Дни без тебя

… — Да, уж не думал я, что всё закончится именно так. Я искренне верил, что мы сможем переступить через себя и быть счастливыми, а сейчас я не буду стоять в аэропорту и лететь в свой прежний дом. Дом, в который не хочется возвращаться. Сколько всего было за эти годы… Слёзы наворачиваются сами по себе… Я её до сих пор люблю, и моё, благодаря ней уже здоровое сердце, разрывается на части. Лучше бы я умер тогда, если бы знал, что она меня возненавидит… — размышлял про себя, Кривицкий, стоя с небольшим тёмно-синим чемоданчиком в аэропорту, ждал уже с минуты на минуту свой не совсем желанный рейс. Он чувствовал себя подавленным, безжизненным и огорчённым. Казалось, смысла жизни больше нет. Не будет прежней радости: он больше не проснётся рядом со своей любимой, от которой будет невероятно веять любовью, теплотой и заботой. Больше не будет совместных завтраков, утренних состыковок, напряжённости, по которой он уже соскучился. Это её черта, которую, как ни странно, он смог полюбить. Взглянул на наручные часы, они показывали «18:15» — это означало, что через пять минут будет осуществляться посадка. Тем временем в квартире Павловой была далеко не самая лучшая обстановка. Алеников вернул Ирине должность ещё несколько месяцев назад. За это время ни дня без скандала и упрёков с его стороны не проходило. Он изводил женщину своими нареканиями, тем самым портя её психику. Ирина стала нервной, обеспокоенной и более робкой. Стены её квартиры буквально пропитались оскорблениями, слезами и громкими криками, которые заканчивались либо телесными наказаниями, либо биением посуды. … — Я для тебя много сделал, а ты неблагодарная тварь!» — очередной раз доносил Анатолий за стаканом виски. Ирина устала. Он забирал у неё все силы, которых толком не было после смены. Но ему было всё равно. И вот, сейчас, он продолжал свою «пластинку», в очередной раз унижая свою сожительницу. — Как я мог вернуть тебе должность после всего, что ты сделала?! — еле вертя языком, он не совсем внятно произносил слова, но старался всеми силами вывести женщину и поставить ниже плинтуса. — Ты можешь хотя бы сегодня помолчать? У меня был очень тяжёлый день, я очень устала, Толь, правда, — она старалась говорить как можно мягче и спокойнее, чтобы ни в коем случае не задеть его своим тоном. Ирина стояла возле кухонного стола, убирая опустошённые бутылки, которые он умудрился выпить в одно горло за пол дня. Анатолий наблюдал за её действиями и лишь нагло ухмылялся. — Ты забыла, с кем разговариваешь? — его возмутила её претензия и он, нахмурившись, с издёвкой продолжил.— Какая же ты тварь! Убила моего сына, думаешь, тебе это с рук сойдёт? Я тебе этого никогда не прощу! — он взялся за голову и сердито посмотрел на Ирину, которая замерла от страха, слыша его грубый тон. Она развернулась к нему лицом и произнесла: — Зачем ты так? Я же ничего плохого не сделала, — произнесла она с дрожью в голосе, и глаза начали краснеть. Посуда, которая была у неё в руках, вдребезги разбилась. Он снова её ударил. Просто потому, что ему так захотелось, ведь «она заслужила»… Павлова схватила пальто и сапоги, буквально выбегая из квартиры. Слёзы непроизвольно текли ручьём из её глаз. Слишком больно и тошно от всего этого. От его поступков вдвойне. Разве можно так поступать с человеком, который ради тебя сделал многое? Терпел твои унижения, издёвки, обвинения? Разве она заслужила такое отношение к себе? Морозный и свежий декабрь давал о себе знать. На ходу Ирина накинула на себя пальто, попутно надевая сапоги. Дрожь одолела всё тело. Горячее тепло, что было в квартире, не сравниться с минусовой температурой улицы. Засунув руки в карманы, Павлова продолжала всхлипывать, вытирая дорожки от слёз. Её волосы небрежно развивались на ветру, и по телу бегали мурашки от нового потока ледяного воздуха. Щека безумного болела. Она чувствовала, как давление стало подниматься. Сердце разрывалось на части. … — Какая же я дура! Господи… Неужели