Восьмёрка дебошира. Том I «Армейский пёс»

      — Жареная свинина на палочке! Жареная свинина на палочке! Подходите, пятак медных за три, две медных за одну! Не упустите! — горланил бородатый продавец. Рядом с деревянным прилавком сновал мальчик лет четырнадцати от роду, держа в руках букетики из шпажек с жирным мясом. В нынешнее время — деликатес, не каждому по карману.              На широкой торговой улице было немало лавок с едой, где подешевле — толпилось с десяток людей, почти все с маленькими детьми, которые просили ту или иную вкусность. По залитым ярким солнечным светом каменным дорожкам мало кто прогуливался, большинство взрослых работало в этот час. Чаще можно было увидеть женщин с детьми, делающих покупки. Кроме матерей и их отпрысков, сновали посыльные с фронта, часто спотыкаясь о разбитую дорогу. Ремонтом никто не занимался. Улица была залита светом, небо чистое и ясное, отовсюду раздавался запах еды, дешёвого табака и поддельных импортных специй. Рынок был для низшего класса рабочих, откуда тут взяться дорогим товарам и роскоши?              Люди спорили, толкались, где-то началась драка. Дворовые мальчишки и девчонки играли в догонялки, гоняли бездомных собак, кто-то посостоятельнее смастерил деревянный меч или лук и теперь представлял себя героем местных историй. Между небольших домов находились переулки-тупики, где часто в тени торговцы хранили отходы или запечатанный товар. Детишек пускали только в такие пустые закоулки, где обычно ночевали попрошайки.              — Я маркиз Шивон! Я отсёк голову самого большого водного тролля в империи! — вскинув грубо обтёсанный деревянный меч, шепеляво закричал загорелый мальчик без двух передних зубов. Звонкий детский смех прокатился среди ребят.              — Да какой ты маркиз Шивон, он-то герой, а ты!.. Максимум сэр «Трясорук»! — выкрикнул кто-то из толпы.              — Да-да! А то и хуже!              — Эй, вообще-то моя матушка работает на семью Тярусов, прекратите так называть этого господина! — девочка с растрёпанными русыми косичками выступила вперёд и угрожающе сжала кулаки. Её простенькое платье цвета спелого персика заколыхалось.              Рядом какой-то мальчик постарше в застиранной рубахе нараспашку сильно толкнул её в плечо, что она подалась вперёд и вскрикнула, а он зло выпалил:              — Ты-то помалкивай, Елена! Продалась армейским бандюганам, убийцам слово не давали. — он плюнул ей в ноги, почти попав на чёрные пыльные берцы. Елена стиснула зубы, сдерживая непрошенные слёзы. Обстановка в компании накалилась. Она знала, что больше не будет своей среди них. Ведь дети бывают крайне жестоки к тем, кто отличается. Как голодные псы они вгрызаются одинокому котёнку в горло, и, пока тот жалобно пищит, разрывают его тельце на части, деля между собой куски плоти со шмотками шерсти. Но такой тушкой не насытишь стаю. Однако вкус свежей крови на клыках раззадорит аппетит сильнее.              — А ведь правда, она теперь псинка на привязи. — прокатился шёпот по группе детишек.              — Из-за военных моего брата убили на фронте! Мы его тело по частям хоронили. — закрыв руками лицо, всхлипнул мальчик с тугим пучком волос и кривой палкой вместо меча за поясом.              Кто-то из детей выступил вперёд и снова толкнул Елену в спину, так что она чуть не упала на пыльную и грязную уличную кладку. Удержав равновесие, она гордо вскинула голову и посмотрела на обозлившуюся толпу.              — Да что вы знаете! — её тонкий высокий голос предательски дрогнул. В горле встал тугой ком обиды. — В будущем я буду защищать Луаньша, стоя рядом с героями! А вы так и будете подметать дороги да разносить щербет жирным толстосумам!              Кто-то из толпы крикнул:              — Всё, что ты будешь делать, — это раздвигать ноги перед офицерами, тоже мне, защитница!              Ядовитые смешки и улюлюканья волной обрушились на маленькую девочку. Елена не собиралась быть униженной только за то, что она носит эту всеми ими ненавистную приталенную гимнастёрку, похожую на детское платье. Она будущая опора страны, оплот чужих надежд на победу в войне, её щит и её же острый разящий меч.              — В отличие от тебя, грязного попрошайки, у меня есть хоть какое-то будущее. — она попыталась натянуть плотоядную ухмылку, но настроение на это отсутствовало. Ей очень хотелось заплакать и убежать в корпус, однако она ещё увереннее выпрямила спину. За счёт специальных физических нагрузок в академии, она могла с лёгкостью уложить на лопатки противника в полтора раза больше себя. Как раз в этот момент один из чьих-то старших братьев, медленно переставив ноги, встал в стойку для нападения. Елена, хоть и маленькая девочка, которой нет и десяти, но она всё ещё считается штатным военнослужащим, пусть даже ниже ранга военной полиции, но всё ещё с привилегиями, полагающимися солдатам. Быстро проследив взглядом по касательной, она заметила ещё пару ребят, готовых отколошматить её до полусмерти. По затылку растекался липкий страх, но она упорно смотрела на толпу своими пылающими оранжевыми глазами.              Тут один из мальчиков двинулся в её сторону, занеся руку для удара; Елена же была быстрее, уклонилась в сторону, схватила нападающего за предплечье и, ударив его своим локтем с разворота в лопатки, вывернула старшему парнишке руку так, что он всхлипнул и почти осел коленями на землю. Через мгновение, сделав захват за талию, она кинула его через плечо, специально ударив копчиком об землю. Группа ребят неодобрительно загудела, кто-то заволновался и снова начал кричать оскорбления в адрес Елены. Владея техникой и нужной силой, она превосходила их всех, некоторые из толпы тоже это понимали, ибо куда тягаться со специально обученным человеком? Елена поняла, что большинство не воспринимает её всерьёз, да и знаний у них нужных недостаточно, она может их обмануть и припугнуть, затратив на это малое количество сил. Заметив в толпе движение, Елена лишь слегка обратила на это внимание. Парочка ребят выбежали из переулка.              «Ну и хорошо, со всеми разом не справлюсь! Эх, позорище, ввязалась в драку, а выйти чисто не могу!» — её глаза хаотично бегали от лица к лицу, анализируя обстановку, выявляя следующего, на ком можно отработать недавно выученный её небольшой трюк. Ведь открыто отделать никого она не могла, лишь скинуть на самооборону пару-тройку ударов. В это время дети обступили её почти кольцом, пододвигая к плесневелой влажной стене, скандируя «малышка-убийца», «армейская грудная подстилка», «безродная магичка» и другие обидные прозвища для тех детей, кого забрали в академию ещё маленькими детьми. Всё это она считала несправедливым! Виновата ли она, что у родителей не было выбора, кроме как отдать её на обучение? Почему те, кто сейчас желает ей сдохнуть самой паршивой смертью, позже воспевают чужие подвиги на фронте, заслуги людей, которых когда-то тоже, как и её, забрали от семьи и кого они так яро ненавидят?              «Лицемерные говнюки!»              Кто бы знал, что дети, взяв пример со взрослых, обозлённых, которые борются за выживание как могут, собирая крошки в ладони, и устроят собственный маленький самосуд, то, как сейчас происходит на улицах столицы регулярно. Возможно, дети действительно как губки. Всю боль, слёзы, злобу, обиду и ненависть, которую источают их взрослые члены семьи, они вбирали литрами с малолетства. Больное общество не родит здоровое потомство.              Оценивающий колкий взгляд девочки зацепился за левого тучного парнишку, что ей и было на руку. Ведь она меньше, а, значит, быстрее и мобильнее. Их подлые техники, воспитанные холодными улицами и дворами, не имели и толики чести и грации, как в рывках Елены. Её брови вразлёт сдвинулись к переносице, проложив меж них напряжённую складку. Взгляд не ребячий, не пафосный и не насмешливый. Суровые острые глаза, обрамлённые веером ресниц, следили за каждым в зоне её досягаемости. Всех она видела, как потенциальную угрозу. Под немного завышенный воротник гимнастёрки начали затекать капельки пота, отчего одежда начинала неприятно намокать изнутри.              Тот пухлый мальчишка, как и думала Елена, кинулся первым с левой стороны. Она про себя заметила, как его ушки смешно заворачивались внутрь; он сделал резкий выпад животом вперёд, надеясь сбить младшую с ног. Если это случится и она выйдет из оборонительного положения, её затопчут все, кто есть в этом тесном, уже ставшем душным переулке. Слегка спёртый воздух, слабая вонь мочи и пота, чужое злобное дыхание нагоняли на Елену ужас и страх; усилием воли она заставила себя твёрдо стоять, чтобы даже колени не выдали её крупную дрожь. Девочка отскочила в сторону от неповоротливого мальчишки, и её почти схватили другие руки из массы, намереваясь обездвижить. Отпрыгнув назад, она неосторожно оступается, и её всё-таки хватают! Но в тот самый момент, когда чужие грязные руки касаются кожи её рук и рукавов одежды, будто хотя разорвать маленькую Елену на две части, раздаётся щелчок, последующий треск искр как от костра, и нападающие в радиусе метра валятся на землю, начинают скулить и ужасно кричать от страшной боли.              — Боже! Чёрт! Помогите мне! — одна из девочек выставила окровавленные и подгоревшие ладони, на которых кровь запеклась сразу. След был такой, словно она специально приложила руки к горячей печи и так держала их несколько минут. В воздухе сразу запахло свежим жареным мясом. Кого-то стошнило прямо на месте. После этого все сразу отступили, кто-то заплакал.              «Кажется, переборщила!» — прикусив губу, заключила девочка.              — Чёртова ведьма! — взревел тот самый зачинщик, первый обозвавший Елену убийцей.       В свою очередь она встала, отряхнула свою светлую персиковую тунику, поправила широкий кожаный ремень с сияющей бляшкой на талии и, осмотрев свои ботинки, наконец перевела наигранно-безразличный взор своих пылающих очей на испуганного парня перед собой. На её всё ещё детском лице это смотрелось даже неуместно.              — Виталик, иди нахер! — выплюнула она.              Она атаковала, но большая часть толпы не отступила.              «Откуда тут столько людей?! Почти как целый отряд! Чёртовы зеваки! Если старшина узнает, какой я устроила переполох, выговор или наряд вне очереди!» — Елена сжала кулаки, ногти впились в детские, но уже мозолистые ладошки, оставляя красные следы-полумесяцы.              Те, кто пострадал от её «шалости», отползли дальше или вовсе убежали в слезах. Ученица снова встала в стойку, готовая защищаться. Но тут над толпой таких же детей она заметила громадную фигуру, появившуюся из-за поворота в мало освещённом переулке. Поняв, кто, вперив в неё строгий взгляд, продвигается через толпу детишек, по взмокшей спине Елены пробежал холодок. Толпа снова начала рассасываться, но теперь начали приходить взрослые и устраивать балаган.              — Совсем уже вояки распоясались! Держите щенков своих на привязи, много-то на себя берут, молокососы. — прокряхтел мужчина прокуренным голосом, подхватив на руки того пухляка, навзрыд плачущего, будто его режут. Он хотел сказать что-то ещё, но заметив, как рядом с ним чётко поставленным армейским шагом прошёл молодой парень, вдвое больше мужичка, тот замолчал, поймав на себе мимолётный острый взгляд янтарных глаз.              Толпа зажужжала ещё больше.              — Смотри, смотри у него пальца нет! — люди начали перешёптываться. Собралось больше взрослых.              — Так это же Дебошир, разве нет?              — И части уха! Ой, мамочки, какой он здоровый!              — Точно-точно! Он!              — Хо-хо, красавец ведь. Какой сурьёзный молодой человек. — скрипучим голосом посмеивалась пожилая леди.              — Тьфу, старая, ты-то куда, смотри, чтоб язык твой не отвалился, пока облизываться на молодого будешь.              — Страшный какой… Лучше пойдём, Мирус, пойдём, нечего тут нам делать. — пробормотала какая-то женщина своему маленьком сыну.              — Ну мам, ну пожалуйста, давай ещё посмотрим! — в ответ канючил ребёнок.              Елена слушала эти перешёптывания, и у неё немел затылок.              «Ну всё! Жди меня метла!»              Когда военный наконец достиг Елены, та сразу выпрямилась, заложив одну руку за спину, а другой приложив четыре пальца к ключицам, отдала честь:              — Здравия желаю, товарищ подполковник Кёрт! Курсантка при восьмом взводе приветствует наставника. — звонко отчеканила девочка.              — Вольно, Елена. — кивнул подполковник и, смерив её долгим взглядом, под которым сердце маленькой девчушки сжалось, развернулся на пятках. — Пройдём за мной. Мы уходим.              Вся натянутая, как струна, Елена двинулась за своим прямым наставником сквозь бурлящую толпу. Люди расступались перед громадным человеком, боязливо поглядывая на массивный эфес тяжёлого кованого меча. Кто-то кричал вслед, что всё происходящее безобразие и нужно разобраться в сложившейся ситуации, некоторые поддерживающе вторили.              