Пион и кукла

      Сяо Чжань понимает, что тянет время. Проходит еще неделя, а он плавает в пространстве как муха в меду. Когда задается вопросом, о чем думал, убегая так поспешно и даже не задумавшись хотя бы на миг, то не находит внятного ответа. Он злился на Ибо за то, что произошло в той комнате. За то, что трахал Ян Тао. Он все еще в ужасе от того, как поступил сам. Когда Ян Тао сидела там жалкая, в слезах, униженная он должен был хотя бы остановиться сам. Но вместо этого он… Ему понравилось. Понравилось, что ей было больно. И поэтому еще сильнее злится на Ибо. О, он не покидает мыслей. Разве это возможно? Его имя буквально выжжено на теле. И это тело… это проклятое тело жаждет. Его ломает как наркомана в абстинентном синдроме. Сяо Чжань давит в себе эту похоть, что точит его изнутри. И снова злится.       Не впервые в жизни Сяо Чжань остается наедине с результатами своих решений. Что ему теперь делать? У него нет денег — свои он вытащить из Китая не может. У него нет документов — границу он пересек под вымышленным именем с бумагами от Интерпола. У него даже нет собственной одежды. У него нет ничего. Только платиновые штанги в сосках с черными бриллиантами. Возможно, он сможет их заложить в ломбарде и ему хватит на какое-то время. Но такая возможность ему еще не предоставлена. Он снова заперт в клетке.       Очередная ирония.       Элис говорила о свободе. Сяо Чжань тоже думал о свободе. Давно, когда он лежал прикованный к кровати в заброшенном доме, единственным желанием было сбежать. Оказаться подальше от Ибо. От того, как он подавлял, как брал, не спрашивая. Ибо плевать на желания Сяо Чжаня.       Свобода…       Он сбежал.       У него есть его проклятая свобода.       Сейчас Сяо Чжань настолько далеко от Ибо, насколько возможно. И, если начнет говорить, то окажется еще дальше. Так какого гуя он молчит?!       И ко всему прочему его изводят сны, наполненные удовольствием и смертью.       Сяо Чжань лежит распятым на кровати. Руки натянуты веревками, что прочно оплетают запястья. Ноги широко разведены и согнуты в коленях. Черные веревки врезаются в кожу, удерживая в зафиксированном положении, а Сяо Чжаня — приглашающе раскрытым. Ибо сидит между его бедер и трахает пальцами. Сяо Чжань чувствует, как его анус пульсирует, сжимаясь на костяшках. Он бы уже молил позволить ему кончить, но во рту тугой кляп. Все что получается — это сопеть и стонать. Ибо выглядит сосредоточенным. Он возбужден, Сяо Чжань это прекрасно видит.       — Ты мой, Чжань-гэ, мой, — говорит он хриплым голосом.       Сяо Чжань скулит и пытается дергаться, насадиться, чтобы пальцы проникли глубже. Ибо кладет ладонь на его живот и удерживает. Он начинает бить пальцами прицельно. Сяо Чжань задыхается. Он почти кончает, когда Ибо, словно почувствовав, медленно вынимает пальцы. Сяо Чжань откровенно плачет, потерянный, неудовлетворенный и такой жаждущий, что ему больно.       Наконец Ибо приставляет головку к раскрытому анусу и толкается. Медленно, словно издевается. Кажется, он идет по оголенным нервам.       — Как ты посмел сбежать? — спрашивает Ибо, склоняясь, накрывая своим телом.       Сяо Чжань мотает головой. Нет-нет-нет, он бы не посмел. Он не хочет бежать.       — Ты ведь знаешь, что я с тобой сделаю, когда отыщу? — Ибо начинает резко двигать бедрами, загоняя член глубоко, буквально припечатывая к влажной от пота простыне. — Знаешь, Чжань-гэ?       Он знает. Конечно, он знает!       Ибо склоняется ниже и ниже, пока не впивается зубами в шею. Сяо Чжань кончает, когда чувствует, как разрывается кожа, как течет теплое, как Ибо рвет его зубами, словно зверь. И продолжает трахать. А красным заливает и заливает.       Сяо Чжань вскидывается на постели и тяжело дышит. Он так возбужден, что едва касается своего члена, как сперма брызгает на пальцы. Сяо Чжань без сил падает обратно, сотрясаясь от посторгазменных судорог.       Во всех тех чувствах, что вызывает Ибо, нет страха. Больше нет. Это не значит, что Сяо Чжань его не испытает вновь, потому что Ибо умеет быть пугающим.       Это такое странное ощущение, когда кто-то буквально держит твою жизнь в своих руках. Целиком и полностью.

