I can't see heaven

      ☁️☁️☁️       Ближе к вечеру город погрузился во мрак. Тяжёлые тучи заползли на небо, скрывая яркое и тёплое солнце, принося за собой ветер и дождь. Лёгкий дождик, постепенно перерастающий в ливень, не сулил ничего хорошего людям, попавшим под него: промокшие документы, ужасное настроение, испорченный костюм, прическа или макияж.       Хан смотрел в окно, поглаживая рукой мирно спящего на коленях Ббама. Минхо скоро вернётся и им предстоит важный разговор. Джисон был готов отпустить ситуацию, если бы не книги про ангелов и демонов, которых он начитался и не подтверждение фантазий красными перьями, появляющихся в ванной после возлюбленного.       В тишине маленькой квартиры, разбавляемой лишь приглушенными звуками дождя, раздалось пиликанье кодового замка. Ббам тут же проснулся, устремляя мордочку в сторону коридора, а услышав щелчок двери, рванул в её сторону громко лая. Хан, укутавшись в тёплый свитер, пошёл за ним.       — Привет, — Минхо закрыл дверь снимая насквозь промокшую куртку и зачесывая назад такие же мокрые волосы, — Льёт как из... Ханни, все в порядке?       — Нам нужно поговорить, — сказал Джисон, скрещивая слегка замерзшие руки на груди. По коже пронеслись мурашки: то ли от холода, то ли от волнения.       — Хорошо давай поговорим, — серьёзно сказал Лино, проходя в комнату за Ханом и, открыв шкаф, начал рыться в поисках тёплой сухой одежды, — Я тебя слушаю.       — Ты что-то от меня скрываешь, — не вопрос, а чёткое уверенное утверждение. Минхо повернулся к парню и поднял бровь.       — Скрываю? Да нет, вроде никаких секретов, — сказал Лино, отворачиваясь и хмурясь, пока Хан не видит. Что он узнал? Какой секрет Ли заставил Джисона стать настолько серьёзным?       — Вроде? — Хан поднялся с кровати, подошёл к тумбе и достал из ящика баночку с бордовыми перьями, — Как ты объяснишь это?       Лино обернулся и кинул взгляд на банку. Множество бордовых перьев с обрезанными началами. Вряд ли Хан настолько жесток, чтобы ловить и отрезать перья птицам.       — Только давай без шуток. Что это?       — Перья, — единственное, что смог выдавить из себя Лино.       — Я вижу, что не зубы. После тебя в ванной остаются эти перья. Каждое утро. Признавайся, ты демон?       — Что? — усмехнулся Минхо, натягивая свитер и присаживаясь на кровать. Он протянул руку и, взяв Джисона за запястье, притянул к себе, — Что же тебе приснилось такого?       — Мне не приснилось, Минхо. Другого объяснения я найти не могу. Холодная кожа, татуировка крыльев, перья, появляющиеся из ниоткуда. Я читал об этом. Всё это признаки демона. Только вот перья бордовые...       — Ага, или вампира. Джисон, не будь таким наивным. Какой я демон, ну? Обычный человек, — Минхо встал и потянулся за поцелуем, но Хан поставил вперёд ладонь, преграждая путь губам.       — Скажи правду, Минхо. Ты знаешь — я не люблю ложь, — тёмные брови свелись к переносице, глаза смотрели уверенно, не отрываясь.       — Джисон, я говорю тебе правду, — сказал Минхо, убрав руку парня от своего лица. Но, по всей видимости, такой ответ Хана не устраивал, — Ты хочешь, чтобы я признался? Хочешь, чтобы твоя догадка оказалась правдой?       — Я хочу узнать правду. Не может быть столько совпадений. Не сами же эти перья в ванной появляются. Минхо, скажи мне правду. Прямо сейчас, — голос звучал твёрдо, но настороженно. Будто с лёгким страхом и тревожностью.       Минхо сделал шаг назад и распахнул крылья. Хан от неожиданности застыл на месте, не зная, что сделать или сказать. Да, он предполагал, что его слова могут оказаться правдой, но доля сомнений была.       — И готов ты был к такой правде? — Минхо выдохнул, смотря на Хана холодно, уверенно и без доли сожаления, — Ты был готов к такому? Те перья, что ты так бережно собирал — это грехи. За каждый поцелуй, каждое признание в любви, каждую ночь с тобой, мне дают эти перья. И они медленно меня убивают и отдаляют от тебя. Такой правды ты хотел?       