Кёрт, развернувшись на каблуках своих массивных ботинок, обернулся к толпе, сохраняя спокойный вид:              — Данный инцидент не подлежит расследованию. — он многозначительно положил правую руку с отсутствующей фалангой указательного пальца на эфес меча. — Со стороны моей ученицы не было активных атакующих действий, она защищала свои честь и достоинство посредством оттеснения нападающих. Если уж хотите кого-то наказать, займитесь своими детьми. — толпа негодующе всколыхнулась. Народу всё больше. — А уж о своих подопечных армия позаботится самостоятельно. Разрешите откланяться, уважаемые. — прикрыв глаза, заключил молодой парень, твёрдой походкой покидая и переулок, и улицу. Елена шла следом, не смея даже вздохнуть.              Они проходили мимо разных лавок и шатров, отовсюду доносились возгласы, приглашения, уличные музыканты рассказывали одну из местных легенд. Не обращая на толпу внимания, Кёрт двигался как несгибаемая скала, каждый шаг был преисполнен силы и величия. Шагая следом, Елена слушала своё стучащее где-то в горле сердце. Стыд окрасил её маленькие уши красным.              Мужчина поджал губу, лишь это выдавало неловкость на его бесстрастном лице.              «Как успокаивать маленьких детей?» — подумал он; его восходящие густые брови сдвинулись к переносице. Тяжёлый шаг его мог сотрясать землю, однако сейчас подполковник лишь неосознанно пинал маленький камень перед собой. Откуда ему знать, как обращаться с детьми? Он и сам никогда не знал ни счастливого детства, ни родительской любви. Но какое-то чувство жалости трепыхалось внутри, он чувствовал себя обязанным сказать хоть что-то его маленькой ученице. Он её прямой наставник, а, значит, должен не только учить её, как держать оружие, но и воспитать в ней человека, способного на добродетель.              Неровная пыльная дорога змеёй петляла сквозь улицы и дворы, шум рынка постепенно стихал. Под небом летали чайки, горланя. Кёрт, сбавив шаг, поравнялся с Еленой. Девочка вскинула голову, украдкой посмотрев на лицо наставника. Солнечные лучи целовали его, освещая многочисленные веснушки и старые рваные шрамы. Вот парочка на бритом подбородке, один пересекает небольшую горбинку на переносице, а также ужасный рваный шрам на краю отрубленного поперёк уха. Под веером коротких ресниц скрывались пронзительные янтарные глаза, уходящие глубиной в дорогую яшму.              Девочка, в свои-то юные годы, была сообразительна и внимательна.              Ян Кёрт — так звали её наставника, куратора их академии. Это имя звучит гордо всегда! Мало того, что он был отлично сложен, хорош собой, так и являлся самым благородным человеком, которого она знала. Его подвиги на фронте и вне… Барды о них слагали легенды и песни. В свои двадцать один он уже имел звание подполковника, прошёл через множество боёв и сражений, терпел лишения и неудачи. Видя кровь, смерть и бесчестность на войне, не сошёл с ума и не стал подобен животному. Когда-то служил даже личной охраной цесаревича! Глаза девчушки блестели. Елена хотела быть похожей на него. Когда-нибудь и о ней будут писать стихи, как о бравой воительнице с чистым сердцем и разящим мечом.              — Елена. — позвал сверху низкий, с лёгкой хрипотцой голос.              Вздрогнув, девочка отозвалась:              — Да, товарищ подполковник?              Обречённо вздохнув, Кёрт своей беспалой рукой потёр переносицу.              — Елена, я же просил, называй меня просто наставником, не надо так формально. — на его лице отразилась тень смущения и неловкости.              — Но как же субординация? — воскликнула девочка.              — Да откуда у вас, малолеток, такой словарный запас? — обречённо потерев шею, выдохнул Ян. Сильные мышцы спины даже через кроваво-красную ткань мундира играли под кожей.              — Вы сами нас этому учили...              — Кто-то видимо хочет переписать «учение об Уровнях», а? — с тенью издёвки сказал Кёрт и улыбнулся кончиком губ. Заметив, как почернело лицо ученицы, он прокашлялся и продолжил. — Я учил вас взаимоуважению, а не дедовщине. Если я вам разрешил обращаться так ко мне, почему бы это не сделать? Анаис, например, зовёт меня по имени, а она ниже меня в иерархии.              — Капитан Анаис это совсем другое дело… н-наставник. — замешкавшись произнесла Елена. — Вы вместе столько прошли! С Северных земель почти не было новостей без вашего дуэта! Как названные брат и сестра! Вы разили врагов плечом к плечу, отстаивая крепость Секай! — девочка воодушевлённо подпрыгнула, её оранжевые глаза светились.              — Анаис — моя единственная семья, связаны мы кровью или нет. — меланхолично произнёс Ян. Губы его тронула тёплая улыбка.              Елена замолчала; ей показалось, что её наставник пребывал в самых счастливых совместных воспоминаниях с наставницей Анаис, если такие вообще могли быть с фронта. Какое-то время они шли молча.              Девочка пинала ногой маленький камушек, задумавшись.              Ян, вынырнув из воспоминаний, исподтишка наблюдал за ребёнком.              «Она, наверное, волнуется из-за происшествия. Что как наставник… Нет, что как человек я должен сделать?»              Они почти покинули большой рынок, в конце улицы стало больше бедных домов и лавок, всё ещё встречались женщины с детьми. Ян заметил полный ненависти взгляд одной из матерей, держащей грудного ребёнка на руках, завернутого в обноски. Она стояла в теньке, вся в грязных одеждах и с корзинкой за спиной. Встретившись с ним взглядом, мать плюнула себе под ноги, а на её глаза навернулись слёзы от ярости. Что-то кольнуло внутри Яна.              «Им не понять, чего стоит победа. Лишь бы кого-то ненавидеть.»              В этот момент к женщине подбежал ещё один ребёнок, видимо, сын постарше. Он разбил коленку и теперь плакал перед матерью. Женщина быстро переключилась на ребёнка; она погладила его по голове, что-то говоря с улыбкой. Мальчик вытер слёзы и закивал матери, обняв её за ноги.              Кивнув своим мыслям, Ян неуверенно перевёл взгляд вниз, к Елене. Две русые косички блестели на солнце, будто свежая рожь в поле. Почесав щёку, он прикинул, что плачущий мальчик и его ученица одного возраста, значит стоит попробовать… Если честно, он не знал, что именно попробовать, его никто никогда так не успокаивал.              «Анаис советовала быть мягче… ох, с детьми так сложно!»              Елена не заметила, как большая тень опустилась на её глаза, когда большая и тёплая ладонь Яна уже оказалась на её макушке. Ему пришлось немного наклониться.              — Ты неплохо справилась сегодня. — его безразличное немного смуглое лицо было честным и ясным. — Ты ведь специально сделала вид, что падаешь?              Елена подняла голову, удивлённо поморгала, но в следующий момент её большие глаза радостно сверкнули. Она была безмерно рада, что наставник похвалил её.              — Да! Капитан Анаис недавно показывала нам способ, как с помощью отдельных участков тела взаимодействовать с кислородом. Ведь главное, чтобы во мне была мана и кислород извне... Внутренне пока не умею... — кадетка задумчиво прикусила губу; поджилка на лице Кёрта задрожала после этих слов. — Ну, а какой частью тела проводить реакцию, ведь не так важно, да? Ещё я теперь умею проводить реакцию обмена...              Ян слушал, как его ученица задорно и явно с интересом рассказывает о своих тренировках в управлении маной и воспроизведением этого в магию. Для зевак и неучей процесс выглядит до смешного просто, но на деле это работа с огромным количеством теоретических знаний и своих личных умений. К большому сожалению, Кёрту магия была недоступна из-за слабой маны, но он рад, что среди его учеников есть такие талантливые альтруисты, работать с которыми одно удовольствие.              Они уже вышли из бедного района и теперь перед ними открылся широкий мост, ведущий ближе к центру города. Нездешним и невдомёк, что этот мост — граница, разделяющая на тех, кто снизу, и на тех, кто сверху.              Пройдя по массивному мосту, Елена и Ян свернули в сторону небольшого ясеневого леса, разбитого искусственно прямо рядом с широкой рекой. Казармы и остальная территория были окружены барьером, который поддерживается изнутри, помогая Академии оставаться автономной.              Несмотря на сильный барьер, пробить который практически невозможно, чем, кстати, и славится Академия Вис, ворота и стража всё же стоят. Ян и его юная ученица прошли к чёрному чугунному забору, за которым виднелись корпуса и казармы; стражники поприветствовали куратора.              Показав удостоверение, Кёрт тяжёлым уверенным шагом прошёл на территорию, а за ним прошагала кадетка в персиковой тунике.