***

      Еще через неделю на пороге его комнаты появляется Элис. Она выглядит мрачной и злой. Видимо, его время истекло. Она бросает ему на колени папку.       — Что это?       — Вам стоит это увидеть.       Сяо Чжань открывает и первой видит фотографию… Он сначала не понимает, слишком много красного. Это человек, привязанный к стулу. Он больше походит на кусок мяса. Вместо лица месиво. И тут в разорванном ухе Сяо Чжань замечает длинную серьгу — подвеска с ярко-голубой бабочкой на конце. Одно крылышко залито красным. Этого человека он видел в тот вечер у фуршета, который указал на дверь. На другой — министр Ли, тот самый, что спрашивал у Сяо Чжаня по поводу благотворительного вечера. У него нет ногтей на руках и перебита шея.       Фотографий в папке много. И много разных людей. Ни на одной нет недостатка красного. Слишком много трупов.       — Он меня ищет, — говорит Сяо Чжань. И сердце начинает трепетать. Это от страха, говорит он себе.       — Верно. И если вы хотите избавиться от этого человека, то вас нужно увозить отсюда. Но я не могу этого сделать. Вы должны дать нам повод засадить этого ублюдка за решетку, где ему самое место! — Она говорит эмоционально и горячо. — В ваших руках прекратить это. Разве вам не хочется почувствовать себя в безопасности?       — Я…       — Он монстр, Сяо Чжань, — перебивает она. — Его место в крепко запертой клетке.       В клетке… Сяо Чжань обхватывает себя руками. Избавиться от Ибо — разве не ради этого он здесь?       — Офицер Уолмер, — на пороге появляется доктор Моро, и Сяо Чжань с каким-то облегчением выдыхает. — Разве я давала вам разрешение на эту встречу?       — Мне не нужно ваше разрешение, — вскидывается Элис.       Она не переходит на французский, а говорит на английском.       — Вам напомнить седьмой пункт постановления, по которому мсье Сяо направлен сюда? — с нажимом говорит доктор Моро. — С подписью вашего руководителя.       — У нас нет времени на все это!       — Довольно! — доктор Моро бросает взгляд на раскрытую папку в руках Сяо Чжаня и хмурится. — Пожалуйста, офицер Уолмер, давайте поговорим в моем кабинете.       Элис бросает раздраженный взгляд на Сяо Чжаня и выходит. Доктор Моро забирает папку, и он остается один. Снова трет шею. Он вспоминает, как на встрече, проходившей в кабинете, один из гостей хлопнул Сяо Чжаня по плечу. О чем они говорили — не вспомнить. Но Ибо это не понравилось. Сначала он сбил ударом мужчину на пол, а потом с силой наступил на его предплечье. Бил и бил каблуком, пока не треснула кость. Мужчина орал так громко, а Ибо не мог остановиться, пока Сяо Чжань не положил руку ему на спину и не позвал по имени. Через несколько минут, когда бессознательное тело выволокли люди Ибо, Сяо Чжаня трахали прямо на полу, пока он мог лишь всхлипывать от переполняющих ощущений.       А теперь Ибо оставляет за собой вымощенную трупами дорогу. Она еще далеко, но рано или поздно приведет к Сяо Чжаню.

***

      Сяо Чжань замирает у двери в кабинет доктора Моро, вздыхает и стучит.       — Я должен вернуться к нему. Он не остановится, — тут же говорит Сяо Чжань, едва получает разрешение войти.       Доктор Моро указывает на кресло напротив себя.       — А вы полагаете, что сможете сдержать его?       — Думаю, да, — Сяо Чжань проходит и садится.       — Вы решили пожертвовать собой? — спокойно спрашивает доктор, чуть вскидывая брови. — А что, если он не остановится?       — Ибо… — начинает Сяо Чжань и вытирает о штаны взмокшие ладони. — Он… он одержимый. Он продолжит, пока не найдет то, что ищет или не сдохнет в процессе.       — Вам бы этого не хотелось? — доктор Моро закрывает ту самую папку, которую принесла Элис.       — Чего? Больше трупов? Конечно нет!       — Его смерти, мсье Сяо. Сяо Чжань вздрагивает, представляя Ибо мертвым.       — Я не… я не знаю, — выдыхает Сяо Чжань.       — А чего вы хотите?       Сяо Чжань снова трет шею. Доктор Моро поднимается, подходит к столику у дивана и наливает из графина воду, протягивает стакан Сяо Чжаню.       — Не важно, чего я хочу. Я должен вернуться.       — Должны или хотите? — она возвращается в свое кресло и безэмоционально смотрит на него.       — Хотите сказать, у меня стокгольмский синдром? — нервно смеется Сяо Чжань и делает пару больших глотков.       — Эта концепция спорна. И я бы не стала навешивать ярлыки. Человеческие эмоции гораздо сложнее и многогранней. Если бы все можно было упаковать в удобные коробочки с конкретными маркировками, жизнь была бы намного проще. А вы сами что думаете? Вы испытываете какие-либо чувства к Ван Ибо?       Похоть. Много похоти. Этого не отнять. Но Сяо Чжань не может этого произнести вслух. И почему нужно давать названия его чувствам? Может, он тоже одержим?       — Много.       — Можете назвать хотя бы пару?       Сяо Чжань поднимается и подходит к окну. На подоконнике стоят два горшка с ярко-желтыми бегониями. Он касается лепестков. Молчание затягивается, но доктор Моро не подгоняет, даже звуков никаких не издает. Просто ждет.       — Ненависть? — наконец выдает Сяо Чжань вопросительным тоном.       — Это сильная и яркая эмоция, мсье Сяо. Вы правда это испытываете или думаете, что я это хочу услышать?       — Я ведь должен его ненавидеть, понимаете?       — Почему?       — Что?       — Почему считаете, что должны ненавидеть?       Разве этому мало причин?       — Потому что он похитил меня и дрессировал как пса. Потому что заставлял делать немыслимые вещи. Ужасные, понимаете? Потому что приковывал меня, держал на привязи и заклеймил. И трахнул на моих глазах мою бывшую невесту! — Сяо Чжань разжимает кулак и замечает, что измял соцветие. — Извините.       — Все в порядке, — говорит доктор Моро. — На диване стоит коробка. Там разные предметы. Некоторым нужно что-то держать в руках: книгу или мягкую игрушку. Иногда так легче сосредоточиться на своих мыслях.       Сяо Чжань отходит от окна, садится на диван и заглядывает в коробку. Там плюшевый зайчик, сенсорная игрушка антистресс в виде сердца, книжка, несколько маркеров. И детский калейдоскоп. Его Сяо Чжань и вытаскивает, сжимает пальцами.       — Хотите еще что-нибудь добавить? — спрашивает доктор Моро.       Сяо Чжань хмыкает. В голове так некстати всплывают сцены, как его драли доберманы, о чем он и под страхом смерти не расскажет психологу. О том, что при одном воспоминании он начинает возбуждаться. О том, что Ибо в его крови, в его жилах, мышцах и костях.       — Все конфиденциально, мсье Сяо. Но должна вас предупредить, что, если вы сознаетесь в тяжком преступлении, я должна буду сообщить об этом.       — Я никогда не участвовал в его делах.       — Почему вы решили сбежать от него? И вы этого действительно хотели?       Сяо Чжань потирает калейдоскоп. И вопрос остается без ответа.       Ответ, который нужно озвучить, пугает Сяо Чжаня.

