов (почти) своей матери, так ведь? Как-то даже совестно.       — Пустая — твоя голова, милый, — первое, что говорит Минхо, а Феликс тяжело вздыхает. Не спорит даже. Да и чему это, если сейчас он услышит от Минхо только правду и ничего кроме неё.       Без шансов на побег.       Как будто он правда думал, что избежит разговора с Минхо. Всё ещё иногда (часто) ведёт себя, как наивный обиженный подросток. Удивительно, что старший вообще дал ему это провернуть (очевидно, что Минхо поддержал младшего омегу только ради того, чтобы поиздеваться над Хёнджином, тут можно и к гадалке не ходить).       — Да откуда я знаю? — цокает Феликс. Ну, правда, обиженный ребёнок. Хотелось бы ему самому знать, что пришло ему в голову. Теперь вот выкручивается (не перед тем с кем стоило бы поговорить, но тоже ничего). Но если бы не хотел, не сказал бы и слова, да? — Не знаю. Пока он не соберет свои альфьи яйца в кулак и не признается во всём?       Феликс словно у Минхо спрашивает. Словно старший должен знать ответ на свой же вопрос. Словно он всё в этом мире должен знать.       Ему бы со своими проблемами разобраться, но он, как образцовая мать (вот же судьба-злодейка), всегда выше ставит своих ненаглядных, солнечных детей — Феликса и Хёнджина, то есть. Хорошо хоть и впрямь к гадалкам не ходит, и карты таро на них не раскладывает. Потому что его собственного чутья в отношении этих двоих хватило только на то, что их надо помирить и подружить, когда, казалось, их отношения были полностью разрушены.       А теперь вот снова. И на этот раз Минхо вообще не понимает какого чёрта происходит, явно что-то упуская. Какие уж тут прогнозы. Разве что теории и предположения, исходя из эмоционального фона очень уж чувствительного Феликса (да, его феромон всё ещё его главный враг и вечный предатель) строить.       Но оставить всё как есть Минхо не может. Или не хочет. Не хочет, чтобы Феликс снова наломал дров, которые им на пару потом придется разгребать. Тут уж точно можно и погадать на детях Минхо, и карты на них пораскладывать, да только поможет ли? Минхо как-то не в восторге от этой идеи, но допускает поход к гадалке, как один из возможных сценариев для решения проблемы.       Но сначала диалог. Люди в Древней Греции научились договариваться, и они смогут. Сколько при этом вымрет нервных клеток — это уже дело десятое.       — И оно тебе надо? — уточняет старший омега, имея в виду всю эту аферу с Хёнджином.       Ложь никогда не была коньком Феликса, но в этот раз он справился на твёрдую пятёрку. Минхо, может быть, даже поверил бы, если бы у него не было своего информатора на стороне, который доставляет все подробности развития отношений Чанбина и Феликса. Ну, те что ему самому передают.       — Не знаю. — Снова повторяет Феликс. Сейчас он рад, что друг не видит его лицо, потому что расплакаться хочется неимоверно.       А Минхо продолжает напирать. Если не решить хотя бы одну задачу сейчас, то вряд ли корень проблемы исчезнет в ближайшей перспективе. А тут хоть какие-то шансы появятся.       — И что ты собираешься делать дальше? Если он соберётся — что вообще-то очень сомнительно, ты же знаешь, — и признается. Что дальше?       На чьей, вообще, Минхо стороне? Где его омежья солидарность?       — Отошью его раз и навсегда, — почти уверенно заявляет Феликс, почти, потому что ему нужно больше половины минуты, чтобы это сказать.       А Минхо, очевидно, на стороне здравого смысла. И ещё ментального здоровья этих двоих. С собой плохо получается, так хотя бы ради этих двоих стоит поднапрячься.       — А к чему тогда весь этот цирк? — старший категоричен. На него снова обращают внимание его коллеги (телефонные разговоры во время рабочего дня уже никого не удивляют, а вот слова, сказанные таким тоном, очень даже, более того, они пугают). — Решил снова потрепать вам обоим нервы?       Им обоим, а ещё Минхо, да и вообще всем, кто хотя бы косвенно причастен к этой ситуации. Если разбираться и строить логические цепочки, то вообще все их друзья будут приплетены. Так или иначе, косвенно или напрямую, но каждый из этих наглых морд — которые гордо именуются общими друзьями Минхо, Феликса и Хёнджина, — повлияли на сложившуюся ситуацию. И остаться в стороне — не выйдет (о чём Минхо позаботится). Надо ли оно им? Вряд ли.       