- Я готов на всё ради сенсации! - Даже подставить друзей?

      Солнечный день. Солнышко светило так ярко, как не светил даже сам Чон Хосок, но это не точно. Под надоедливую трель будильника Чимин встаёт с кровати, еле понимая, что он такое и откуда взялся. Спросонья Чимин взял телефон в руки и начал смотреть статистику своей статьи. Он всю ночь писал заголовок про приют для бездомных собачек. Почти два месяца мотался по городу, чтобы расписать всё в мельчайших подробностях: почему бросили некоторых щенят, как давно приют заботится о животных, как сделать правильное пожертвование для этого приюта и другая прочая добрая информация, которой за сутки заинтересовались целых тридцать семь человек. Сто пятьдесят шестое место по просмотрам. Из двухсот возможных, правда, но он хотя бы не на самом последнем месте. Конечно, людям больше интересно читать более скандальные заголовки. Кстати, что там по самой просматриваемой статье? "Дуэт ВиГуки в отношениях друг с другом, сплетни, мифы, вся правда!" - интересно конечно, но как чужие отношения могут быть важнее волонтерства? Пусть это и отношения двух знаменитостей, но какое должно быть дело до этого фанатам. Что ж, идти в ванную и умываться всё равно придётся, сегодня ещё нужно ехать к начальнику, который час назад написал Чимину сообщение, в котором сказал, что нужно приехать как можно скорее. Наверное будет ругаться. Сокджин всегда был строгим по отношению к Чимину, но к другим обращался с улыбкой. Но стоило ему посмотреть на Пака, как улыбка за уголки губ медленно опускалась, омрачая взгляд, направленный на журналиста. "Это не то, это не так" - единственное, что от него можно было услышать.       Встав с кровати и умывшись, Чимин почистил зубы и направился на кухню. Комната было не просторной, но места хватало. В помещении были панорамные окна, открывающие вид на утренний и пробуждающийся Сеул. Солнце пыталось пробиваться сквозь тёмно-серые шторы, подвязаные ленточками, чтобы не закрылись полностью. Лучи падали на столешницу яркими полосочками, по краям которых можно было увидеть небольшую радугу. Она была такой красивой, как в детстве, что заставило невольно улыбнуться сонное лицо. Открыв холодильник, он обнаружил, что его любимый грейпфрутовый лимонад заканчивается. Нужно будет после работы заехать купить. Достав бутылку с напитком, кинул туда парочку кубиков льда, которые всегда заготавливал с вечера, конечно, бывают дни, когда Пак просыпается бодрым и лёд ни к чему, но привычка есть привычка. Сейчас она нужна, а то заснёт за рулём и неизвестно, что случится.       - Как же достал этот Джин, - рассуждая сам с собой говорит Чимин, ставя бутылку на столешницу и сам запрыгивая на стол. - Чуть что - так сразу вызывать надо. Он что, писать сообщения не умеет или что?       Раздается мелодия настойчивого звонка, да так громко, что Чимин чуть не захлебнулся от неожиданности. Ну конечно, вспомнишь говно - вот и оно.       - Пак, хватит дрыхнуть. Когда появишься на работе? - сильно злой и взбудораживаюший голос сразу спугивает всё хорошее настроение, которое было до него.       - Скоро буду, подождите буквально двадцать минут, - шипит Чимин, стараясь не скрипеть зубами. Почему с ним так неуважительно общаются? У них разница всего в один год.       - А ты мне не хами! Я сам решу сколько ждать, имей хоть какое-то уважение к старшим! - оглушая криками в трубку, Сокджин сбрасывает вызов. Слава Богу, Чимин работает с ним не первый год и знает, чего ожидать от своего начальника. Пак заранее убавил громкость и отклонил телефон от уха сантиметров так, пожалуй, на пятнадцать. Всё равно всё было слишком отлично слышно, а такой навык поможет сохранить барабанные перепонки.       