***

      Чуть позже он бесцельно бродит по территории и пытается честно ответить самому себе на вопросы, заданные доктором Моро. Особенно на последние.       Ужас ли от содеянного его пугает? Или стыд? Или, быть может, ревность? Или то, в кого он превратился? Или что? Правда ли он ненавидит Ибо, который провернул его через метафорическую мясорубку и собрал то, что было нужно ему?       Почему сбежал? Импульс был мгновенный. Первый за три года выход из клетки и разговор с Элис взбудоражили. Встреча с Ян Тао всколыхнула нечто в нем. Сяо Чжань увяз между тем, кем был тогда и кем стал сейчас. Кем его видели другие люди? Те, кто приходил в дом Ибо и смотрел на Сяо Чжаня, как на экспонат. Каким его видела Элис? Жертвой? Каким его видит доктор Моро? Пожалуй, об этом он никогда не узнает, если доктор достаточно профессиональна.       Ни на один из вопросов он не знает ответов.       И не хочет знать.       Ему хочется уснуть и забыть, что он сделал. Или напиться.       Сяо Чжань идет в подсобку, где за упаковками с рулонами бумаги спрятана бутылка. Как-то он видел, как санитар прикладывался к ней во время ночной смены. С территории центра Сяо Чжань уйти не может, да и денег у него нет.       Дверь в кладовку не закрывается на замок. Кроме бумаги и швабр тащить оттуда нечего, да и опасных предметов типа садовых ножниц там не хранят. Бутылка, наполовину пустая, находится в глубине полки. Что-то сорокаградусное. То, что нужно.       Сяо Чжань садится на пол и открывает ее. Брезгливо вытирает рукавом горлышко, а потом делает глоток. Гортань обжигает. Тепло пробирается по пищеводу и скатывается в желудок горячим комком. Он делает еще один глоток.       — Блядь, — говорит Сяо Чжань, прикрывает глаза и откидывает голову на стойку стеллажа.       Он потирает грудь и цепляет штангу в соске. Поглаживает ее пальцем сквозь ткань футболки. Ибо сам ему прокалывал соски. Сяо Чжань тогда был так возбужден, что боли почти не почувствовал. Лежал, так крепко связанным, что не мог даже пошевелиться. Заживало невероятно долго. Ибо любил ласкать их. Тянуть, сжимать, кусать.       — Блядь. Твою мать…       Сяо Чжань делает еще несколько глотков. В голове появляется легкость, а в мыслях ясность. Он поднимается и идет в свою комнату. Когда он проходит через холл, где круглосуточно дежурит медсестра, то видит, что ресепшн пустая. Он заглядывает за стенку стойки. На столе лежит смартфон. Сяо Чжань его хватает. Заблокирован. Он пытается вспомнить, кто сегодня дежурит, и вспоминает, что это Мари, которая говорит по-английски. Она очень болтливая. И когда Сяо Чжаню приходилось ждать врача, то она вертелась рядом и все время что-то рассказывала. Он пытается припомнить, говорила ли Мари о своем дне рождении. Люди ставят на код, как правило, даты, которые хорошо помнят. Сяо Чжань делает еще один глоток. Итак, пятое января. Он вбивает «0501». Не подходит. Обратный порядок тоже. Наверное, Сяо Чжань слишком самоуверенный. Хорошо, что это не айфон с face ID.       — Думай, — тихо бормочет он.       Мари также говорила о дочке. С любовью. И о том, что ее день рождения был пару недель назад. И — получается.       Он идет в свою комнату, оглядываясь как вор, которым он и является. Но он вернет телефон. Сяо Чжань обещает это себе.       Он забирается на кровать с ногами, в одной руке сжимая бутылку, а в другой разблокированный смартфон. Ладони становятся влажными, а сердце колотится так громко, что должно быть слышно и в коридоре. Конечно, это не так.       Неужели он и правда собирается сделать это?       Номер он знает наизусть. Они созванивались, когда Ибо уезжал. Хотя тот сам и звонил по большей части. Но номер Сяо Чжань помнит.       Еще несколько глотков для храбрости. Пальцы замирают над экраном, а потом отбивают по цифрам.       Трубку поднимают после второго гудка. Ибо никогда не говорит «алло» или что-то в этом роде. Он молчит и ждет.       Сяо Чжань тоже молчит. Он уже жалеет, что набрал номер. Может, если сейчас отключить связь, то…       — Чжань-гэ, — наконец произносит Ибо и что-то говорит в сторону.       — Откуда ты мог знать, что это я?       Будто чувствует. Сяо Чжань всхлипывает и трет глаза.       — Где ты?       — Далеко, Ибо. Я очень далеко, — Сяо Чжань снова делает глоток и предплечьем трет грудь, больно цепляя штангу. — У меня заканчивается… Что это?.. Да и хрен с ним. Не знаю. Что-то крепкое. Ибо… Я хотел напиться, Ибо, потому что знаешь, что? Ты… Я тебя ненавижу. Я тебя так… сильно… ненавижу.       Сяо Чжань снова всхлипывает.       — Поэтому ты сбежал?       — Нахрена ты ее трахал, Ибо?! — почти выкрикивает Сяо Чжань. — Тебе нужно было это делать? Ненавижу тебя!       — Я понял. Где ты?       Его голос такой спокойный, такой уверенный. Властный. Низкий тембр отдается дрожью внутри. Вот как он действует на Сяо Чжаня даже просто в телефонном разговоре.       — Ты мне снился, Ибо. Ты меня трахал, а потом перегрыз мне горло, пока я кончал. Как думаешь, что это значит? Какое-нибудь подсознательное стремление к смерти? Может я хочу, чтобы ты меня убил наконец. Потому что, Ибо… я… блядь, не знаю.       — Ты не в Китае, Чжань-гэ?       — Зачем мы встретились, Ибо? Знаешь, когда я лежал в том доме, привязанный и ссал под себя… Это было так отвратительно. И тогда я думал, что какого хера я вообще поехал развеяться? Сидел бы дома и ничего бы со мной не случилось. Тебя бы со мной не случилось, — Сяо Чжань покачивает бутылкой. — Или это бы ничего не изменило? Ты бы все равно пришел за мной? Выполз бы из-под кровати, как монстр, и сожрал бы меня?       — Чжань-гэ, где ты?       — Я во Франции. Представляешь? Я был в Париже, но нихрена не видел, — Сяо Чжань смеется. — Они хотят посадить тебя, Ибо. Зачем ты убил столько людей?       — Я искал тебя.       — Зачем, Ибо? Зачем я тебе?       — Ты принадлежишь мне, Чжань-гэ.       Он слишком спокоен. Сяо Чжань делает последний глоток и отбрасывает пустую бутылку.       — Ты сказал как-то, что это судьба, Ибо. Наша встреча… Мы… Блядь. Ты сделал меня жадной сучкой, Ибо. Своей сучкой… У меня даже сейчас стоит, а дырка сжимается. Ты доволен? Что мне теперь делать?       — Чжань-гэ…       — Я тебя ненавижу. Я… блядь… блядь…       Сяо Чжань утирает рукавом слезы и сопли.       — Где ты? Говори! — приказывает Ибо.       Сяо Чжань зажмуривается и закусывает губу.       — Я не знаю. Меня возили так дохрена времени, а я был… мне было плохо. Я не знаю, где я. Где-то, Ибо. Я где-то там… Не там, где ты…       — Чжань-гэ, посмотри геолокацию в смартфоне.       — Ты меня убьешь?       — Ты боишься, Чжань-гэ? Это хорошо. Скажи свою геолокацию. Немедленно.       Сяо Чжань отводит телефон от уха и сворачивает приложение. Находит приложение карт и открывает.       — Марсель? Странно…       — Адрес, Чжань-гэ. Сейчас же, — доносится из динамика.       — Какая-то рю… о… одалус дебу… Блядь, дурацкий язык.       — Реабилитационный центр для жертв насилия?       — Да, точно, — смеется Сяо Чжань. — Представляешь? Ибо? Ибо?       Но Ибо уже отключился.       — Блядь, — Сяо Чжань падает на бок и утыкается лицом в подушку.       Он лежит некоторое время, а потом вспоминает про телефон. Тут же выключает его полностью и выбрасывает в приоткрытое окно. Он улетает в кусты. Там его не скоро найдут.       Сяо Чжань вертится и не может уснуть. Мир вокруг плывет невнятными пятнами. В его комнате темно, но луна такая яркая, что дух захватывает. В голове звучит голос Ибо. Он приказывает и повелевает. Он шепчет.       «Ты принадлежишь мне, Чжань-гэ».       Сяо Чжань опускает руку вниз, под штаны и белье, сжимает член. Он течет — головка влажная от смазки. Он так сильно возбужден, что кажется должен быстро кончить. Но не получается. Рука двигается быстрее, но желанный оргазм все время ускользает. Сяо Чжаня буквально выворачивает от похоти. Он изгибается, трется о постель, вжимается лицом в подушку. Затем стаскивает штаны и трусы, облизывает два пальца и загоняет в себя. С губ рвется протяжный стон. Трахать себя неудобно, но он не останавливается. Член то опадает, то снова твердеет. Анус жжет и распирает. Этого недостаточно. Конечно, этого недостаточно.       В итоге у него ничего не получается. Он натягивает одеяло и сворачивается, поджав под себя ноги. И шепчет: «Ибо, Ибо, Ибо».

***

      Дверь резко открывается, со стуком ударяется о стену.       — У меня есть циркуляр, доктор Моро. Проверьте свою почту, — врывается громкий голос Элис, выуживая Сяо Чжаня из мутного сна. — О боже! Где вы достали здесь алкоголь?       Сяо Чжань было чуть приподнимается, но тут же снова роняет себя обратно. Голова раскалывается, во рту мерзко, все тело болит. А еще слишком громкий голос Элис. Он сейчас кажется пронзительным и противным.       — Дайте ему обезболивающее, он нужен мне в адекватном состоянии, — снова говорит Элис.       — Офицер Уолмер, вы можете подождать, пока мсье Сяо приведет себя в порядок. Он никуда не денется, — звучит спокойный уверенный голос доктора Моро. Сяо Чжань ей благодарен.       Когда Элис уходит он, наконец, открывает глаза.       — Где вы взяли это? — доктор Моро держит в руках пустую бутылку.       — Нашел, — хриплым голосом произносит Сяо Чжань и трет лоб.       — Вы решили, что алкоголь решит ваши проблемы?       Судя по состоянию — только все ухудшил. Он с трудом садится, спустив ноги на пол. Если он выглядит так же, как и чувствует себя, то это дерьмово. Тут он понимает, что он в одной футболке, а штаны и трусы комком лежат в изножье постели. Он стонет, вспоминая как вчера пытался дрочить, но кончить у него так и не получилось. Сяо Чжань натягивает одеяло, смущаясь. Но, видимо, доктор Моро видела многое, поскольку делает вид, будто пациент без трусов и с похмельем в ее центре — это норма. Как и пустая бутылка из-под какого-то непонятного пойла в ее руке.       Доктор Моро достает из кармана белого халата мобильную кнопку вызова и нажимает ее. Через пару минут в дверях появляется медсестра. Сяо Чжань вскидывает взгляд и с облегчением вздыхает. Это не Мари, у которой он вчера украл телефон, а ее сменщица. Он не смог бы сейчас смотреть ей в глаза.       Доктор Моро что-то быстро говорит медсестре на французском. Вскоре та появляется вновь и протягивает Сяо Чжаню чистый комплект одежды. Что-то вроде пижамы. И пару таблеток в пластиковом стаканчике. Сяо Чжань благодарит, ждет когда его оставят одного, натягивает штаны и плетется в общую душевую, до которой путь кажется невероятно длинным.       К тому моменту, когда он приводит себя в порядок, таблетки уже подействовали и жить становится легче.       Комнату проветрили, постельное белье заменили. А на столе стоит чашка с чаем и пара поджаренных тостов.       Сяо Чжань ест и не думает о вчерашнем звонке. И игнорирует давление несуществующего ошейника.

