Церсия

Время смуты…

      Кандалы с шипами с внутренней стороны оставляли глубокие раны на запястьях и щиколотках. Но Церсия шла вперед, превозмогая боль. Каждый шаг, каждое движение приносило нескончаемые муки. Но ведьма продолжала идти с непроницаемым лицом. Ни один мускул на нем не дрогнул.       Вокруг нее был хаос из криков, плача, улюлюканья, гоготания. Люди скандировали ее имя и желали ей сгореть в пламени Ада.       «Ах, жаль, что Ад — всего лишь глупая выдумка и мечта демонов… Есть только Хаос. Ни Рая, ни Ада нет и не может быть. Но людям так легче жить — делить мир на черное и белое. Думать, что для таких, как мы, есть место только в пекле Ада. А им — верным служителям выдуманного Бога — уготовано место в лучах Рая.».       Но Церсия не держала зла на смертных. Каждое живое существо боится неизведанного, непохожего на них. А страх толкает на безумные вещи. Но это никогда не было и не должно стать оправданием жестокости.       — Умри, тварь!       В Церсию кинули гнилой помидор. Он попал в голову и оставил неприятный запах и слизь на лице. Ведьма остановилась.       — Госпожа!       К ней попытался прорваться верный друг Саргалос. Его кандалы были такими же как у нее. И любое движение вызывало новую рану на его теле.       — Не нужно, — повернув голову к нему, Церсия улыбнулась.       Она заметила, что верный друг выглядел плохо. По шее, где был ошейник, скатывались струйки крови. Та же картина была на руках и ногах. Жалкие тряпки, в которые был одет Саргалос, были испачканы свежими пятнами от гнилых отходов, коими в них бросались с самого начала позорного шествия по Столице.       Верный друг плакал. Не от боли или оскорбления. Ему было тяжело видеть, что его госпожу подвергают такому унижению. Великую защитницу Иных, первородную ведьму заставляют идти по улицам босиком и в одной сорочке, которая была испачкана грязью и кровью после долгого пребывания в темнице. Каждый смертный мог плюнуть в нее, оскорбить, облить помоями. И не получить за это никакого наказания или порицания. Напротив, ради такого представления их всех здесь и собрали. Единственное, что делали стражники — не позволяли подойти к цепочке заключенных.       Церсия осторожно подняла руки, в запястья которых тут же впились маленькие и острые шипи, и вытерла стекающую по лицу жижу.       — Шагай вперед! — рявкнул один из стражников и дернул цепь.       Стражник потянул так, что вся вереница заключенных дернулась вперед и каждый в цепочке не устоял на ногах. Все они взвыли от боли. А смертные только сильнее начали кричать в одобрительных возгласах. Церсия тоже не удержала равновесие и упала к ногам стражника.       Тяжело дыша, она пыталась справиться с болью. Не первый раз она подвергается подобному. Не первый раз ее тело истязают. Но впервые вместе с ней страдают другие. Церсия вынесла бы любые пытки и издевательства. Она бы ответила за любые свои действия. В одиночку. Но видеть, как пыткам подвергают ее друзей и приближенных за ее решения, было невыносимо. И Констант Третий прекрасно знал, как дороги для Церсии ее приближенные. Поэтому и сделал все, чтобы она увидела их муки.       Она стояла первой в связке. От нее зависело как долго они будут идти. Она вела их через позорный коридор, сквозь который ведут всех приговоренных к смерти, к месту казни. Ее руками Констант Третий желает избавиться от всех детей преисподних.       Церсия усмехнулась, когда вспомнила злорадное удовольствие на лице императора. Ох, как же он заблуждается, если думает, что такие детские игры смогут сломить их. Уже многие столетия каждый из Иных борется за жизнь и сталкивается с вещами, которые обычные смертные никогда бы не пережили. Они воины с самого рождения. Дети самого Хаоса и их потомки живут с болью каждый день.       Позади кто-то из приближенных вскрикнул. Церсия резко повернула голову. В конце цепи, замыкающим, был самый юный член процессии. Мальчик с черными как ночь волосами и чистыми ясными как дневной небосклон глазами пытался убрать ногу стражника со своей руки. Он бил кулаками из последних сил, но стражник лишь ухмылялся.       — Вставай!       Цепи снова дернули, что заставило Церсию вернуть внимание на ведущего стражника — командира. Нет. Разум и снисхождение здесь не помогут. Кем бы их не считали, как бы не презирали, как бы не ненавидели, они не могут позволять совершать смертным такие гнусные вещи в отношении себя.       — Хочешь, чтобы я понес на руках тебя, ведьма? Ха! Вставай! Иначе прикажем вас затоптать! А императору скажем, что люди не удержались и совершили самосуд над вами — демонами.       