Допив лимонад, пластиковая бутылка сразу же летит в мусорку. Как бы того не хотелось, а ехать на работу придётся. Чимин надел голубые оверсайз джинсы, которые остались от прошлой любви, но штаны правда годные. Также черное худи, в которую как-то запихнул блокнот и ручку, на всякий случай. Он же журналист. Образ дополняла толстая золотая цепь и мягкая панамка. Да, на улице конец лета, холода, всё такое, но панама тёплая. То ли из шерсти, то ли из меха, Чимин сам так даже и не понял. Просто урвал её в каком-то магазине. Он забрал телефон, закрыл квартиру и потопал на работу. Она была в десяти минутах ходьбы, поэтому машина была практически не нужна. Разве что ездить к друзьям, да родителям.       На тротуаре слишком много суетящихся людей. А на дороге не меньше машин, сигналящик так, будто здесь и сейчас устроилось негласное соревнование "кто громче бикнет - победил". Если не Сокджин, так машины его точно доведут до слухового аппарата. С проезжей части доносится ругань, особенно какого-то мужика, который называет всех баранами, так как другие его не пропускают, а он, видите ли проспал и опаздывает. Есть человек, который ругается с ним "проспал - твои проблемы, все тут опаздывают", но вслушиваться в ссоры с утра пораньше как-то неохота. У него сейчас у самого такой скандал будет. Может на ближайший праздник подарить Сокджину успокоительное? Так, стоп. Нет. Во-первых, сейчас нужно сосредоточиться, во-вторых, его за такое уволят сразу же, но шутка и подарок довольно неплохие... Лучший друг точно заценил бы. Хосок любит колкие шутки.       Наконец дойдя до здания, Чимин открывает дверь. Его встречают турникеты, через которые он проходит с помощью своей спец карты. В это здание не пропускают абы кого. Вот это и есть приватность. Тем более, информация о будующих новостях, статьях и другой прочей писанине. Администратор встречает с улыбкой, но по лицу видно, что улыбка эта больше обеспокоена, нежели рада. Сокджин, наверное, всё здание на уши поднял, пока ругался на Пака. Уже как-то страшненько. Чимин поднялся на лифте на 26 этаж, самый высокий. Расположение этажей обозначал твой рейтинг и важность. Чем выше этаж - тем ты более важный, что ли. Самых влиятельных и известных журналюг селили на верхние этажи, а самых начинающих или с маленькой аудиторией - ниже. Чимин стоял уже перед дверью в кабинет начальника и собирался постучать, как чья-то рука опустилось на правое плечо, а почти над самым ухом донеслось "а вот и ты". Тело пробрало мурашками от неожиданности, и Чимин даже немного подпрыгнул на месте. Это уже слишком.       - А вот и ты, заходи, поговорим, - скрипя зубами, слышится голос начальника. Чимин пропускает его вперёд войти в кабинет, на что тот фыркает, мол, хотя бы до этого додумался.       - Зачем вызывали? - слегка дрожащим голосом спрашивает Пак, пока директор садится в своё кресло. Сам Чимин так и стоит в проходе, боясь лишний раз даже моргнуть.       - Вопросы здесь задаю я, - смотря исподлобья говорит Сокджин. - Хватит писать всякую херню про приюты, музеи, выставки и тому подобное. Людям это неинтересно, бери пример с Ханыль, её работа за сутки набрала 25 000 просмотров. Что тебе мешает писать такие же статьи? Почему не пишешь про популярные темы? - сдерживается босс, чтобы не перейти на крик, но получается это так себе.       - Но я хочу писать правду, а не распускать дополнительные слухи. Я с детства мечтал работать журналистом, чтобы писать правдивые и саморазвиваюшие статьи. Я не хочу лгать людям, - пытаясь оправдаться, произносит Чимин. Он даже не осмеливается в глаза взглянуть, Сокджин слишком злой сейчас. Да и в принципе злой, это не новость ни для одного работника этой конторы.       - А я не спрашиваю тебя, что тебе нравится или о чем ты хочешь писать. Мне тоже много чего не нравится, но я молчу. Вот и ты молчи! - срывается начальник, какой же Чимин не доходчивый по его мнению. - Если через два месяца не напишешь работу, которая произведёт фуррор в мире журналистики, то будешь уволен. А с этого момента я вообще даже платить не буду за твои нудные статьи. Хах, "щенки нуждаются в помощи, помогите животным", - читает вслух последнюю статью Пака. - Ладно, это будет на сайте, но в печать это не пойдёт, даже не уговаривай. Как я уже ранее и сказал, у тебя два месяца, чтобы написать что-то стоящее. Но всё равно ты должен выкладывать и другие статьи, не забывай об этом. И да, если они тоже наберут меньше хотя бы одной тысячи просмотров - будешь уволен. Я понятно объясняю? - отодвинув очки от переносицы спросил начальник, и потом опять вернул их на место. Эти очки, ну ни в какую не сочетаются с его галстуком. Зачем он вообще их носит? Они же нулевки.       - Д-да.. Понятно, - понурив голову, отвечает Чимин. Глаза влажные от слез, которые навернулись минуты две назад, но ни одна не спешит скатываться. Ну не выдерживает Пак, когда на него кричат, у него детская травма из-за криков родителей. Он слишком напуган и запуган для того, чтобы уверенно отвечать на какие-либо вопросы.       - Вот и славненько, свободен, - уже спокойно говорит Сокджин, помахивая ладонью от себя, мол, иди уже. Чимин кланяется и выходит за дверь, закрывая её как можно нежнее и тише, чтобы не дать повода ругательств ещё и из-за этого. Как только дверь закрывается, вода сразу стекает по мягким щекам, оставляя влажные следы. На пухлых искусанных губах чувствуется солёный привкус, который так и хочется убрать то ли рукавом, то ли языком. Глаза начинают краснеть, но Чимин старается успокоиться. Не сейчас. Не время для того, чтобы нюни распускать. Тем более на работе. Он сразу начинает вытирать лицо рукавом, чтобы убрать хотя бы следы влаги. Чимин подходит к куллеру и наливает холодной воды, даже, наверное, ледяную. Запрокидывает в себя залпом, будто там соджу, а не вода. Горло прошибает резкий прилив холода, что даже немного саднит. Главное теперь не заболеть. Выкидывает стаканчик в наполовину пустую мусорку и решает идти по лестнице, чтобы выйти не в главный холл, а сразу на улицу.       Спускаясь, он, конечно, встретил пару человек, но те были слишком заняты, чтобы даже взглянуть на него. Выйдя на улицу, погода довольно таки сильно изменилась. В лицо ударил ветерок вместо утреннего солнца. На небе появилось больше облаков, стало пасмурно. Где-то и были кусочки ясного неба, но через них не проглядывал ни один лучик света. На небе, как на душе Чимина, было всё скомкано, где-то очень густой слой и серый оттенок тучи, как плохие мысли про увольнение. А где-то маленький-маленький проблеск ясного неба, как мысли о том, что сегодня будет встреча с Хосоком. Все слишком сложно. Нужно пойти домой и расслабиться. По пути домой уже не было видно торопящихся куда-то людей, не было суетящихся водителей. Было спокойно и практически тихо. По пути Чимин вспомнил, что нужно бы купить лимонад из грейпфрута, но настроение не то. Ладно, позже доставку закажет. Пак не хочет, чтобы его сейчас кто-либо видел. Опять-таки спасибо родителям. "Мальчики не должны плакать", " если не прекратишь, то я тебя не буду любить" и прочие глупые фразочки прилетали в него постоянно. И он правда думал, что его перестанут любить. Хотя, судя по их отношению к нему, они его и правда могли недолюбливать. Вот бы знать причину. Да и не только причину этого. Когда Чимину исполнилось шесть лет и он пошёл в школу, то с родителями что-то произошло. Они стали постоянно ругаться и не было ни дня, когда они снова ладили, как раньше. Они даже не желали друг другу доброго утра и спокойной ночи. Постоянно что-то кричали и обзывались. Один раз дошло до драки. Маленький Чиминушка настолько испугался поднятой руки отца, что забежал к себе в комнату и сел на самый дальний уголок своей кроватки. Тогда комнатка была небольшая, всего лишь стол со стулом, шкаф и кровать. Даже страшно сейчас всё это вспоминать. Он никогда об этом никому не расскажет.       