Договор

«Хорошо поспал, ничего не скажешь», — подумал Йоэль, надевая куртку. Разбудила его самая дурацкая причина, которая могла быть: онемевшая рука. Все планы перевернуться на другой бок и снова сомкнуть глаза разрушились, когда он по привычке потянулся за телефоном, проверяя время. И черт его дёрнул открыть сообщение от Нико. Пришлось прослушать голосовое несколько раз (в первый раз слова пролетели мимо, сам он бездумно пялился в экран), а когда дошёл смысл сказанного, сонливость исчезла; на её место бросились неспокойные мысли, толкая друг дружку и соревнуясь за право крутиться в голове безостановочно. Победила самая непримечательная, но настойчивая, ошарашенная и поражённая. «Что это, блин, такое… Как так получилось-то?!». Она трещала без умолку всю дорогу, так что Йоэлю на полпути пришлось вернуться обратно — вспомнил, что дверь забыл запереть. Она продолжала вопрошать тогда, когда Нико открыл и, сообщив, что Порко спит, увёл на кухню. Когда предложил пиво как завязку к разговору. «Нет», — качнул головой Йоэль и дал волю вопросу: — Какого хрена, Нико, ты серьёзно? Моиланен закрыл дверцу холодильника и подошёл к плите. — Да нет, просто ляпнул не подумав. А, нет, погоди, — наигранно задумавшись, поднёс палец к подбородку. — Это только у тебя такая привилегия. Йоэль проглотил подступивший к горлу уставший вздох. Видимо, его ждут целых два тяжёлых разговора, и, видит бог, он не уверен, что готов хоть к одному. — Нико, я ведь не ругаться с тобой пришёл. Хотя если тот не перестанет пялиться на него, словно на экземпляр в зоопарке, может, и придётся. — Правда? Значит, ты кусаешь не всех, кто тебя любит, а только тех, кто чуть больше? Йоэль отвёл взгляд в сторону, дабы машинально проскочившая ухмылка осталась незамеченной. Кто и кого тут любит — очень интересный вопрос, может, Нико первым и начн… Минутку, что? Он снова обратился к отпечатавшемуся в памяти сообщению, особенно к его последней фразе. — Йоонас сказал тебе что-то? — Ничего из того, что я и сам не заметил бы ранее. — А я вот ничего не заметил… Тот час же ему прилетел подзатыльник. Не сильный, но в достаточной мере демонстрирующий раздражение. — А так более заметно? — О да, теперь я вижу, — буркнул он, поражаясь ехидному чувству, проснувшемуся в нем. «Держи себя в руках». Моиланен поставил греться чайник. — И давно ты… — Слово «влюблён» произноситься не хотело. — Давно это у тебя? — Не знаю, кружочком дату в календаре не обводил. Значит, не соврал. Черт. В какой же нелепой ситуации они оказались. Что Йоэль должен сейчас сказать? То, какой он тупица? Это и без объяснений понятно. Как он мог упустить столько? То, что Нико, а, возможно, и Йоонас скрывают от остальных. Йоэль ведь и сам знает, каково это. Он молча сидел эти несколько минут, постукивая кончиками пальцев по поверхности стола, пока свистящий чайник не оповестил о себе такого же тихого Моиланена и не сдвинул разговор с мёртвой точки. Ярко ощутимые фруктовые нотки заполонили всю кухню. Аромат — сладкий, даже слишком. Йоэль был уверен, ему самому чай показался бы приторным. Он почему-то ощутил себя лишним здесь, у Нико дома, далеко за полночь. Мало того, что с Йоонасом отношения натянутые, так теперь ещё и Моиланен зыркает исподлобья, размешивая сахар невыносимо долго. Прекрасно, видимо, Йоэль — злодей в этой истории. — Я помню тот вечер, когда вы поцеловались. — Ложка стукнулась об стенку чашки, а звон ударил уже по вискам. Йоэль моргнул, задержав веки опущенными чуть дольше обычного. — Видел, как Порко потом курил на улице. Но я тогда не придал этому особого значения. Мало ли, вдруг правило «курить только по важным причинам» уже неактуально. Нико сделал глоток. Йоэль терпеливо ждал, когда тот продолжит. Он ловил каждое слово и чувствовал себя все глупее. — А потом между вами будто кошка