воздух, которым невозможно дышать.

Трип? Передоз? Скарамуш толком и не понимал, что происходит вокруг него. Всё плывёт, но выглядит это не так красиво и романтично, как описывают дилеры перед первой покупкой. Парень не может стоять на ногах, падает на холодный пол и ударяется коленями. Синяки и пара царапин. Некрасиво. Уродливо. Скарамуш задыхается, пытается кричать, пытается звать на помощь, но он... Один? Он совершенно один, и, кажется, это тот момент, который в тайне пугал больше всего. Умирать в одиночестве. Все звуки растворяются в воздухе, превращаясь в самую огромную тишину на свете. Слёзы как будто наполняют всю комнату, устраивая потоп. Скарамушу кажется, что он действительно в воде. Он начинает усиленно грести руками, как учила тётя Мико в детстве, когда они были на море, пытаясь "выплыть на берег". Им оказалась кровать, белье на которой провоняло всеми возможными запахами комнаты. Блевотой, мочей и потом. И может Скарамуш выплывает на "берег", но только не метафорически. Он всё ещё тонет, он на дне этого океана. Океана белого порошка и странных жидкостей. Парень не может перестать плакать, задыхаться и молча кричать. В медицине это паническая атака. У наркоманов это трип. Скарамуш на секунду что в его девяносто девяти и девяти десятых одиночества есть одна десятая социальности. Сложно назвать это так, когда ты низ общества, но Чайльд это маленький процент, которому сейчас можно позвонить и попросить... Спасти? Но если позволить сделать себе это, то одна зависимость сменится другой. Зависимостью от Чайльд. Это казалось даже чем-то более страшным, чем мефедрон, бутират и кислота. Но. Умирать в одиночестве слишком страшно, зная, что твоё тело обнаружат только тогда, когда трупный запах заполнит весь подъезд, когда остаток знакомых из "Х" поинтересуются, а где та стервозная шлюха с синими волосами, когда Чайльду станет слишком одиноко дрочить на одни лишь воспоминания. Хотя, у того определённо есть кто-то важнее Скарамуша. Девушка, жена? Плевать. Да нихуя, блять, не плевать. Скарамуш осознает, что влюбился в клиента слишком рано. Они толком не близки, пару раз поговорили о прошлом, о смысле жизни, о наркотиках. Чайльд знает про Скарамуша только то, что он наркоман, ненавидит своего бывшего, любит апельсиновый сок и улыбается, когда видит щенят. Он не знает, что стервозная шлюха любит заботу, поцелуи в лоб, крепкие объятия, дождливую погоду и ненавидит зелёный цвет, горячий чай, свою мамашу и жаркую погоду. Он ничего не знает, блять. Это разъедает изнутри. Скарамуш чувствует к Чайльду непонятное влечение, не сексуальное, а платонически-романтическое? Хочется любить душами соединиться воедино, в один комок энергии, любить не членом, а сердцем и чем-то вроде души. Самое дорогое, что Скарамуш не может продать и обменять на дозу. Но вряд ли Чайльду это надо. Ему нужен секс, поверхностная забота и всё в этом духе. Скарамуш хочет любить. Быть любимым. Зависеть от чего-то кроме бутирата и порошка. Готов ли он принять зависимость? Готов, раз набирает номер Чайльда, раз нервно ждёт ответа, раз тяжелым вздохом реагирует на каждый гудок. На другом конце трубки слышится почти родной голос. Привычный. Красивый и звучный. Лучше, чем у Скарамуша. — Скарамуш? Что такое? — шёпотом спрашивает парень — Ты не мог бы приехать? Пожалуйста. Я скину адрес. У меня трип. Скарамуш старается не придавать шёпоту особого значения. — Да, конечно, — отвечает взволнованный Чайльд, — скоро буду. Молю, не принимай сейчас больше ничего, хорошо? — Обещаю, — тихо говорит Скарамуш и бросает трубку.