Хан подошёл к Минхо, не в силах оторвать глаз от крыльев. Чёрных, словно смоль, но на вид мягких и пушистых. В то же время, по телу бегали мурашки а руки дрожали, и все от взгляда Минхо. Казалось, будто раскрыв свою сущность, он перестал видеть в нем любимого Джисона, перестал любить его.       Ли взял руку Хана в свою. Парень дернулся, но сопротивляться не стал.       — Мне нельзя говорить. Нельзя раскрывать такое. Низшие силы, узнав, что я делаю, могут записать меня в падших, — тихо сказал Минхо, — Ради тебя я нарушил все правила, но ничуть не жалею. Я не виню тебя в моих бедах. Я виню тебя только в том, что ты так жестоко украл моё сердце, понимаешь? — шёпот Минхо завершился громким отзвуком грозы за окном. Так же громко забилось сердце Хана.       — И что же будет, если... тебя запишут в падших? Ты... ты уйдёшь? — Хан сжал руку Минхо, словно этот момент наступит именно сейчас. В ответ, Минхо выдохнул и кивнул, — Но если никто не узнает, то ты останешься со мной?       Минхо усмехнулся. Хан испортился из-за него. Стал таким же вредным проказником. Готов даже идти против совести, лишь бы остаться с любимым. Ли запахнул крылья, пряча в них Хана.       — Именно поэтому я от тебя и скрывал.       — Но ты ведь мог не говорить, — у Хана дрогнул голос, он прижался всем телом к Минхо, греясь в одеяле мягких крыльев.       — Ты ведь не любишь ложь...       ☁️☁️☁️       В Грейс-сити суета — не частое явление. Вот и сейчас здесь было абсолютно спокойно. На первый взгляд.       Миндже, придя домой, обнаружил пропажу сына. На столе лишь лежала записка: "Не жди меня". Телефон отключён, никто из соседей его не видел. Единственное, что пришло в голову пожилому ангелу — звонить Банчану.       — Добрый вечер, мистер Со, простите, я не смог прийти...       — Крис, ты не знаешь, где Чанбин? — перебил его Миндже.       — Бинни? Н-нет не знаю, а что случилось?       — Пришёл домой, а его нигде нет. На столе только записка с просьбой не ждать его. Телефон отключён, из соседей никто не видел. Я думал, что он с тобой, — нервно тараторил мистер Со, похрустывая пальцами.       — Я...       На телефон Чана вдруг пришло сообщение: "Хён, я хочу поговорить. Приходи к озеру Нимбус. Только никому не говори".       — Я... Я поищу его, мистер Со, вы пока сядьте, выпейте чаю. Я знаю, где он может быть.       — Спасибо, Чанни. Обязательно позвони, когда найдёшь его!       — Хорошо, — Чан завершил звонок. Встав из-за стола он извинился перед архангелами в зале Совета и умчался к озеру.       На берегу из сверкающих камней, похожих на звезды в ночном небе, сидел Чанбин. Он сидел, поджав ноги к груди и обхватив их одной рукой. Второй он подбирал камешки и бросал их в озеро.       — Чанбин, твой отец чуть с ума не сошёл. Почему ты не берёшь трубку? — налетел на него с обвинениями Банчан.       — Хён... ты... знал, что сделал твой отец? — тихо спросил Бинни, не удостоив Кристофера взглядом.       Чан выдохнул и присел рядом.       — Причём тут мой отец? Это то, о чем ты хотел поговорить?       — Тебе стёрли память, Чан. Твой отец стёр, — сказал Со, шмыгая носом.       — Что ты... несёшь? Мой отец стёр мне память?       — Да. Ты не помнишь о нас ничего. Только потому, что тебе стёрли память, — сказал Чанбин, кидая очередной камешек в воду.       — Откуда ты... — но не успел Чан договорить, как перед носом возник телефон друга с записью.       "— Это не баловство. Я не ребёнок, чтобы играть с забвением. Это была вынужденная мера.       — Что значит "вынужденная мера"? Ты стёр память своему сыну? Юджин, ты в своём уме? За что ты так?       — Я не позволю своему сыну встречаться с таким импульсивным мальчишкой, как Чанбин. Кристофер — архангел! Такие отношения погубят его статус. Я подобрал ему хорошую пару — Пак Джихё. Она хорошая девушка и уж такой ангел, как она, не уничтожит моего сына. "       — Ха-ха, хорошая шутка, Чанбин, — нервно рассмеялся Бан, хотя понимал, что такую шутку нарочно не подстроить.       — Чанни, тебя заставили забыть. Это не шутка, ты же сам это видишь. Перед твоими глазами доказательства.       Банчан снова и снова пересматривал маленький отрывок видео. Он не узнавал в таком холодном и жестоком мужчине своего отца. Он всегда думал, что отец желает ему добра, но сейчас, узнав, что любовь, которой сын, возможно, так дорожил, у него отняли, уважение к Юджину было нарушено.       — Но почему он это сделал? Вряд ли из-за твоего характера...       Перед глазами Банчана возникло раскрасневшееся лицо Чанбина. Всё в слезах, с замыленными глазами и дрожащими губами.       — Я... Я теперь уже совсем не знаю, — со всхлипами выдавил Чанбин, хватаясь руками за волосы.       — Эй-эй! Бинни, — воскликнул Чан, поспешив убрать руки от волос, которые Со вот-вот вырвет, — Что случилось? Расскажи мне. Я совсем запутался.       — Я... я тоже запутался. Моя мама... Я думал, что она погибла на земле, а она... она... — прошептал ангел, жмурясь, чтобы не пустить новый поток слёз.       Кристофер приобнял Со крылом, скрывая за перьями его заплаканное лицо.       — Не надо, — Со выпутался из объятий, отсаживаясь подальше, — Не знаю даже... как сказать, — Бинни утер слёзы.       — Как есть скажи. Я пока тебе верю, но чем больше ты молчишь, чем меньше верить хочется, — строго сказал Чан.       — Моя мать — демон, — выпалил Чанбин, смотря на Криса.       Взгляд архангела потерялся. Он не знал, куда посмотреть, чтобы не выдать своей растерянности. Строгость, с которой он только что буравил крепкое тело, пропала, испарилась, исчезла, утонув в глазах ангела напротив.       — Это...       — Это не шутка, Чан. Я абсолютно серьёзно. Спроси у своего отца, который был виновен в её смерти.       В глазах Чанбина вновь накапливались слёзы. Нос пекло от накативших эмоций. Руки, сжимающие маленький блестящий камень, слегка дрожали. От вида такого беспомощного Чанбина, которого Банчан привык видеть сильным, немного хулиганистым и весёлым ангелом, у самого зажгло в носу. В горле образовался ком, а в сердце скреблись неоднозначные чувства. Хотелось прижать парня к себе, спрятать от страха, который он испытывает сейчас, узнав жуткую правду. Но с другой стороны, такие слова об уважаемом им отце были совершенно неприемлимы. Как бы строг не был Юджин, Банчан никогда не позволял себе такие слова. А позволять их кому-то другому...       — Чанбин, я, конечно, ценю нашу дружбу, но сейчас она ходит по тонкому льду. И лёд уже трескается, — голос Чана стал низким, опасным, — Как ты можешь обвинять Высшие силы в смерти твоей матери?       — Могу, потому что знаю правду, — сказал Со, поднимаясь на ноги вслед за вставшим Чаном.       — Какую? Которую твой полоумный отец несёт во сне?       — Не смей, — прорычал Чанбин, — Мой отец не обманщик. А насчёт твоей семьи стоит задуматься, учитывая доказательства.       — Доказательства есть только на то, что мне стёрли память. И, допустим, в это я верю. Но обвинять моего отца в чьей-то смерти у тебя нет никаких оснований.       Чанбин сделал шаг вперёд и встал к Чану вплотную.       — Я рассказал тебе правду. Твои проблемы, если ты так почитаешь своего дебила-отца, — в районе лопаток кольнуло. Бордовое перо, появившееся всего на секунду, мгновенно почернело.       — Не смей так говорить про моего отца.       — Я дал тебе доказательства. Твой выбор — верить им, или нет. Но учти, если ты и дальше будешь слепо доверять Совету, то я в твоей жизни больше не появлюсь.       — Чанбин, хватит нести бред.       — Спасибо за разговор, — сказал Со, взмывая вверх, оставляя Чана посреди блестящего пляжа.       ☁️☁️☁️       — Так говоришь, когда-то у тебя были красные волосы?       