пробежала, чем дальше, тем чаще какие-то тёрки. Так что, определить, что тревожит одного из вас, было легко. Но если в случае с Йоонасом — это как два и два сложить, то с тобой сложнее. Не могу понять, что у тебя в голове. Возразить было нечего. Нико и Йоонас обладали особой, только им двоим присущей, нежной привязанностью друг к другу. Йоэль иногда ловил себя на белой зависти, будучи свидетелем их моментов. Те словно тёплый сладкий чай: Йоонасу и Нико нравится, а Йоэль осилил бы максимум чашку. Об их с Йоонасом собственных отношениях он старался не думать сейчас. — По крайней мере, ты пришёл сразу, а это что-то должно значить. Так что, давай, выкладывай, что тебя беспокоит. — Психологом заделался? — пошутил он, однако, зная, что отнекиваться и скрывать что-либо смысла нет. — До утра ещё много времени. Хочешь, буду психологом, хочешь — плохим полицейским. Другом, врагом. Да кем угодно, если это поможет. Йоэль взглянул на время. Порко проспит как минимум несколько часов. — Знаешь, — задумчиво протянул он. — Я, пожалуй, не откажусь от пива. *** День за окном приветствовал тяжёлыми темными тучами и сыростью. Йоонас, недавно проснувшийся и до конца не отошедший от вчерашнего алкогольного вечера — недружелюбным настроем. То и дело пытался закрыть слезящиеся глаза и держал руку у лба. — О, утро начинается не с кофе? — произнёс, стоило Йоэлю захлопнуть за собой дверь. — Нет. С лекарства. Он кинул на кровать банку с пивом, и Йоонас потянулся к ней как к спасательному кругу. — Что бы ты ни хотел, давай покороче. Долго твой бред я точно выдержать не смогу, — отчеканил и начал жадно пить. Разговор снова захотелось отложить на неопределённый срок. Момент явно неподходящий. Но когда он был таким? Все удобные случаи поговорить они упустили, и в этом по большей части была вина Йоэля. Придётся распутывать все сейчас. У Нико дома. В уме крутились обрывки всевозможных фраз, которыми можно начать диалог, включая самую главную, выпалив которую он бы точно усилил головную боль Йоонаса, а ещё, может быть, спровоцировал и свою. Вместо них вырвался вопрос, не дающий ему покоя с самого вечера: — Это правда? — Что именно? — Твои чувства ко мне. Это правда? Он поймал резкий взгляд, врезавшийся в него как оплеуха. Не таких слов от него ждал Порко, точно не таких. — Замечательно, что я уже пропустил? — Просто ответь. Йоэлю приходилось сохранять спокойствие, чтобы этот разговор не закончился преждевременно. В принципе, у него получалось. Он слишком потрясён для бурных реакций. Что, однако, не мешало волнению в его груди нарастать словно ураган. Йоонас смотрел будто сквозь него, невидящим взглядом, и Йоэлю показалось, что ответа он не дождётся, но вот — непонятный смешок, и Йоонас уставился прямо в глаза. Черт бы побрал его глаза. — Да. Да, это правда, — насмешливо, слегка даже издевательски сказал. — Можешь теперь меня и в этот факт носом утыкать при каждом удобном случае. Какой повод, скажи? Влюблённый в тебя придурок-друг. Голова всё-таки заболела. Её с силой сжало, и Йоэлю подумалось, что в ней вскоре что-то лопнет. Как бы ему не хотелось услышать именно такой ответ, в душе он ожидал другого. Что-то вроде «извини, я тебя люблю, конечно, но…». Тогда у него было бы хоть какое-то оправдание своему поведению. В этом же случае его нет. — Почему ты раньше не сказал? — А ты мне дал рот открыть? Духота укутала невидимым пледом, на каждый вдох теперь затрачивалось больше усилий. Неужели здесь, правда, так жарко? Он что-то хотел ответить, но был сбит с толку произошедшими в комнате изменениями. Йоонас, до которого он мог дотянуться рукой, сейчас почему-то оказался так далеко — будто в другом конце комнаты, квартиры, вселенной, и осознание этого факта заняло все его мысли. Он закрыл глаза, надеясь избавиться от наваждения, концентрируясь на