seven days of blessing

      Стоит щёлкнуть мыши, как белое пространство сменяется парком у дома, где Сон жил с возлюбленным. Сам Минки теперь сидит на лавочке за столом для пикника, а напротив него юноша лет семнадцати.       — Прости, не получилось сгенерировать людей, будет безлюдно, — голос за столом однозначно принадлежал этому мальчишке. — В принципе, это всё, что я смог сделать, не суди строго.       — Как… мы же только что были в белой комнате, — удивлению мужчины не было предела. — Как ты сделал, что мы оказались в моём любимом парке? Кто ты такой и что тебе от меня надо?!       — Это генерируемое пространство, которое может измениться под предпочтения находящихся в нём. Так что, ты сказал, что хочешь быть в парке, я и выбрал этот вариант. Логично?       — Мгм, — не поспоришь, конечно. Однако, та масса вопросов не уменьшилась, напротив возросла в алгебраической прогрессии. — Почему я здесь?       — А ты не помнишь, как попал сюда?       — Если бы помнил, не спрашивал бы.       — Окей, тогда освежу твою память. — юноша нахмурился, будто пытаясь вспомнить. — Сон Минки, тридцать два года, утром десятого мая две тысячи двадцать шестого года вышел из дома в супермаркет за продуктами, там стал свидетелем ограбления группой вооружённых лиц. И, самое главное, в ходе ограбления мальчик лет трёх разозлил одного из грабителей, наставил на него оружие, а ты, защищая ребёнка, попал под пулю. Пятно на футболке как раз-таки доказательство.       — То есть, ты хочешь сказать, что я?..       — Я уже говорил, но ты мимо ушей пропустил. Да, ты погиб, Минки.       — Я в загробном мире? — почему-то факт собственной смерти принялся просто, без сомнений. Звучал этот малец вполне серьёзно, чтобы врать. — В аду или раю?       — Как-то ты быстро свыкся, ладно. Ты не в раю и не в аду. Это промежуточный участок для таких как ты.       — Как я? Есть проблемы, из-за которых вы не можете меня отправить в определённое место?       — Это не совсем проблемы, но да. Есть у смерти причины тебя задержать тут, как бы покороче объяснить…       — Прости, что перебиваю, — Минки смущённо улыбнулся. — Уверен, у нас предостаточно времени, чтобы получить ответы на все мои вопросы, но, скажи, кто ты такой?       — А, не представился, — парень хмыкнул. — Я один из представителей смерти, типа жнеца, но не забирающего жизни. Можешь звать меня Минджэ.       — А все жнецы выглядят как школьники и тыкают старшим? — наконец-то Минки чувствовал себя уютно, возможно, так на него влиял родной парк.       — Ну ты и фигню сморозил, конечно, — юноша закатывает глаза. — Моя настоящая внешность не из презентабельных, а что до возраста, то про Чосон пятнадцатого века ты только по учебникам и каким-нибудь документалкам знаешь.       — Ладно, так что за проблема мешает смерти меня отправить куда суждено?       — Если кратко, то в связи с тем, что твоя гибель считается героической, за счёт защиты жизни ребёнка, я, как узкопрофильный представитель смерти обязан вознаградить тебя. Сам понимаешь, земную церемонию ты уже не сможешь посетить.       — Так, я правильно понимаю, что ты меня наградишь за то, что пожертвовал жизнью за ребёнка?       — Верно, ты погиб умер во благо другой, не менее ценной жизни.       — И много таких как я через тебя проходят?       — Ну, во время войн много героических поступков совершают ценой собственной жизни. Ладно, может быть тебе интересно, в чем заключается твоя награда?       — Главной наградой в моей жизни был Чон Юнхо. Не думаю, что даже сейчас найдётся нечто ценнее. Попробуйте, конечно, — он отмахивается рукой, хмыкая. — Хотя вряд ли у вас получится мне угодить.       — Вот как, —Минджэ опускает голову, улыбаясь, и перед ним возникают бумаги, которые он начинает перебирать.       — Что это? Почему ты улыбаешься? Я, что, должен буду кровью расписаться, чтобы получить? А у меня тут вообще кровь есть? По идее не должно быть…       — Я просто красиво сформулировал, записал, — найдя нужную ему бумагу, «жнец» даже встаёт и откашливается. — Как раз мне потом скажешь, насколько хорошо составил предложения. Мне кажется, никогда не был в этом силён.       — Хорошо-хорошо, — просьба необычная, да и зачем нужно было встать, чтобы зачитать суть награды. Минки подпирает голову рукой. — Сон Минки, Вы погибли, спасая Чон Уёна, ребёнка в возрасте двух лет. В этой связи, собрание высших жнецов приняло решение наградить Вас высшим даром, на который только способна смерть, до вашего отправления в ад или рай по дальнейшему решению собрания. Высший дар заключается в семи днях из Вашей жизни, которые можно пережить вновь.       — Чего? Семь дней, которые я могу пережить? Вы что там курите… нет, вы как себе это представляете? — он даже не понимает, это прикол такой или этот мальчишка, которому больше трехсот лет, на полном серьёзе зачитывает эту странную награду.       — Так, не стоит выражаться подобным образом, — юноша хмурится и садится обратно, а вся бумага бесследно исчезает. — Ты не можешь говорить, что высшие жнецы что-либо курят, потому что рано или поздно все твои слова до них дойдут. Я бы не стал рисковать их конечным решением. Что касается семи дней.       На месте, где несколько секунд назад лежала стопка бумаг возник тоненький блок для заметок, карандаш и зажигалка.       «Ну и дичь» — думает Минки, но слушает и смотрит внимательно.       — Часто герои, подобные тебе, сожалеют о быстро закончившейся жизни или хотят напоследок освежить память о особо значимых событиях. Поэтому мы даём такой шанс. В этом блоке ровно семь стикеров, на которых тебе нужно будет написать точную дату, а после сжечь. Касательно дат есть несколько вариантов, ты можешь выбрать промежуток в несколько дней до недели или какие-то определенные дни. Можешь уточнить период дня, если нужно продлить в ночь следующего дня, вдруг захотелось повторить свой первый секс.       Минки закатывает глаза, ещё чего не хватало. Хоть это и произошло с Юнхо, приятного в той ночи было маловато.       — Да-да, бывают такие случаи. О, и ещё, если вдруг ты никак не можешь вспомнить точные числа, то мы можем попробовать поискать по году, полугодию, месяцу в твоей книге жизни. Всё понятно?       Сон кивает и отклеивает первый стикер. За то время, пока Минджэ объяснял суть «дара», в голове Минки возникла одна единственная дата, с которой он мог бы начать. Он аккуратно пишет восемь заветных цифр, специальную пометку и показывает жнецу.       — О, как, — он на мгновение удивляется скорости мужчины и кивает одобрительно. — Теперь тебе нужно сжечь этот стикер. В принципе тебе огонь не опасен, но можешь просто на стол кинуть.       Минки молча поджигает и недоверчиво кладёт бумажку на деревянный стол. Он точно его не испортит?       — Пока она горит, ты можешь задать какие-нибудь вопросы, а потом выйдешь через ту арку и выйдешь в самом удобном месте, — парень показывает в сторону арки в конце аллеи.       — Как я попаду обратно? — мужчина всё ещё смотрит на горящий стикер.       — Ну, когда сутки кончатся, ты моргнёшь и будешь уже тут. Если бы ты выбрал период до полуночи, то можно было бы просто уснуть.       — Хорошо, и второй вопрос. Тебе тут не скучно, когда ты не разговариваешь с мёртвыми?       Такой вопрос задавали редко, поэтому Минджэ замирает на мгновение. — Нет, тут есть чем заняться. Книжки, пыль, музыка временами, а ещё жнецы с других групп могут заглянуть, что, конечно, редкость. Так, ладно, тебе уже пора.       Минки улыбается и кивает. Нерешительно встаёт, поворачивается туда, куда ему указали и делает первые шаги. Всё это более чем странно и удивительно, но что поделаешь?       — А, забыл сказать, Минки!       Сон оборачивается, напрягаясь.       — То, куда ты попадёшь, не симуляция, а реальность, в которой ты можешь изменить ход событий. Помни об этом и будь осторожен.       Мужчина кивает, озадаченно вздохнув и уходит. Перед аркой он робеет немного, но всё же делает шаг.

***

      — Почему ты не сказал все детали? — коллега Минджэ возникает за спиной.       — И лишить его выбора? Если он хороший человек, то не будет делать глупых вещей.       — Высших насмешило количество «герой» в вашем разговоре. Не думаешь, что перехвалил?       — Людям больше нравится быть героями, чем слишком нейтральными людьми, которых непонятно, куда определить. Пусть проходит это испытание с верой в себя, а мы посмотрим.