Феликс сидел на кровати, слушая ответы Хёнджина, изредка заглушаемые звуками воды.       За последнюю неделю квартира Хвана встречала Ликса как родного. Казалось, что Феликс всю жизнь прожил здесь. Ли знал, что где находится лучше самого хозяина, который, не преувеличивая, тоже был ужасно рад присутствию парня у себя дома.       — Я бы хотел посмотреть на тебя с красными волосами, — с ноткой грусти в голосе сказал Ликс, буравя взглядом дверь в ванную, которая через пару секунд открылась.       — Кто знает, может я вновь созрею до красного. А пока побуду так, — Хёнджин вышел из ванной, вытирая махровым полотенцем свежевыкрашенные волосы, — Но если очень уж хочется, я могу показать несколько фото.       — А есть? — Хван готов был поклясться, что если бы у Феликса был хвост, то он бы улетел на нем ввысь, так бы быстро он вилял им из стороны в сторону.       — Есть, но они качества не очень хорошего. В основном все с выступлений, — Хёнджин взял телефон и, быстро найдя нужную папку с фото, протянул его Ликсу.       — Вау, Джинни, тебе безумно идёт этот цвет! — воскликнул Феликс и его тут же перебил фен.       — Надеюсь, ты так же скажешь и про новый цвет, — усмехнулся Хёнджин, стоя перед зеркалом и, суша волосы, смотрел на Феликса, завороженно листающего фото.       Спустя пару минут активной работы феном и расческой, Хёнджин стоял посреди комнаты, заканчивая укладку светло-розовых волос.       — Ну, и что... скажешь, — Хёнджин повернулся к кровати, сталкиваясь с мирно спящим Феликсом. Он лежал на боку, обняв большую подушку руками, сгребая её в охапку и утыкаясь в неё носом.       Хван впервые за неделю увидел Феликса спокойным. За неделю практически проживания в квартире у Хёнджина, Ликс не мог усидеть на месте. Его переполняла энергия. Особенно увлекательным для него занятием, было обхаживать и разговаривать с Хёнджином, пока тот стоял за мольбертом с карандашом за ухом и кисточкой в руках. А сейчас у Ли вдруг села батарейка. Он выжал из себя все соки, упав на кровать и уснув, не слыша даже громкого надоедливого фена.       Хёнджин медленно подошёл к кровати, присаживаясь на край и слегка отодвигая подушку от лица Феликса. Ли изредка облизывал и так влажные розовые губы. Ресницы слегка подрагивали, то ли от легкого сквозняка, то ли от сна, который видел Феликс. Тихое дыхание было едва различимо. Казалось, будто Ли вообще не дышал. Он был прекрасной фарфоровой статуей, касаться которой нужно осторожно, чтобы не пошли трещины. Хёнджин не сдержался, наклоняясь и мягко накрывая его губы своими.       Ресницы Феликса слегка дернулись, а губы, разомкнувшись, влились в ленивый сонный поцелуй. Хёнджин сжал чужую ладонь, сплетая пальцы. Феликс оторвался от поцелуя, смотря немного вверх.       — Мне нравится, — прошептал Феликс сонным, слегка хриплым голосом.       — Что именно?       — Волосы, — Ликс взял в пальцы прядь ещё тёплых от фена волос и убрал из общей укладки, рассматривая пастельный цвет, — Тебе идёт. Красиво.       — А знаешь, кто ещё красивый?       Хёнджин юркнул рукой под спину Феликса, залезая пальцами под бежевый мягкий кардиган, скрывающий под собой тёплую нежную кожу. Хван одной рукой полностью обхватил аккуратную талию, слегка сжимая её, вызывая у Феликса мурашки и рваные вздохи.       Спустя минуту медлительного и мучительного поцелуя, Хёнджин выпустил Феликса, пробираясь к большим пуговицам на одежде. Оковы вязанной кофты стали ослабевать, а кожу ласкал прохладный ветер, пробивающийся через открытое окно. Феликс поднял руку, хватая Хёнджина за запястье.       — Погоди, — выдохнул Ликс, пытаясь убрать от себя горячие руки, — К-как далеко ты хочешь зайти?       — Насколько ты позволишь. Я не буду делать что-то против тебя.       — Я... У меня ещё не было.       — Не бойся. Я осторожно, — сказал Хёнджин, расстегивая последнюю пуговицу и утягивая парня в очередной поцелуй.