Четыре ассасина, не считая бабки

Что может быть хуже дежурства в общаге? Правильно, мытьё толчков. Началось всё с того, что… А, в общем, начну с самого начала. На дворе стоял 2210 год. Мэри Сью повержена. Принцесса спасена. Народ ликует и «чествует своих героев». В кое-то веки наступили долгожданные светлые времена. Казалось бы, давайте уже, восхваляйте свою непревзойдённую, непобедимую, ослепительную, наиумнейшую героиню, что сумела отразить нашествие Древнего Зла. Дважды. Но не тут-то было. Как оно всегда бывает, ты спасаешь их от злейшего врага, рискуешь своей шкурой ради спасения мира, а тебе в благодарность — кукиш с маслом. Прошла всего неделя с того самого момента, как мы вернулись с проклятого Острова домой. Едва моя нога переступила порог космического корабля, я уже предвкушала долгожданный отпуск, повышение зарплаты, благодарность лично от короля и, как минимум, титул графини Монте-Милиса¹. Но не тут-то было. Руководство, конечно, было «несказанно» радо нашему возвращению в стены родных Академий. Не абы кто, а всё-таки «лучшие» Хранители Мираклии², бесследно исчезнувшие при загадочных обстоятельствах, вернулись спустя полтора года. Вот только кроме фразы: «Ну что, вернулись? И где вас черти носили всё это время?!», — мы ничего хорошего в своей адрес так и не услышали. Да ещё и вместо того, чтоб наградить нас посмертно за истребление Зла и, дать отпуск хотя бы на недельку, меня и Маришу на месяц назначили дежурными по общаге. На месяц, Карл! — Ну вы же пропустили полтора года. Теперь отрабатываете, — с невозмутимым видом пробубнил мистер Антонио и был таков. Вот и спасай после этого мир. Я ненавидела его. Ненавидела эту сраную общагу. Ненавидела школу. И в первую очередь я ненавидела нашу вахтёршу, а по совместительству ещё и местную уборщицу — бабу Дусю. Противная, вредная, древняя, как сама Цивилизация, старушенция, возомнившая себя Мировозданием и убедившая в этом остальных. С виду — старушка — божий одуванчик, а на деле монстр в юбке с сигаретой в зубах и шваброй наперевес. Её боялся сам король, не говоря уж о «скромных» студентах школы Хранителей. Пожалуй, ею восторгался лишь местный барыга дядя Ашот, ласково называя её: «Май сладкий Попачка». Фе-е-е-е. Сегодня шёл седьмой день, как мы надраивали до блеска общагу. А точнее одно из мест в общаге, именуемое «туалет». И не просто туалет, а общий туалет на сто двадцать третьем этаже. Почему я акцентирую внимание на таких мелочах? Да потому что именно его в последний раз мыли, в году эдак пятисот двадцать седьмом. До нашей эры. — Ну и вонь, — зажав пальцами нос, скривилась я, едва уже сдерживая рвотные позывы. — Здесь хоть раз за собой смывали? Я мыла сральник в кабинке под номером семь. «Счастливое число», — подумала я. Да не тут-то было. Хотя, судя по количеству экскрементов на один квадратный унитаз — она и впрямь для кого-то была счастливая. — Не уверена, что местные аборигены вообще знают слово «смывать», — важно восседая на толчке и выкуривая уже, наверное, третью по счёту сигарету за последние десять минут, с философским пофигизмом протянула Мариша из пятой кабинки. — В моём чей-то многоразовый подгузник застрял. Что теперь с ним делать, ума не приложу. — Предлагаю найти хозяина и самого его туда окунуть, — усмехнулась я, заливая толчок литровым слоем чистящего средства. — Вспомнить бы у кого из местных недержание. — У Лучары. — Точно! Мы с Маришей в голос расхохотались, представив себе нашего «милого» Лучика торчащего вверх тормашками из грязного сральника. — Смею предположить, коллега, — подала голос Мариша, хрипло откашлявшись. — Что сей предмет нижнего белья также мог принадлежать нашей непосредственной высокоуважаемой госпоже. — Бабе Дусе? — приподняла я бровь, заглядывая в «её» кабинку. — Ну да, — сплюнув прямо на пол, протянула она. — Там просто цветочки вышиты под цвет её глаз. — Фу, какая мерзость, — скривилась я, высунув язык. — Ты его что, разглядывала? — Конечно, — оскалилась в коварной ухмылке вампирша, и, поднявшись с «трона», швырнула бычок прямо в унитаз. — Должна же я вычислить предполагаемого преступника. Вон, можешь сама посмотреть, Ватсон. — Нет, спасибо, Шерлок, — выставила