Церсия сжала кулаки и посмотрела на командира. Оскал на его лице сразу пропал. Он мгновение ока стал серьезным. Церсия даже заметила искры паники и ужаса в его глазах. Но такая наглость со стороны ведьмы лишь сильнее разозлила его.       — Любое действие ведет к противодействию. Замкнутый круг, — прошептала она.       — Вставай! — взревел командир.       Раздался звук хлыста и несколько отчаянных криков сторонников Церсии. Приказ Константа Третьего соблюдали лучше, чем она предполагала. Ее старались не трогать, а вот ее приближенных наказ императора не касался. За любую провинность Церсии страдали ее близкие. Так было, так есть и так будет всегда, если она не разомкнет замкнутый круг.       Командир дернул цепь. И прежде, чем Церсия успела остановить себя, дернула ее обратно, заставив всех замолчать. Все замерли. Открытое неповиновение заметили все присутствующие. Сколько бы ошейников, блокирующих Хаос, не надевал на нее император, силы первородной все равно будут прорываться на свободу. А гнев, ярость и другие низменные эмоции только усилят его.       Смертные сколько угодно могут поддаваться своим низменным желаниям и животным инстинктам, но Церсия и ее люди даже через позорный коридор пройдут с достоинством и на своих условиях.       Она медленно поднялась на ноги, продолжая смотреть в глаза командира. Он был напуган, хотя очень хорошо скрывал это. Но Церсия чувствовала страх, растекающийся по его венам. И это придавало ей уверенности и сил противостоять.       Кончики ее пальцев заискрились и позади раздался истошный крик. Но на этот раз кричал уже не мальчик, а стражник, что посмел издеваться над ним. Церсии не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что произошло. Она сама пожелала, чтобы стражник закипел изнутри. Кровь забурлила в его венах и начала выходить наружу: из глаз, носа, ушей.       Смертные вокруг молчали и не двигались. Многие даже не осмелились опустить руки или закрыть рты. Они словно застыли во времени. Но Церсия здесь была не причем. Ужас парализовал всех. Мало того, что кандалы с шипами никак не усмирили Иных, так еще и выяснилось, что специальный ошейник не работает, и ведьма спокойно колдует. Но они не имели понятия, сколько усилий пришлось приложить Церсии, чтобы воспользоваться силами. Ошейник не был до конца бесполезным. Он действительно создавал препятствие для использования магии. Но Церсия была первородной и доступ к Хаосу у нее был напрямую.       А потомкам первородных так не повезло. Их магия была слабее, и источником служило сердце, куда вкладывала частичку Хаоса первородные. Кроме этого источника у потомков нет способов обращаться к Хаосу. И ошейнику куда проще заблокировать потоки маленького сердца.       Пум.       Тело стражника тряпичной куклой свалилось на землю. Но он был жив. Церсия не убила его, хотя могла.       — Он жив. Если вас это беспокоит, — улыбнулась Церсия командиру.       Он не показывал волнения. На его лице не дрогнул ни один мускул. Только взгляд потемнел. Обычно это не предвещало ничего хорошего. Но сейчас Церсия знала, что он не посмеет ничего сделать. Она ясно дала понять, что произойдет, если они перейдут черту человечности еще раз.       — Вперед, — гаркнул командир.       — Но, командир, — попытался вмешаться еще один стражник.       — Ты оглох? Я сказал: ВПЕРЕД!       Церсия слегка обернулась к своим приближенным. Они без слов поняли приказ госпожи. Каждый поднялся на ноги и с гордо поднятой головой последовали за ней.       Теперь уже люди не спешили обливать их оскорблениями и помоями. Процессия была тихой и молчаливой, даже когда они прошли дальше. Люди впереди уже знали, что произошло. И вскоре и до площади императорского дворца дошел шепот.       Когда Церсия увидела перед собой величественную лестницу из белого мрамора, на вершине которой сидел на троне Констант Третий с искаженным от ярости лицом, не сдержала злорадной ухмылки. Подстать широкой лестнице императорский дворец был столь же велик и прекрасен. Спереди к небу возвышались статуи шести предыдущих правителей. Троих из них Церсия знала лично: Король Мареуш Первый Кровавый, который начал охоту на Детей Хаоса, Король Диабат Третий Хитрый и император Констант Второй. И каждый из них пытался ее убить. Но только Констант Третий смог приблизиться к мечте предков.       Два маленьких золотых купола блестели от солнечных лучей, а на пике центрального — самого большого купола — развивался флаг империи Ксена: голубое полотно, на котором был вышит золотыми нитями грифон. Символ, которого жители империи не были достойны.       