Avalanche / Лавина

      Прошла неделя, потом две. Гарри работал над делом, но по всё более сдержанным письмам было очевидно, что он никуда не продвинулся. Прошло ещё несколько дней, прежде чем Гермиона перестала задерживать дыхание каждый раз, когда кто-то стучал в её дверь, но в конце концов она пришла к выводу, что если бы в замке и оставался проклятый артефакт, то кто-то уже должен был на него наткнуться. Постепенно всё возвращалось в привычное русло, пока снова не стало так, как было раньше, если не считать Томаса в лазарете и склонности Драко слишком внимательно наблюдать за ней, когда он думал, что она не замечает.       — Может, я неправильно смотрю на это? — спросил он. Мужчина растянулся на её диване, проверяя сочинения. — Я думал, что держу его вверх ногами, но уже не уверен.       — Всё настолько плохо? — уточнила Гермиона.       — У меня огромное искушение завалить весь пятый курс, — ответил Драко. — Я думаю, что мои первогодки могут написать эссе лучше. И я должен поверить, что студенты действительно серьёзно относятся к подготовке к С.О.В.? Может быть, мне нужно организовать больше часов дополнительных занятий.       — Это донкихотство с твоей стороны, — заметила Гермиона. — Но нет, тебе просто придётся смириться с тем, что в декабре ты мало что сможешь изменить.       — Ещё слишком рано думать о каникулах, — проворчал Драко. Он снова перевернул эссе. — Чёрт возьми, всё, я сдаюсь.       — Если ты даже не можешь прочитать, то это кажется правильным решением, — успокоила Гермиона. — Я собиралась принести ещё чаю, ты будешь…       Девушка остановилась на полуслове, так как в кабинет внезапно ворвался Рори. Следом за ним ввалился Питер, чуть более спокойный, хоть и тяжело дышащий.       — Что-то случилось? — удивилась Гермиона. Ни одно из сигнальных заклинаний в лазарете не сработало, значит, с Томасом всё должно быть в порядке.       — Мы кое-что выяснили, — выпалил Рори.       — И поэтому вы примчались сюда после начала комендантского часа? — невозмутимо спросил Драко, садясь. — И что?       — Это был его день рождения, — начал Рори. — Я имею в виду, несколько недель назад. После того, как всё уже произошло.       — И? — повторил Драко.       — И за завтраком Томас получил в подарок от мамы часы, — продолжил Рори. — Они были искусной работы, вроде как… антикварными на вид. Томас сказал, что это подарок на день рождения, и что его отец, должно быть, подделал записку от мамы, потому что та ни разу за всю его жизнь не отправляла ему подарки.       — Вот только, — подхватил Питер, — мы сейчас подслушали, как его мама говорила его отцу, что хотела бы иметь возможность отправить Томасу его подарок.       — Поэтому мы решили уточнить и узнали, что ему собирались подарить метлу, а не часы, — закончил Рори. — Это ведь не одно и то же, не так ли?       — Нет, — медленно произнесла Гермиона.       — А он их носил? — спросил Драко.       — Не знаю, — ответил Рори. — Мы думаем, что он мог быть в них за ужином, но никто из нас не помнит. Я пытался вспомнить, но не смог.       — Не расстраивайся, мы с Леной тоже не можем вспомнить, — успокоил Питер. — Как думаете, может, кто-нибудь из профессоров помнит? Может быть, Вы? У него были занятия по Зельеварению.       — Честно говоря, я бы не заметил, — признался Драко. — Но часы — это не то, что он оставил бы валяться где-нибудь в замке. Они должны быть, по идее, вместе с его вещами, правильно? Например, я свои снимаю перед сном, возможно, он сделал бы то же самое.       — Мы проверили их комнату пять или шесть раз, — напомнила Гермиона. — И ничего не нашли.       — Может быть, это не имеет значения, — сказал Рори. Он выглядел немного удручённым. — Но мы подумали, что вам стоит об этом знать. Его мама и папа уверены, что ничего не отправляли в подарок.       — На мой взгляд, это слишком подозрительное совпадение, — заметил Драко. — Это дорогая вещь, и мы не знаем, кто их прислал, так что мне не особо нравится складывающаяся картина.       — Мне тоже, — согласилась Гермиона. — Рори, Питер, нам стоит обсудить план дальнейших действий наедине, если вы не против, — она встала, собираясь сжать плечо Рори. — Нам просто нужно решить, с кем стоит поговорить в первую очередь. Но я думаю то, что вы узнали — это важно, так что спасибо, что заметили. Если кто-нибудь остановит вас на обратном пути, просто скажите им, что были у меня.       Рори немного застенчиво дернулся, чтобы обнять её.       — Не допустите, чтобы с Гермионой что-нибудь произошло, хорошо? — обратился он к Драко. — Мне бы очень не хотелось, чтобы какие-то дурацкие проклятые часы добрались и до неё.       — На самом деле, до любого из вас, — поправил Питер. — У нас наконец-то появился нормальный декан, вот им и оставайтесь.       — Я могу пообещать, что мы не собираемся делать ничего опасного, — твёрдо сказал Драко.       — Идите, мы дадим вам знать, если что-нибудь найдём, — попрощалась Гермиона.       Девушка закрыла дверь после того, как ребята вышли в коридор.       — Ты собираешься сдержать это обещание?       — Я не собираюсь ходить по замку, призывая проклятые часы, если ты имеешь в виду это, — сказал Драко.       — Отправим сову Биллу? — спросила она. — Позовём директора?       — Я думаю, что надо ещё раз осмотреть их комнату, прежде чем дёргать всех остальных, — ответил Драко. — Мы все неоднократно там были, эльфы осмотрели её сверху донизу, и они лучше чувствуют магию, чем мы, также это не похоже на Билла или МакГонагалл, не в их духе что-то упустить. Или на Поттера, если уж на то пошло. Они все проверили всё, что там было.       — Может быть, магия не ощущается, потому что предмет больше не проклят, — предположила Гермиона.       — Возможно, так оно и есть, — согласился Драко. — Если совершаешь политическое убийство, то всяко не захочешь, чтобы улики валялись где попало.       — Я пойду с тобой, — заявила Гермиона.       — Точно нет, — отрезал Драко.       — Если это опасно, тебе тоже не стоит идти, — возразила Гермиона. — Кроме того, мы ничего не осматриваем в одиночку, помнишь?       — У меня есть несколько пар перчаток из драконьей кожи, — наконец сказал Драко. Он по-прежнему выглядел так, будто хотел поспорить с ней. — Если мы собираемся обыскивать комнату, возможно, нам стоит их надеть.       — Они сработают в случае с заклинаниями? — спросила Гермиона. — Я думала, их применяют только при изготовлении зелий.       — Я не помнил об этом, когда шли поиски, но да, — ответил Драко. — Билл пользовался ими, вскрывая двери в Египте. Они не помогут при попадании ядовитых ингредиентов, но их имеет смысл использовать при работе с зельями. Перчатки эффективно защищают от магии. Они не дают абсолютной гарантии, но лучше, чем ничего.       — То есть ты и вправду думаешь, что всё настолько серьёзно… — сказала она.       — Не знаю, — признался Драко. — Честно говоря. Но мне бы действительно хотелось, чтобы ты была в безопасности, — он улыбнулся, хоть и немного натянуто. — У меня нет твоих энциклопедических знаний о заклинаниях, я, возможно, не смогу понять, как тебя спасти в случае чего.       — Перестань драматизировать, — сказала Гермиона. — Мы просто отправим сову Биллу, если найдём что-то странное.       МакГонагалл зачаровала дверь в спальню мальчиков, полностью заложив её камнями, но сама комната оставалась на месте. Драко повёл девушку за собой по коридору, ведя рукой по стене, пока не нащупал то, что искал. Мгновение спустя дверь проявилась. Драко открыл её и придержал для своей спутницы.       