я руки вперёд, быстро скрываясь «у себя». Мариша, наверное, ещё минут сорок копалась со своим толчком, делая перерывы на перекур — каждые пять минут. За это время я успела перемыть три унитаза, две раковины и начала драить полы. Нет, Мариша, конечно, моя лучшая подруга, но также она хитрожопая засранка, зачастую пользующаяся своим высоким положением принцессы Ада. Когда Мариша в очередной раз решила передохнуть, в дверном проёме туалета вдруг показалась рыжая макушка Натали. — Девчонки, как дела? — с некой долей ехидства в голосе, спросила она. Ну да-ну да, эту-то не будут заставлять дежурить. Она староста, едрить её налево. — Пока не родила, — будто из глубин мрака, отозвалась Мариша из пятой кабинки. — Всё путём, — без сил, выдохнула я, сев рядом с ведром грязной воды, словно гопота. — Вижу, — скептично протянула эссент³, поджав губы и скромно заходя уже внутрь. — А я тут провожу для новенькой экскурсию. Вот. Натали махнула рукой и в дверном проёме тут же образовалась дружелюбная физиономия нашей отставной стюардессы Вороны. Какого лешего она оставила свою благородную профессию и решила стать этим проклятым Хранителем? Вот ей заняться больше нечем? Летала бы у себя там — в небе, радовалась жизни. Всех-то этих «зелёных» тянет на приключения. Ох, она ещё не знает, что её ждёт в ближайшие сотни лет. — Элен, привет! — радостно мне помахала темноволосая девушка, с любопытством разглядывая помещение и слегка меняясь в лице. — Я думала туалеты для тех, кто защищает мир от вселенского зла, выглядят куда более, кхм, цивилизованней. — Я так тоже думала, — отозвалась Мариша, всё ещё дымя и кашляя в своей кабинке. — Это мы его ещё отмыли. Мы?! — Ой, это ты, Мариша, что ли? — крикнула ей Ворона, пытаясь заглянуть в «её скромное жилище». — Я-я, — тяжко вздохнула та. — А что ты там делаешь? — Да так, — как-то удручающе бросила вампирша и, вдруг за этим последовал взрыв. Я, Ворона и Натали — оглушённые и сбитые с ног взрывной волной, тут же растянулись на полу в позах морских звёзд. На нас со всех сторон стала валиться пыль, штукатурка, обломки от двери и унитаза, а также из всех щелей брызгать вода. Да ну нах! Я только тут всё убрала! — Бабы, у нас небольшая проблема, — раздался голос Мариши, а после перед взором возвысилась и сама… Мариша. Причесон у неё был, как у пережившего радиацию Эйнштейна. Тушь растеклась по морде-лица, придавая ей образ панды. Одежда выглядела как дуршлаг и, теперь через неё вполне можно было вермишель отбрасывать. Почему-то она была в одном кроссовке. На второй ноге «красовался» дырявый красный носок с ежатами. А во рту, как и всегда, торчала дымящаяся, но уже поделенная надвое сигарета. Мы оглядели вампиршу с головы до ног, и девчонки дружно переглянувшись между собой, не смогли сдержать дикого ржача. Сама вампирша, как ни в чём не бывало, слегка размахивала какой-то цветастой хренью. — Я его вынула, Эль. Было бы смешно, если бы было не так грустно. Почему-то меньше всего мне хотелось ржать. На секунду я представила свирепую рожу бабы Дуси, которая должна была с минуты на минуту вернуться, чтоб проверить нас. Но теперь это место выглядело раз в семьсот хуже, чем это было до нашего визита. Нам пизда. Эти две дуры продолжали ржать как кони и лишь нам с Маришей было не до смеха. Точнее мне. Та в своей привычной уже манере, достала очередную сигарету и вальяжно присев на обломки взорвавшегося унитаза, откинула проклятый подгузник в сторону. — Чё-т так грустно, — вздохнула она, подперев рукой подбородок. Грустно?! Ей, видите ли, грустно! А мне, блять, не грустно?! Я тут горбатилась всё утро, как проклятая, пока она всё время пыталась достать этот сраный подгуз! А ей грустно! Я уже начала вскипать и казалось, что сейчас взорвусь, как тот самый толчок, если бы не знакомый скрипучий, как старая ржавая дверь — голос, раздавшийся в коридоре. — Шо вы там опять отчебучили?! — услышали мы голос бабы Дуси совсем близко. Девочки перестали ржать и попятились к окну. Мариша в кое-то веки отбросила в сторону бычок и приняла, самый, что на ни есть серьёзный вид. Даже попыталась волосы пригладить, да куда уж там. Я уже просто молила о быстрой