Порыв вера подхватил измазанные в грязи и помоях волосы Церсии. Она ощутила на себе свежесть морского бриза. Она повернула голову и увидела бескрайнее лазурное море. Его волны бились о прибрежные скалы, на которых и стояла столица империи Антика. Церсия с тяжестью на сердце представила родные края, что прятались за горизонтом и которых больше не было в этом мире. Еще король Мареуш стер с лица земли все деревни и города в ее родных краях, превратив их в безжизненные пустоши.       Но горевать о прошлом было некогда. Церсия с гордо поднятой головой встала перед лестницей. Вокруг стояла тишина. Впервые площадь столицы была так безмолвна.       Церсия наблюдала, как император пытается совладать с яростью и не отдать приказ, продиктованный эмоциями. Будь его воля, он бы давно приказал всех заключенных убить самым жестоким способом по всем заповедям архиепископов. Ему нужно было быть осторожным. Как бы не желали смертные, Иных было много и становилось больше с каждым поколением. Но последние десятилетия все же сократили число потомков Детей Хаоса. Церсия была одна из немногих Первородных, кто открыто выступал в переговорах и столкновениях. Другие же пряталась, бежали или игрались со смертными, что приводило к большей неприязни со стороны людей. Церсия не поддерживала такой подход. Она желала мира и справедливости, равных прав и признания. Но увы. Смертные не шли на контакт. Любая зарождающаяся надежда на мир гасла, не успев засиять в полную силу.       Император поднялся с трона. Люди будто очнулись и стали перешептываться.       — Госпожа, — шепотом позвал Церсию верный друг.       — Все хорошо, Саргалос. Все будет хорошо. Мы сегодня не погибнем, обещаю.       Констант Третий махнул рукой, и командир стражи подошел к Церсии. От отцепил связывающую ее с другими пленниками цепь и повел по лестнице к императору. Впервые Констант и Церсия стояли рядом. Впервые император видел женщину, что не состарилась ни на день после встречи с его прадедом. Он видел ее портреты в тайной комнате короля. Бывший правитель перед кончиной изрисовал все доступные полотна. И на каждом была она — Церсия — женщина, которая свела его с ума магией и красотой. И Констант не мог отрицать, что она была необыкновенно красива не только внешностью, но и умом. Ее не испортили даже грязь и помои. Ведьма была воплощением света. Белоснежная кожа, сиреневые, как юные фиалки глаза, длинные и сияющие волосы такие же белые как кожа. Церсия казалось хрупкой женщиной, которую он — Констант Третий — мог сломать одним прикосновением. Но он прекрасно знал на что она способна.       — Вот ты и здесь, Церсия, — со злобной улыбкой оскалился Констант, проведя рукой по ее щеке. — Каким же будет твое последнее желание? Или может ты все же попросишь помиловать тебя? Если ты будешь покорной, так и будет.       Церсия в ответ лишь усмехнулась. Покорной? Иными словами, Церсия должна была возлежать с ним. Ведь его влечение, как и влечение его прадеда, было на грани безумия. И Церсия это хорошо понимала. Молить о пощаде? Ха! Император, как и в детстве, был наивен. Неужели он правда думает, что она — первородная ведьма — начнет молить о помиловании?       — Ты правда считаешь, что желание станет последним? — ласково спросила она, будто разговаривала с маленьким мальчиком.       Констант поддался гневу. Он замахнулся и ударил ее по лицу. Удар был таким сильным, что хрупкая и истощенная Церсия, упала к его ногам. На белый мрамор брызнула черная кровь, а снизу раздались крики. Последователи ведьмы пытались вырваться к ней, но стражники с особой жестокостью остановили их. Церсия бросила взгляд на них и ее сердце сжалось. Самый юный мальчик продолжал бороться, несмотря жестокие удары хлыста, и тянул руку к ней. Каким же бесполезным это было делом, но это тронуло ведьму.       Мальчик без имени и рода был сильнее духом многих взрослых Потомков. Даже Валмолон восхищался им.       «Все хорошо, не давай им повода причинить тебе боль.» — мысленно обратилась к мальчику Церсия.       Он затих, но по щекам продолжали литься слезы.       «Церсия!» — мысленно вымолвил он из последних сил.       Только он осмеливался назвать ведьму по имени. Только этот мальчик был смел и глуп на столько, чтобы обращаться так к ней. Но именно этим он запал в душу Церсии. Его небесные глаза искрились жаждой жизни и отмщения.       «Мы не умрем сегодня.».       Мальчик взметнул голову и удивленно расширил глаза. Церсия лишь улыбнулась и вернула внимание на Константа.       «Это твой последний день правления, Констант.».       После этого дня Антика уже никогда не была прежней, а императоры более не восседали на ее троне.             