В свете зажёгшихся факелов комната выглядела на удивление обыкновенно. Гермиона не была здесь с того самого утра, во многом благодаря Драко и Гарри, которые каждый раз разворачивали её обратно, стоило девушке подойти к спальне, но обстановка была точно такой же, как в остальных комнатах слизеринского общежития. Мальчики собрали свои вещи, кто-то забрал сундук Питера и освободил место в шкафу, но балдахин над кроватью всё ещё был на своём месте, и кто-то забыл снять его плакаты с Уимбурнскими Осами.       — Перчатки, — напомнил Драко.       — Здесь почти ничего нет, — заметила Гермиона.       — Может быть, стоит проверить кровать, — предложил Драко. — Если бы ты была мерзкими проклятыми часами, то где бы расположилась?       — На прикроватной тумбочке, — уверенно ответила Гермиона. — Но мы знаем, что это невозможно, Билл её проверил.       — Вообще-то, — задумчиво произнёс Драко. — Я это и имел в виду, когда сказал, что снимаю свои перед сном.       — Определённо не в шкафу, — сказала Гермиона, после минутного осмотра. Она натянула перчатки, затем присела на корточки у тумбочки. Девушка осторожно открыла ящик, но там лежало только несколько карточек с шоколадными лягушками и пара перьев. — Здесь тоже ничего нет.       — Ты смотришь на задачу как гриффиндорец, — заметил Драко, присаживаясь рядом с ней. — Слизеринцы любят скрывать вещи.       — Ну, у ящика нет двойного дна, — сказала Гермиона.       — Мы умнее этого, — сообщил Драко. Он провёл пальцами по нижней стороне ящика.       — Если здесь есть какой-то необычный отсек, это могло бы объяснить, почему мы не нашли его, обыскивая комнату в предыдущие разы? — спросила Гермиона.       — Нет, это просто увеличение объёма уже существующего предмета мебели, — объяснил Драко. — Просто большая часть мебели Слизерина была сделана, ну, слизеринцами. Готовься, кажется, я что-то нащупал.       Мгновение спустя верхний ящик скользнул обратно, а второй выдвинулся: выглядело так, словно на месте одного ящика было два совершенно отдельных. На втором ящике сверху было что-то тонкое, похожее на плёнку.       — Хм, — пробормотал Драко. — Я полагаю, ты в последнее время ничего не читала о кражах со взломом?       — Нет, а что? — спросила Гермиона.       — Фантастически сложное заклинание от воров, — пояснил Драко. — Вероятно, Томас знает пароль, но он ещё не пришёл в себя, чтобы сообщить его нам, — размышлял мужчина. — Я думаю, что в итоге мы можем просто послать сову Биллу. Или посмотреть одну книгу о краже драгоценностей, которая наверняка есть в моей библиотеке и которая может нам помочь.       — У меня есть идея, — сказала Гермиона. — Я думаю, что знаю пароль.       — С чего ты взяла? — удивился Драко. — Это может быть что угодно.       — В этом замке есть только один человек, обладающий худшим чувством юмора, чем ты — это Томас, — хмыкнула она. — Наверняка, он выбрал бы что-нибудь глупое, а Рори его лучший друг.       — Рори? — не понял Драко.       — Да, — кивнула Гермиона, наклоняясь ближе к ящику. — И его фамилия Локк.       Заклинание на мгновение замерцало, а затем исчезло, как будто девушка развернула пергаментную бумагу.       — Это неописуемо ужасно, у меня просто нет слов, — сообщил ей Драко.       — Смотри, — показала Гермиона. Там была стопка галлеонов, несколько пар запонок и часы.       — Оу, — протянул Драко. — Как человек, хорошо разбирающийся в проклятых драгоценностях, скажу, что часы выглядят достаточно подозрительно.       — Я не думаю, что мы вправе расколдовывать их, — произнесла Гермиона. — Или прикасаться к ним. Пускай Билл разбирается, правда?       — Весьма очаровательно, что ты думаешь, будто я не продумал решение подобной проблемы, — сказал Драко. Он полез в карман и вытащил пузырёк с чем-то похожим на порошок. Вещество слабо светилось в свете факелов. Мужчина наклонился ближе, коснулся защёлки, чтобы переключить ящики, а затем вернул их обратно. Охранное заклинание вернулось.       Драко перевернул пузырек над ящиком, и Гермиона увидела слабое голубое свечение заклинания под пылью.       — Локк, — пробормотал он, и когда заклинание снова исчезло, порошок, словно пыль, осел в ящик.       — Что это? — спросила она.       — Измельчённая кость фестрала, — объяснил Драко. — Она позволяет увидеть, добавил ли кто-то заклинание в зелье. Я не думаю, что многие замечали, что, помимо этого, вещество на самом деле проявляет магию. И в данном случае мы имеем дело с чрезвычайно тёмной магией.       Порошок покрыл часы, и в тех местах, где он соприкоснулся с предметом, Гермиона внезапно увидела черноту. Настолько тёмную и глубокую, что под ней уже не было видно самих часов, хотя они и пролежали в ящике несколько недель. Магия начала выползать наружу. От часов, как паутина, потянулись нити, по всему дну и по бокам ящика. Девушка почувствовала подступающую тошноту, словно она увидела нечто настолько отвратительное и неправильное, чего в принципе не должно было существовать.       — Знаешь, для таких предметов делают специальные коробки, — с наигранной лёгкостью сказал Драко. — Просто чтобы не осталось, например, никаких следов проклятых предметов на любимом костяном фарфоре покойной бабушки, находящемся в хранилище. Иначе это был бы настоящий конфуз.       — Будет ли прикосновения к этой части ящика достаточно, чтобы получить проклятие? — спросила Гермиона.       — Не думаю, но давай не будем проверять, — попросил Драко. — Это официально не покрывается моим окладом.       — Полагаю, мы должны отправить сову Биллу, — резюмировала Гермиона.       — И Поттеру, — поддержал Драко. — И, думаю, моим родителям.       — Твоим родителям? — спросила Гермиона. — Почему?       Драко снова выдвинул ящик.       — Любопытное антимагическое заклинание, которое, вероятно, мешало заклинаниям обнаружения. Я об этом не подумал.       — Драко, — позвала Гермиона.       — Я собираюсь кое-что сказать и знаю, это прозвучит так, словно я сошёл с ума, — произнёс он, наконец. — Но мне кажется, они могут помочь. Раньше у них было не так много информации, но, скажем так, думаю, что теперь у них может появиться дополнительная мотивация.       — Зачем им это делать? — спросила Гермиона. — У меня как-то не сложилось впечатление, что они часто консультируют авроров.       Драко поднялся на ноги, протягивая ей руку.       — Это уже стало давней традицией, но чистокровки очень похожи на слизеринцев, — объяснил он. — Придёшь за одним из нас — придёшь за всеми нами. И Питер сидел за столом напротив Томаса, когда тот открыл коробку с этими часами. Ограничений по проклятию не было, так что, если бы он прикоснулся к ним, то тоже мог пострадать.       — А Питер — Селвин, — сказала Гермиона.       — Мои родители знают его семью, — кивнул Драко. — Его родители ни в чём не были замешаны, но среди его родственников был Пожиратель Смерти, — мужчина остановился в дверях. — Министерство смогло поймать и отправить в тюрьму отнюдь не подавляющее большинство сторонников Волдеморта. Далеко не всех. И можно сказать, что те из них, кто не попал в Азкабан, по-прежнему составляют довольно тесный круг знакомых. Это может быть двоюродный брат, или дядя, или кто-то ещё из родни. Никто не станет им помогать, какими уважительными бы ни были причины.       — Я знаю, ты любишь своих родителей, — наконец сказала Гермиона. — Но всё это ужасно по многим причинам, большинство из которых я даже не могу назвать.       — Если тебе от этого станет легче, они тоже не обрадуются, что Томас пострадал, — сказал Драко. — В родословной Малфоев намешано приличное количество полукровок. А Беатрикс Райан раньше была Беатрикс Паркинсон. Двоюродной сестрой Пэнси, я помню, когда мы учились в школе, видел фотографии, где они вместе.       — Хамиш даже не магглорождённый, — заметила Гермиона.       — Вот именно, — подтвердил Драко. — Я бы сказал, что сейчас мои родители морально готовы принять магглорождённых, но Райаны — сильная волшебная семья. Ни в коем случае не такая авторитетная, как любая из двадцати восьми, но, безусловно, уважаемая.       Огонь в камине гостиной догорел, и Драко открыл для неё портрет.       — Так что ж… неужели, этого достаточно, чтобы они волновались из-за того, что кто-то пытался убить Томаса? — спросила Гермиона.       — Позволь мне сформулировать это иначе, — ответил Драко. — Если бы у Томаса была сестра и я бы хотел жениться на ней, они, вероятно, приняли бы этот выбор.       — О, ну что ж, это успокаивает, — сказала Гермиона. — Знаешь, это как раз то, о чём мечтает любая девушка: быть подходящей невестой для Малфоев.       — Я говорю о том, что им в любом случае не понравится сложившаяся ситуация, — поправил Драко. — Вне зависимости, касается ли она меня, благополучия Селвинов или любого мальчика со Слизерина, если что-то можно выяснить, они это сделают. Моя мать хорошо умеет вытягивать информацию из людей.       — Должно быть, это семейная черта, — заметила Гермиона. — Беллатриса, безусловно, умела.       — Мне жаль, — мгновенно среагировал Драко. Он остановился в холле. — Наверное, мне не стоило говорить с тобой об этом.       — Всё в порядке, — произнесла Гермиона и тоже остановилась. Мужчина выглядел очень уставшим и очень неуверенным, и она поняла, в каком положении он оказался.       — Это не совсем так, — возразил Драко. — Иногда я мечтаю о том, чтобы не знать никого из них. Я бы даже хотел никогда не знать, как думать о таких вещах и, тем более, устанавливать связи.       — Возможно, это не самое худшее, — тихо сказала Гермиона. — Зато ты можешь помочь здесь и сейчас.       — Я могу не обращать внимания на душные званые обеды, быть наследником четырёх магических родов и никогда не быть самим собой рядом с ними, — признался Драко. — Но я действительно не могу отпустить от себя ту часть истории, в которой они пытали и убивали людей.       — Я знаю, — сказала Гермиона. Ей вдруг очень сильно захотелось прикоснуться к нему, чтобы всё снова стало хорошо. Девушка не могла ничего изменить, но она подошла ближе, протянула руку, чтобы убрать волосы с его лица, и посмотрела на него.       — Я несколько раз думал о том, чтобы просто оставить всё, — продолжил Драко. — Мне не нужны деньги, меня не волнует судьба поместья. Но мне кажется, этим я бы разбил сердце своей матери, даже зная, сколько жестоких и ужасных вещей она совершила…       — Не надо, — прошептала Гермиона. — Никогда не чувствуй себя виноватым за то, что любишь людей. Я думаю, что мир, вероятно, был бы совсем другим, если бы кто-нибудь нашёл время или приложил усилия, чтобы полюбить Тома Реддла. Ты не должен извиняться за это.       — Это просто трудно осознавать, — сказал Драко. — Она тот человек, который читал мне сказки каждый вечер перед сном и учил меня летать на метле. Я бы сказал, что не могу представить, как она делала то, что делала, но, к сожалению, я видел всё своими глазами.       — Я понимаю, — тихо сказала Гермиона.       — Понимаешь? — удивился Драко. — Я не могу понять, как ты можешь быть хорошего мнения обо мне, учитывая тот факт, что я не разорвал все связи. Ты же их ненавидишь.       — Я бы солгала, если бы сказала, что нет, — призналась Гермиона. — Мы оба знаем, что твои родители делали во время войны. Я бы не расстроилась, если бы их привлекли к ответственности. Но ты от многого отказался. Ты изменился. Я не думаю, что будет справедливо просить тебя отказаться от всего из принципа. А это было бы из принципа, потому что твой отказ видеть их ничего бы не изменил в текущей ситуации. Просто сделал бы несчастными трёх человек.       — Не думаю, что ты бы беспокоилась, если бы мой отец был несчастен, — заметил Драко.       — Ну, нет, — призналась Гермиона. — Но меня бы очень беспокоило, если бы был несчастен ты.       — Спасибо, — сказал Драко. Он по-прежнему выглядел невероятно противоречивым, как будто у него внутри шла борьба с самим собой, в которую девушка не была посвящена.       — Иногда приходится смириться с тем фактом, что всё вокруг не всегда чёрно-белое, — сказала она.       — В этом-то и проблема, — произнёс Драко.       Поддавшись порыву, она сократила расстояние между ними и обняла его.       — Мне жаль, что от этого не легче, — призналась девушка. — Я бы хотела сделать что-нибудь, чтобы тебе стало лучше, но не знаю, что сможет тебе помочь.       — О, — испуганно сказал Драко, но мгновение спустя обнял её в ответ. Когда девушка отстранилась, то заметила, что он смотрит на неё как-то странно.       — Я никогда не знаю, чего от тебя ожидать, — сказал наконец блондин. — Ты больше всех должна желать оказаться подальше от меня.       — Я бы так и сделала, но не думаю, что тебе следует переживать всё в одиночку, — произнесла она. — Ты мой друг.       — Не уверен, что заслуживаю такой преданности, — заметил Драко.       — Слишком поздно, — сказала Гермиона. — Я отправлю сову Гарри и Биллу, если ты отправишь сову своим родителям.       — Нам лучше вернуться за твоим пальто, недавно прошёл снег, — предупредил Драко.       — Какой же ты волшебник, если даже не можешь согреть нас, — рассмеялась она.

***

      Билл и несколько гоблинов прибыли первым поездом на следующее утро. Они вышли из подземелий с маленькой коробочкой. Билл выглядел взбешённым.       — Возможно это одно из самых отвратительных проклятий, которое я когда-либо видел, — заявил он. — И это о многом говорит.       — Оставь это чистокровным, — сказал Драко. — Если проклятье не способно попытаться убить невинных детей жуткими и чудовищными способами, то оно и не стоит внимания.       — Не смешно, — сообщил ему Билл.       — Это было чуточку забавно, — сказала Гермиона. — От нас ещё что-нибудь требуется?       — В комнате не должно быть опасно, хоть я и не смог снять проклятие с часов, — ответил Билл. — Но это и не удивительно для предметов, которые десятилетиями были связаны с тёмной магией. У нас есть специальное хранилище для таких вещей. Гоблины попытаются выяснить их происхождение, но я сомневаюсь, что они что-нибудь узнают.       — Драко так и сказал, — кивнула Гермиона. — Гарри обещал приехать в эти выходные, если мы захотим, но я не уверена, что в этом есть смысл.       — Я тоже, — согласился Билл. — Мы свяжемся с Авроратом сегодня вечером или завтра.       — Спасибо, что пришёл помочь, — сказала Гермиона.       — Это моя работа, — ответил Билл. — Кроме того, всю тяжёлую работу сделали вы вдвоём.       — Счастливой обратной дороги, — пожелал Драко.       Несколько дней спустя огромная серая сова спикировала на преподавательский стол за завтраком. Она принесла что-то похожее на кожаный фолиант.       — Каллиопа, я знаю, что ты любишь бекон, но есть правила, касающиеся посадки на обеденный стол, — выговаривал Драко, развязывая пакет. Сова сидела на столе, разглядывая его тарелку.       — Твоя приятельница? — спросила Гермиона. Она протянула ей ломтик бекона. Сова подумала, затем осторожно потянулась и съела всё одним махом.       — Теперь, когда ты угостила её, она так и продолжит считать это правильным поведением, — произнёс Драко.       — Похоже, она уже так считает, — заметила Гермиона.       — Признаюсь, очень забавно наблюдать, как она вытворяет такое посреди званых обедов, — сказал Драко. Он тоже скормил сове кусочек бекона. — Давай, возвращайся. Ты станешь слишком толстой, чтобы летать, и тогда Дамарис придётся делать всю работу.       Птица моргнула несколько раз, стащила ещё один кусок бекона с тарелки Гермионы, а затем улетела.       — Я почему-то сомневаюсь, что это рождественский подарок, — заметил Драко. — Думаю, мне лучше открыть его в своём кабинете.       — Что, исходим из того, что там отрубленная голова? — спросила Гермиона. — Всё ведь не может быть настолько ужасно.       Драко расстегнул застежку и заглянул внутрь.       — Тут много листов пергамента, — сказал он. — Я всё-таки пойду в свой кабинет.       — Я пойду с тобой, — заявила Гермиона.       — Давай посмотрим, что мне написали, — пригласил Драко.       Девушка подошла, заглянула блондину через плечо, пока он вытаскивал документы и свитки на свой стол.       — Тут на большинстве стоит несколько семейных печатей, значит, точно по делу, — сказал он, просматривая свитки. Мужчина вытащил лист, который был запечатан дважды: один герб был чем-то похож на солнце, другой — на цветок.       — О, мама и папа ответили в одном письме, это хорошая новость, — произнёс Драко.       — Это от гербовых колец? — поинтересовалась Гермиона.       — Вот это письмо и вот второе, — показал Драко. — Остальные — печати семьи.       — И в чём разница? — уточнила Гермиона. — Прежде чем ты спросишь, почему я не знаю этого из книг, отвечу, что чистокровные не очень любят раскрывать свои традиции в книгах, которые могут прочитать магглорождённые.       — Наличие оттиска личной печати-кольца является подтверждением личности отправителя письма, — объяснил Драко. — У меня есть такая же. Хотя я никогда ей не пользуюсь.       — Дракон? — спросила Гермиона.       — Дикая роза, — ответил он с внезапной усмешкой. — Они растут по всему поместью, и мне нравятся. Кроме того, дракон — это слишком очевидный вариант, не находишь?       — А остальные печати? — спросила Гермиона.       — Малфой, Эйвери, Кэрроу, Паркинсон… — блондин посмотрел на последнее, — я думаю, что это Селвин. Видел их герб только в книгах.       — Я имела в виду, что это означает эта печать, а не чья это была печать, — уточнила девушка.       — Печать семьи означает, что никто не сможет открыть письма, кроме предполагаемого получателя, иначе они самоликвидируются, — рассказал мужчина. — Эти письма… — он сделал паузу. — Поттеру? Все они? Этого не может быть.       — Может быть, и может, — заметила Гермиона. — Тебе, наверное, стоит прочитать письмо.       — Тебе лучше отойти, — предупредил Драко. — Печать моей матери была сделана на основе одной из печатей дома Блэк, поэтому её письма очень избирательны к тем, кто их читает.       — Паранойя этой семьи действительно поражает воображение, — согласилась Гермиона. Девушка подошла к одному из кресел у камина, который кто-то предусмотрительно разжёг.       Драко молча читал, затем поднял глаза, чтобы встретиться с ней взглядом. Он выглядел очень удивлённым, но вместе с тем… явно испытывал облегчение. Девушка удивилась тому, как легко теперь могла читать его эмоции.       — Ну что ж, — наконец произнёс мужчина. — Они только что завернули виновника в подарочную упаковку, украсили аккуратным бантиком и передали Поттеру.       — Что ты имеешь в виду? — спросила Гермиона.       — Я же говорил тебе, что они сплотятся, — сказал Драко. — Мой отец узнал часы. Я отправил эскиз, да и само проклятие уникально. Ты, случайно, не помнишь Октавиуса Роули?       — Смутно, — ответила Гермиона. — Его имя мелькало в новостях год или два назад по какому-то поводу.       — В связи с нападением и убийством четырёх маггловских женщин, — уточнил Драко. — За это его отправили в Азкабан. Прокурор от Министерства также смог доказать, что его общество опасно и для ведьм. Я не могу сказать, что многие поддержали приговор, но точно знаю, что никто бы не осмелился оставить свою дочь в одной комнате с ним.       — Так, — сказала Гермиона. — И что?       — Ну, часы — это фамильная реликвия Роули, — продолжил Драко. — Очевидно, Финн Роули забрал их из своего хранилища сразу после суда, но он был достаточно глуп, чтобы сделать это в присутствии Сабины Эйвери. Они были помолвлены, но в прошлом году она разорвала помолвку. Моя мать прошлым вечером отправилась к нему в гости вместе с Гестией Кэрроу и Джулией Паркинсон, чтобы вытянуть из него информацию после нескольких лишних стаканов скотча, — он снова взглянул на письмо. — Молодые, красивые женщины, говорящие ужасные вещи о магглах и утверждающие, что Беатрикс Райан — предательница крови, разве Роули мог устоять?       — Зачем им это делать? — тихо спросила Гермиона. — Я имею в виду, задавать вопросы.       — Я же говорил тебе, они в ярости из-за возможной угрозы Питеру, — ответил Драко. — А Беатрикс в девичестве — Паркинсон. Возможно, они не слишком поддерживают её работу, но, по-видимому, кровь гуще, чем чернила Министерства. Все запечатанные письма — это показания под присягой: моего отца — о часах, Сабины — о хранилище, Джулии и Гестии — о том, чем Роули… хвастался. Они не выяснили, сделал ли он это в одиночку или в этом был замешан кто-то ещё из семьи, но Поттер должен суметь вытянуть из него необходимое. Дементор здесь, дементор там, и многое станет ясно.       — Я не совсем понимаю, почему они его сдали, — пробормотала Гермиона. — Я думала, чистокровные, как правило, решают проблемы внутри своего круга.       — Паркинсоны поддерживают интересы своей семьи, — объяснил Драко. — Кэрроу и пальцем не пошевелят со времён войны, они предпочли бы, чтобы кто-то другой пачкал за них руки, и я не думаю, что между Роули и Эйвери осталась какая-то любовь. Официальное разбирательство в Министерстве позорнее, чем если чистокровные убьют его сами. Они прислали сообщение о том, что не потерпят никого, кто нарушает слово. Всё, что они хотят взамен — это обещание, что Поттер предъявит Роулу обвинение в покушении на Питера. Я не думаю, что он будет возражать против этого, так как по факту, за завтраком слизеринцы практически передавали друг другу проклятый предмет. Вероятно, Поттер, если захочет, сможет даже заявить о том, что весь факультет находился в смертельной опасности.       — Они помогают из-за Селвинов и Беатрикс, — медленно произнесла Гермиона.       — Не знаю насчёт моих родителей, — признался Драко. — Они не особо близки с кем-то из причастных. Я не понимаю, с какой стати моя мать решила возглавить всё это расследование.       — Это же очевидно, — сказала Гермиона.       — Разве? — спросил Драко.       — Ты попросил, — ответила Гермиона.       — Полагаю, это может быть правдой, — сказал Драко через мгновение.       — Следующие пятнадцать минут я собираюсь потратить на мысленные благодарности твоим родителям, но больше никогда этого делать не буду, — произнесла Гермиона. Она подошла, чтобы пожать его плечо. — Я возьму на себя занятия у второго курса, если ты напишешь обо всём этом Гарри. Кстати, почему они направили письмо именно тебе?       — Я тебя умоляю, Малфои никогда ничего не сообщают Министерству, — усмехнулся Драко. — Но я преподаватель в Хогвартсе, мне это сойдёт с рук, и я не наврежу репутации. Мои письма ведь могут быть связаны с учебным планом или какими-нибудь рекомендациями, никто же не знает наверняка.       — Я очень признательна, — произнесла Гермиона. — Правда. Но признаться, я думаю, что никогда не пойму этих людей.       — Скорее всего, нет, — сказал Драко. — Кстати, мы отвлеклись. Второкурсникам нужно нарезать сушёные анютины глазки, а не измельчать их в порошок.       — Ничего не обещаю, но я посмотрю, что смогу сделать, — сказала Гермиона. Девушка остановилась, затем повернулась, направляясь к двери, и вернулась, чтобы поцеловать его в щёку. — Спасибо, что догадался попросить их.       — Был рад помочь, — сказал Драко. Он поднял руку к затылку, затем снова опустил её, выглядя немного растерянным.       — Я лучше пойду проверю второкурсников, — улыбнулась Гермиона. — Увидимся, когда ты спустишься?       — Увидимся, — кивнул Драко.