Óни в бейсболе

      Погода становится всё жарче. Тома сидит, вытянув ноги и запрокинув голову.              — Эй, кохай, — орёт ему один из наматывающих круги, опоздавших бейсболистов-второгодок, — ты чего прохлаждаешься? Иди Аратаки лови!              — Да наловился я уже сегодня, — кричит он в ответ уныло.              Его восклик встречают гоготом, который, в свою очередь, встречает грозное «не расслабляемся» Кудзё Сары. Тома лениво, устало наблюдает за разминающимися бейсболистами. Беттери тренируются вместе, Хэйдзо тренируется с запасным кэтчером. Потом они меняются. У бейсбольного клуба лучшей частной школы Наруками куча интересных тактик. Тома смотрел их матчи с малолетства, записывал их, вычислял их сигналы и приводившие их раз за разом к победе пути. Он поступил, он должен радоваться: его не выгоняют с площадки, и вообще по всем параметрам ситуация напоминает скорее испытательный срок, чем от ворот поворот.       Но с начала учебного года прошло уже три недели, Тома раззнакомился со всеми своими одноклассниками, с половиной своей параллели, даже ходил с семпаями бейсболистами в караоке. Камисато притащил с собой свою сестру-первогодку, которая помогла Томе почувствовать себя немного комфортнее в компании старших. Помимо неё из девушек была только Кудзё, которая вообще ни в чём не участвовала и только сидела в углу с одним айс-кофе на протяжении всех трёх часов, что они провели в караоке. Тома даже спросил у Аято после, нормально ли это, на что тот ответил, что это её способ расслабиться — просто сидеть в углу и наблюдать за остальными.       И за все эти три недели он так и не смог поговорить снова с Аратаки Итто. Во-первых, после школы он часто окружён своей бандой. Они не выглядят такими уж устрашающими, но Тома всё равно плохо представляет себе, как к ним подойти. Тем более, что Аратаки может закричать это своё «Снова ты? Что ты собираешься со мной сделать?», и Тома в таком случае скорее всего подаст документы на перевод в другую школу, предварительно ещё раз попросив прощения и у Аратаки Итто, и у всей его семьи. Во-вторых, даже когда он видит Аратаки Итто вне школы одного, тот занимается какими-то подозрительными делами или торчит в каких-то подозрительных местах, так что Тома думает о том, что, подойди к нему — нарвётся, чего доброго, на неприятности. Он не знает, чем можно заниматься в тёмных переулках или для чего нужно без дела шататься по густому близлежащему парку, но и то, и другое вряд ли говорит о будничных, невинных делах. В-третьих, в общежитии, как оказалось, Аратаки не живёт. Ему не пришлось переезжать из дома, в отличие от многих поступивших. И, в-четвёртых, в школе Аратаки Итто очень показательно вздергивает подбородок и очень показательно обиженно хмурится. И ещё крайне показательно его игнорирует. Особенно показательно он начинает быстро уходить в противоположную Томе сторону.       И, казалось бы, нет бы радоваться. Его не заставили делать что-нибудь унизительное в отместку, даже не били. Но у него же задача стоит. Почти миссия, чтоб её. Ежедневный, блять, квест. Вот и сейчас Тома сидит после бесплодного часа беготни по школе за неуловимым двухметровым второгодкой.       Наблюдая за красивой бейсбольной формой и тем, как она обтягивает прекрасные тела его сверстников, Тома вздыхает. Увидеть Аратаки в таком было бы здорово. Правда, на него ещё попробуй найди. Такой, чтоб штаны на заднице не порвались, и на груди пуговица кому-нибудь в глаз не отлетела. Ему в частности. Томе нужны оба глаза, чтобы наблюдать за красивыми растягивающимися юношами в бейсбольной форме.       Просидев на тренировке ещё несколько часов, Тома всё-таки поднимается, отряхивает школьную форму. Ему нужно уделить время домашке, да и придумать какую-то тактику, может.              — Тактика по обращению Аратаки Итто в бейсболиста, — Тома бормочет себе под нос, выдыхает с нервным смешком.              