***

      — Вы думаете, это все шутка, Сяо Чжань? — Элис сидит напротив, и держит ладони на разбросанных по столу фотографиях.       Сяо Чжань так не думает. Ему ли не знать, на что способен Ибо. Хотя понять, что творится в его извращенном разуме не под силу, наверное, никому.       — Я понимаю, что вам трудно, — ее голос смягчается, она чуть подается корпусом вперед. — Правда, понимаю. Вам нужно время, чтобы прийти в себя. И я сама настаивала, чтобы вас определили в центр. Но у нас больше нет возможности ждать.       — Разве это не доказательства? — Сяо Чжань указывает на фото. — Вы можете его арестовать.       Она привезла его в какое-то неприметное здание, провела через несколько помещений. В одном люди сидели за мониторами, в другом несколько человек что-то бурно обсуждали возле огромной доски, на которой были прикреплены фото и распечатки. А потом привела в небольшую комнату, в которой был только металлический стол и два стула.       И вот ожидаемый допрос. Холодный свет люминесцентных ламп неприятно режет глаза. В комнате пахнет застарелым потом и цветочным освежителем воздуха. Сяо Чжаня все еще немного мутит. Он обхватывает руками приваренную перекладину на столешнице. Что ж, по крайней мере, наручники на него не надели.       — Это… — Элис хлопает ладонью по фото. — Свидетелей нет, камер он и его люди избегают. Те улики, что мы имеем, свора его адвокатов разнесла в щепки. Ван либо очень умен, либо его боятся настолько, что даже рот открыть не посмеют.       Сяо Чжань хмыкает. На самом деле, большинство людей Ибо преданы ему до мозга костей. Они за него сдохнут и почтут это за честь. Те мужчины и женщины, что повинуются его приказам беспрекословно готовы молиться на него. Не страх удерживает их, хотя, безусловно, есть и такие. Ибо вытаскивает из нищеты, помогает семьям, дает крышу над головой. Дает цель в жизни. Он окружил себя теми, кто будет благодарен ему до конца своих дней.       — Боюсь, вы не на того ставку сделали, Элис, — говорит он. — Я ничего не знаю, а та информация, которую могу сообщить, мало чем может вам помочь. Его нельзя привлечь за сексуальные пристрастия. И потом, разве вы имеете право действовать на территории Китая? Какое вам вообще до него дело?       Элис сощуривает глаза, а потом откидывается на спинку стула, тянется рукой вниз и ставит на стол две бутылки воды. Одну двигает в сторону Сяо Чжаня.       — Теперь я уже не так уверена, что вы запуганная жертва, — она отпивает несколько глотков. — Или вы настолько привязались к своему мучителю, что теперь снова хотите под его крыло? Я могу это устроить с небольшой утечкой о том, что вы многое нам рассказали. Как думаете, что он с вами сделает? Или с вашей матерью?       Мать ни разу за три года не поинтересовалась, что с ним. Сяо Чжань понятия не имеет, где она. И Ибо об этом знает. Хотя он все равно может убить кого захочет и когда захочет.       — Убьет, полагаю, — просто говорит Сяо Чжань. — И вы не получите, что хотели.       — Знаете, чуть больше трех лет назад люди Бешеного Вана убили нескольких подданных Франции. Исполнителей схватили. Двое из них все еще сидят в тюрьме, в экстрадиции отказано. Потому что у вас они выйдут на свободу. И вот один из них недавно заговорил. На территории Евросоюза Вану лучше не показываться. Но в Китае он чувствует себя в безопасности. Мы должны это изменить, Сяо Чжань.       Это «мы» неприятно царапает. Сяо Чжань вертит в руках бутылку и не смотрит на Элис. Значит, у них все же что-то есть на Ибо.       — Потом были жертвы в других странах, — продолжает Элис. — Они все косвенным образом препятствовали расширению его деятельности за пределы Китая или мешали ему иными способами. В Китае он слишком глубоко пустил корни. Для его возраста это удивительно. Откуда у него такие связи? От отца?       — Зачем вы мне все это рассказываете? — Сяо Чжань чуть меняет положение и пьет воду. Похоже, таблетки уже не действуют. Все тело снова начинает ломить.       — Вы должны понимать, с каким человеком связались.       Как будто Сяо Чжань и раньше этого не понимал.       — Вы возлагаете на меня ответственность за его действия? Я никого не убивал.       — Если бы вы были причастны к его действиям, то уже сидели бы в тюрьме.       — Тогда зачем вы мне угрожаете?       — А почему вы не хотите, чтобы этот ублюдок ответил за все свои действия? Вы можете помочь, но не хотите, Сяо Чжань! — Элис смотрит на него в упор, но ее взгляд и вполовину не давит так, как Ибо. — Отделение китайского НЦБ внедрил к нему своего человека. Его готовили полгода. Он был прекрасным агентом. Он… Не важно. Он мертв.       Элис сжимает кулаки и на миг прикрывает глаза, и Сяо Чжань понимает, что для нее это личное. Слишком личное. Видимо, тот агент был для нее не просто сослуживцем. И поэтому она так сильно заинтересована в этом деле.       — Но у него получилось кое-что нам передать, — берет себя в руки Элис. — В то время как раз появились вы. Ван вас прятал, как дракон свое сокровище. К вам допускались только проверенные годами люди. Почему? Вы ближе всего к нему. Вы точно знаете больше, чем другие.       Сяо Чжань ерзает и опускает глаза.       — Подробностей я не знаю, но вам нечего стыдиться, — горячо настаивает Элис. — У вас не было выбора. Тогда не было, Сяо Чжань. Но теперь есть. Вы можете помочь все это прекратить. Нужен свидетель его преступлений или преступного сговора. Что-то, с чем мы можем пойти в суд.       — В китайский суд.       — В вашей полицейской системе есть люди, до которых он не добрался и которые хотят прекратить этот беспредел. Но они не будут рассматривать обвинения граждан других стран. Нам нужны вы. И я уверена, людей имеющих зуб на Вана в Китае очень много.       — Вы хотите сделать меня примером.       — У нас есть несколько возможных свидетелей его преступлений. Но они боятся. Вы можете показать им, что если выступить сообща против зла, то его можно победить. Вы можете быть тем, кто покажет остальным, что бояться не стоит.       Сяо Чжань молчит. Что он может рассказать? На самом деле, и правда много. Ибо со временем стал ему доверять. Сяо Чжань присутствовал на многих встречах, слышал договоренности с высшими чинами или бизнесменами. Знал пути, которыми идут наркотики или оружие. Видел несколько показательных казней. То есть, он и правда ключ к клетке Ибо?       Сяо Чжань допивает воду и трет лоб. Он устал. Почему его просто не оставят в покое?       — Вы ведь согласились бежать, вас никто не принуждал, Сяо Чжань. Почему теперь, когда у вас есть выбор делать все, что хотите, идете на попятную?       Выбор… Это верно, он есть. С другой стороны, нужен ли он был хоть когда-нибудь?       — Ладно, — Элис поднимается. — Я принесу вам чай. Или кофе?       — Обезболивающее, — Сяо Чжань трет виски. — И чай. Пожалуйста.       Слышится щелчок дверной ручки. Глаза Элис расширяются, звучит громкий хлопок, и она тут же падает обратно на стул, неловко откинувшись назад. Позади нее что-то брызгает. На лбу красуется точка, из которой течет струйка крови.       Сяо Чжань медленно поворачивает голову. В дверях стоит мужчина, с глубоко надвинутым капюшоном худи. В его правой руке пистолет с глушителем. Палец снова нажимает на спусковой крючок. И еще раз, и еще, и еще. Сяо Чжань снова смотрит на Элис и тут же отворачивается, сдерживая рвотные спазмы. У нее снесено почти пол головы.       Сяо Чжань знает, кто этот мужчина. Сердце почти останавливается, когда он снова смотрит на него.       Мужчина медленно стаскивает капюшон и переводит взгляд на Сяо Чжаня. И в этом взгляде адская бездна. Сяо Чжань тяжело сглатывает.       — Ибо…       Сяо Чжань буквально прирастает к стулу, когда Ибо подходит ближе и останавливается в полушаге. Наводит дуло пистолета на него. Сяо Чжань прикрывает глаза. Дуло горячее, жар ощущается буквально в паре пальцев от лба, но он не уворачивается. Он ждет. Приговор в глубине бездны был однозначным.       Или нет?       Ничего не происходит.       Слышится тяжелое дыхание Ибо. Ощущается фантомное давление металла на кожу, горячая пуля внутри, кровь на лице.       Ибо не двигается. Он застыл, как статуя карающего бога, размышляющего, как именно покарать своего раба.       Сяо Чжань открывает глаза и медленно сползает со стула, становится на колени. Ибо смотрит, не мигая. В глазах все так же плещется необъятная тьма. Сяо Чжань теперь знает, что ее не избежать. Не стоило и пытаться. Она уже в нем, нужно было понять это раньше. Он выдыхает и прислоняется щекой к паху Ибо, потирается, как провинившийся пес. Остается лишь поскулить и прижать уши. Что-то есть такое в этом шизанутом на всю голову, властном мужчине, что люди готовы упасть и лизать ему ноги. Сяо Чжань не исключение.       Ибо опускает пистолет, кладет левую ладонь ему на голову, а потом резко дергает за волосы, заставляя смотреть на себя.       Гипнотизирует некоторое время. Какой-то миг кажется, что то безумие, которое тлеет в Ибо, возьмет верх. И тогда мозги Сяо Чжаня размажет по этому металлическому столу с фотографиями — как финальный мазок этой адской сюрреалистичной картины.       — Нам нужно уходить, — раздается позади голос одного из людей Ибо.       Сяо Чжань вскрикивает, когда Ибо вздергивает его на ноги, держит еще несколько мгновений за волосы. А потом отпускает, словно с усилием ослабляя хватку.       — Ибо…       Голова Сяо Чжаня дергается от резкой пощечины. Удар получается довольно сильным, губа начинает кровить. Что ж, он это заслужил. Сяо Чжань слизывает кровь.       Ибо натягивает капюшон обратно, пряча лицо, и ведет за собой.       Не говорит ни слова.       Молчание Ибо — это самое пугающее. И волнующее, даже учитывая, что смерть шагает с ним в ногу.       Сяо Чжань старается не смотреть по сторонам, но кое-что попадает в поле его зрения. В коридоре много тел. В воздухе стоит густой запах крови и смерти. На полу лежат бумаги, залитые красным, перевернутая мебель, щепки, осколки, гильзы. Мужчины и женщины в неестественных позах с остекленевшими глазами. Кто-то еще шевелится, но его сразу добивают. Вот та самая дорога и дошла до Сяо Чжаня. Он поглядывает на Ибо, который уверенно ведет его из здания, не обращая ни на что вокруг внимания.       Ибо запихивает его на пассажирское сидение машины, а сам садится за руль. Достает запасной магазин и меняет его быстрыми движениями, кладет пистолет себе на колени и поворачивает ключ зажигания. Когда начинается ход, пищит сигнал о непристегнутых ремнях. Сяо Чжань тут же пристегивается. Ибо бьет кулаком по панели, сигнал не прекращается. Он тоже пристегивается.       