Вот и Феликс молчит. То ли осознаёт какую кашу заварил, то ли думает как её расхлёбывать. Или просто впадает в глубокое отчаяние, тут уж чёрт разберёт. А Минхо тяжело вздыхает и разве что глаза не закатывает на это молчание (но это точно, потому Феликс его не видит).       — И почему мои друзья клоуны. — Это даже не вопрос. Прописная истина, не иначе. — Мог бы родить тогда и жили бы счастливо сейчас, а не трахали мне и друг другу мозги.       Минхо давит. Почти по краю ходит, но давит, потому что по-другому вряд ли сможет убедить Феликса хоть в чём-то.       — Мне было семнадцать, Лино. А он сбежал от ответственности, как последний трус. — Напоминает Феликс и его голос ни разу не предаёт его. Не дрожит и не срывается. Зато слёзы остановить уже не кажется возможным. От встревоженной ранки боль всегда самая ужасная.       — Ты же знаешь, что я об этом думаю.       — Знаю.       Феликс прекрасно знает. Ещё с того самого момента и также хорошо, как и то, что Минхо в своей позиции совершенно прав.       — Вот и чудно. Разберитесь там в своих клоунских отношениях.       Им придётся разобраться. И раз за это взялся Минхо, то в кратчайшие сроки, иначе разбираться начнёт он. А это, опять же, никому не надо.       Начать стоит с того, что открыть Хёнджину правду: нет никакой свадьбы и от своей идеи вскоре зачать ребёнка Феликс не отказался. Ну, так было бы логично. Но Феликс был бы не Феликсом, если бы не делал всё максимально хаотично (и местами глупо). Так что начинает он откуда-то… совсем не оттуда.       Будто намерен всё ещё сильнее запутать, а не распутать.       — Слушай, Чанбин, а насколько ты серьёзен? Собираешься звать меня замуж?       Бедный альфа чуть не давится своим сендвичем (который Феликс ему собственноручно приготовил).       Это как бы не то, что ожидаешь услышать от человека, с которым максимум, что у вас было, это поцелуй. Один. Тот, когда они признались друг другу, или типа того.       Феликс воспринимает молчание Чанбина как-то по-моему и продолжает говорить, окончательно добивая его:       — Не забудь попросить благословение у Минхо, — омега хихикает в кулак, когда Чанбин снова давится, а после выдает ещё более беззаботно, — А, ещё я, кажется, сказал Хёнджину, что мы уже помолвлены.       Третий раз Чанбин точно не переживёт и подавится сендвичем насмерть. Просто задохнётся и помрёт тут же от того насколько беспечно и мило в этот момент выглядит Феликс. Как будто не о чём-то серьёзном говорит.       А это всё очень серьёзно. Как минимум для Чанбина. Он всегда считал, что свадьба и дети — это огромная ответственность. И что всё должно быть правильно. Даже когда соглашался на авантюру Феликса, точно знал, что постарается склонить его к реальным отношениям, повременить с принятием решений о детях и просто… сделать всё правильно. И то что говорит Феликс, вроде как, не выбивается из планов Чанбина и его пресловутого «правильно», но не слишком ли они торопятся?       — А ты… хочешь? — неуверенно спрашивает Чанбин.       И получает самый быстрый ответ, какой только когда-либо наблюдался за Феликсом.       — Хочу.       Окей, если бы кто-то тоже видел в этот момент лицо Феликса — такое решительное и воодушевлённое, — он бы понял причину этого поступка Чанбина. Потому что он видит. И это уносит его далеко за пределы здравого смысла.       — Тогда зову, — альфа улыбается, и следом на лице Феликса расцветает самая яркая и счастливая улыбка в мире.       Он, действительно, как солнышко. Которое не хочется отпускать. Никогда.       Особенно, когда он смеётся так, как сейчас: широко, слегка прикрыв глаза, и очень искренне.       — А как же благословение? — уточняет Феликс, бесцеремонно занимая колени Чанбина (хотя, это, вероятно, считается нормальным, когда вы помолвлены?).       А Чанбин и не против. Он обвивает талию Феликса одной рукой, приобнимая.       — А благословение Сынмина не более авторитетное? — они, вроде как, уже выяснили, что Сынмин дал добро на кандидатуру Чанбина, так что это весомое замечание.       Настолько, что Феликс даже спорить не будет.       Омега снова смеется и активно кивает, едва не сваливаясь с коленей Чанбина, но тот крепко его держит.       — Только Минхо этого не говори.       Чанбин легко соглашается, зная, что если проболтается, то получит полный льда взгляд, и вечный запрет на вход в эту квартиру (Минхо всё ещё не обидчивый, да). Хотя, им бы вообще про весь этот разговор никому не рассказывать. Но сделанное доходит до Чанбина довольно быстро, и ему непременно нужно обсудить это с лучшим другом.       