На самом деле, у него есть опыт с нерадивыми бейсболистами. Когда он только подался в менеджерство, бейсбольного клуба в его средней школе практически не существовало. У них даже стабильного баттери не было, так что Тома был не только менеджером, но и запасным кетчером, и запасным питчером, и отбивать учился вместе со всеми, чтоб, если ребята из основного состава, который он и так с трудом наскрёб, получат травму, он сам мог выйти и любого заменить. Изначально команда собралась разношёрстная до такой степени, что практически каждый день о чём-нибудь в раздевалке велись споры настолько разгорячённые, что Томе приходилось становиться между горячеголовыми одногодками и успокаивать их речами в духе «мы команда, нам нельзя так себя вести». Сколько раз он вылавливал прогуливающих тренировки вообще не счесть. Как пороги домов обивал, чтоб в субботу всех на тренировку дополнительную затащить — об этом даже забавно вспоминать. Ему, по крайней мере. Мама его охала, ахала и соседке говорила «бедненький мой мальчик». Тома пытался её переубедить пару раз, мол, ему нормально и не сложно, но быстро понял, что это бесполезно, и потому просто перестал пытаться. Так что, в каком-то смысле, Аратаки похож на его предыдущую команду в своём зарождении. Не считая, конечно, анти-бейсбольных убеждений и того факта, что Тома ему против воли подрочил в общественном месте.       Тома шлёпает себя по лицу, чувствуя накатывающую в очередной раз волну стыда. На самом деле, если так подумать, то вовсе не удивительно, что Аратаки Итто его избегает. Тома бы вообще в полицию пошёл, будь он на месте его семпая.       Тома останавливается, уже подходя к своему общежитию. Может, пообещать ему, что никогда не останется с ним наедине и вообще никогда к нему больше не прикоснётся? Что будет держаться на расстоянии минимум нескольких метров всегда и везде? Это, конечно, не решит вопрос с его странными убеждениями, но, может, исправит хоть что-то.       Вопрос в другом. Как ему вообще этот диалог инициировать? Как его словить, как к нему подойти?              Тома думает об этом долго. Вспоминает все свои предыдущие романтически взаимодействия, которые никогда не доходили до статуса полноценных отношений и всегда заканчивались как-то обоюдно и согласно, и представить себе даже не может, как к ситуации нынешней подобраться правильней.              Так что вечером Тома находит себя стоящим возле двери в двести десятую комнату с занесённым для стука кулаком. Он ещё раз прикидывает свои варианты. Вариант первый: бегать в поисках Аратаки по школе и дальше. Он кажется максимально контрпродуктивным. Вариант второй: попытаться подловить его в одном из тех стрёмных переулков, в которые Аратаки иногда заглядывает. Данный кажется слишком страшным, и Тома не уверен, с чьей стороны. Потому что Аратаки может испугаться его ещё сильней, решив, что Тома снова «собирается что-то с ним сделать». Но, с другой стороны, Тома рискует оказаться ввязанным в какие-то бандитские дела, а он ещё в средней школе маме обещал, что никогда ни во что подобное не влезет. И, наконец, вариант третий: попытаться у Камисато Аято выведать об этом семпае как можно больше информации, или даже уговорить найти его вдвоём. Тома правда не представляет, как будет с Аратаки Итто объясняться при посторонних, но он что-нибудь точно придумает.       Резко вдохнув, Тома стучит коротко по деревянной двери, пока не передумал и не сбежал обратно в свою комнату.       Дверь открывается пару мгновений спустя, на пороге стоит Камисато Аято в пижаме нежного голубого цвета.              — Тома, — говорит он с какой-то констатацией, слегка удивлённый. — Какие-то проблемы? — искренний, участливый вопрос.              Тома понимает. Десятый час — не лучшее время для визитов. Но он ворочался, ворочался, и понял, что попросту не может уснуть.              — Ну… Не совсем, — расплывчато отвечает. — Мы можем поговорить?              Аято оглядывается на свою комнату, а потом шире открывает дверь:              — Да, конечно. Проходи.              Его соседом оказывается незнакомый Томе парень, не входящий в бейсбольную команду, который лежит, слушая музыку, и совершенно не обращает на окружающий мир внимания. Аято усаживается за свой письменный стол, и Томе не остаётся ничего другого, кроме как усесться к его семпаю на кровать. Он осматривает невольно комнату, в которой до сих пор не был. Она, по сути своей, такая же, что и та, которую он делит с Хэйдзо. Тем не менее, она выглядит куда более обжитой: у Камисато Аято на столе стоит маленький кактус, прикреплено несколько фоток с сестрой и родителями из, кажется, поездок куда-то в другие регионы Тейвата, а также стоит целая куча книг и какой-то детский рисунок с людьми без подписей. Судя по цвету волос, это, кажется, Камисато со своей младшей сестрой.              — О чём ты хотел поговорить? Что-то не так с Хэйдзо?              — Нет, с Хэйдзо всё в порядке.              