***

Чайльд быстро отстраняется от губ Люмин, слыша звонок. На экране ярко высвечивается "Скарамуш". Парень нервно сглатывает, боясь лишних вопросов, но всё равно подрывается и отходит в ванну. — Это по работе, — успокаивает он Люми, — секунду. — В час ночи? Опять твои шлюхи, — смеётся девушка, которой на самом деле вообще ни черта не смешно. Ну кто может звонить айтишнику так поздно, тем более чтобы тот так реагировал. Девушка предпочитает оставить дурные мысли и печально посмотреть вслед Чайльду. — Я еду, — нервно говорит он и выходит из ванной с обеспокоенным лицом. Люмин сразу понимает, что всё совсем не в порядке. — Что случилось? — В главном офисе программы полетели. Срочно надо починить. Люмин смотрит строго и разочарованно. Она так долго ждала самого обычного вечера с Чайльдом, когда тот не пропадает на работе, когда они могут спокойно потрах... Нет, не то слово. Заняться любовью. Они ведь пара. — Они не могут подождать до утра?! — недовольно восклицает девушка. — Чайльд, я купила новый комплект белья, расставила свечи и приготовила ужин, чтобы ты уехал вот так просто?! — Люми, это не зависит от меня... Прости. Я вернусь и обязательно оценю твои кружева. Но мне надо бежать. Воцаряется тишина. Люмин тяжело вздыхает и махает рукой. Плевать. Она не ревнует. Ага. — Пока, милая, — Чайльд чмокает девушку в щеку, накидывает куртку на домашнюю одежду и выбегает из дома. Ждать такси нет времени. Он заводит свою машину, надеяясь не нарваться на ГАИ, которые тут же учуют запах красного вина. Ночные дороги пусты, и Чайльд оказывается на нужном месте спустя минут десять. Старая десятиэтажка совсем не была похожа на те небоскрёбы в районе Чайльда. Парень заходит в провонявший плесенью подъезд и молится, чтобы лифт приехал как можно быстрее. Квартира открыта. Скарамуш как будто предвидел, что вряд ли будет иметь возможность пустить гостя. В узком тёмном коридоре пахло не так приятно, как обычно пахло от Скарамуша. Тот пользовался сладковатым парфюмом, да и всегда выглядел достаточно ухожено. Но, кажется, не распространялось на квартиру. Чайльд не решился снимать обувь, увидев на полу шприц. Да и пальто он не стал снимать. На это не было времени. Чайльд оглядывает кухню. Пусто. В другой комнате, где воняло ещё сильнее, Скарамуш расположился на сереньком диване, скрутившись в маленький клубочек. Костлявые лопатки выпирали ещё сильнее, а синяя краска с волос почти смылась, превратившись в смесь оттенков голубого и фиолетового. — Эй? Ответа не последовало. Чайльд в панике начал трясти чужие плечи и кричал громче, пока комок из Скарамуша не начал кряхтеть. Он с трудом развернулся и вымученно посмотрел на Чайльда. Тот... ужаснулся. Размытая косметика, впалые щёки, мешки под глазами и стеклянный взгляд. Чайльд облегченно выдыхает. — Тебе принести воды? Или что-то другое? Может в душ отнести? Скарамуш отрицательно качает головой и сипло выдаёт: — Мне нужно ещё. Давай ты трахнешь меня, а? И заплатишь? Пожалуйста. ПОЖАЛУЙСТА! Чайльд смотрит испугано. А вдруг Скарамуш прямо сейчас умрёт? Может вызвать скорую? О нет, тогда это будет судебное разбирательство. Но заниматься сексом и платить Скарамушу было бы отвратительно. Это буквально убийство. — Нет. И всё. Ему нечего больше сказать. Простое "нет". Скарамуш готов кричать. Хотя почему готов? Он начинает не просто кричать, а орать и биться головой о стену. Из него выливаются ругательства, какой-то бред и обвинения в сторону Чайльда. Тот, естественно, не пытается обижаться. Но всё ещё напуган и не представляет что нужно делать. Вызывать скорую опасно. А вдруг Скарамуша посадят? А вдруг посадят самого Чайльда? Он пытается схватиться за чужие плечи и крепко обнять. И это, ого! получается. Скарамуш утыкается в чужое плечо и рыдает, кричит и снова рыдает. Острые ногти впиваются в спину Чайльда. Скарамуш отчаянно лезет к чужим губам, пытается поцеловать их, пытается залезть на бёдра Чайльда, но безуспешно. Тот не даёт никакой возможности совратить себя. Он с трудом отстраняется и поднимает Скарамуша с дивана, чтобы убрать с него всё, что, в теории, может быть опасно для них обоих. Ещё один шприц летит на пол, все зип-локи туда же, ремень и одежду в шкаф. И тут Чайльд понимает, какой же он придурок. У него же есть та злочастная квартира. Парень несколько раз зовёт Скарамуша, но тот уже отключился. Главное успеть доехать, пока он не отключился навсегда. Чайльд натягивает на него футболку и штаны, кутает в единственную найденную куртку, быстро одевается сам и бегом направляется к машине.

***

Солнечный свет и бежевые стены слепят глаза. Скарамуш на секунду думает, что он в психушке, но запах знакомого парфюма и огромная кровать с мягким матрасом вряд ли были бы в больнице. Комната до ужаса знакома. Почти родная. Светлая, просторная и не обремена декором. Скарамуш с трудом пытается подняться, но тут же громко рухнул на подушку. Понимая, что попытки встать смысла не имели, он сваливает одеяло в кучу и обнаруживает, что на нём большая чёрная футболка с маленькой буквой "а" слева. Шорты или, хотя бы, трусы не нашлись. В любом случае футболка закрывала все прелести. Наконец, в коридоре послышались шаги. Скарамуш протёр глаза и полностью их открыл и хмуро взглянул на пришедшего. — Доброе утро, — с нервной улыбкой говорит Чайльд. — Ты был в отключке два дня. Моя знакомая медсестра посоветовала колоть тебе что-то. Я, честно говоря, не помню название, но без этого ты бы, вероятно, откинулся. Скарамуш вжимается в подушку и почти полностью заворачивается в одеяло. Он без понятия, что должен быть говорить. Спасибо? Не то чтобы Скарамуш хотел выжить. С другой стороны, Чайльд приехал сразу после его звонка, отвёз к себе домой, откачал и дал одежду. За такое нужно благодарить. Ага. — Спасибо, — всё же буркает Скарамуш, — я просто в отключке был или..? — Пару раз пытался со мной подраться, крушил всё тут, разбил несколько стаканов, когда я пытался напоить тебя полисорбом. Вздох. — Прости. Скарамуш ненавидел извиняться. Но сейчас он ахуеть как виноват. Он снова тяжело вздыхает и почти с головой зарывается в одеяло. Не хотелось смотреть Чайльду в глаза. Слишком стыдно. С чего тот вообще решил Скарамуша спасать?! Почему сорвался ночью и приехал чёрт знает куда? Зачем ему это? Зачем ему спасать утопающего. Сам же утонет вслед. — Да ладно, — махает рукой Чайльд, — с тобой не только трахаться можно. В том клубе все в основном потеряли связь с реальностью. И я не хочу видеть твоё превращение в овоща. "С тобой не только трахаться можно" И тут Чайльд подходит ближе, поднимает чужую голову, сам немного наклоняется и целует. Как будто не страстно. И без особой влюблённости. Просто целует. Как будто даёт Скарамушу воздуха, которым невозможно дышать.