голосе — таком же отдалённом и нечётком. — … ты ведь был занят: искал поводы, чтобы вцепиться в меня. Боль опоясала голову и пустила свои щупальца на лицо. Она, и что-то резко высказывающий ему Йоонас — и вот стало ясно, что жар идёт изнутри, а к горлу подкатывает тошнота. — … узнай, что я к тебе «чувства чувствую», ты бы меня вообще сожрал? Убраться бы отсюда. Но для этого надо подняться. Он и сам не понял, когда сел на пол, подпирая спиной стену. — … слышишь меня? Он лишь промычал что-то, не в силах пошевелиться. Секунда тишины — а после этот односторонний разговор разбавили гудение машин и уличный шум. Прохлада, проникшая в комнату через распахнутое Йоонасом окно, рванула прямо к лицу. — … глаза открой… Запястье крепко сжали. — Давай, посмотри на меня… — голос Йоонаса хоть и смягчился, но в нем явно ощущался приказ. — Йоэль! Он всё-таки подчинился, когда свежий воздух сделал своё дело, и дышать стало легче. Йоонас сидел на корточках, держа за руку. — В прямом смысле помеха, да? — не удержался от сарказма, а Йоэль на это тяжело вздохнул. — Ты мне эту глупость до конца жизни будешь припоминать? — Не знаю. Ты ведь не извинился. А как? Какие слова ему подобрать? Почему-то казалось, что банального «извини» будет недостаточно. Только не на этот раз. Не после того, как он проходил так долго в очках с кривыми стёклами. — Ты спрашивал, что бы я сделал, узнай все как есть… Вот бы отмотать время назад и сохранить нервные клетки им обоим. Дурак, чёртов дурак. — Я бы поцеловал тебя. Стоило озвучить уже давно изводящее его желание, как стало легче, а сам он словно прозрел. Почему он не мог поделиться мыслями раньше? Это же Йоонас. Йоонас, с которым они преодолели столько трудностей и неудач. Йоонас, всегда находящийся в эпицентре всего смешного, часто даже нелепого, подкалывающий его по поводу и без, но, однако, никогда не заставивший бы почувствовать себя нелепо в ситуации подобно этой. Йоэль словно забыл об этом. Так боялся показаться смешным и все испортить. Вот ирония, все равно ведь испортил.  — Не сразу, возможно, но поцеловал бы, — продолжил он. — Да. Все с самого начала было неправильно. Моя реакция была неправильной. Вместо слов должны были быть поцелуи. — О чем ты? — Йоонас не сводил с него внимательного и настороженного взгляда, словно он был буйным пациентом, а не наконец осмелевшим до той степени, чтобы говорить все как есть. — О том, что ты не помеха. — Слова посыпались один за другим, и если бы Порко захотел его заткнуть, ему пришлось бы придумать, как это провернуть. — Черт! А если и помеха, то я хочу чтобы ты мелькал у меня перед глазами, пока у меня не закружится и не отвалится голова. Можешь выбросить её потом на помойку или, не знаю, собакам, но… не думай, что причина в тебе. Йоэль избегал зрительного контакта, иначе мысли просто улетучились бы. Он и так с трудом подавлял желание подхватиться и продолжить вываливать все, что копилось в душе уже в движении, вместо этого вцепившись в руку Порко и сжимая её все сильней с каждой фразой. — Йоонас, все мои гадости, все задевающие слова — это всегда больше обо мне, чем о тебе. Так было и так есть. Я просто дурак. Дурак, который вместо того, чтобы сразу все прояснить, пошёл путём отрицания, попытался отмахнуться от чувств, задавить их, а когда не получилось… — … ты начал срываться на мне, — дополнил Йоонас, и Йоэль кивнул, прикусив губу. — Ты издеваешься? Ты. Блин. Издеваешься? «Нет», — хотел возразить он, но Йоонас уже вскочил и кинулся выискивать что-то в карманах куртки, небрежно брошенной на постель. Не найдя ничего кроме зажигалки, уселся на кровать и разочарованно выдохнул. — Отлично, ни сигарет, ни мобильного. Нико оказался прав.  — А я ведь себя винил всё это время… — Внимание Йоэля перехватил колышущийся огонёк: Йоонас щёлкал зажигалкой, пытаясь хоть чем-то занять руки. — Думал, что испортил наши отношения тем несчастным поцелуем. Хотя, как сейчас помню, ты не то чтобы сильно возмущался. Но мало ли, вдруг это оказалось для тебя настолько неприемлемым, что я тебе стал невыносим? — Да, я тебя не выносил, — вынужден был признаться Йоэль. — Но не потому, что мне стало противно. Ты зачем меня поцеловал? Видимо, Порко озадачил такой вопрос. — Да просто, — пробормотал, сдвинув плечами. — Атмосфера тогда была такой… Подумал, что неплохой момент, и все увидят в поцелуе лишь безобидную шутку, не более. — Вот я и увидел, — Йоэль дёрнул головой, смахивая мешающую прядь волос. — Увидел лишь очередной твой прикол, который ты через минуту наверняка забыл бы. Йоэль и сам бы забыл, если бы он не стал для него спусковым крючком. И он снова пустился разъясняться. О каждой своей мысли, навязчиво вертевшейся все это время в голове, о каждом желании. Наконец мог об этом говорить. — … и вот ты постоянно рядом, Порко (тебя даже больше, чем обычно), ведёшь себя так, словно ничего и не было. А я все чаще ловил себя на мысли, что хочу повторить тот поцелуй. Бесило меня все знатно тогда. — Да, я заметил, — уже менее удивлённый Йоонас похлопал ладонью сбоку от себя. — Иди сюда. Стоило сесть рядом, как он, времени не теряя, схватил за затылок, повернув лицом к себе, так что Йоэль теперь не видел ничего кроме глаз, обжигающих синим пламенем. — Любишь, значит? У него что-то сжалось в груди. Всё-таки без этой фразы не обойтись. — Давай, скажи, — хриплым шёпотом на пару с тёплым дыханием скользнуло по щеке. — Да или нет? Йоэль сжал пальцами простынь, удерживая себя от резких движений. Порко решил поиздеваться в свойственной ему манере: горячей и влажной. Неторопливо отодвинул часть волос Йоэля, обнажая шею, припал к ней губами — ещё мягче, чем в первый раз. Оставил такой же мягкий и невесомый поцелуй, но, тем не менее, от него пульс рванул как при аритмии. А стоило после ощутить на коже язык — и Йоэль забыл, о чем они говорили до этого. Это в самом деле происходит или его все ещё обманывает сознание? — Ну так что? — к разочарованию Йоэля вернулся к теме разговора, отстранившись и взявшись за подбородок, грубее чем ожидалось после недавних его действий. — Отвечай, давай. Взглядом пронзил так, что, кажись, ему сейчас не поздоровится.  — Говори, или ударю сейчас! — Да, блядь! Да! — выкрикнул Йоэль и тут же оглянулся на дверь, надеясь, что прозвучало не слишком громко. — Люблю, блин, чудище ты лохматое. Порко впервые за утро улыбнулся. — Ты в слове «чудо» несколько ошибок сделал. Йоэль не стал спорить. Тот час же это «чудо» полезло к нему, издав довольное «ммм» и шутки ради пытаясь куснуть за ухо. — Кофе пахнешь. Йоэль увернулся. — А ты вчерашним алкогольным набором. Не дыши на меня. — Какие мы нежные. — Йоонас хмыкнул разок, однако, приструнил проснувшуюся игривость и отодвинулся ровно настолько, сколько требовалось, чтобы ещё не успевший до конца осознать всех изменений в их отношениях Йоэль почувствовал себя комфортно. Правда, уже через секунду он снова обратил на себя внимание, расплывшись в дурацкой улыбке. — Ну что? — не выдержал Йоэль, стоило Порко второй или третий раз так взглянуть. — Чего зубы скалишь? — Да вспомнил твою страстную речь… Что ты там говорил? «Отруби себе голову и выброси собакам»? Он совершенно по-идиотски захохотал, чем дальше, тем больше расходясь и хлопая ладонью по бедру. Йоэль закатил глаза в ответ на то, как Йоонас, развеселившись, чуть не навернулся с кровати. — Не так все звучало… — О, я прям вижу на тебе жакет с этой надписью! — не успокаивался тот. — Черт, кажется, я знаю, что подарю тебе на день рождения! Йоэля посетило сильное желание повалить этого весельчака и заткнуть рот поцелуем или хотя бы ладонью. Решив не проверять, чем это может