В каком-то смысле Тома удивлён тому, что Аято в который раз упоминает возможность проблем с соседом по комнате. Но, списывая это на то, что Аято просто крайне ответственный и заботливый семпай, Тома переходит к действительно важной теме:              — Я про Аратаки Итто хотел поговорить.              Камисато-сан тут же откидывается на спинку своего стула, на выдохе выдаёт тихое «а». Тома только теперь понимает, что тот выглядел слегка напряжённым, но теперь расслабился.              — Я хотел спросить, не знаешь ли ты, где его можно встретить. Я имею в виду так, чтобы он от меня не сбежал, — поспешно поясняет Тома. — Потому что обычно я успеваю разве что крикнуть «семпай», как он тут же испаряется из виду.              — Хммм… А после занятий ты пробовал?              — Ну, — Томе отчего-то становится неловко. Он отводит взгляд. — Он просто в странных местах ошивается… Мне страшновато как-то…              Камисато Аято прочищает горло и, кажется, старается сдержать смех. Тома без понятия, что в этом смешного.              — Ладно, понимаю, — он говорит своим прежним вежливым, спокойным тоном, но Тома не может отделаться от ощущения, что он еле сдерживается от смеха. — Тогда как насчёт прийти к нам в класс?              — К… К вам? — Тома переспрашивает, чтоб убедиться, что не ослышался.              — Да, мы одноклассники. Он сидит прямо позади меня, к слову. Весь ряд из-за него доску не видит, — он всё-таки смеётся, мило прикрывая рот ладонью и закрывая глаза.              Тома ловит себя на мысли, что он чем-то слегка напоминает его первого не-совсем-парня из средней школы, того самого семпая, который присоединился после их первой победы на тренировочном матче с соседней школой, благодаря которому у них хотя бы появился капитан, и которому Тома какое-то время помогал снимать напряжение из-за количества ответственности и всего такого прочего.              Тома сбрасывает с себя нахлынувшие воспоминания о первых поцелуях и прочих менее невинных делах.              — Когда мне лучше подойти?              Сидящий напротив него семпай задумывается. Тома рассматривает его лицо, вновь цепляется за родинку взглядом. У его семпая впервые распущены волосы, спускаются мягко на его плечи. Он вообще несмотря на всю свою очевидную спортивность и силу довольно изящный, даже тонкий какой-то, если не сказать хрупкий. Тома наблюдал за командой, и Камисато Аято удивительно отличается от большинства ребят в составе. Тома успевает подумать о возможном будущем, не сильно рассчитывая, но всё же думая о возможности, прежде чем Камисато говорит, прерывая его в очередной раз заплывающие куда-то не туда мысли:              — Лучше всего на следующем после обеденного перерыве, думаю. Он будет сытый, ленивый, да и я тебе в таком случае помочь смогу, — улыбается вдруг и подмигивает: — От двоих всё-таки трудней убежать, не считаешь?              — Д-да, — из-за неожиданной игривой интонации Тома аж заикается. Ну не каждый же день ему красивые капитаны бейсбольных команд подмигивают. Его можно понять.              Они составляют что-то вроде примерного плана действий. Завтра пятница, впереди выходные, так что действовать нужно не затягивая. Тома уходит в комнату немного поражённый, но, в то же время, восхищённый капитаном бейсбольной команды и его способностями. Он так быстро всё придумал и решил — укладываясь обратно в кровать, Тома про себя думает о том, что бейсболисты лучшей в Инадзуме команде и правда нечто.              На следующее утро Тома собирается особенно тщательно. Несколько раз переделывает причёску, пробует даже высокий хвостик, но кривится, возвращаясь к своему привычному, низкому. Хэйдзо, еле проснувшийся, протяжно зевает и потягивается, наблюдает за ним, уже собравшимся, с толикой подозрения.              — Сегодня какой-то особый день? — спрашивает.                    — Возможно, — уклончиво отвечает Тома. — Зависит от моих сегодняшних результатов.              Лицо Хэйдзо принимает ещё более настороженное выражение. Тома поясняет:              — Это касается Аратаки Итто.              — А, — Хэйдзо фыркает. — Ну, удачи.              И теряет всякий интерес. Тома подхватывает свой рюкзак, думая о том, как поразительно то, насколько никто не верит в его успех. Ни Кудзё Сара, ни семпаи из клуба, ни даже его сосед по комнате.       