Наше время…

             Поднимаясь по лестнице, я не могла перестать думать о Вороне. С каждой ступенькой, с каждым лестничным пролетом, уверенность крепла. Я была почти убеждена, что Ворон и парень из клуба «Анахам» — один и тот же человек. Иначе объяснить то, что Ворон знает мое имя, я не могла. Разве что можно было предположить преследование. Но на сегодня с меня было достаточно криминальных событий и мыслей.       Я открыла дверь и вошла в квартиру. К моему удивлению в ней было тихо. Обычно Фелисити включала музыку или смотрела кино, транслируя его через проектор на натаянную простыню. В нашей квартире никогда не было тихо и темно. Феси терпеть не могла темноту и везде включала свет или ночники.       Я потянула цепочку у лампочки. Раздался приглушенный щелчок и теплый свет осветил коридор. Я посмотрела на небольшие антикварные часы на тумбе. Время приблизилось к полночи. Феси точно еще не должна была спать. Я навострила уши, но в квартире было тихо, даже из душевой звуков не доносилось. Сумки Феси не было на пуфе, как и ее обуви на подставке, где она обычно оставляла их.       Куда она делась? Неужели еще не вернулась?       — Феси!       Ответа не последовало. В груди появилось тревожное чувство. С каждой секундой оно только нарастало.       — Фелисити!       Тишина. И затем раздался звук, будто что-то упало в гостиной.       Я замерла. Рука сама потянулась к металлической дубинке, которую оставил отец Феси как раз на случай проникновения воров. Она была безумно тяжелой, но адреналин в крови помог мне поднять ее и выставить перед собой.       Хряп.       Я подскочила на месте и прикусила губу. Во рту появился привкус крови. Первое, что хотелось сделать, выбежать из квартиры и попытаться найти Ворона. Но все же здравые нотки еще теплились в моей голове.       Пересилив страх, я вошла в гостиную, которую слабо освещал свет из коридора. Его хватило, чтобы оценить обстановку. Я чуть не свалилась на пол от облегчения. Фелисити свернувшись калачиком спала на диване. Одеяло свалилось на пол, но она продолжала держать его край в руках у лица. Феси надела теплую махровую пижаму такого же цвета, как и ее кучерявые волосы. А на соседнем кресле спал Тимоти. Он все еще был в очках. На его коленях стояла наполненная до краев урна с попкорном. У ног лежал телефон. Видимо, именно он издал звук при падении.       Я облегченно вздохнула. Дубинка показалась еще тяжелее, поэтому я быстро вернула ее на место, по пути споткнувшись о сумки друзей. На меня неожиданно напала сильная усталость. Я прислонилась спиной к стене и медленно скатилась по ней на пол. Прижав к себе колени, я уткнулась в них лицом. Дома было спокойно и безопасно. Мне не верилось, что все, что со мной приключилось сегодня вечером, действительно произошло. Все казалось неприятным мороком, помутнением и игрой воображения. Но отголоски панической атаки подтверждали реальность произошедшего.       После сильного стресса, когда я полностью расслаблялась, меня всегда начинало клонить в сон. И сейчас не стало исключением. Но мне не хотелось засыпать сидя на полу в коридоре. Хотелось принять душ и смыть с себя грязь. И хоть ко мне даже не успели прикоснуться, мне все равно было противно. Я вспомнила ужасно желтые зубы одного из бандитов, от чего меня перекосило от отвращения.       — Хватить… — вздохнула я и мотнула головой, отбрасывая неприятные воспоминания.       Не нужно было зацикливаться на плохом. Сейчас я была цела и здорова. Благодаря Ворону. Невероятная удача, что он был поблизости. Поднимаясь с трудом на ноги, я подумала, если мы еще раз встретимся, нужно будет его отблагодарить как следует. Но встретимся ли мы еще? Мне хотелось верить, что да.       Стоило мне подняться, я тут же пошатнулась. В таком состоянии идти в душ было плохой затеей. Не хватало свалиться и удариться головой о кафель. На ватных и ослабленных ногах я поплелась к еще одному небольшому дивану в гостиной, перед этим отключив свет. Несмотря на темноту, мне было спокойно. Я в отличие от подруги любила мрак и ночь. В темноте можно было спрятаться от всего мира и жить так, как желало сердце, не страшась осуждения и порицания.       Не снимая верхней одежды, я легла на диван. И стоило моей голове коснуться хлопковой и жесткой декоративной подушки, я провалилась в сон.       

