Avalanche / Лавина

      Политические игры и охрана порядка не ждали участников, и это означало, что Гарри пора было возвращаться к работе. Гермиона села на обратный поезд в Хогвартс на второй день после Рождества. В каком-то смысле было приятно, что есть время прочитать книги, которые ей все давали, и изучить журнальные статьи, до которых у неё никогда не доходили руки во время семестра. Она даже что-то почитала Томасу, хотя он ещё не подавал никаких признаков пробуждения. Ей удалось уговорить его родителей вернуться домой ради Рори, так как он привык проводить с ними каникулы. Девушка подумала, что для всех них было бы хорошо поменьше времени проводить в лазарете. А у неё освободилось рабочее место. Но замок оставался безлюдным, и от этого было немного одиноко.       В канун Нового года Гермиона подумывала пойти с Невиллом и Ханной на вечеринку в паб, но неминуемо оказаться в толпе ей не очень хотелось. И, если быть до конца честной, она надеялась, что вернётся Драко, но дневной поезд приехал и уехал. На самом деле не было никого, с кем бы она хотела провести Новый год, кроме Гарри, который, по-видимому, занимался какими-то глупостями с Роном. У девушки была кружка горячего вина, отличная книга и две кошки, свернувшиеся калачиком рядом с ней на диване. Живоглот, очевидно, решил, что незваная гостья не совсем лишена достоинств, и был занят вылизыванием её мордочки.       — Малфой у двери, — сообщила её ламия скучающим голосом. Гермиона изо всех сил удерживала себя от того, чтобы не сбросить кошек с дивана и не подбежать к портрету.       — Привет, — улыбнулся Драко. — Извини, я опоздал, поезд ушёл раньше, и я пропустил его.       — Всё в порядке, — уверила Гермиона, улыбаясь в ответ. — Я рада, что не пошла в таверну.       — Не только ты, но и я, иначе мне бы пришлось идти туда пешком, — сказал Драко. — А начинается сильный снегопад.       — Как прошло Рождество? — спросила она, открывая проход.       — О, знаешь, — ответил Драко. — Скучно. Всё также в окружении ужасных родственников и предложений о браке, как я и ожидал. Но в качестве бонуса, в этом году некоторые предложения о помолвке поступили от тех самых ужасных родственников. На самом деле это было даже забавно. Как насчёт тебя?       — Мило, — сказала Гермиона. — Хотя я всё ещё не могу привыкнуть к тому, что на Рождество вокруг так много детей.       — Я бы согласился на это, — сказал Драко. — У нас было ровно три человека. За последних три десятилетия, примерно, на праздник всегда было ровно три человека.       — Я думаю, что в этом и заключается преимущество иметь семерых детей, — рассмеялась Гермиона. — Я почему-то не могу представить, чтобы Нарцисса пошла на такое.       — Разумеется, нет, — поддержал Драко. Он заглянул за спинку дивана. — Кто это? Ты решила, что Живоглоту нужен друг?       — Не совсем, — призналась Гермиона. — Но по правде ей нужно новое имя, так как Гарри называл её Рождественский подарок Драко.       — Ты купила мне кошку? — спросил Драко.       — Ну, у меня есть свободное место, если она тебе не нужна, — сообщила Гермиона. Кошка забралась к мужчине на колени, положила лапы ему на грудь и посмотрела на него своими огромными серыми глазами. Гермиона не могла сказать точно, откуда у неё появилось ощущение, что этот котёнок подойдёт, но, опять же, когда она выбирала Живоглота, у неё тоже не было этому рационального объяснения. — Но учитывая то количество времени, которое Глотик стал проводить в подземельях в последние месяцы, я подумала, что ты, возможно, привык к компании, — девушка улыбнулась. — Он показал ей, где находятся лучшие места для охоты на мышей.       — Ты не можешь подарить мне рождественский подарок, а потом попытаться оставить его себе, — сказал Драко, почёсывая подбородок кошки. — Это так не работает.       — Я должна предупредить тебя, что она может быть немного неподходящей для должности талисмана Слизерина, — произнесла Гермиона. — Ей нравятся все, особенно Гарри, и я допускаю, что она продаст Хогвартс за банку тунца.       — Всё в порядке, — сказал Драко. Кошечка уже потиралась головой о его руку. — Мы научим тебя разбираться в приличных людях, ведь так? Теперь у тебя есть куда как лучшие кандидаты, чем когда ты жила у Поттера.       — По крайней мере, имя у неё будет получше, — усмехнулась Гермиона. — Хочешь чего-нибудь выпить?       — На самом деле, я опоздал не только из-за поезда, — признался Драко. — И, кстати, ни у кого из нас нет приличного вида из окна.       — Мне нравится вид на озеро, — сообщила Гермиона.       — Мы не сможем увидеть фейерверки в Хогсмиде со дна озера, — предупредил Драко. — В любом случае, я кое-что приготовил. Поднимемся наверх, и если тебе это не понравится, мы можем вернуться обратно.       — Это звучит немного зловеще, — сказала Гермиона, забавляясь, но пошла искать свои ботинки. Драко открыл её портрет.       — Идёте? — спросил он у кошек. Живоглот подумал, затем спрыгнул вниз и побежал вперёд по коридору. Кошка Драко выпрыгнула из портрета и осталась ждать.       — По крайней мере, хоть один из вас воспитан, — сообщила Гермиона.       — Твой кот остался в дураках, так как понятия не имеет, куда мы направляемся, — сказал Драко. Мужчина прошёл по коридору, затем повёл её вверх по лестнице, и Гермиона не помнила, чтобы хоть раз по ней поднималась. Казалось, они шли целую вечность, пока Драко, наконец, не открыл дверь в коридор, в котором Гермиона определённо не бывала ранее.       — Где мы, чёрт возьми, находимся? — спросила она.       — Почти на вершине замка, — ответил Драко. Он остановился перед дверью, держа её открытой.       — О, — удивлённо протянула Гермиона. — Ты нашёл это место?       — Я нашёл комнату, но она была пустой, — сказал Драко. — Я принёс кое-какие вещи из Выручай-комнаты, — он тихо рассмеялся. — Для протокола, если бы ты когда-нибудь сказала, что я добровольно вернусь туда, то я бы решил, что ты окончательно сошла с ума, но, оказалось, некоторые вещи того стоят.       В комнате было огромное панорамное окно, состоящее из разных по размеру стёкол. Девушка могла видеть лес и кромку озера, снег, падающий мягко и тихо в темноте. Огни Хогсмида тускло просвечивали вдалеке. С одной стороны комнаты находился камин с запасом дров, а перед окном — огромный диван. Драко нашёл одеяла и ковёр, и где-то под потолком мягко светились световые шары.       — Я даже не знаю, что сказать, — честно призналась она.       — Я почувствовал… — казалось, что Драко тщательно подбирал слова. — Я несколько раз встречал Новый год в одиночестве. И ты говоришь себе, что всё в порядке, но на самом деле это совсем не так. Я подумал, что, возможно, ты бы предпочла, чтобы у тебя не было ещё одного такого года.       — Нет, — тихо произнесла она. — Но тебе не нужно было так заморачиваться, ты бы мог просто вернуться.       — Пойдём, — сказал он. — Ты упускаешь прекрасный вид на снег. И у меня есть сидр.       — Это меняет дело, — улыбнулась Гермиона.       — Я так понимаю, ты поняла, что это такое, — сказал Драко, подходя, чтобы провести большим пальцем по её ожерелью. Девушка почувствовала, как что-то сжалось в животе, её дыхание участилось, когда он улыбнулся.       — Я не знаю, где ты нашёл его, — сказала Гермиона. — Но мне нравится. Я… — на самом деле она не хотела говорить, что скучала по нему, что даже несколько минут ощущения его присутствия в комнате что–то значили для неё. — Это был самый приятный подарок, который я получила. Спасибо.       — Пришлось немного покопаться в моём хранилище в Гринготтсе, — признался Драко. — Но я хотел, чтобы он был у тебя. Я подумал, ты это оценишь.       — Не знаю, — сказала Гермиона. — На самом деле мне больше понравился джемпер. Это был гораздо более практичный подарок и всё такое.       — И подумать только, ты отчитываешь меня за то, как я умно поступил, — заметил Драко, забавляясь.       — Всегда, — согласилась Гермиона.       Драко сел рядом с ней на диван, обняв её, и она положила голову ему на плечо, наблюдая за снегом. Девушка сотни раз наблюдала, как идёт снег в Хогвартсе, но он никогда не переставал быть удивительно красивым. Шары медленно погасли, пока не остался только огонь в камине. Было тихо, но это было то, что Гермионе больше всего нравилось в Драко: он никогда не заставлял её чувствовать необходимость заполнить тишину.       Она не могла сказать, сколько прошло времени, но услышала, как зазвонили колокола, и увидела, как вдалеке взорвался первый фейерверк. Драко был прав: вид стоил того, чтобы подняться.       — С Новым годом, — пробормотал он, и когда девушка посмотрела на него, то внезапно поняла, что он не смотрел, как падает снег.       — С Новым годом, — тихо сказала она, поднимая голову, чтобы встретиться с ним взглядом.       Был момент, всего один, когда она подумала… Но потом он отвернулся, чтобы посмотреть на фейерверк. Гермиона снова положила голову ему на плечо и чуть не упустила момент, когда его взгляд вернулся к ней.       — Ты когда-нибудь задумывалась… — начал мужчина.       — Интересно, о чём? — спросила она.       — Если бы мы могли, ну, я не знаю, — сказал Драко. Девушка отстранилась ровно настолько, чтобы взглянуть на него.       — Да, — тихо ответила Гермиона.       Затем он поцеловал её.       Она всегда почему-то ассоциировала Драко с водой. Может быть, это было из-за того, что она провела с ним так много времени на озере, или, может быть, из-за того, что его магия ощущалась как стремительный поток, как неизбежное притяжение приливов. Поэтому она позволила ему затянуть себя под воду, и это было совсем не похоже на утопление.       Его губы были тёплыми, и на вкус как виски, горькие и острые. Совсем не таким должен был быть первый поцелуй, но Гермионе было всё равно. Всё, о чём она могла думать: быть ближе, получить больше. Она прервала поцелуй, чтобы скользнуть к нему на колени, и мужчина на мгновение показался удивлённым, прежде чем обхватил её лицо руками и снова поцеловал.       Это было всё, чего она хотела, и она хотела этого уже давно, дольше, чем когда-либо признавалась самой себе. Но даже когда его руки скользнули вниз, обжигая её поясницу, притягивая её ближе, оставалась причина, по которой девушка отказывалась признавать своё желание все эти месяцы. И как бы яростно, отчаянно она этого ни хотела, причина эта никуда не денется.       — Подожди, — пробормотала она, задыхаясь. — Мы не можем… мы не должны…       Ей потребовалась вся её гриффиндорская решимость, чтобы не поцеловать его снова, но так будет лучше, думала она. Они всё ещё могли остаться друзьями.       — Слишком быстро? — спросил Драко. В его глазах горело что-то, чему она не могла дать точного названия. Он улыбнулся, и её сердце немного дрогнуло. — Я думаю, что мы можем и должны, — он убрал волосы с её лица. — Но, возможно, тебе стоит слезть с моих коленей, если хочешь, чтобы я притормозил, хоть это и была твоя инициатива.       — Нет, — тихо произнесла Гермиона. — Мы не можем.       — А ты… не хочешь? — сказал Драко. Он вдруг показался неуверенным, уязвимым, и ей не захотелось лгать.       — Больше всего на свете, — призналась она. — Но я… мы… — девушка закрыла глаза. — Я не могу спать с тобой без чего-то большего, но у нас не может быть большего.       — Почему ты думаешь, что это всё, что меня интересует? — спросил Драко. Его голос звучал испуганно и обиженно. — Гермиона, я…       Она не хотела, чтобы он это говорил, потому что, если бы он это сказал, пути назад действительно не было бы.       — Ты не можешь считать, что мы подходим друг другу, — сказала девушка.       Она поняла, что всё прозвучало неправильно в тот момент, когда слова вырвались из её рта, но она не могла взять их обратно. Гермиона сидела достаточно близко, чтобы видеть, как эмоции сменяют друг друга на лице Драко: боль, горе, шок, а затем холодная, ледяная ярость.       — Ты не веришь, что я совсем другой, не так ли? — произнёс он. — Я никогда не смогу убежать от этого. Гарри прав, я был так наивен, думая, что война может закончиться.       — Я не имела в виду… — сказала Гермиона.       — О, но ты сказала, — возразил Драко, отталкивая её и вставая. — Это именно то, что ты имела в виду.       — Это неправда, — начала Гермиона.       — Это, пожалуй, единственная правдивая вещь, — отрезал мужчина. Он выглядел разъярённым. — Уходи.       — Драко, — позвала она.       — Малфой, — холодно поправил он. Казалось, что его лицо накрыла маска. Гермиона теперь даже не могла различить гнев. — Убирайся.       — Если бы ты мог просто… — попыталась она.       — Нет, это я пойду, — перебил он. — И не смей думать, что у тебя осталось хоть какое-то право идти за мной следом.       — Мне очень жаль, — сказала она.       — Слишком поздно, — сказал Драко и ушёл. Он даже не хлопнул дверью.       Гермионе удалось продержаться секунд тридцать, прежде чем она начала плакать.