Пока в голову лезли мысли из прошлого, он уже дошёл до подъезда. Ключи доставал долго, руки немного трясло, но приложил ключ с первой попытки. Дверь тоже не легко поддалась открытию. На лифте доехал до своего этажа. Рассматривал себя в зеркале лифта. Глаза уже почти не красные, лицо практически без отёков. Как только Чимин вошёл в квартиру, то без раздумий направился в спальню. Только переобулся, переоденется потом. Он завалился на кровать лицом вперёд. Как же сложно жить. Слова Сокджина снова всплыли в памяти "Как я уже и сказал, у тебя два месяца, чтобы написать что-то стоящее, иначе уволен". За что увольнять? За важную правду? Чимин же не виноват, что людям больше нравится чужая жизнь, а на искусство и благотворительность они плевать хотели. Слезы хлынули новой волной. В этот раз не задерживаясь на глазах подолгу. Чимин перевернулся на бок и обнял вторую подушку. Слезы скатывались одна за другой. Ещё и обнимает не человека, а подушку. "Позорище" сказали бы родители, если бы увидели сына в таком состоянии. Ласки и заботы тоже хочется. А тебя сейчас даже никто не обнимет и не пожалеет. Лицо было уже полностью красным и влажным. Дорожки от слез были на носу, подбородке, висках, да и на руках тоже. За компанию, так сказать. Тело охватила дрожь, стало прохладно. Эти зловещие слова про увольнение так и повторялись в голове эхом. Журналист - детская мечта Чимина. Так хочется чистой и честной карьеры, без вранья и преувеличений. Хочется статьи не про чужую жизнь писать, а про малоизвестные, но важные вещи. Что не так с этим миром? Да и как Чимин напишет что-то стоящее, если он полный ноль в трендах? Его никто не воспринимает всерьёз. Скоро будет какое-то мероприятие для известных личностей. Конечно, там всё будет по пропускам, как ему туда попасть? Да и этот Сокджин сто процентов не захочет помогать. Да и под прикрытием ему туда вряд ли удасться попасть.       Проснулся Чимин уже ближе к четырём вечера. Он настолько углубился в негативные мысли, что уснул, сам того не заметив. Подушка, обнимаемая несколько часов назад, улетела в дверной косяк и лежит там неизвестно сколько. Одеяло на полу, рядом с кроватью. Хоть Чимин ничего с ним не делал, но, видимо, сон тоже был неважный, раз ровное одеяло, лежавшее под ним, так унесло. Единственное, что осталось на месте - подушка под головой. Повезло ей. Пак по привычке пошёл на кухню за любимым напитком. Блин. Он же его не купил, да и про доставку забыл. Найдя телефон и включив его, высветились двадцать шесть пропущенных от Хоби. И сообщение, отправленное 14 минут назад "я еду к тебе, и если ты дома, тебе не сдобровать". Ехать Хосоку от своего дома до дома Чимина около десяти минут, а раз он едет уже четырнадцать, значит был не дома. А это значит, что чем быстрее Чимин свалит из дома, тем лучше для него будет. Одежда слишком намокшая после накатившей Пака сегодня истерики. Он переодевается и вместо худи со штанами надевает рубашку, что первая попалась под руку. Хотя симпотная такая, охристого цвета, с шоколадными и белыми линиями, которые пересекаются, создавая квадраты. Ну и джинсы, чего уж там. Просто синие джинсы. Также белая футболка, под рубашку, которую уже по факту