***

             На утро казалось, что меня всю ночь избивали. Шея болела. Спина ныла. И кажется какой-то из позвонков защемило на уровне лопаток.       Я проснулась первой. Тимоти все так же спал в кресле с урной попкорна. Он слегка похрапывал, а его рот был открыт. Я с трудом поборола желание взять пару попкорин и попрактиковаться в меткости. Фелисити тоже крепко спала. Одеяло так и лежало на полу, а подруга во всю раскинулась на диване. Одну ногу она даже закинула на спинку.       Скрипя костями, я села и осмотрелась. За окном только-только начало подниматься осеннее солнце. Наконец-то настал солнечный день после месяца дождей и пасмурной хмурости. Я какое-то время сидела и смотрела в окно, как поднимается огромный газовый шар, освещая одну половину нашей планеты. Свет от его лучей казался слишком ярким, но я продолжала смотреть. И только всхрап Тимоти вывел меня из сонного оцепенения. Отбрасывая ночной морок, я побрела в свою комнату, чтобы взять домашнюю одежду и отправиться в ванную. Только после хорошего контрастного душа я наконец-то могла уверенно сказать, что полностью пришла в себя.       Выходя из ванной комнаты, я решила, что не стану рассказывать друзьям о случившемся. Мне не хотелось еще раз возвращаться мысленно на ту улицу. И лишний раз волновать друзей тоже желания не было.       Тимоти и Феси продолжали спать. Мне показалось это уже чересчур. На часах еще было рано, но если Фелисити могла себе позволить стать до обеда, то Тимоти всегда был птичкой ранней. Даже если это был выходной день. Я замотала влажные волосы в полотенце и подошла к другу. Коснувшись его плеча, я почувствовала разряд. Я вздрогнула, а Тимоти сразу же проснулся и стал лихорадочно озираться, уронив на пол урну с попкорном.       — Что? Где? Почему я…       Он наконец-то сфокусировал взгляд на мне. Я стояла напротив него и еле сдерживала смех. Тимоти поправил очки и прокашлялся.       — Циси… Это ты. Когда я уснул?       — Не знаю, когда я пришла вы с Феси уже спали.       Тимоти взглянул на развалившуюся подругу и зевнул.       — Вот как? А мы ведь даже не успели включить тот скучный фильм про блондинку в розовом.       Я усмехнулась. Любимый фильм Фелисити «Блондинка в законе» давно стала классикой просмотров.       — Завтракать будешь? — спросила я.       — Да, не откажусь.       Пока я гремела сковородками и посудой на кухне, Тимоти ушел в ванную. Первая порция яичницы и пары бутербродов уже была готова, когда Тимоти сел за стол. Его кудри были влажными и от этого слегка распрямились, спадая на лицо. Он нервно зачесал их назад, но это мало чем помогло.       Мы перебрасывались шуточками колкостями, когда в кухню вошла сонная и растрепанная Фелисити.       — Доброе утро, соня, — улыбнулась я, облокачиваясь руками на барную стойку, отделяющую кухню от обеденного стола.       Феси что-то пробормотала в ответ и плюхнулась на свободное место. Тимоти придвинул к ней ее порцию как заботливый брат.       — Когда я уснула? — спросила Феси.       — Не знаю, я тоже не помню, когда уснул, — пожал плечами друг. — Ты что-то подсыпала в попкорн, да?       Фелисити хмуро и недоуменно подняла на него взгляд.       — Сдурел? Если бы я хотела тебя усыпить, использовала бы хлороформ.       — Ха! Ты насмотрелась детективов. Хлороформ не способен так быстро усыпить человека, как это показывают по ТВ.       — Ну смочила бы платок посильнее, чтобы точно подействовало.       — И убила бы меня этим.       — Да, не плохая перспектива.       Я усмехнулась. А Тимоти едва улыбнулся. Но я увидела в его глазах сквозь толстые стекла очков озорную искру.       Фелисити принялась за свой завтрак, пока я заканчивала приготовление с утренним кофе. Иметь собственную кофемашину — сбывшаяся мечта, после которой и умереть не жалко!       Тимоти, как всегда, выбрал обычный «Американо», Феси же заказала капучино с двойным эспрессо.       — У тебя не плохо получается прислуживать.       За подобный комментарий Тимоти получил по затылку кухонным полотенцем. Фелисити чуть не выплюнула кофе от смеха. Но все же удержала напиток в себе.       — В следующий раз ты будешь нас обслуживать, — хмыкнула я.       — Обязательно, — согласился Тимоти как ни в чем не бывало.       — Хватит вам! Циси, садись уже с нами и поешь.       И я с радостью подчинилась. Мы продолжали перебрасываться шутками. На душе было так спокойно, что я то и дело ловила себя на том, что на лице сама собой появляется улыбка.       — И все же… Как так получилось, что мы с тобой так быстро уснули?       — Что в этом не обычного? — недоуменно спросила я, отламывая кусок круассана из тарелки Феси.       Подруга ударила меня по руке, но я успела забросить кусочек в рот. И с довольной улыбкой, и под осуждающий взгляд пережевывала его, восхищаясь вкусом выпечки.       — Не обычно то, что мы уснули сразу же как приготовились смотреть фильм. Я даже не помню, как это произошло. Только я легла на диван и все, пусто.       — Я тоже помню только то, что сел в кресло и потом… Уснул. Хотя не скажу, что сильно хотел спать.       — И я тоже. У меня еще было полно сил.       Я напряглась. В их словах было из-за чего начать переживать. Особенно если учесть странности за последнее время. Но я отбросила все непрошенные мысли.       — Вы просто могли не заметить, — пожала я плечами. — Неделя была сложной. Мы держались из-за всех сил, а когда расслабились, то организм отключился. Не вижу здесь ничего необычного.       Я была уверенна в своих словах. Ведь то же самое вчера произошло и со мной.       — Но все же. Одновременно? — не сдавалась Феси.       — Я склонен согласиться с мнением Циси. Мы и правда много сил потратили на этой неделе.       — Даже если так. Я не тот человек, который вот так отключится!       Мы с Тимоти многозначительно переглянулись, но не стали переубеждать подругу. Еще некоторое время мы обсуждали прошедшую ночь.       — Я устал от этого разговора, — вздохнул Тимоти и поднялся с места.       Друг забрал у нас все пустые тарелки и отправился молча к мойке. В этом был весь Тимоти. Если он терял интерес, то замыкался и делал вид, что не видит и не слышит того, кто продолжает говорить. Фелисити, как и каждый раз до этого, возмутилась и надула губки.       — Ну и черт с тобой, — буркнула она.       — Буду рад ему. Соскучился по нему, — хмыкнул в ответ Тимоти.       Но на этом разговор окончательно сошел на нет. Фелисити ушла в душ. А это значило, что подруга пропала на добрые полтора часа, если не больше. Вместе с Тимоти мы убрались на кухне и вернулись в гостиную.       — Я пойду.       Тимоти взял было сумку, но его взгляд упал на рассыпанный попкорн.       — Я уберу, — поспешила ответить я.       — Нет. Моя вина.       — Тимоти, — строго сказала я.       Друг как-то странно посмотрел на меня, будто видел впервые. В глазах вспыхнула искра, а брови поползли на лоб. Видимо мой тон был слишком повелительным и жестким. Я откашлялась и ответила уже мягче:       — Нам все равно заниматься уборкой. Так что не беспокойся на этот счет.       Тимоти еще какое-то время с сомнением смотрел на попкорн, но все же сдался. Друг тяжело вздохнул и кивнул.       Но когда он был уже обут и готов был выйти из квартиры, то резко обернулся и посмотрел на меня наполненными сомнением и волнением взглядом.       — Циси, с тобой в последнее время все хорошо?       Этот вопрос меня обескуражил и сбил с толку.       — Да, почему ты решил, что это не так?       Я постаралась придать своему голосу уверенности, но кажется получилось так себе.       — Просто… — друг опустил взгляд и когда снова посмотрел на меня, то в глазах читалось волнение и вина. — А вчера ты.?       Он не закончил. Я вопросительно приподняла брови, но Тимоти отвернулся и открыл дверь.       — Ничего. До скорого.       Тимоти ушел так быстро, что я даже не успела ничего понять. Отбросив тревожные мысли, которые в последнее время прямо-таки атаковали меня, я занялась уборкой. Ее осложняло то, что Фелисити заняла ванную, где было бы удобнее брать необходимый инвентарь. Поэтому пришлось пока заняться бардаком и подметанием.       Когда же подруга вышла, мы принялись за уборку серьезно. Она затянулась на весь день. Несмотря на благосостояние семьи Фелисити и мой более скромный, чем у подруги, бюджет, мы отказывались нанимать уборщицу. Фелисити нравилось быть самостоятельной и делать все самой без чьей-либо помощи. Я же просто привыкла убираться сама, как делала это всю жизнь. И к вечеру мы обе были довольны проделанной работой и уселись перед натянутым покрывалом на диван. На нем уже появилась заставка фильма, когда на телефон Фелисити поступило первое за день сообщение. И оно было от Валмолона.       — Вот черт проклятый, — прошипела она и заблокировав экран, отбросила от себя телефон.       Я с удивлением посмотрела на нее. Фелисити заметив мою реакцию лишь пожала плечами.       — Он меня игнорировал все это время. Теперь пусть и он потерпит.       