Когда они отъезжают от здания, за ними тянется несколько автомобилей с его людьми. Машины все разных марок и цветов. Та, в которой находится он с Ибо — какой-то минивэн. Сяо Чжань не удивится, если его владелец лежит в багажнике. И вряд ли живой.       Ибо сжимает руль и смотрит на дорогу. Из-под капюшона виднеется его напряженный профиль, суженные глаза, поджатые губы. Он в ярости, понимает Сяо Чжань и боится даже пошевелиться.       Ибо уверенно ведет, не превышая скорости. Они выезжают на загородную трассу. Едут вдоль моря.       Ибо прижимается к правой стороне, а потом съезжает с трассы, и вскоре они оказываются на дороге через лес, которая выводит на побережье.       Машина останавливается. Ибо берет пистолет, сует за пояс сзади и выходит. Обходит машину, открывает пассажирскую дверь и вытаскивает Сяо Чжаня, который едва успевает отстегнуть ремень безопасности.       На улице довольно прохладно, но солнечно. Вокруг тишина, нарушаемая лишь шумом прибоя и криком чаек.       Хорошее место, чтобы умереть.       Ибо тащит его вперед и буквально швыряет в воду. Тонкая пижама и так особо не грела, но теперь еще и пропитывается влагой. Вода холодная, а дно каменистое, колени простреливает болью. Ибо идет следом и снова вздергивает Сяо Чжаня, толкает вперед.       — Ибо…       Вместо ответа он хватает его за волосы и окунает. Сяо Чжань едва успевает глотнуть воздуха, как погружается с головой. Сердце бьется как бешеное, легкие начинает жечь. Он беспомощно дергает руками. Ибо тянет вверх, давая глотнуть воздуха, но снова окунает. В этот раз под водой Сяо Чжань находится дольше. Он пытается смотреть сквозь мутную толщу на Ибо.       Сяо Чжань кашляет и жадно глотает воздух, когда его поднимают.       — Я… ничего… — говорит Сяо Чжань, задыхаясь, — Ничего не сказал о тебе.       — Думаешь, поэтому я хочу тебя сейчас прибить? — шипит Ибо хриплым от ярости голосом.       — Нет, — Сяо Чжань еще и головой мотает, насколько позволяет хватка в волосах.       — А почему, Чжань-гэ?       Глаза Ибо так близко. Они такие темные. Его волосы тоже мокрые, по прядям стекает вода. Рот искривлен в оскале.       — Потому что я принадлежу тебе, — выдыхает Сяо Чжань почти в его губы.       — Я рад, что ты это помнишь.       Ибо наконец его отпускает и Сяо Чжань бредет за ним к берегу. Его начинает бить дрожь от холода и после отката адреналина.       Машины с людьми Ибо стоят поодаль, несколько из них рассредоточились по периметру и стоят на страже. Ибо отходит и подзывает одного из мужчин, что-то говорит, Сяо Чжаню не слышно. Но вот мужчина стаскивает штаны и свитшот, отдает Ибо, кто-то разувается и протягивает свои кроссовки.       Ибо возвращается.       — Раздевайся.       Сяо Чжань деревянными пальцами стаскивает мокрую одежду и берет взамен сухую. Взгляд Ибо останавливается на штангах в сосках, но он ничего не говорит.       Одежда воняет табаком и дешевым парфюмом. Становится легче, хотя Сяо Чжаня еще трясет.       Они снова выезжают на трассу, и вскоре Ибо выруливает на небольшой заброшенный аэродром, где стоит маленький самолет, который, скорее, предназначен для перевозки грузов. Кортеж останавливается в стороне, один из людей подходит и садится в машину, в которой Сяо Чжаня привезли, и уезжает.       Самолет и правда оказывается грузовым, когда они поднимаются по трапу. Внутри много ящиков и каких-то тюков. Сяо Чжань даже знать не хочет, что в них. Ибо кивает пилоту, проходит между ящиками и садится прямо на пол, откидываясь на тюки. Сяо Чжань опускается рядом.       Самолет взлетает.       — Если ты еще раз подобное выкинешь, я отрежу тебе ноги, — говорит Ибо и достает флягу из кармана худи, делает несколько глотков.       — Не выкину.       Ибо некоторое время смотрит на него, словно пытается понять правду слышит или ложь.       — Хорошо. Мне нравятся твои ноги.       Ибо протягивает ему флягу. Сяо Чжань тут же прикладывается к ней. Тепло растекается по гортани и желудку. Делает еще один глоток, а потом возвращает флягу и, чуть сдвигаясь, ложится и кладет голову Ибо на колени. Его штаны мокрые, Ибо не сменил одежду. Через какое-то время пальцы вплетаются в волосы. Сяо Чжань прикрывает глаза.       — Мы снижаемся, — говорит Ибо через некоторое время. Сяо Чжань растерянно моргает. Видимо, он задремал.       — Уже?       — Мы еще не дома. Мы в Испании.       — А потом?       — Марокко.       — Ибо, а что с центром? — решается спросить Сяо Чжань.       — Надеюсь, ты не успел там ни к кому привязаться.       Это не ответ, но другой вряд ли будет.       Садятся они посреди какого-то поля. К самолету тут же подбегают несколько человек и начинают разгружать ящики и тюки. Звучит испанская речь. Когда Сяо Чжань и Ибо спускаются с трапа, к ним подходит человек и ведет их к машине в стороне.       Интересно, думает Сяо Чжань, Ибо так же и во Францию летел? Такими же мелкими перелетами через разные страны. Ибо усаживает его на заднее сиденье, а сам некоторое время говорит с тем мужчиной.       А потом они едут. Вероятно, к другому полю. Или куда-то еще. Сяо Чжань вспоминает в каком тумане был, когда ехал сюда в компании Элис. Сейчас он просто не обращает внимания на происходящее, остро ощущая лишь присутствие Ибо. Его теплое бедро рядом со своим. Ошейник больше не давит на трахею.       Сяо Чжань улыбается.