надо бы расстегнуть. Всё плохое настроение у Чимина уходило только при трёх действиях: наряжаться, писать полезные статьи, пить любимый грейпфрутовый лимонадик. Раздаётся стук в дверь. Не успел. Чимину становится страшно, ведь злой Чон Хосок - вестник дурных последствий. Черт, где телефон? Если он позвонит, то точно поймёт, что Пак дома. Чимин быстро начинает рыться в вещах. В сумке, на кровати, на столе. Да так быстро, что топот и звук падения очень чёткий и громкий. Почему одеяло скользит? От падения не только звук, но и последствия. Теперь лодыжка болит, спасибо блин.       - Чимин, я знаю, что ты дома. Открой дверь, - говорит Хосок, продолжая барабанить по двери. - Ты слишком громко падаешь, открой уже.       Шорохи, топот, опять звук падения чего-то большого, и перед мордашкой Хоби открывается дверь. Перед ним стоит довольно запыхавшийся Чимин, глаза которого слипаются. Волосы взъерошены, а на лице страх, отчаяние, сочувствие и коктейль ещё каких-то эмоций.       - Ëлки палки, ты спал что ли? - спрашивает Чон, проходя в квартиру и попутно снимая обувь.       - Хыы, - единственное, что может сейчас из себя выдавить Чимин, почесывая затылок и улыбаясь, как умалишенный.       - Чего на звонки не отвечал? - начинается допрос.       - Ты у меня спрашиваешь? Забыл те времена, когда мы жили в одной комнате в общаге? Ты же знаешь, насколько у меня крепкий сон.       - Знаю и помню. Ещё помню то, как перед парами пытался один раз тебя разбудить громом кастрюль. Специально тебе над ухом стучал ими.       - Вот и всё, а то спрашиваешь ещё. "Почему не просыпаешься от звона телефона?", - передразнивает Пак Хосока писклявым голосом. Он за это может и получит, но не сейчас.       - Тебе повезло, что у меня сейчас настроение хорошее, - они проходят на кухню и садятся за стол, разливая чаи. Чай в доме Чимина только благодаря Хосоку. - Меня повышают на работе, и зарплата будет больше, - говорит Чон, наливая в кружку кипяток. Хоби работает в полиции, следит за порядком, все дела.       - Хах, какое совпадение, - медленно тянет Чимин. - А вот меня грозятся уволить, из-за того, что мои статьи, видите ли, не популярны. Этот идиот Сокджин сказал, что даже печатать мои новости не будет.       - Самовлюблённый придурок, - цокает Хосок, на что получает добрую улыбку от друга. - Не переживай, если и уволит, то я могу архивчик-то поднять, - играя бровями подбадривает Чон. - В школьные времена на учёте стоял за многочисленные драки, а там может и пара заявлений найдётся. Мало ли, буллил кого-то.       - Ты знал, что ты самый лучший человек на свете? - чуть ли не вопит Чимин, кидаясь в объятия. Пусть Хоби и нетактилен, но сейчас может потерпеть.       - Слышал, там мероприятие какое-то будет для шишек всяких. Меня туда пошлют, как охранника, а ты там будешь? Там журналисты тоже должны быть, как я понял.       - Меня не возьмут. Всегда отправляют известных журналюг, тех, которые умеют писать что-то сенсационное. Что произведёт фуррор, - бубнит Пак, отводя глаза в сторону.       Ничего не отвечая, Хосок лишь ещё раз притягивает Чимина для объятий. Он уверен, что Чим что-то придумает, он же журналист. После он отстраняетя от объятий и спрашивает не нужно ли с ним побыть, так как видел немного припухшие глаза. Сразу видно, что от слез. Чимин мотает головой и лишь предлагает пойти в бар, чтобы расслабиться. Но Хосок сливается под предлогом "устал", он и правда устал, но приехал к Чимину, чтобы проверить его. Не дай бог что-то случится.       Проводив друга до двери и закрыв за ним, Чимин думает, чем бы заняться. Может все-таки сходить в бар? Ну и что, что один придёт? Зато свободы больше. Главное не забыть деньги, иначе капец.