***

      Девушка провела в замке шесть лет, и она была здесь счастлива. Но удивительно, как неожиданно одиноко ей стало. Она не видела Драко всю неделю, и несколько раз, когда проходила мимо его комнат, входной портрет был пуст. Гермиона не смогла заставить себя постучать.       Студенты вернулись, но в замке по-прежнему ощущалась пустота. Её вечера теперь казались слишком длинными, даже в будни. Она потеряла счëт, сколько раз оглядывалась на сторону дивана, находившуюся ближе к камину. Раньше девушка никогда не имела ничего против тишины, но внезапно она начала давить. Гермиона держала в комнате включённым радио и в своём кабинете разговаривала с кошками — что угодно, лишь бы не было тихо. Она подумывала рассказать обо всём Гарри, но не стала. Почему-то ей казалось, что с этим нужно справиться в одиночку. Это было… в основном терпимо до тех пор, пока она не забиралась ночью в постель и не думала о том, как невероятно далеко могут быть некоторые люди, даже если они находятся всего несколькими этажами ниже.       Прошла неделя, потом вторая. В лазарете всегда были зелья, когда она в них нуждалась, хотя она действительно не знала, как он следил за ними. Они несколько раз пересекались в коридорах, даже пару раз ужинали в одно и то же время, но Драко казался таким же исключительным способным к малфоевскому трюку — смотреть сквозь неё, ничего не видя, как и во всём остальном. Гермиона думала о том, чтобы попытаться поговорить с ним, но каким-то образом знала, что есть вещи, которые действительно невозможно исправить, если сломал.       И всё же были и хорошие дни.       — Гермиона, Гермиона! — сказал Рори, вбегая в её кабинет так быстро, что чуть не подскользнулся на камне. — Тебе лучше пойти, я думаю, Томас просыпается.       — Я сейчас приду, — сказала она.       Девушка мельком подумала о том, чтобы послать Рори, но это показалось ей неправильным. Она спустилась по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, боже, почему его портрет никогда не был в рамке, и постучала по краю. Это заняло минуту, но Малфой наконец открыл.       — Лучше бы это была серьёзная чрезвычайная ситуация, — сказал он. — Я не хочу тебя видеть.       Это был первый раз, когда он посмотрел ей в лицо с Нового года, и Гермиона, вероятно, не смогла бы вынести безразличия в его глазах при любых других обстоятельствах.       — Это Томас, — сказала она. — Я думала, ты захочешь быть там.       — Спасибо, с удовольствием, — наконец сказал Драко.       На этот раз у ведьмы не было времени, чтобы беспокоиться о нём, и она побежала обратно в лазарет, не совсем уверенная, следует ли он за ней.       Томас ещё не проснулся, но его родители стояли у одной стороны кровати, а Рори — у другой.       — Он открыл глаза несколько минут назад, — сказала Беатрикс. — И все ваши чары наблюдения внезапно изменились.       Она была права, чары изменились, и они показывали изменения в магии Томаса, которые, по мнению Гермионы, вероятно, означали, что Рори был прав.       — Это может занять ещё некоторое время, — сказала она. — И он, вероятно, будет довольно дезориентирован, когда проснётся. Дайте ему немного места.       Драко подошёл к ним сзади, прислонившись к дальней стене. Он ничего не сказал, но улыбнулся Беатрикс. Гермиона скучала по этой улыбке. Она была рада увидеть её, даже если она предназначалось не ей.       — Я думаю… — сказала она.       — Я всерьёз подумываю использовать агуаменти, — пробормотал Рори. — Как долго это может продолжаться?       — Не смей, — произнёс Томас и открыл глаза.       Рори быстро бросился к кровати и поцеловал его.       — Боже, Локк, я знал, что ты в конце концов дойдёшь до этого, но обязательно ли это было делать до завтрака? — Томас что-то проворчал, затем потёр глаза. Он несколько раз моргнул, когда увидел, что она стоит там.       — Рори, ты только что поцеловал меня в присутствии доктора Грейнджер? — сказал Томас, хотя в его голосе не было особого огорчения по этому поводу.       — Э-э, упс, — сказал Рори.       Томас огляделся.       — Мам? — сказал он. — Что… — Теперь он действительно выглядел испуганным. — Рори, ты только что поцеловал меня на глазах у моей матери?       — Извини, но мне совершенно не жаль, — сказал Рори. Драко выглядел так, словно изо всех сил старался не рассмеяться.       — О, слава богу, — сказала его мать. Гермиона была рада отметить, что абсолютно никто не обращал внимания на её указания дать Томасу пространство.       — Что… почему я в лазарете? — спросил Томас. — Почему… Подождите, перестаньте плакать, почему вы все плачете? — Он снова потёр глаза. — Это самый странный сон на свете.       — Всё в порядке, — сказала Гермиона. — Произошёл несчастный случай, но теперь ты в порядке. Ты уже давно спишь.       — Словно я пропустил завтрак? — сказал Томас. — Я умираю с голоду. — Его мать всё ещё обнимала его. Парень неловко похлопал её по плечу.       — Словно ты пропустил семь недель, четыре дня и тринадцать часов, — сказал Рори.       — Что? — сказал Томас.       — Я собиралась повременить с этим, Рори, — сказала Гермиона.       — Ты чуть не умер, — сказал Рори. — Доктор Грейнджер, профессор Малфой и…       — И на данный момент этого достаточно, — сказала Гермиона, бросая на Рори заглушающее заклинание. Он попытался закончить фразу, но выглядел слегка встревоженным.       — Мы очень скучали по тебе, — сказал его отец. Он тоже плакал.       — Ой, — сказал Томас, когда Хэмиш наконец убрал Беатрикс с дороги и крепко обнял сына.       — Я люблю тебя, — сказала Беатрикс, наклоняясь, чтобы поцеловать его в лоб. — Мы все так сильно тебя любим.       — Хорошо, хорошо, — сказал Томас. — Перестань плакать, ты ставишь меня в неловкое положение перед моими профессорами. — Он посмотрел на Рори. — Хотя я думаю, что ты поставил меня в более неловкое положение.       Рори попытался что-то сказать, но понял, что не может, и скрестил руки на груди. Он выглядел нераскаявшимся.       — Лучше сними заклинание, иначе он просто попробует ещё раз, — сказал Томас. — Мам, я могу объяснить…       Беатрикс смеялась сквозь слёзы.       — Не беспокойся, любимый, — сказала она. — Я думаю, все это предвидели, кроме Рори.       — Ты не злишься? — осторожно спросил Томас.       — Ты проснулся и разговариваешь, нас не волнует ничего, кроме этого, — сказал Хэмиш.       — В любом случае, мы бы никогда не стали злиться из-за этого, — сказала Беатрикс. — И уж тем более сейчас.       — Позже, я всё равно буду кричать на тебя, Рори, из-за того как ужасно ты выбираешь время, — сказал Томас. — Разве ты не мог просто пригласить меня на этот дурацкий Рождественский бал?       Гермиона наконец сдалась и позволила Рори говорить.       — Он был несколько недель назад, — сообщил Рори и выглядел при этом очень счастливым. — Но ты можешь наорать на меня! Потому что ты проснулся!       — Ты неисправим, — сообщил ему Томас.       Малфой всё ещё стоял у задней стены, хотя и выглядел… необычайно довольным.       — Может быть, мне следует принести тебе что-нибудь поесть, — сказал он.       — По крайней мере, один из вас — нормально функционирующее человеческое существо, — сказал Томас. — Спасибо, я мог бы съесть гиппогрифа.       — Я просто дам вам всем немного времени, — сказала Гермиона. — Рори, постарайся держать себя в руках.       — Вряд ли, — сказал Томас, закатывая глаза. Его мать и Рори уже снова начали плакать.       — Чёрт, я забыл спросить, чего он хотел, — сказал Драко.       — Может быть, гиппогрифа, — сказала Гермиона, прежде чем смогла остановить себя.       