смерти, которой едва ли теперь можно было избежать. Наконец, в помещение ворвалась ОНА… Её маленькие свинячьи глазки — вдруг расширились до размеров солнца. Её и без того большие ноздри раздулись так, что готовы были всосать в себя стадо динозавров. Её длинные костлявые пальцы, казалось, вытянулись втрое, намереваясь порвать любого на мелкие кусочки. Её голос, подобно, пожарной сигнализации, был слышен на краю Вселенной. — ШО ЭТО ТАКОЕ?! — заверещала бабка, и нам понадобилась минута, чтоб прийти в себя. Ворона подёргивала глазом, стараясь скрыться за Натали. Та, в свою очередь, пыталась сделать вид, что её вообще тут нет и, никогда не было. Мариша сразу закурила три сигареты, нервно дрыгая ногой. И лишь я, стоящая к ней ближе всех, скромно запинывала носком кеды использованный подгузник в сторону. — Да так, плюшками балуемся, — как дурочка хихикнула я, на всякий случай, сделав пару шагов назад. Баба Дуся замахнулась шваброй, видимо для того, чтоб огреть меня по спине, но вдруг замерла, а потом и вовсе пошатываясь, скосила глаза и плашмя грохнулась мордой в подгузник. Что-то увесистое упало ей прямо на башку. — О, кроссовок второй нашёлся! — радостно воскликнула Мариша, вытряхивая из обуви немаленький камушек. — Она там… не умерла? — осторожно спросила Ворона, выглядывая из-за плеча Натали. — Не думаю, — склонилась над старушенцией наша местная докторша и прощупала пульс. — Жить будет. По крайней мере, она. Насчёт вас, — подняла она взгляд на меня и Маришу, — я не уверена. Я злобно уставилась на Маришу, которая была спокойна, как удав. Ей-то чо! Она принцесса Ада. Подумаешь — вернётся домой, к семье! А я?! Я ещё так молода! Я жить хочу! — Ты нахрена взорвала сральник?! — заорала я. — Чё нам теперь делать?! Дусенция не успокоится, пока не увидит наши головы на пиках! — Спокойно, — выставила руки вперёд Мариша. — Ща всё будет. — Что будет?! — Да не ори ты. Дай сосредоточиться, — Мариша присела рядом с бабкой и стала что-то там шаманить у неё над головой. — Я в этом спец. Сотрём ей память, и будет как новенькая. Ворона с Натали периодически переглядывались, с интересом ожидая, что же будет, на самом деле. Я была вся на нервах и ходила взад-вперёд. — Эль, можешь не мельтешить? — раздраженно бросила Мариша. — Я тут работаю. — Ты уже поработала! — язвительно фыркнула я. — Вон, ещё работы на год! — Что сразу на год? — Правильно! На два! Мариша подняла на меня взгляд, чтоб возразить, но тут исчадие Ада вдруг зашевелилось и невнятно замычало. — Поздняк, — нервно вынимая из пачки сигарету и суя еë в рот, промолвила Мариша. — Валить пора. Быстро! Не успела я и возмутиться, как вампирша стремительно рванула на выход, что аж пятки засверкали. Её примеру последовали девочки и только я, ещё с полминуты соображая, также решила скрыться с места преступления. Нагнала я девочек уже у лифта. Те столпились у дверей и нервно жали на все кнопки подряд. — Да открывайся же ты уже! — психовала Мариша. — Потерпи. Сейчас уже должен, — успокаивала её Натали, хотя сама тряслась, как заяц. — Чтоб эту помойку, проще по лестнице. — Сто двадцать три этажа?! — офигела Ворона. — А что делать? Но по лестнице нам бежать не пришлось. К счастью. Или не к счастью. Дверь лифта, наконец-то, открылась. Но и на горизонте тут же показалась «ведьма на метле». — А ну стойте, окаянные! — орала нам вдогонку Дуся, семеня короткими ножками и размахивая во все стороны шваброй. — Я вам покажу, как бабушку обижать! Мы забежали в лифт и с прежним остервенением стали долбить по кнопкам. Теперь двери не хотели закрываться! Мы уже были на грани. — Мы умрём! Мы умрём! — паниковала Ворона. — Я даже не успела стать Хранителем! — Не каркай! — гаркнула Мариша, с ноги захерачив по кнопке и двери тут же медленно стали закрываться. Казалось, мы блаженно выдохнули, как в маленькую щелку внезапно проснулась костлявая рука Дуси. Мы дружно закричали и забились в угол лифта, стараясь не попасться под её когтистую лапу. Лифт внезапно тронулся, а рука продолжала торчать в проёме и шевелить пальцами. Мы же орали, как резаные, пытаясь отбиться от неё ногами. Вдруг свет в лифте погас, и мы оказались в полной темноте. — Бля…