Мой нежный цветок

19 апреля 1995 года Стул. Или табуретка. Люстра. Верёвка. Первая и последняя попытка уже семнадцатилетнего Джорджа Уизли покончить жизнь самоубийством. Весенние сквозняки. Тёплая комната. Сильные руки. И чокнутая голова. О чём он думал, никто не знал и никогда не узнает. Да и знать незачем. Зачем думать о том, о чём думал психопат, желающий покончить жизнь самоубийством? Было ли ему плохо? Да было. Заслуживал ли он смерти? Уж точно нет. — Боже мой! Фред вернулся в самый нужный момент. Может, вымышленная связь с братом-близнецом и спасла жизнь рыжему придурку. Со старшим близнецом была и Анджелина, которая чуть не свалилась в обморок, увидев белоснежное лицо возлюбленного. Но это не помешало ей истошно закричать. Сбежалась наверно вся башня. — Что вы встали, идиоты! Он щас окончательно сдохнет! Фред весь дрожал. Его частичка умирала. Да даже не частичка, а целая половина. Несколько крепких пареньков начали помогать ему снимать Джорджа с петли. По щекам старшего катились слёзы. Но они ни на секунду не останавливали процесс спасательной операции. И вот, младший близнец на полу. Слабый пульс. Слава Богу, что у него не запал язык. Анджелина уже очнулась от первых впечатлений и принялась за помощь. — Ты ему сейчас рёбра сломаешь! Крикнула она Фредерику, когда тот начал пытаться реанимировать брата. — Ага, ты меня ещё поучи, как людей спасать! Он зажал брату нос и впился в его губы, впуская воздух в почти бездыханное тело. — Сломанные рёбра могут проткнуть его лёгкие, и тогда он точно умрёт! Проревела Джонсон. Все остальные то носились из стороны в сторону, то просто стояли, наблюдая за всем этим. Фред оторвался от брата, уступая место подруге. — Быстрее! Крикнул он, а затем расплакался по полной программе. Ему было страшно. А как можно сдерживать это ужасное чувство? — Он дышит! Вскрикнула спасающая гриффиндорка сквозь слёзы счастья, заменившие слёзы горя. Сейчас не важно было "почему?", важно было, что Джордж жив. Все восторженно ахнули. Он начал приходить в себя. Тяжело дыша, он наконец-то поднялся. Он как будто испуганно оглядел комнату, где столпился народ. Некая надежда потухла в его глазах. — Почему я до сих пор в этой грёбаной комнате?! Уже разъярённо крикнул младший близнец. Их взгляды с братом пересеклись. — Зачем вы меня спасли? Зачем? Зачем?! Зачем?!... — Так, так, мистер Уизли, вставайте. Вам нужно в лазарет. Макгонагалл прибежала сразу с мадам Помфри. Парень подтянул ноги и уткнулся в колени. Он продолжал повторять одно и то же. "Зачем? Зачем?! Зачем?!" Эти слова проносились и в голове Фреда, и в голове Анджелины. И вправду, зачем? Он же повесился, чтобы умереть, а они, идиоты, всё испортили. Наверно, они просто эгоисты, раз подумали в первую очередь о том, что им будет плохо без него. Или они подумали, что Джорджу будет плохо без них. Что ему будет плохо без себя. ~ Джордж лежал в лазарете, разламывая какую-то куриную котлету. Был обед. Уизли прекрасно мог оценить то, что в Большом зале было вкуснее. Возможно, это из-за того, что сейчас его напичкали непонятными ужасными таблетками. Он уже третий день валялся здесь. Да, он был отстранён от учёбы и мягкой кровати на целую неделю. И только из-за того, что повисел на канате несколько минут с огромным риском для жизни. Но он и желал этого риска. Точнее, он хотел просто умереть. Слишком тяжело. Слишком трудно. И беременность Офелии, и обречённые на конец отношения с Анджелиной, взаимоотношения с братом. Его опора, близнец, стал опорой другому человеку. И теперь он был один. Ни Ли Джордан, ни Анджелина не могли держать его так же, как это делал Фред. А если нет опоры, нет и жизни. Груз на его душе лежал огромной глыбой. Он не мог от него избавиться, достать. Изначально младший близнец старался держаться изо всех сил. Но силы иссякли. Как и желание жить... — Ты, придурок конченный! Ещё раз Офелия будет реветь из-за тебя, я сама подвешу тебя на люстру! В лазарет влетела Барбара Николсон. Сейчас вход был свободным. Мадам Помфри на обеде. Барби явно была зла на этого суицидника. Конечно, узнав от подавленного Фреда об этой ужасной попытке, Фел очень долго рыдала, а потом ещё и не выходила из комнаты несколько дней. Уизли, можно сказать, испугался такого громкого появления. Перед ним стояла относительно высокая девушка, которую он уже видел много раз. Длинные, светлые, распущенные волосы. Самая обычная школьная форма, закрывающая почти всё её тело. Он устало на неё посмотрел, а затем продолжил разламывать котлету. Её как будто делали из кирпичей! — Ей, вообще-то, нельзя сильно переживать. С дочкой-инвалидом будет сложнее. С дочкой?! Слова проносились в голове, как новенькая модель магловских машин Ferari F50. Офелия ему ничего не говорила. И когда об этом стало известно? Почему ему ничего не сказали? — Тебе что, никто не сказал? Вау! Об этом уже около месяца всем известно! Даже твоему братцу. Барби как будто прочитала его мысли. "Около месяца... Даже твоему братцу..." Все его что, в неведении держали?! Голова начинала кипеть от злости. — Ладно, ты с этим сам потом как-нибудь разберёшься. Я к тебе не для этого. Примерно через три месяца родится ребёнок. Офелия точно не останется у