Хотя, если честно, Тома не особо сблизился с Хэйдзо за прошедшее время. Они скорее просто сосуществуют в одном пространстве, пересекаясь в лучшем случае ближе к ночи, когда Хэйдзо возвращается поспать. Тома уже не раз задавался вопросом о том, куда он девается после тренировок, но про себя решил, что спрашивать было бы неприлично. Это не его дело, всё-таки.       Так что Тома знает Хэйдзо скорее по наблюдениям во время тренировок и лёгкому беспорядку на рабочем столе.              На небе ни единого облачка. Приятная, тёплая погода кажется Томе хорошим знамением. Он заручился поддержкой самого капитана команды, пусть тот и обещал просто стоять рядом и никуда Аратаки не пускать. Томе нужно только придумать, что сказать.       Он думал об этом и ночью, на самом деле. Каких у него речей в голове только не было, с чего он в голове своей только не начинал. С утра уже понял, что в его случае лучший вариант — это с первого раза хотя бы переубедить этого человека в том, что бейсбол это какая-то прессующая подростков система. Ох, если бы он только мог заставить Аратаки Итто посмотреть на бейсболистов своими глазами!       Учебный день протекает спокойно. Сидящая рядом с ним одноклассница без умолку болтает о ком-то, кто подкармливает выброшенных котят в тупиковой аллее неподалёку от школы, строит мечтательные глаза, рассказывая о том, как думает признаться тому человеку в чувствах, но Тома пропускает всё это мимо ушей, слишком сосредоточенный на ожидании момента, когда ему придётся действовать.       Со звонком с урока на самую важную переменку в его жизни, Тома поднимается и выходит из кабинета так быстро, что даже учитель не успевает сказать ему, что он не записал домашнее задание, и вообще урок не закончен ещё.       Тома торопится. Он взлетает по лестнице на этаж выше, где лихорадочно ищет нужный номер кабинета, и, найдя, с замиранием сердца, быстрым шагом к нему двигается.       Аратаки Итто видно издалека. Высокий, сидит за второй партой в среднем ряду. Удивительно, но форма его выглядит куда опрятней, чем после школы. Тома думал, что Аратаки Итто всегда выглядит, как охламон. Он с чего-то уже весело хохочет, пока сидящий перед ним, повернувшийся к нему Камисато мягко улыбается. И, следом, точно чувствуя взгляд Томы, слегка поворачивает голову, встречаясь с первогодкой взглядом. Медленно, едва заметно он кивает в сторону, как бы говоря Томе скрыться из виду, что Тома незамедлительно делает. Он чувствует взбудораженность. Предвкушение. Волнение тоже. Потом он слышит приближающийся голос. Громкий, наглый — такой невольно заставляет обращать внимание. Неудивительно, что у него есть целая банда. Аратаки Итто выходит с довольным выражением лица, улыбается. Тома думает о том, что при виде него у этого семпая никогда на лице улыбки не было.              Ну, не удивительно. Нечего раскисать из-за собственных ошибок.       Его видя, Аратаки только подтверждает мысли Томы: улыбка сползает с лица, он смотрит на него широко распахнутыми глазами, уже разворачивается, чтоб куда-нибудь стартануть, но — путь ему преграждает мягко улыбающийся Камисато Аято. И Итто действительно тормозит. Не толкает, не обегает. Просто тормозит. Говорит вдруг:              — Браток Аято, это вообще не по-пацански.              — Итто-кун, будь добр, выслушай Тому, — он не перестаёт улыбаться. А, затем, понизив голос, слегка сощурившись, добавляет тоном, от которого у Томы по спине бежит холодок: — Иначе ты знаешь, что будет.              После чего делая несколько шагов назад, словно показывая этим, что подслушивать не собирается и влезать не будет. Тома сглатывает. Смотрит на стоящего перед ним, вскинув голову.              — Я хотел бы поговорить о-              — Вступлении в мою банду? — прерывает Аратаки.              — Нет, о-              — Тогда не интересно, — он руки на груди складывает, выглядит самоуверенным до первого:              — Итто-кун, — откуда-то сзади. От интонации у Томы снова по спине проходит дрожь.              Камисато семпай, оказывается, умеет быть… пугающим. У Аратаки тоже меняется лицо. Уже куда менее уверенно он говорит:              — Ладно. Что у тебя там.              — Во-первых, я ещё раз прошу прощения за произошедшее в поезде, — Тома говорит, сильно понизив голос. — Как я и говорил, это было случайностью и не повторится. Во-вторых, я хочу поговорить с тобой, семпай, о бейсболе.              Стоящий перед ним гигантский óни фыркает.              — Ты думаешь, раз семпаем зовёшь, я о тебе мнение поменяю?              — Что за произошедшее в поезде? — конечно же Камисато слушает.              Тома даже подумать не успевает, как Аратаки, от него не отрывая недоверчивого взгляда, просто и небрежно отвечает:              — Он мне все ноги отдавил во время часа пик. Хана моим новым белым кроссовкам. А ты знаешь, — оборачивается и начинает потихоньку наращивать громкость, — как мне тяжело находить вещи по размеру! А он мне всё оттоптал!              — Отдай свои кроссовки нашей горничной, — тут Тома начинает немного теряться, — она всё ототрёт. Не велика беда. Прекрати обижаться из-за ерунды и послушай его.              Они довольно близки. Тома и по интонациям это понимает, и по общему вайбу какому-то. Камисато Аято с ним дружит, получается? И что ещё за горничные? И, самое главное, почему Итто соврал?       Но времени реально задумываться у Томы нет: Аратаки Итто поворачивается к нему, смотрит с ожиданием. Прокашлявшись, Тома начинает:              — Бейсбол, на самом деле, прекрасный спорт. Он способствует сближению со сверстниками, учит эмпатии и работе в команде. Кто-то вроде тебя мог бы стать примером-              — Э, не-не-не, — Аратаки руками машет. — Вот не надо мне слащавых речей этих. Я люблю свободу. Понимаешь? Сво-бо-ду! И мы с ребятами достаточно знакомы с эмпатией и работой в команде, так что вот эта вот ваша система, — Итто рукой Тому обводит, будто бы это он бейсбол придумал, — меня вообще не интересует.              — Просто признай, что тебе лень вставать на утренние тренировки, — раздаётся сзади снова. Аято выглядит так, будто бы вот сейчас его действительно уже доканало.              — Это, — Аратаки хочет явно возмутиться, но на его щеках появляется лёгкий румянец, словно свидетельствующий, что Камисато семпай попал в точку. — Это именно часть системы! Видишь? Вставать в шесть ради чего?!              И, вдруг, капитан бейсбольной команды горестно вздыхает.              — Как видишь, его сложно переубедить, — глядя мимо Аратаки прямо на Тому. В его глазах сверкает хитринка. Он вздыхает ещё раз. — Ну, видимо, не видать тебе должности менеджера, о которой ты так мечтал. Ради которой, — он выделяет слова, — ты сюда поступил.              Тома хочет было сказать, что не так и страшно, он парень настойчивый и своего добьётся как-нибудь, когда переводит взгляд с гипнотизирующих глаз Камисато Аято на лицо Аратаки.       До Томы тут доходит, что происходит. Тома вдруг понимает, почему Хэйдзо сказал, что этот огромный, пугающий человек — что дитё малое. Подыгрывая, Тома тоже вздыхает:              — Ну, что поделаешь. Может, переведусь обратно на Ясиори. Мне не впервой бейсбольные клубы с нуля поднимать.              Камисато-кун обходит стоящего между ними, протягивает Томе для рукопожатия руку. Он стоит спиной к Итто, и, потому, Тома видит, что тот слегка улыбается. Тома вкладывает свою руку в его. Ещё раз горестно вздохнув, капитан бейсбольной команды жмёт его руку, говорит:              — Жаль, очень жаль. Мы успели настроиться, что ты заменишь Кудзё-сан. Да и тяжело вот так вот прощаться со своими мечтами. Нам будет тебя не хватать.              — Мне вас тоже, — Тома отвечает настолько искренне, насколько может в этой ситуации, потому что позади Камисато семпая возвышается ошарашенный, шокированный гигант, который верит всему этому цирку, кажется.              Но ничего больше не происходит, потому что Аято одними губами говорит «уходи», так что Тома послушно возвращается на свой этаж, где болтливая одноклассница забрасывает его кучей «где ты был» и «куда ходил». Тома думает, что у Камисато Аято есть свой план. В конце концов, все хотят этого Аратаки в команду. Тома просто рад, если смог помочь.       

      ***

      После занятий Тома привычно проводит какое-то время на бейсбольном поле, наблюдая за игроками и мысленно отмечая для себя интересные моменты об игре каждого из них. Хэйдзо и правда явно метит на место питчера, постоянно тренируясь с парнем из основного состава, пока Горо-сан тренируется с запасным кэтчером, натаскивая его на свои неимоверно быстрые подачи. Тома иногда даже не успевает уследить за тем, как мяч летит. И как же мило неконтролируемо у его семпая хвост то виляет, то по ноге бьёт, когда подачи особо удачные. У него ещё и бейсболка специальная, через прорези в которой ушки пушистые торчат, иногда подёргиваются. В общем, наблюдать за ним — одно удовольствие.       