***

      Ибо выходит из душа, вытирая голову полотенцем. На нем только легкие хлопковые штаны, низко сидящие на бедрах. Сяо Чжань облизывает губы. Ибо ухмыляется, поймав направление его взгляда.       После еще одного перелета они приземлились в Марокко. Это снова был грузовой самолет с нутром, наполненным длинными ящиками, от которых несло оружейной смазкой. Когда их привезли в небольшой дом, окруженный какими-то раскидистыми кустарниками, занимался рассвет, расцвечивая небо в оттенки оранжевого и сиреневого.       Сяо Чжань опускает глаза и тянет какой-то терпко-сладкий отвар, который им принесли вместе с едой. Марокканская кухня ему не понравилась. Впрочем, как и французская. Ибо делает еще пару звонков, обсуждая их дальнейший путь и решая некоторые вопросы со своими людьми. Во время разговора он не выгоняет Сяо Чжаня из комнаты. Ибо расхаживает по небольшому помещению, а потом останавливается возле него, гладит по голове.       — Мы останемся здесь на пару дней, — говорит Ибо, когда заканчивает звонок.       Сяо Чжань вспоминает, что Ибо за все время, сколько они знакомы, ни разу не выезжал за границу. Однако приехал за Сяо Чжанем лично.       Ибо снова гладит его по голове. Потом идет к сумкам, в которых им принесли еду и одежду. Что-то достает оттуда, подходит и садится напротив. Кладет перед собой поварской топор. Сяо Чжань замирает и напрягается. Да, Ибо бывает пугающим.       — О чем тебя спрашивала та сука из Интерпола? — Ибо смотрит спокойно, словно они просто беседуют.       Сяо Чжань вздрагивает.       — Хотела знать с кем ты встречался, о чем говорили. У них почти ничего нет. Я им нужен был как свидетель. Но во французской тюрьме есть кто-то, кто заговорил, и на тебя выписан ордер. Тебе нельзя… нельзя появляться в Евросоюзе.       Ибо кивает.       — Почему ты им ничего не рассказал?       — Я ничего не знаю, — говорит Сяо Чжань и сжимает чашку.       — Но ты знаешь, Чжань-гэ, — с нажимом произносит Ибо.       — Нет, — настаивает Сяо Чжань.       Ибо снова кивает.       — Чжань-гэ, — говорит он, поглаживая пальцами широкое блестящее лезвие, — ты создал мне много проблем своей выходкой. И я хочу верить, что подобное не повторится.       — Не повторится, — говорит тут же Сяо Чжань, не сводя взгляда с блестящей стали.       — Думаю, тебе нужно напоминание о твоей глупости. Положи руки на стол, Чжань-гэ.       Сяо Чжань вскидывает на него взгляд. Ибо спокоен и даже поощрительно улыбается. Конечно, должно быть наказание. Разве Сяо Чжань этого не понимал? Он отставляет пустую чашку в сторону, кладет кулаки на стол, усилием воли заставляя себя разжать напряженные пальцы. Они подрагивают.       — Хорошо, — Ибо протягивает руку и поглаживает пальцы. Потом прихватывает безымянный и мизинец на левой руке, чуть сжимает. — Тебе придется с ними расстаться.       Сяо Чжань не знает, что сказать. Он просто кивает. Ибо не медлит. Он встает, надавливает рукой, прижимая ладонь Сяо Чжаня к столешнице, придерживает три пальца, которые должны оставаться невредимыми и взмахивает топором.       Какие-то секунды Сяо Чжань смотрит широко распахнутыми глазами на отделившиеся по среднему суставы пальцы. Сначала он видит кровь, которая начинает вытекать из обрубков. А потом приходит боль. Кажется, она резко усиливается, вспыхивая в пальцах, и стремится дальше, охватывая ладонь, запястье, локоть, плечо. Простреливает по всему телу. В какой-то миг Сяо Чжаню кажется, что он сейчас задохнется.       Сяо Чжань кричит.       Глаза застилает мутной пеленой. Он не может двинуться с места, как парализованный. Между лопаток ложится горячая ладонь и начинает поглаживать.       — Дыши, Чжань-гэ, — успокаивающе шепчет Ибо. — Дыши, мой хороший.       Сяо Чжань пытается. Ему все еще кажется, что боль повсюду. Он прислоняется к Ибо. Ощущает мерное вздымание груди. Спокойное. Сяо Чжань держит ладони на столе, потому что ему не разрешали их убирать.       Ибо отходит, но тут же возвращается, ставит аптечку на стол. Берет покалеченную руку и поднимает вверх. Посыпает срезы каким-то порошком. Вытирает кровь с кожи ладони влажным ватным тампоном. Сяо Чжань дрожит и не может оторвать взгляда от окровавленного топора и пальцев в лужице крови.       Ибо накладывает повязку и заставляет проглотить пару таблеток, подносит бутылку воды ко рту. Сяо Чжань пьет. Слезы все еще текут, но к боли он уже привык. Ибо поднимает его на руки и несет в другую комнату.       — Все уже закончилось, мой хороший, — Ибо ложится рядом и обнимает его, касается губами влажных век.       Сяо Чжань льнет к нему всем телом и прижимается. Ибо, на удивление, нежен и ласков.       — Никогда больше не смей от меня сбегать, Чжань-гэ.       — Никогда, — всхлипывает Сяо Чжань и с радостью раскрывает губы навстречу поцелую.       Он больше не сбежит. Даже не попытается.       — Ты будешь рядом, где бы я ни был, Чжань-гэ.       Видимо, это и правда судьба.

Июль, 2024