матери, поэтому скорее всего поедет к вам. Было бы разумнее, если бы она жила у меня. У меня богатые родители, они смогут её обеспечить на какое-то время, они... — Почему ты говоришь об этом со мной? Спроси у Фел, где она захочет остаться. Спокойно сказал Джордж, сделав вид, что ему не обидны косвенные намёки на скудные финансы его семьи. — Если бы я могла к ней обратиться, то сделала бы именно так, но сначала она ни с кем не хочет разговаривать из-за хуйни, которую ты устроил, а потом вообще убегает в Хогсмид с твоей близняшкой. Недовольно пробурчала Николсон. Дверь в лазарет открылась. Там появилась Анджелина с тарелкой фруктов в руках. — Ладно, рыжий, я если что ещё потом зайду. Барбара направилась к выходу, высоко задрав голову и постукивая своими каблуками. Джонсон медленно прошагала к другу. — Я тут тебе принесла фрукты. Знаю, как здесь ужасно кормят. Уизли постарался натянуть настоящую улыбку, но получилось что-то типа кривой линии на рисунке пятилетнего ребёнка. Всё-таки он был обижен на подругу за то, что она его спасла. — Эм..., выглядишь неважно. Жду не дождусь, когда ты уже вернёшься в башню. Гриффиндорка перекатывалась с ноги на ногу, а затем рыжий пригласил её присесть на его койку. Умостившись, она положила руку на одеяло в зоне его коленки. Парень потёр себя ладонью по лицу, явно пытаясь привести себя в чувства. — Спасибо, Анджелина. Я тебе очень признателен... Начал тянуть Джордж. — Ты меня прогоняешь?! Воскликнула Джонсон. Думала она в правильном направлении. У Джорджа пропали все силы на разговоры. Красная багровая линия на шее напоминала о событиях, произошедших три дня назад. Анджи время от времени с ужасом поглядывала на этот след на его шее. — Нет, Анджелина. У меня просто нет сил... Ни на что. Их уже не было тогда... Их не было, поэтому он и повязал себе на шею канат, отбросил табуретку в сторону, повис над полом. Кажется, девушка сдерживалась, чтобы не разрыдаться прямо здесь и сейчас. Сдерживалась, чтобы случайно не сломать итак изувеченного друга. — У тебя почему-то были силы разговаривать с этой девкой! Возмутилась гриффиндорка. Парень запустил в рот кусочек котлеты и начал медленно пережёвывать. Завершив с трудом давшийся ему процесс, он заговорил. — Она приходила обсудить варианты проживания Фел. Она не будет жить с матерью, но ей всё равно нужна крыша над головой. Вот, либо у Барбары, её лучшей подруги, в богатом особняке, либо у нас, что Фел, скорее всего, и выберет. Ах, да, я же ещё узнал, что у меня будет дочка. И когда вы собирались мне об этом рассказать?! Анджелина виновато отвела взгляд. Смотреть в его уставшие глаза было невыносимо. — М-мы хотели, но не предоставлялось удобного момента. Ты уже давно сам не свой. Будто жизнь — это какой-то груз. Ходячий мертвец. Уизли встал с кровати и направился к окну. — Вау, как ты угадала, что мне уже наплевать на эту грёбанную жизнь? Саркастично произнёс младший близнец, а затем открыл окно. Всё равно никого в лазарете кроме них не было. Он выглянул в проход на волю и, вдохнув свежий воздух, посмотрел вниз. "Если я перекинусь на улицу, то точно сломаю шею". После этих мыслей он посмотрел на уже плачущую Анджелину, и все эти мысли сразу же отсеялись. Ему казалось, что она прекрасно знает то, о чём он думал. — Джордж, я не могла оставить тебя умирать, потому что люблю... Как ты не понимаешь, что убив себя, ты убьёшь и меня? Все мысли Уизли зациклились на этом вопросе. Убил бы её. Он убил бы её. Испуг быстро пронёсся на его лице, но с такой же скоростью и пропал, когда Джордж снова вернулся в что-то типа реальности. Почему, если он уже мёртв, она до сих пор живёт прекрасно? — Извини, мне нужно в туалет... Он отвернулся от окна и увидел перед собой Джонсон. Почему она так близко, если её голос доносился как будто с другой части лазарета? Её губы накрыли его, но он не поддался на поцелуй. И ещё раз. Снова. Она расцеловывала его как сумашедшая. С каждым поцелуем обрывалась её надежда на что-то. Пальцы младшего близнеца впивались в подоконник. — Анджелина, мне надо в туалет. Он, стараясь её не задеть физически, помчался в сторону мужского туалета, не оборачиваясь на ревущую подругу. Забежав в помещение, Джордж встал у раковины и расплакался. Солёные капли стучали по мрамору. — Чёрт. Чёрт! Чёрт! Уизли со всей силы ударил зеркало, и то треснуло в том месте, куда пришёл удар. Ещё один. Уже летели осколки. По рукам текла кровь. Осколки вонзались в кожу. Желание умереть становилось больше, невыносимее. Теперь не просто из-за того, что он устал, а из-за осознания, что он всем приносит одни лишь страдания. Особенно Анджелине. Его Анджелине, которой он признался в любви, а теперь настолько жестоко оттолкнул. Он вышел из туалета, стараясь не поддаваться соблазну острых осколков зеркала. На ледяной пол падали капли горячей крови. Руки онемели, он их не чувствовал. Джонсон всё ещё была в лазарете. Увидев возлюбленного, она ринулась к нему. Слишком много крови. Но не успела. Еле волочившиеся ноги его подвели. Он свалился на пол без сознания. Теперь ему наконец-то были отведены драгоценные пару часов, чтобы не быть в том ужасном, реальном мире. В мире, который должен был быть освобождён от него.