Когда все потихоньку начинают расходиться, Тома избегает вопроса о том, как дела с Аратаки, вовремя прячась от тренера. Впереди выходные, но все слишком уставшие, отправляются в душевые. Тома решает зайти в продуктовый. Купить что-нибудь, сделать, может, какое-то простое блюдо. Попытаться сблизиться с соседом по комнате, что ли.       Пока он выбирает, что приготовить на крошечной привезённой им электроплите будет быстрей и проще всего, он не может отделаться от воспоминания о том, каким удивлённым и впечатлённым выглядел Аратаки Итто, когда Камисато-сан начал тяжело вздыхать и говорить о его мечтах. Может, это заденет струны его души?       Тома грустно хмыкает себе под нос.              Вряд ли. Но, с другой стороны, почему он не сказал о том, что на самом деле произошло в поезде? Возможно, он стесняется. Всё же, это надругательство над ним. Тома ощущает прилив вины. Как ему доказать, что он больше не собирается на него набрасываться?       Он думает об этом всё то время, что плетётся обратно в общежитие, наслаждаясь приятной теплотой приближающегося апреля, садящимся солнцем, окрашивающим всё в золото, и звуками природы, отдалённым гулом дороги.              Каково же его удивление, когда он видит сидящим на ступеньках перед общежитием… его. Аратаки Итто собственной персоной. Который поднимается, стоит ему завидеть Тому.                    — Пойдём, — кивает куда-то в сторону. Крайне серьёзный. — Поговорить надо.              У Томы внутри холодеет. Спрашивает:              — Семпай, почему не тут?              По крайней мере, если он решит отомстить, тут у Томы есть шанс выжить.              — Напрягает меня тот чел в окне, — не оглядываясь, он начинает идти.              Тома вверх смотрит. В окне коридорчика торчит Хэйдзо. Бровь изгибает, когда видит, что Тома смотрит. Тома в ответ плечами пожимает. Помешкавшись, начинает брести вслед за Аратаки. В тот самый парк, в котором главарь банды вечно ошивается.              В парке свежо, приятно. Высокая трава, молодая листва. Аратаки усаживается на лавку, и Тома, как приличный человек, усаживается на почтительном расстоянии. Они молчат. Тома не знает, о чём с ним поговорить хотят, да и спрашивать боится. Сидит себе со своими пакетами продуктов и по сторонам смотрит.              — Ты реально мечтаешь стать менеджером бейсбольной команды?              А. Так он думал об этом всё это время.              — Ну… Да, — Тома отвечает слегка нерешительно.              Аратаки Итто снова замолкает. Кажется, размышляет о чём-то. Ножищи свои вытянул. На нём по-прежнему школьная форма. До Томы вдруг доходит, что ему, видимо, ждать пришлось. По непонятной ему самому причине, это греет его сердце.              — И я с этим связан как-то?              Стоит ли делать его причиной? Загонять в чувство вины? Тома думает о том, что Аратаки из-за него уже достаточно травм нахватал. Тем не менее, решает ответить просто и честно:              — Мне сказали, что я позицию получу, только если тебя уговорю вступить, — слегка улыбается. — Но не переживай, я найду другую лазейку какую-нибудь… как-нибудь.              Аратаки снова не отвечает сразу. Следующий вопрос словно бы переводит тему:              — А что там за поднимать с нуля клубы?              — А, это, — Томе неловко. Он, поставивший пакеты с продуктами между ними, трёт рукой шею. — В средней школе… В общем, мне нравится бейсбол. Я очень старался ради нашей команды. Ничего такого.              — Что ещё за «ничего такого»? — Аратаки тут впервые поворачивается и на него смотрит. Возмущается. — Ты свои труды никогда не принижай! Бабуля говорит, что очень важно принимать свои заслуги!              Его короткая, пылкая речь так отличается от всех их предыдущих взаимодействий, что Тома даже не знает, что сказать. Словно опомнившись, Аратаки отворачивается. Скрещивает свои массивные руки на не менее массивной груди. Тома вдруг осознаёт, насколько он реально маленький, когда сидит вот так вот с ним рядом.              — Короче, — Аратаки вновь подаёт голос. Звучит уверенно и решительно. — Если ты будешь в ответе за все эти бейсбольные штуки, я не против.              Тома аж с места встаёт. Поверить ушам не может, на Аратаки пялится. Тот так и сидит: отвернувшись, скрестив на груди руки. Хмурится. И, кажется, едва заметно покраснел.              — Я-я, — Тома сглатывает. — Семпай. Ты серьёзно?              — Мне тебе дважды повторять?! — злость выглядит напускной, скорее, но Тома мало знает его для того, чтоб уверенным быть на сто процентов.              