The Struggle

      Дни продолжали идти. Снега на улице уже почти не было, лишь небольшие белые кучки лежали на больших расстояниях друг от друга, но совсем скоро точно так же растают. Похоже, на улице уже давно как наступила весна.       Хиробрин и Энрико беседовали в покоях о планах действия с людьми. Алекс лежала в кровати и «спала». Алекс не очень волновало, как Хиробрин собирался расправиться с очередным отрядом людей, но кое-что ее точно заинтересовало.       — …так, какое сегодня уже число? — спросил тихо Хиробрин Энрико.       — 7 марта, — ответил Энрико, и именно это взбодрило Алекс, да так, что она посмела перебить Хиробрина и его слугу.       — 7 марта? — спросила девушка, встав и закутавшись в одеяло. В ее глазах сверкали искры, и двое не совсем понимали почему.       — Да, верно, — ответил Энрико в своем привычном спокойном тоне, в каком он всегда разговаривал с Госпожой, — 7 марта. Для вас это что-то значит?       — Конечно! Это мой День Рождения! — с широкой счастливой улыбкой сказала Алекс, сминая от восторга одеяло в своих кулачках, а двое по прежнему не понимали, почему для нее этот день так важен. Хотя, возможно, не понимал только Хиробрин, Энрико знал о людях больше, чем его Господин.       До Хиробрина не сразу дошло, что за день Рождения, но потом он понял и фыркнул.       — И что? Что такого в дне Рождения?       — Испокон веков люди праздновали то, что смогли прожить еще один год в этом жестоком мире, — Энрико улыбнулся. — В наших условиях каждый день как такой праздник.       Он встал, повернулся к Алекс и почтительно поклонился.       — С днем Рождения, Госпожа.       Дверь отворилась, и в комнату вошла высокая, но не массивная фигура в фиолетовых одеждах. Пустые глазницы оглядели всю комнату, задержались на Алекс, осыпав ее презрением, а потом обратились к Энрико.       — Ты, Энрико, как всегда, — скелет скрестил руки на груди, — вроде говоришь дельные вещи, а потом обращаешь свои мысли в бесполезный прах.       Он всем корпусом повернулся к Алекс.       — Люди празднуют день Рождения как дань смерти, что позволила им остаться здесь подольше. Люди настолько слабы, что даже прожитый годок для них — великое достижение.       Он подошел к столу, еще не убранному с того вечера, притянул к себе дополнительный стул, принесенный Энрико, и сел рядом с Хиробрином.       — Почему МЫ не празднуем день Рождения? — усмехнулся он, — Мы бессмертны. Мы, зомби, прочие наши соратники, мы не боимся жалкой смерти. Для нас прожитый год, десять лет, столетие — само собой разумеется, — скелет закинул ногу на ногу и расселся на стуле вальяжно, как барин. — Люди своим празднованием только подтверждают тот факт, что они чрезвычайно низки перед такими, как мы. Как животные.       — Ты тоже своим обычаям не изменяешь, Дред, — Хиробрин криво улыбнулся, но убрал свою улыбку, когда ДредЛорд кивнул ему, мол, увидел, — Даже опоздал и подслушал немного. Подлец, каких свет не видывал.       — Умение появиться вовремя и уместно вставить свое словцо — лучшее умение. Не просто умение — талант.       Хиробрин хмыкнул. Энрико, ставший более угрюмым, кротко смотрел в сторону слегка ошарашенной Алекс.       — И чего мы здесь сидим? — вдруг задал вопрос ДредЛорд, — Цивилизованный кабинет уже невтерпеж?       — Дошли слухи, что люди снова устраивают вылазки на наши территории, — ответил Хиробрин, — я решил, что безопаснее будет обсуждать столь важные планы в районе, неинтересном человеческим разведчикам.       — И ты их бояться начал, — фыркнул Дред, — назвать тебя трусом язык не поворачивается. Но ты трус.       — Поосторожнее со словами, — сделал замечание ДредЛорду Хиробрин, — ты хоть и мой друг, но мне ничто не мешает дать тебе кулаком в череп. А теперь, если ты не против, мы продолжим разрабатывать наш план действий, а после проверим готовность войск, — Хиробрин обратил взор на Алекс, после того, как закончил говорить, и Алекс, поймав на себе его строгий взгляд, мгновенно отвернулась и скрылась под одеялом, сделав вид, что ничего не слышит.