Он действительно рассмеялся, но потом спохватился. Мужчина вернулся к холодному безразличию, хотя Гермиона заметила, что на этот раз ему потребовалось гораздо больше времени, чтобы взять себя в руки. Это заставило её подумать, что, может быть… может быть, там всё ещё было что-то, что стоило попытаться спасти.       — Послушай, — сказала она, глубоко вздохнув. — У тебя есть всего пять минут?       — Мне нужно проверить эссе, — сказал Драко.       — Пожалуйста, — тихо сказала Гермиона. — Пожалуйста, не заставляй меня умолять.       Мужчина долго смотрел на неё. Она ненавидела то, что не могла понять, о чём он думает.       — Хорошо, — сказал он. — Завтра вечером. Я зайду к тебе в комнату.       — Спасибо, — сказала Гермиона.       Всё уже не казалось таким безнадёжным.

***

      Томас ещё не был готов покинуть лазарет, но Рори выглядел так, словно вот-вот начнётся какой-то бунт, если Гермиона попытается заставить его уйти на занятия.       — Я думаю, что теперь всё в порядке, не так ли? — сказала Беатрикс. Она смотрела туда, где Рори и Томас склонили головы над карточной игрой. — Чрезвычайные обстоятельства и всё такое.       — Он не отстаёт по предметам с тех пор, как провёл последние восемь недель, усердно делая домашнюю работу здесь по ночам, так что я не стану выгонять его, — сухо сказала Гермиона. — Он может остаться.       Томас съел столько обеда и завтрака, что хватило бы примерно на четырёх подростков, хотя Гермиона не могла его винить. Они рассказали ему, что произошло, но осознание займёт некоторое время. Она помнила это чувство с тех пор, как окаменела на втором курсе. Сложно осмыслить потерянное время, если ты никогда не терял его. Тем не менее, она думала, что парень, вероятно, будет готов вернуться через день или два. И за ним не нужно было следить, а это означало, что её вторая половина дня оказалась свободна.       После ужина она оставила записку на рамке своего портрета.       Встретимся в Оранжерее №7?       Прошёл час или два, прежде чем она услышала, как кто-то вошёл в тёмное помещение теплицы; единственным источником света был тускло светящийся многолепестковый жасмин-фонарь и звёзды над стеклянной крышей, хотя они светили почему-то ярче, чем она привыкла.       — Грейнджер, мне потребовалось значительно больше пяти минут, чтобы спуститься сюда, — сказал мужчина и резко остановился, когда дверь за ним закрылась.       Она сидела на краю одного из прудов; когда девушка провела пальцами по воде, то почувствовала холодное спокойствие. Она не хотела пока поднимать глаза.       — Что это такое? — сказал Драко.       — Ты многое сделал для меня, — тихо сказала она. — Я хотела хоть раз что-то сделать для тебя. Знаю, ты скучаешь по Африке.       Невилл активно поддерживал идею переместить все африканские растения в одну теплицу; вероятно, ему нынешняя ситуация нравилась не больше, чем ей. Он даже заменил один из прудов. Она же изменила расположение звёзд. И теперь казалось, что находишься где-то очень далеко от дома.       — Это ничего не исправит, — сказал Драко, но тон его голоса смягчился.       — Нет, — согласилась Гермиона. Она закрыла глаза. — То, что я сказала — было жестоко, мелочно и невероятно глупо с моей стороны. Но мне нужно, чтобы ты поверил, что я знаю, кто ты, и что ты именно тот, кого я хотела. — Она сделала ещё один вдох, глядя на отражение незнакомого неба в воде. — Я не могу быть с тобой, но не из-за твоей истории, а из-за твоего будущего.       Мужчина прошёл через оранжерею, пока не оказался так близко, что она могла бы протянуть руку и коснуться его.       — Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал он. — И мне кажется, что ты совсем меня не знаешь.       — Драко, — тихо сказала она. — Я знаю, кто ты. Ты хороший человек. Заботишься обо всём. Думаю, ты даже заботишься обо мне. — Она сделала ещё один вдох. — И я люблю всё это, но не могу игнорировать другие вещи. Ты — Малфой. У тебя есть твои родители, твоя семья, твой дом. — Она по-прежнему смотрела на воду. — Я не… Ты — Малфой, а я — это просто я. — Она засмеялась, тихо и немного горько. — Мои родители — дантисты. Я не совсем тот человек, которого ты мог бы забрать домой на Рождество.       Последовала невероятно долгая пауза. Она чувствовала его дыхание.       — А тебе никогда не приходило в голову спросить меня, что для меня важно? — спросил он. — Что меня действительно волнует?       — Я не могла, — сказала Гермиона. — Я понимаю, каково это — быть обязанным что-то делать, даже если ты этого не хочешь, и я не хотела, чтобы тебе приходилось лгать мне.       — Если бы я не мог привезти тебя на Рождество, — сказал он, — я бы нашёл куда пойти в таком случае.       — Драко, они твои родители, — сказала девушка. — Я не собираюсь просить тебя отказаться от них. И даже если бы этот вопрос был улажен, не думаю, что смогу когда-нибудь снова войти в Поместье. В этой истории есть то, что на самом деле никуда не исчезнет.       — Ты не понимаешь, — сказал он, наконец. Мужчина действительно выглядел удивлённым. — Ты думаешь, что знаешь меня, но мне так не кажется.       — Я стараюсь, — сказала она. — Очень стараюсь. И я скучаю по тебе. Я ненавижу это. Но ты не можешь отказаться от этих вещей ради меня, и я бы никогда не попросила тебя об этом.       — Гермиона, — сказал он, делая ещё один шаг к ней. — Я видел своих родителей только два или три раза в год, когда занимался полевыми исследованиями. Я действительно забочусь о них. Но я проводил с тобой каждый вечер. Я хотел построить с тобой жизнь. И это занимало у меня гораздо больше времени, чем один или два раза в месяц. — Она всё ещё не могла заставить себя взглянуть на него. — Это занимало большую часть моего сердца.       — Хотел, — повторила она, стараясь, чтобы её голос не сорвался.       Девушка была удивлена, когда Драко обхватил её лицо руками, приподнимая его так, чтобы ей пришлось встретиться с ним взглядом.       — Ты можешь выбирать за себя, — сказал он. — Если ты не хочешь этого по какой-либо причине, это твой выбор. Принятие займёт у меня некоторое время, но я справлюсь. Мы можем быть друзьями до тех пор, пока ты не возненавидишь меня за то, что я сделал много лет назад. Но ты не можешь выбирать за меня. Если я хочу участвовать в этом, тогда тебе придётся найти способ поверить, что я уже всё взвесил и выбрал тебя.       — А ты этого хочешь? — тихо спросила Гермиона.       — У меня была действительно глупая идея, — сказал Драко, — я хотел быть счастливым.       — Я думаю, ты по-прежнему должен хотеть быть счастливым, — сказала Гермиона. — Что бы ни случилось.       — На самом деле я действительно этого хочу, — сказал он. — И я понял, что делает меня счастливым, поэтому могу сказать тебе, что это не Поместье, или действительно непристойное количество золота, или идея жениться на ком-то, потому что наши семьи хорошо подходят друг другу.       — О, — сказала Гермиона.       — Я на самом деле думал, — сказал Драко, — что мне нравится Африка и обучение действительно неисправимых подростков, и что я мог бы полюбить кого-то, потому что она мне подходит.       — О, — снова сказала Гермиона.       — Ты когда-нибудь думала о том, чтобы тоже этого хотеть? — спросил он.       У девушки снова перехватило дыхание, и она почти не могла думать от облегчения.       — Ну, — сказала Гермиона. — Я не так уж без ума от подростков.       — Они тебе нравятся, — сказал Драко, начиная смеяться.       — Я также не совсем уверена в своих чувствах к Африке, — сказала Гермиона.       — Когда-нибудь я возьму тебя с собой, — сказал Драко. — Я действительно думаю, что тебе могут понравиться растения-людоеды.       — А насчёт последнего пункта, — сказала она, выдохнув. — Возможно, я могла бы захотеть последний пункт.       — Гермиона? — позвал Драко.       — Да? — спросила девушка.       — Я не могу поцеловать тебя, пока ты притаилась около пруда, я слишком высокий для этого, — сказал он. — Думаю, тебе придётся встать.       — О, хорошо, — сказала она, позволяя мужчине поднять её на ноги. Гермиона почувствовала облегчение и лёгкое головокружение. Выражение лица Драко говорило о том, что он чувствовал то же самое.       — Я скучал по тебе, — сказал он, наклоняясь так, что их лбы соприкоснулись. — Никто больше не разделяет моё извращённое чувство юмора.       Гермиона обвила руками его шею.       — Возможно, я упустила упомянутое извращённое чувство юмора. Но только немного.       — Я могу с этим поработать, — сказал он. — Кстати, у меня есть два дела.       — Два дела? — переспросила Гермиона.       — Первое, — торжественно произнёс Драко. — Я не имею ни малейшего представления, кто такой дантист. Возможно, тебе придётся рассказать мне об этом позже.       — Уверена, что смогу найти для тебя книжку с картинками, — весело сказала Гермиона.       — Второе, — сказал он. — Я собираюсь вернуться в замок раньше тебя.       — Мы, наверное, могли бы вернуться вместе, — предложила Гермиона. — Я могла бы… знаешь, приходи ко мне. Если хочешь.       — Это очень заманчивое предложение, — сказал Драко. — Но я не уверен, что ты будешь хотеть этого, когда вернёшься в замок.       — Почему бы и нет? — уточнила Гермиона.       — О, причина, — сказал он, а затем толкнул её спиной в пруд.       Девушка вынырнула, отплёвываясь, и вся в грязи.       — Какого чёрта, — выругалась она. Мужчина громко рассмеялся.       — Я скучал по тебе, — сказал он. — И, знаешь, на тебе белая рубашка. Я действительно не ожидал, что ты испачкаешься в грязи и испортишь эффект, хотя, возможно, нам придётся назвать это тактической ошибкой с моей стороны.       — Это не грёбаная Гордость и Предубеждение, Малфой, — сказала она, но тоже начала смеяться.       — Ну вот, опять ты с маггловскими книгами, — сказал он.       — Это ужасно, в конце они не были вместе, — солгала она. — Тебе следует делать заметки.       — Слишком поздно, — сказал Драко. — Мы уже вместе.       — Я могу порвать с тобой в любое время, когда захочу, — сказала Гермиона. — Например сейчас, думаю, сейчас — самое подходящее время.       — Нет, если ты не можешь поймать меня, ты не сможешь, — сказал Драко.       — По крайней мере, помоги мне выбраться отсюда, — сказала она, протягивая руку.       — Абсолютно нет, — сказал он. — Я знаю, как это бывает. Ты собираешься втянуть меня туда.       — Ты, должно быть, шутишь, — пробормотала она. Это был не лучший её план, но она лежала в грязном пруду. Приходилось делать поправку на обстоятельства.       — Нет, — сказал Драко, ухмыляясь. — Я вижу насквозь все твои гриффиндорские трюки.       — Ты ужасный человек, — сообщила ему Гермиона. — И я ненавижу тебя.       — Повеселись, — радостно сказал Драко. — И выбирайся из пруда. И… — Он довольно многозначительно оглядел её с ног до головы. — Вся эта история с рубашкой. На улице, наверное, будет очень холодно.       — Когда я выберусь отсюда, ты будешь мёртв, — сказала девушка, не переставая смеяться.       — Я имею в виду, что есть такой вариант, — сказал Драко. Он понизил голос. — Ты могла бы… знаешь, прийти ко мне. Если хочешь.       — Пошёл ты, — сказала Гермиона. — Ты действительно издеваешься надо мной прямо сейчас?       — Мне нравится, как ты перешла от чрезвычайно тонкого к чрезвычайно откровенному сексуальному подтексту, — сказал он. — Это было очаровательно. Я собираюсь вернуться в замок. Думаю, твоя палочка под этой лилией.       — Твои дни сочтены, — сказала Гермиона.       — Я рискну, — сказал Драко и исчез за дверью оранжереи.