Я засмеялась и мысленно с одобрением кивнула. Но сообщение все продолжали поступать, отвлекая нас от просмотра «Блондинка в законе». Фелисити от злости выключила телефон. Но через некоторое время сообщения стали поступать на мой телефон. Мы обе удивленно посмотрели друг на друга. Я посмотрела на экран и увидела незнакомый номер, но содержание письма давало ясно понять кто автор.       — Откуда ему известен мой номер?       Я недоверчиво посмотрела на Фелисити. Она подняла руки вверх в защите.       — Я бы ни за что! Как ты могла подумать о таком?       Я промолчала. Поступило еще одно сообщение.       — Может что-то случилось? — неуверенно спросила Фелисити.       Меня посетила та же мысль. Я молча посмотрела подруге в глаза. Она была взволнована. И я тоже начала нервничать.       Пока я отключала фильм, Фелисити включала свой телефон. Она открыла сообщения и на миг ее лицо стало непроницаемым, а взгляд остекленел.       — Ублюдок… — прохрипела она.       Феси протянула мне телефон. Я неуверенно взяла его и начала читать:       «Привет, сладкая. Мне нет оправдания. Давай созвонимся, и я все объясню.».       «Фелисти, я знаю, что ты видишь мои сообщения. Прошу давай поговорим. Я был не прав, но дело и правда срочное! Нам надо поговорить!».       Было еще несколько сообщений о том, что Валмолон пытался дозвониться. Но на его номер у Феси стояла блокировка.       Последнее сообщение, которое пришло до того, как телефон отключили было:       «Фелисити, прошу! Вопрос жизни и смерти!».       Я поспешила проверить свой телефон, который наконец-то угомонился. На него пришло примерно столько же сообщений. Но последнее заинтересовало нас больше всего:       «Мне нужна ваша помощь!».       Мы с Феси переглянулись. В немом диалоге мы пришли к одному решению. Фелисити разблокировала номер Валмолона и звонок от него сразу же высветился на экране. Подруга ответила:       — Бессовестный, — тут же прошипела она. — Откуда у тебя номер Циси?!       Я не могла расслышать ответ, но Феси от чего-то сразу включила громкую связь.       — Циси, ты меня слышишь? — раздался голос Вала из динамика.       — Да, — спокойно ответила я.       — Хорошо. Знал, что вы скорее всего вместе, — я почувствовала его облегчение даже через расстояние. — Ворон. Тебе что-то говорит это имя?       Я замерла, а по телу пробежала холодная волна страха.       — Допустим, — неуверенно и хриплым голосом ответила я.       — Он пропал. Я не могу связаться с ним со вчерашнего дня.       Мы переглянулись с Фелисити. Подруга была сбита с толку и вопросительно смотрела на меня. Я планировала держать это в секрете как можно дольше, но Валмолон не дал мне шанса.       — Но почему ты звонишь нам? — спросила Фелисити.       — Потому что твоя подруга последняя кто его видел. Я прав, Циси?       Я сглотнула ком в горле.       — Да, — прошептала я.       Страх и волнения усилились. А что если те парни выследили Ворона и решили ему отомстить?       Черт!       — Я уже в пути, буду у вас через пятнадцать минут!       — Что? Откуда?..       Не успела Феси возмутиться, как Вал уже сбросил вызов. Подруга была зла. Очень зла и растеряна. Ее многозначительный взгляд заставил меня поерзать на месте.       — Объяснишься?       — Ну…       Мне пришлось выложить все, что я знала и что произошло накануне. Фелисити расширила глаза и запаниковала, когда услышала, что я подверглась нападению. Но я поспешила ее успокоить, уточнив, что была спасена тем самым Вороном.       — Господи! Неужели те парни нашли его?       — Надеюсь, что нет, — выдохнула я.       Пока мы выдвигали предположения, что могло случиться с Вороном, успели собраться. И как раз вовремя. В дверь постучали. Мы обе напряглись. Никто из нас не знал, как Вал мог узнать точный адрес нашей квартиры. Но это еще раз подкрепило мои сомнения на его счет.       Фелисити первая направилась к двери и без страха открыла ее. На пороге действительно стоял Валмолон. Его взгляд был угрожающим, а весь вид был взвинченным. Длинные волосы казались растрепанными и спутанными. Из его облика пропал лоск и статность. Но при всем при этом, костюм сидел идеально без складок.       Вал смотрел на меня. Казалось, он даже не заметил открывшую ему дверь Фелисити. Я почувствовала себя неуютно. Тяжелый взгляд Валмолона словно говорил, что пропажа Ворона — моя вина. И возможно я действительно была от части повинна в этом.       Валмолон хотел пройти в квартиру, но Фелисти преградила ему путь. И только тогда он заметил ее. Его взгляд сразу просиял и смягчился. Он расцвел как щенок, который увидел хозяина.       