кто в соседнем окне?

      Гвен к Леону относится никак, с кислотной улыбкой и приколом в глазах. Но когда Кеннеди получает сообщение в первом часу ночи, у него глаза на лоб лезут.       Леон слышал, что Гвен не сидит в выданной ей квартире. Психологи подозревают, что там у неё нет мест для маневров и это создаёт ощущение ловушки. Гвен сбегает по ночам и ходит по городу, забредая туда, куда нормальные люди по ночам не ходят. Идёт с Куджо в одну ногу, слушает темноту и движется адренолином в ногах. Срывается с места на некоторых местах, бежит, прыгая через скамейки и бордюры, несётся в перед и оглядывается.       У Гвен, также как и у Леона, ПТСР, расстройства различных спектров и целые ёбанные букеты. Такие как они в обществе не уживаются. Такие как они — побитые животные без глаз в питомнике. Такие как они — причина, чему Ванга скрывает причину своей слепоты.       И Леону Гвен жаль также, как и себя. Он не знает, что там в голове у оранжевой планеты, но Гентингтон выглядит так, будто её кинули в селитру с кислотой и она всю её впитала. Кеннеди слышал, что у людей от старости и стресса глаза выцветают, от гнева — темнеют, а у Гвен от пиздеца глаза становятся ещё кислотнее. Ещё ярче, ещё более однотонными.       И даже в буквах сообщения Леон видит яркий оранжевый: 1:25: «пошли прогуляемся»       Леон видит в словах или наезд гопников, или искренне желание выйти. Зная Гвен и её искаженный характер, для неё все эти «привет», «пожалуйста» и «что думаешь?» нахуй не нужны. Кеннеди очень долго думает, и чем он дольше держит телефон в руках, чем больше он начинает фонить радиацией и кипятком. 1:30: «хорошо. где встретимся?» 1:30: «выйди»       Леон думает, что если бы Гвен хотела набить ему ебало, то просто залезла бы на пятый этаж через окно. Не в её стиле предупреждать кроликов при нападении удава.       И Леон выходит, нервно теребя молнию, вглядывается в темноту и слышит тихое рычание. Мотает головой, ведь это точно галлюцинации, и даже если это действительно мертвецы — у Гвен Реккет и реакция в две тысячных секунды. Кеннеди поднимает голову, видит карие глаза и на секунду ахуело пялиться.       ЭТО НЕ ГВЕН ЭТО НЕ ГВЕН

      ЭТО НЕ ГВЕН

ЭТО НЕ ГВЕН

      Фигура подходит быстро, ещё более вступая на свет, и Леон думает, что это вообще не в её стиле.       Глаза Гвен можно увидеть в толпе на раз два. И Леон в принципе всегда знал, что оранжевых глаз у людей не бывает. Но у Гвен — очень светло карий, теплый, и когда в них попадает свет — они светятся реальным апельсиновым. И непонятно, где Гентингтон находит свет в темноте, но когда она входит в темноту, её глаза снова становятся родными.       Гвен в качестве приветствия протягивает ладонь и смотрит безудержно в ебло. Тянет на себя, тело Леона оббегает мурашками и напрягается, но Гентингтон лишь утыкается на секунду ему в грудь плечом в качестве объятий и отходит. Кеннеди думает так громко и быстро, что перед глазами темнеет.       За ногами Гвен гоняет что-то белое, рябящее в темноте, Леон вглядывается и видит алабая. Огромную махину с именем, отдающим апельсиновым соком — Куджо.       — Ты что-то хотела?       — Ты колишься мефедроном?       Леон столбеет.       — Нет.       — Ну, тогда просто прогуляемся.       Кеннеди в немом ахуе. Гвен любит такое, сбивающее с мысли, и шутки её тоже такие — ебанутые. До леона тихо и медленно доходит, что она просто позвала его пошататься по улицам, как делает эту каждую ночь.       Тело, которое получало огромные дозы адреналина и физические нагрузки, так просто их отпускать не намерено. У спортсменов выворачивает суставы и опухает тело, у Гвен — невероятное желание бежать до стёртых подошв кед и кровавых мозолей.       Гентингтон уверено куда-то петляет и Леон еле успевает за ней. Куджо идёт вперёд, мотая шерствистым хвостом. Кеннеди удается отдышаться лишь тогда, когда они выходят на пустые улицы парка и Гвен неожиданно влетает в скамью. Леон присаживается рядом и неуверенно чешет бедро.       — Я думаю, что ты и без меня понимаешь, что просто так нас не отпустят?       — Да, я буду поступать на службу.       — Точнее, тебя отправят на службу.       Леон тяжело вздыхает и кивает головой.       — А тебе что-то говорили на этот счёт?       — Да, меня на опыты пустят.       У Леона холка замирает в истерике.

      

БОЖЕ

БОЖЕ

БОЖЕ

      Кеннеди чувствует, как у него атрофируется на очень долгие секунды язык, ахуело смотрит и не дышит. Гвен огненно смотрит в даль темноты, поворачивается к нему лицом и выглядит устало-хитровыебанно.       — Леон, прекращай воспринимать всё в серьёз, иначе под утро уедешь с сердечным приступом.       Гвен — бешенство с оранжевыми орбизами, Гвен — наблюдатель с дробовиком. Она будто навязывает себе эту активность, взрывоопасность в движениях, будто усталость уже ломает колени, и чтобы бежать, силы нужно брать далеко не из суставов. Кеннеди первые дни после Раккун-сити не мог с кровати встать: тело выкручивало и мысли рвало на тройную паранойю. У Гентингтон всё её выходит складно, будто от ебанутого ума. И скалится она естественно, и шутит она по-природному бешено.       Леон хмурится, хватаясь руками за предплечья, облачаясь в неуверенность, потому что Гвен смотрит на него неотрывно и цепко, как перед броском.       Но Кеннеди догадывается, на какую роль поставят Гвен. В армию её вряд-ли запихнут, только с личной инициативы, а вот записать в каких нибудь координаторов или аналитиков — легко. Гвен далеко не глупая. находчивость, изворотливость и быстрая реакция — это всё в Гентингтон прижилось вместе с мутацией.       — Кеннеди.       Леон вздрагивает, заглядывая в реальность, смотрит на острый кадык в профиль и слушает.       — Они не остановятся на раккун-сити. И ты уже раз выбрался оттуда и знаешь, как из такого ада выбираться. Понимаешь, к чему я?       Леон вскидывает брови.       — Не думаю, что правительство разрешит ещё подобные эксперименты. А даже если разрешит, то усилит защиту.       — Наивность у тебя воистину детская, Леон.       Гвен выдыхает клубы дыма и ухмыляется, пряча в уголках оскал.       — Правительство само организовывает такие эксперименты. Тебе не дадут жизни, дружок.