закончиться, он лишь запустил руку в белокурые кудри и наклонился ближе к лицу. — Смешно тебе? Слова мои смешат? — сверлил он его недовольным взглядом, при этом и сам старался не прыснуть. — Знаешь, что будет на твоём жакете? Всего одно слово. «Собака». Йоонас чуть не заскулил от смеха. И вселенная (точнее — похмелье) тут же отомстила: он, скривившись, простонал сквозь сжатые зубы и уложил голову Йоэлю на колени. — Ох, обожаю твоё чувство романтики, Хокка. Пальцы Йоэля машинально потянулись к волосам, зарываясь в них и лёгкими касаниями массажируя кожу. — Так что, мы забудем об этом неприятном периоде? — Да, — расслабленно протянул Йоонас. — Но только если возможные непонятки будут решаться сразу. Это нас обоих касается. — Ладно. — Больше никаких умалчиваний, Йоэль. — Да, хорошо. — И самое главное… Эй, чего остановился? Мне нравится массаж. — Что главное? — Ты мне вернёшь все задолженные поцелуи. Йоэль удовлетворительно хмыкнул. — Этот процесс займёт какое-то время. — Я на это и надеюсь. — Тогда договорились. Все оказалось проще, чем казалось, и страница с неприятным содержанием была перевёрнута. Что будет происходить в следующей главе их истории, Йоэль не знал наверняка, мог лишь предполагать, что она будет спокойнее. Как раз как этот момент, когда голова Порко у него на коленях, а сам тот притих, блаженно улыбаясь, словно разомлевший на солнце кот. — О, вы живы. Это хорошо, — донёсся до них знакомый голос. Нико облокотился о дверь, что-то жуя. — Думал, придётся трупы в мешках выносить: такая подозрительная тишина тут. Йоонас прокряхтел, вытянув руки вперёд и приподнявшись. — Можешь меня вынести, я не против. — Сам справишься, — фыркнул Нико. — Дуйте на кухню, я нам поесть заказал. — О, это мне нравится! — Йоонас потянулся и, размяв шею, зашагал к двери. — Сейчас бы съел целую… собаку. Незаметно подмигнул Йоэлю и ушёл на кухню. — Извини, таких деликатесов не было. Обойдётесь курицей. Моиланен хотел было уйти тоже, но Йоэль вовремя окликнул. — Нико, погоди. Он подумал, что тот тоже заслуживает извинений. Узнав его небольшой секрет, он теперь чувствовал себя виноватым и перед ним. В своих глазах Йоэль будто сам стал помехой. — Извини, что втянули тебя в наши проблемы. И за то, что вышло вот так все прости. Нико смотрел с удивлением на лице. Стоило Йоэлю договорить, как он поднял глаза к потолку и обессиленно выдохнул. — Мы ведь договорились. Я не буду влезать, если вы двое все не проясните. Сходитесь или расходитесь — все равно, главное, чтобы помирились. Вроде вы помирились, так за что ты извиняешься? — Мне как-то не по себе из-за такого расклада. Выходило так, что это Моиланен подтолкнул их к важному разговору, а сам остался ни с чем, кроме обещания и дальше держать все в себе. — Я… Я не знаю, что хочу сказать. Нет у нас никакой договорённости, можешь признаться, если хочешь.  — И зачем мне это делать? — недоуменно спросил Нико. — Выключи свой драма-режим, Хокка. Вас двоих помирил, со своей проблемой точно уж как-нибудь разберусь. Дуй на кухню, говорю, пока Порко там все не уничтожил. Йоэль не нашёлся что ответить. Нико всем видом демонстрировал, что больше не намерен возвращаться к этой теме. Ему оставалось лишь понадеяться, что у них, и правда, все хорошо. — Как бы там ни было, наши с Порко поцелуи никто не отменял, — добавил тот на ходу. — Так что не расслабляйся: говорят, я хорошо целуюсь. Моиланен улыбнулся, словно ничего и не бывало, и у Йоэля немного отлегло от сердца. Может, он сгущает краски, и неловкость пробудет с ним не так уж и долго, как он думал. Решив, что предупреждение Нико касательно аппетита их друга заслуживает внимания, он вышел следом. С кухни уже доносились возмущённые вопли Йоонаса и шипение Ромми. — Только попробуй меня укусить! Ах, ты мелкий пушистый пи…! Да, определённо, недолго.