А лучшему другу — Хан Джисону собственной персоной — с Минхо. Потому что вообще нет тем, которые они не обсуждают.       Жаль, что Феликс об этом не знает. И беда настигает его, когда он совсем этого не ожидает.       — Я убью тебя через три, два, один, — раздаётся из прихожей в тот же момент, как закрывается входная дверь.       Феликс даже не понимает, что происходит, как в него летит тапок (один из тех гостевых, что есть у них в квартире). Прямо в голову попадает, и Феликс опомниться не успевает, когда следом летит второй. Не так точно, но тоже попадает. Омега вскрикивает только после второго «выстрела» с прямой наводки и оборачивается.       Всё ещё в уличной одежде, с чуть мокрыми волосами в дверях стоит Минхо (как он вообще с такого расстояния попал настолько точно — остаётся тайной). Он выглядит раздражённым. Очень. И Феликса это не радует, потому что он ничего не успел натворить, чтобы настолько вывести старшего. Не успел же?       — Когда я сказал тебе разобраться в ваших клоунских отношениях, думаешь я это имел в виду?       Минхо агрессивно снимает обувь, затем куртку и шарф, не отрывая при этом взгляд от Феликса, который, видимо, решил косить под дурачка, раз всё ещё молчал. Только вот против Минхо это милое невинное личико не сработает.       — Не хочешь хотя бы что-то сказать?       Когда у Минхо в руке появился ещё один тапок? И когда он подошёл так близко к дивану, на котором сидит Феликс?       Теперь Феликс резко, как нашкодивший кот, соскакивает с дивана и пытается спрятаться за ним. И наконец-то выбирает тактику для обезвреживания бомбы.       — Лино! Давай решим всё без тапкоприкладства!       Минхо перегибается через диван и почти задевает ударом тапка Феликса, но тот отскакивает достаточно быстро.       — Эй! Послушай! Насилие — это плохо!       Очевидно, тактика с треском провалилась.       — А моральное насилие? Феликс, ты вообще соображаешь, что делаешь?       Старший омега всё же бросает ещё один тапок в Феликса, но на этот раз не попадает и цокает. Ещё и от слов Феликса.       — У меня всё под контролем!       Даже у Минхо всё более под контролем, чем у Феликса, хотя у него хватает своих проблем, вот серьёзно.       — О-о-о, это теперь так называется? — Минхо хмыкает и скрещивает руки на груди, переставая преследовать младшего.       Но всем своим видом показывает уровень своего недовольства. И Феликс отлично читает это выражение лица Минхо (ещё бы он не научился это делать за всё то время, что они живут вместе).       — Ну, мам!       — Не мамкай. — Минхо даже глаза закатывает, потому что это явно не тот раз, когда такое обращение может задобрить его. Сегодня он строгая и злая мать. Но, как всегда, справедливая. — Хорошо, давай. Я внимательно слушаю твои аргументы и пустые оправдания. Попытайся всё объяснить.       Как бы даёт шанс высказаться. Даже обходит диван и спокойно на него садится (пусть Феликс и шугается его, как злобного агрессивного кота).       Феликс не задаёт никаких вопросов только потому, что и так понятно, что Минхо всё знает. А вот откуда он всё это знает — они как-нибудь потом решат.       Что ж, попытка не пытка, так ведь?       — Ну, смотри, — начинает Феликс, вставая прямо перед Минхо, и впрямь как ребёнок, которого родители вызвали на ковёр, и он перед ними отчитывается, — Теперь, выходит, что я не наврал Хёнджину, и… И я правда хочу быть мужем Чанбина!       Если с первым любой бы согласился — факт, как никак. То вот со вторым… как-то сомнительно. Очень сомнительно.       — Вы хотя бы целовались? — спрашивает Минхо, потому что серьёзно не уверен, что это вообще успело произойти, зная Феликса.       — Вообще-то да!       — Ага. И сколько раз за эти почти четыре месяца?       Прямо в точку бьёт. В самый центр мишени, разбивая аргументы Феликса одним предложением.       — Где-то… два? — даже сам не уверен в своих словах, но сказать-то что-то надо.       Минхо такой ответ, конечно же, не впечатляет.       — Я, конечно, ни на что не намекаю, но даже из меня и чёртового Хана женатая парочка получше, чем из вас.       Феликс чуть на месте не подскакивает от сказанного. Как всегда обращает внимание совсем не на то, решая, что вот сейчас-то самое время поговорить про личную жизнь Минхо.       — Ты и Джисон? Так я был прав?!       Только Феликс так считает. Что сейчас время разговоров об этом.       — Не отвлекайся. — Минхо закатывает глаза (который раз за этот разговор, что отлично транслирует уровень его агрессии), — Ты головой-то хоть подумал? Чанбин там в шоке полном. Говорит, что столько времени ты его морозил, а тут сам лезть начал. Какого хрена, Феликс?       Окей, то что Минхо владеет такими подробностями, Феликс явно не ожидал. Младший виновато опускает голову и поджимает губы, стискивая ладони в кулаки.       Когда Минхо говорит так, всё сразу как-то во много раз хуже ощущается. И Феликс чувствует себя тварью. Полнейшей. Для всех без исключения.       А старший специально ничего не говорит. Ждёт, пока совесть начнёт сжирать Феликса, и только спустя какое-то время берёт омегу за запястье, тянет на себя и усаживает рядом с собой на диван. Не обнимает, но чужую ладонь разжимает и переплетает их пальцы.       Этого хватает, чтобы Феликс всхлипнул.       — Я… просто хочу забыть отношения с Хёнджином.       Ох, ну и за что Минхо такие эмоциональные дети?       — Для этого надо сначала поговорить с Хёнджином и расставить по местам все точки. — Напоминает Минхо изначальный план действий, тот, на который от рассчитывал, когда говорил с Феликсом, — По-го-во-рить, понимаешь?       Проговаривает по слогам даже, а Феликс тут же брыкается, пытаясь вырвать свою ладонь из цепкой хватки старшего, но не тут то было. Ему остаётся только размахивать свободной рукой, активно жестикулируя.       — Да знаю я! Но это не так легко!       Минхо, конечно, знает. Что ещё лучше знает насколько всё это глупо.       — Пф, пустые оправдания, — хмыкает он.       На этот раз Феликс так просто не поддаётся. Уровень его эмоциональной неустойчивости в данный момент слишком высок, чтобы повестись на давление со стороны Минхо.       Не в этот раз.       — Вот сам и поговори тогда!       Зато Минхо хоть агрессивен, но всё ещё достаточно в себе и в нужной степени спокоен, чтобы с серьёзным лицом ответить:       — Отлично, так и сделаю. Он как раз скоро приедет.       Сегодня Минхо решил собрать комбо из удивлённого и ошарашенного Феликса. К успеху идёт со своими сомнительными решениями.       — Лино?! Ты позвал его? Сейчас? Серьёзно?       Теперь более активно пытается вырвать свою ладошку, но Минхо всё ещё держит её достаточно крепко. Феликс скорее оторвёт ладошку от всей руки, если продолжит в том же духе, чем его маленькая ладонь покинет хватку Минхо.       — Ага, — старший подтверждает всё так же легко, как и оплату по карте в супермаркете (ну как-то отвык он таскать с собой наличку), — И только попробуй смыться. Проведу вам заседание суда, раз вы без посредника общаться на эту тему не умеете.       Вырываться Феликс перестаёт мгновенно и какое-то время молчит, пытаясь дуться. Пытаясь, потому что, очевидно, это очередной детский фокус, который не работает с такими матёрыми матерями, как Ли Минхо.       — Всё мы умеем, — бурчит Феликс.       — Ага, а я умею спицами вязать.       Конечно же он этого не умеет.       А вот за умение решать чужие проблемы в отношениях уже должен получить мастера спорта. Именно за решение чужих проблем. Это важно.       Даже Хёнджин в этот раз не сбегает, как пубертатный подросток, хотя Минхо ему открытым текстом сказал ради чего его зовёт. За это отдельный плюсик в карму летит обоим. Только вот для Хёнджина он улетучивается ровно в тот момент, когда он ступает на порог квартиры омег.       Его словно что-то держит. Привязало к двери и не отпускает.       Так что он делает всё максимально медленно: снимает пальто, шарф, обувь. Свои чуть мокрые длинные волосы поправляет (на улице всё ещё какой-то непонятный дождь моросит, словно дразнит). А потом просто стоит и топчется, не зная куда себя деть.       — Ты чо там шаньги мажешь? — прилетает ему вскоре от Минхо, которому уже немного надоело сидеть и держать трясущегося, как осиновый лист, Феликса за руку, чтобы тот не сбежал в свою комнату и не заперся там.       Чёрт, и почему Минхо всегда такой?       У них почти самый важный разговор в жизни готовится, а он тут со своими шаньгами. При чём тут вообще они? Хотя, у Феликса шаньги получаются отличными…       Хёнджин тяжело вздыхает и ещё раз нервно поправляет волосы.       Ну, была не была.