Дни без тебя

Вся история с Алениковым подкосила продуктивность Кривицкого. Взяв отгул за свой счёт, предупредив Нину, что Павлова должна оставаться в неведении, Гена немного выдохнул. Он сменил одежду, накормил кота и вызвал такси до четвёртой больницы к Павловой. Ему ничего не оставалось делать, под напором любимой он вынужден был ехать к ней сию минуту. Всю дорогу Кривицкий не мог прийти к единой версии: по какой причине красовались синяки на его лице, и как объяснить быстрый формальный штамп в паспорте. Расплатившись с таксистом, Геннадий Ильич быстрым шагом направился к своей ненаглядной. — Привет, — произнёс Кривицкий, видя попытки Павловой перейти в сидячее положение, — давай помогу, — он тут же двинулся на помощь, аккуратно поправляя подушку. — Спасибо, — сдержанно произнесла она, надеясь услышать всю правду о непонятном предложении по телефону, а не тянуть информацию с помощью своего «допроса», но помимо этого появилась другая масса вопросов о его внешнем виде, на который она только что обратила внимание, — Кривицкий, а что у тебя с лицом? — Ирина насторожилась, потянувшись рукой к его ссадинам, невесомо касаясь кончиками пальцев его ран. Кривицкий перехватил её руку и прижал к своим губам, так же невесомо касаясь её нежной кожи. Практически свежие гематомы все ещё красовались на подбородке и скуле, переодически напоминая о себе ноющей болью. — Не волнуйся, просто в Склифе один ненормальный накинулся, но мы с ним уже разобрались, — он подвинул стул ближе к её кровати, всё так же держа её ладонь в своих руках, — ты как? — Павлова пристально смотрела на него и сдерживала в себе порыв разузнать все детали об инциденте в отделении, дополняющимся, мягко говоря, не самым лучшим внешним видом любимого человека. — Домой хочу, — с мольбой в глазах произнесла Павлова, пристально глядя на Кривицкого. В кого он превратился? Весь замученный, с побитым лицом, мешками под глазами. Такое впечатление, что он не спал несколько ночей подряд. Может, так и было? Павловой очень хотелось узнать все новости за пределами её больничной койки, уж больно много красочных деталей всплывало, о которых Кривицкий предательски молчал. — Я переговорю с твоим лечащим, может, тебе ещё нужно здесь побыть, — нежно произнёс Гена, а в сердце что-то кольнуло. Было больно на неё смотреть, всё-таки внешний вид Павловой оставлял желать лучшего: ссадины на левой щеке бросались в глаза, рука с ногой на пару были в гипсе. Работа здешнего челюстно-лицевого была неплохой, но оставалась вероятность, что шрам на ее щеке может остаться. — Я с ним сегодня говорила, сказал, что на днях выпишут. Приедешь за мной? — в той же манере, что и он, ответила она, пристально глядя в его глаза. Так и хотелось прильнуть к его плечу и услышать биение сердца. Его ласки катастрофически не хватало. Обыденность стала съедать изнутри. — Куда же я денусь, — усмехнулся он, коснувшись губами её щеки. На долю секунды её тело покрылось мурашками, заставляя почувствовать себя хорошо рядом с любимым человеком, — Ир, насчёт ЗАГСа… — он замешкался, а она внимательнее стала на него смотреть, ожидая продолжения его речи, — я понимаю, что ты хотела отпраздновать, но мне очень срочно нужен штамп в паспорте… Я сейчас не могу рассказать для чего, но пойми меня правильно. Вот ты поправишься, и мы обязательно отметим, — она слушала его внимательно и не могла понять сути предложения. — Кривицкий, ты куда-то вляпался? — с переживанием в голосе произнесла она, заставив его напрячься. Она сильнее сжала его руку, переплетая пальцы. — Ира, я тебе всё обязательно расскажу, но только позже. Доверься мне, — он нежно поглаживал её ладонь, заметив тревогу в её взгляде. — Гена, ты меня пугаешь. Что случилось? Алеников постарался? — знакомая фамилия снова отдалась тупой болью по сердцу. Не хотелось обманывать Егорову, но ей сейчас категорически нельзя нервничать, тем более знать излишние подробности происходящего. Кривицкий нервно выдохнул, не в силе скрывать свою безысходность и тревогу. — Что, Ген? — Павлова сжала его руку, не отводя глаз с его лица. Кривицкий сильно зажмурился и невольно схватился за сердце. Как же не вовремя. Моральная обстановка сильно сказалась на и без того слабом здоровье Кривицкого, которое сейчас совсем пошатнулось. Павлову одолело серьёзное волнение, от которого и её сердце стало беспокоить. Позвав медсестру, Кривицкого поспешили возвращать к жизни. Мужчина буквально задыхался от нехватки воздуха и минуемой накатившейся ноющей боли. Медики действовали уверенно и быстро. Сердечный приступ удалось купировать, но показатели пациента не радовали. Кардиодинамика оставалась плохой на фоне остальных показателей. — Как вы себя чувствуете? — спокойно произнёс врач, попутно заполняя документы о состоянии пациента. — Уже лучше, спасибо, — полушёпотом произнёс Геннадий Ильич, невольно держа руку на сердце, — Валерий Дмитриевич, что насчёт состояние Павловой? — он слегка приподнял веки, пытаясь восстановить затруднённое дыхание. — Стремительно идёт на поправку, сегодня мы ей снимем гипс, ознакомим с начальным курсом реабилитации и завтра может идти домой. Если вам интересно знать моё мнение, то ей желательно бы ещё полежать, но, как вам уже, наверно, известно, она подписала отказ, так что забирайте вашу жену. Ей нужен будет уход и поддержка, не забывайте об этом. И себя берегите, — заверил врач, уже закончив свой бумажный отчёт и перевёл взгляд на Кривицкого. — Спасибо вам. — Отдыхайте. Вечером можете возвращаться домой, повода для беспокойства нет, главное вовремя принимайте препараты, — Валерий Дмитриевич покинул палату. Кривицкий прикрыл глаза и провалился в безмятежный сон. Тупая боль, недосып и эмоциональная нагрузка одолела его телом и сознанием. Тем временем Ирина была на процедуре по снятию гипса. Неделя обещала быть до безумия насыщенной.