Вот это магия!       — Сладкая, — прохрипел он.       — Ты не войдешь сюда, — не обратила внимание Фелисити и продолжила: — Мало того, что пробил адрес, ты еще собрался осквернить мой дом своим присутствием.       Ее слова были колючими и ледяными. Я даже почувствовала холодок на затылке. Что же можно было сказать о Валмолоне. Он осунулся и сделал шаг назад.       — Ты права, без приглашения нельзя.       Я усмехнулась от таких слов.       — А пробивать чужой адрес и заявляться в ночи можно? — возмущенно спросила Феси.       Вал протер нервно глаза и обратился ко мне, проигнорировав слова Фелисити:       — Нужно идти.       Подруга посмотрела на меня через плечо. Действуя импульсивно, я схватила сумку и подошла к ней. Она лишь вздохнула, и мы вышли.       До машины дошли в молчании. Вал как джентльмен открыл перед Феси дверь, и она элегантно села на переднее пассажирское сиденье, даже не глядя на него. Валмолон никак не отреагировал. Он молча открыл дверь и передо мной. Мне досталось место позади подруги. Через пару мгновений Валмолон уже вдавил педаль газа, и мы помчались по вечернему Лондону.       Нарушая все правила, он вез нас в неизвестном направлении. Точнее, было трудно определить путь из-за резких поворотов. В какой-то момент мне даже показалось, что мы сделали круг. А чем дальше мы отъезжали от Кенсингтона, тем сильнее меня одолевали сомнения. Фелисити была знакома с Валмолоном дольше и не показывала беспокойства. Но мне уже начало казаться, что сесть в машину человека, который не только узнал где мы живем, но и заявился к нам на порог с требованием помочь, было плохой идеей. Мы не знали его настолько хорошо, чтобы так слепо довериться и согласиться помочь ему. Да и соглашались ли мы? Нет. Вал просто поставил нас перед фактом.       — Может расскажешь, куда везешь нас? — злобно спросила Фелисити.       — В клуб.       Феси и я одновременно посмотрели на Валмолона.       — Зачем нам в клуб? Я думала мы едем на поиски Ворона!       — Верно, — спокойно согласился Вал. — Его следы обрываются в клубе.       — А мы тогда чем можем помочь? — недоумевая спросила Феси.       Я была благодарна ей за способность задавать вопросы в такой ситуации.       — Потому что твоя подруга — последняя кто видел его. И она бы согласилась поехать со мной только в паре с тобой.       — Кажется теперь это ты «плюс один», Феси, — вырвалось у меня со смешком.       Подруга резко обернулась ко мне. Она одновременно была зла и поражена. Если бы не обстоятельства, я бы расхохоталась. А вот Вал не стал сдерживаться и усмехнулся.       — Месть сладка, верно, Цер. Кхм… Циси?       Наши взгляды встретились в зеркале заднего вида. Я уловила знакомый блеск в белоснежных глазах. На вечеринке я не могла рассмотреть их лучше, но сейчас была удивлена и восхищена их уникальностью. Они были практически прозрачными как мутное стекло.       — Это не месть, — наконец-то ответила я.       Мой ответ никак не повлиял на мнение Вала. Он просто пожал плечами и сильнее надавил на газ. Меня откинула к спинке. А Фелисити еле слышно пискнула и впилась когтями в кожаную обивку сиденья.       Валмолон резко повернул руль и в окне я увидела знакомое заброшенное здание, внутри которого прятался клуб «Анахам».       На крыльце так же стоял громила. Даже одежда осталась та же. Очки тоже были на месте.       Вал первым вышел из машины и по очереди выпустил нас. Первой конечно же была Фелисити.       — Он так и не объявился? — спросил у громилы Вал.       Охранник лишь молча покачал головой. Валмолон вздохнул и провел рукой по лицу. Почему-то я получила удовольствие от того, что он сейчас выглядел не лучшим образом. Но постаралась отбросить злорадство. Оно было неуместным.       — Зайдем внутрь.       Валмолон пригласил нас с Феси вперед. Но когда я поравнялась с ним, он остановил меня, схватив за запястье.       — Помоги мне найти его, — прошептал он с мольбой в голосе.       — У меня просто не остается выбора, верно? Ты же вряд ли отпустишь нас раньше, чем мы найдем твоего друга?       Вал грустно ухмыльнулся. Под красным неоновым светом его глаза стали светиться.       — Верно, — согласился он. — Пойдем.       Он прошел вперед. Я посмотрела на голову дьявола на вывеске и тяжело вздохнула.       — Не думала, что вернусь сюда, да еще так быстро…       С тяжелым сердцем я поднялась по ступенькам и зашла в коридор, ведущий в обитель неонового безумия. А когда громила закрыл за мной дверь, осознала, что попала в хорошо выстроенный капкан.