Поэтому он склоняется в своём фирменном поклоне под девяносто градусов и громко-громко отвечает:              — Семпай, положитесь на меня! С этого момента я буду о вас заботиться!              — Да что за выканье, — бормочет, отмахиваясь, и теперь уже точно краснеет. — Выпрямись уже, дрищ.              Это отсылает их обоих, кажется, к моменту в метро. Потому что они обмениваются каким-то странным взглядом, прежде чем отвернуться друг от друга.       Тома видит в этом возможность.              — Это… Спасибо, что не сказал ничего Камисато-сану. Про ту ситуацию.              — Забей, — бормочет. Поднимается, берет его пакеты. — Пошли давай. Доведу тебя. А то сломаешься ещё, пока тащить будешь.              Пакеты Томы на самом деле ничего такого уж тяжёлого из себя не представляют. Пока Аратаки не видит, Тома невольно сжимает свою школьную форму в районе сердечка. То делает клишированное «ба-дум» — ну прямо как будто бы он главный герой манги.       Хэйдзо в окно не смотрит. Аратаки передаёт пакеты, и их руки мгновение соприкасаются. Они оба топчутся на месте.              — Ну так что, — начинает Аратаки Итто. — Что мне делать?              — Ну, для начала, больше от меня не сбегать, пожалуйста. И я буду помогать тебе на тренировках. Завтра возьму заявление, заполним заявку на вступление, если ты не против в субботу подойти. И дальше уже приступим, — Томе легко даётся его менеджерский тон. Помогает и то, что его вроде как внимательно слушают.              — Ну, да. Это я могу. Но у меня ребята. У меня обязанности. Мы сможем время выделить поиску оникабуто?              — Жукам? — Тома не врубается. — Это ещё зачем.              — Потому что, — он глаза закатывает, будто бы это что-то очевидное, — братан Аято задолбал побеждать. Мне нужен сильный оникабуто.              — Так ты поэтому в парке днюешь?! — невольно выкрикивает.              — А ты за мной что, следишь?! — выкрикивает в ответ.              Даже шаг назад делает. Тома начинает краснеть. Отлично. Мало того, что домогался и надругался. Так теперь ещё и сталкер, получается. Склоняясь в очередной раз под девяносто градусов, проговаривает:                    — Я пытался получше узнать вас, семпай. Чтобы понять, когда удобнее к вам подойти и поговорить.              — Ладно, проехали! Иди, завтра как-нибудь встретимся, — снова руками машет.              Тома, не верящий своей удаче, отправляется в свою комнату, предварительно вежливо с Аратаки Итто попрощавшись. Он спешит поделиться радостью с Хэйдзо, устроить им какой-никакой праздничный ужин — так ведь поступают добрые соседи по комнате? В средней школе он жил с мамой и, честно говоря, за исключением нужд клуба редко ходил к ребятам из школы в гости. Он даже не уверен, что с ними дружил. Да, они были его товарищами, некоторые ладили между собой, некоторые вступали с ним в сомнительные романтически связи (трое. Их было трое), но завести крепкой дружбы у Томы как-то не получилось. Погружённый в раздумья о прошлом, Аратаки Итто, бейсболе и всём, что предстоит сделать, чтобы к летним соревнованиям его поднатаскать, Тома как-то упускает висящий на дверной ручке галстук.       Да и откуда ему, в общежитиях прежде не жившему, о таких вещах знать?       Уже только открыв дверь, ощущая ударивший в лицо спёртый запах, отдающий сексом, он замирает, глядит на Хэйдзо, у которого пальца четыре в чьей-то заднице, когда тот рявкает:              — Галстук не видишь?!              Тома упирает взгляд в пол, чувствуя, как начинают алеть щёки, тараторит:              — Сердечно прошу прощения. Вот пакеты с едой. Убери быстропортящееся в холодильник, как будет время. Я пойду пока.              И — захлопывает за собой дверь. Не уверенный, что делать, слегка шокированный, прижимается к ней спиной.       Честно говоря, он думал, что первый член, который он в старшей школе своими глазами увидит, будет тот, который он сам достанет из чьих-то штанов. Тома невольно думает о бьющем по ноге пушистом хвосте, о гипнотизирующих голубых глаза. Помечтать-то можно.       Но у Хэйдзо, одетого, на кровати какой-то голый парень. Тома не разглядел, кто. Слыша сдавленный, глухой стон неизвестного, и бормотание, которое, он уверен, включало в себя «хочешь больше?» и что-то про «сейчас, семпай», Тома отстраняется от двери и быстро двигается в сторону комнаты Камисато-сана, чтоб убраться на приличное расстояние от этих двоих. Дверь ему открывает сосед его семпая. Говорит:              — А, они с сестрой на ужине. Ты что-то хотел?              — Поговорить.              — Ну, — сосед его оценивающе оглядывает комнату. — Можешь тут его подождать, если хочешь.              Тома слышит призрачные стоны, исходящие из комнаты чуть дальше по коридору. Возможно, проблема в нём самом. Он устало говорит:              — Нет, подожду на улице.              Погода по-прежнему солнечная и тёплая. Родственники Камисато ужинать отправляются куда-то за пределы школы. Тома вспоминает, что Аято семпай про горничную говорил. Может, они богатые? Следом он вспоминает про жучиные бои и «просто отдай моей горничной». Они близки? Тома выпрямляется слегка напряжённо. Может, Аратаки не сказал его семпаю по иной причине?       Томе плохеет. Что, если он развратил в поезде занятого парня? Что, если Аратаки Итто промолчал не из вежливости к нему, а из-за того, что они с Камисато…       Тома хватается за голову.              Солнце успевает уйти за горизонт, на улице становится прохладно. Тома слышит, как открывается окно. Голый Хэйдзо кричит ему:              — Можешь обратно идти!              — Я семпая жду! — кричит Тома в ответ.              Хэйдзо бормочет что-то вроде «твоё дело» и уходит. Тома ноги вытягивает. Встаёт, прохаживается. Рассматривает себя в отражении стеклянной двери. Когда он стоит вот так, один, он не выглядит таким уж мелким. Он хорошо подкачан, он высокий. Вон, Хэйдзо ему до плеча еле достаёт. Как и питчер команды. Хотя, может, за счет ушей и беспорядочной милой стрижки он чуть выше, Тома не проверял — не было такой возможности.       Тома снова усаживается на ступеньки. Он никогда не догонит óни. Это просто невозможно. Камисато-сан, более жилистый, выше него на пару сантиметров, но смотрится тоньше. Если бы Томе пришлось выстраивать их всех в рейтинг по размеру груди…              — Так, нет, — Тома ударяет себя по обеим щекам. Его сексуальная фрустрация становится заметно сильнее. Ему нужно куда-то её выплеснуть.              Была бы у него возможность, как у Хэйдзо, притащить кого-то в комнату. Ну или ещё куда. С тем своим кохаем в средней школе они обычно оккупировали после физры помещение с инвентарём. Проветривать его было головной болью, но оно того стоило.              Наконец-таки Тома видит их. Брат и сестра Камисато приезжают на машине с затемнёнными стёклами, вместе выходят, он ерошит её волосы, потом целует в лоб, и смеющаяся сестра машет ему на прощание, прежде чем побежать в женское общежитие. Тома так и сидит на месте.              — О, Тома-кун, — его семпай замечает его сразу же. Смотрит своими этими гипнотизирующими, голубыми глазами.              — Привет, семпай.              Аято останавливается рядом с ним, но не садится. Тома кивает в сторону бегущей девушки.              — Вижу, вы с Аякой-чан очень близки.              — Чан?              — У нас одновременно физра. Мы неплохо ладим.              — Хм.              Он из защищающих старших. Тома понимает это по внимательно обегающему его взгляду. Тома единственный ребёнок, так что ему об отношениях между братьями и сёстрами мало известно.              — Ты кого-то ждёшь?              — Тебя, да, — Тома поднимается, отряхивает зад. — По поводу Аратаки. Он согласился, но если я буду присматривать за ним, — Тома замолкает, прежде чем тихо спросить: — Ты не против?..              Камисато коротко смеётся, руку ему на плечо закидывает. Тома чувствует запах его явно дорогого одеколона, тепло его тела.              — А с чего против-то? Это же отличные новости! Правда, он та ещё головная боль. Думаю, он будет твоей основной менеджерской обязанностью, — улыбка становится шире. Красивое лицо слегка приближается к его собственному. — Вот Кудзё-сан офигеет.              Тома сглатывает. Да он и сам офигевает, если честно. Не думал он, что всё будет так просто. И всё ведь благодаря семпаю рядом. Он говорит:              — Спасибо, Камисато семпай. У меня одного вряд ли что-то бы получилось.              — Ой, да брось, — он фыркает. — Итто падок на милых мальчиков. Ты бы и сам со всем справился. Ну, пойдём давай. А то холодает.              Тома слегка тормозит. Падок на милых мальчиков? И что это должно значить?       Тряхнув головой, краснеющий, Тома идёт за старшим следом. Возможно, лучше просто не забивать себе голову.       Да.       Звучит, как отличная идея.