я заслужила такое обращение к себе? Неужели я настолько плохая, что со мной можно вот так вот обращаться? Разве я виновата? Или... я действительно виновата?.. На улице только-только начинало темнеть. Вокруг было много людей и машин, которые куда-то спешили. Мир казался ей каким-то пустым, вовсе не живым… Разочарование овладело ею полностью… Она больше не видела никакого смысла. Слишком много отвратительных вещей произошло за это время. Устав и запыхавшись от столь быстрого шага, Павлова перестала торопиться. Впрочем, и идти ей было некуда, но паника и страх постепенно окутывали её с ног до головы, заставляя практически бежать. Бежать от своих проблем, себя, Аленикова, его гнева и гнёта, проблем и вечного одиночества. Приметив неподалёку свободную лавочку на пустынной улице, Ирина поспешила ее занять, буквально завалившись на неё и сгибаясь, прижимая локти к коленям и закрывая ладонями своё лицо. Плакать не оставалось никаких сил, все свои слёзы она тратила ночами, лёжа в одной кровати с чиновником из Минздрава. Снег хлопьями падал на землю, оседая на одежду и обувь, так что уже через несколько глубоких вдохов-выдохов Павловой приходилось смахивать ажурные снежинки со своих сапог. В голове роились тысячи мыслей, теорий, фраз «а если бы», только вот женщина не хотела зацикливаться ни на одной из них. Конечно, все самые тяжелые переживания, которые довелось прочувствовать ей, были связаны с Геннадием Ильичом Кривицким. В первые ночи беспокойные мысли тревожили ее только к вечеру, когда вместо тёплого атмосферного ужина ей приходилось разгребать мусор за своим сожителем, но позже подобные вещи стали ее постоянными спутниками. Теперь она и минуты не могла прижить без мысли о нем. Раньше все было проще: да, он бывает невыносим, с ним тяжело, они практически не общались даже по рабочим вопросам, но… но он был здесь, рядом. Всегда рядом. Как бы трудно ей не было, она в любой момент могла хотя бы ненароком взглянуть на него и снова ощутить прилив нежных чувств, разливавшихся по всему телу. Пусть они не ходили на свидания, не проводили каждое утро и ночь вместе. Но она знала, что он ее часть. А она его. Хотя бы мысленно, хотя бы в их памяти. Эта бесконечная тоска нагоняла её и на работе, и дома. Но если в Склифосовском можно было хотя бы отвлечься на какие-то текущие дела, то дома её ждал вечно пьяный Алеников, за которым нужно было следить, словно за маленьким ребёнком. И постепенно это начинало выводить из себя, загоняя в состояние бессилия и вечной тревожности. Анализируя и осознавая, сколько воды с того беззаботного времени утекло, Павлова запрокинула голову наверх. «Может, он уже никогда не вернётся? Улетел в свой Израиль и живет припеваючи. Радуется тому, что никто больше не будет компостировать ему мозги своей заботой и любовью. Нет, нет… Он точно так обо мне бы не вспоминал. Павлова, что ты себе надумала…» — блондинка легонько ударила себя по лбу, пытаясь отогнать неприятные мысли. Окончательно замёрзнув, она поднялась и направилась прямо по улице, идя вдоль тротуара. Она заметила на том конце знакомый силуэт: среднее телосложение, бежевая куртка и сумка через плечо… Она не верила своим глазам: силы как будто прибавились из ниоткуда, неужели это именно он? — Гена-а-а!!! — крикнула она, испепеляя встревоженным взглядом силуэт. В надежде, что там именно тот, кого она всем сердцем желала видеть, она ускорилась с обычного шага на бег, подходя к пешеходу. Ее больше не волновала скользкая дорога, летящий в глаза снег, то, как нелепо она может выглядеть в глазах прохожих и его глазах. Только бы побыстрее оказаться рядом. Мужчина оставался на месте, казалось, сейчас ей будет тепло, она прильнёт к его плечу и ощутит сладкий вкус его губ на своих. Ступив на переход, почти дойдя до противоположной стороны, из неизвестного направления вылетает машина на огромной скорости и сбивает Ирину с ног. Последнее, что она увидела: ослепляющий свет фар и свое непонимание происходящего.