Когда с ремнем знаком не понаслышке

Как время летит… 16 старшему завтра. Подарки с Мариной уже приготовили. Не поскупились. Как всегда, впрочем, признаюсь нескромно. Мы ж не только косяки замечаем. Не Деды Морозы, не волшебники в голубом вертолете. Но! Мы – родители. Самые близкие люди, самые любящие, самые… Мечты сыновей нам известны всегда. Даже если стесняются рассказать. Ромка малой еще. Намекает порой смущенно, не скрывая, однако, вожделения вот именно этой, не очень необходимой вообще-то, на наш, взрослый взгляд, но ему для себя однозначно незаменимой вещи. Не требует. Не капризничает. Даже не просит. Намекает. И ждет без вопросов, пока не получит подарок. Обычно бывает доволен! Леша – скала. Выспрашивай, намекай, пытай (ой!) – не скажет. Если только по мимоходному взгляду на что-то, внезапно вырвавшемуся слову угадать можно. И я горд. У меня получается! Вот вручаю – и так блестят глаза, так кидается обниматься, так счастливо не расстается с подарком дня 3 ни на минуту. О главном моем презенте старшему в этот раз, правда, знаю пока только я. И очень надеюсь, что Леша оценит. Дороже шмоток брендовых, гаджетов с наворотами, путешествий, ну и что там еще любому из нас порой очень хочется. Отвлекся… Вот что сказать хотел. Почему один намекает смирно, другой вообще молчит. Потому что оба знают одну печальную историю. Про машинку. Леша - понятно… Ну, вы помните, как это было. Рома… Знаете, я очень боялся последствий испытания братства. Потому и в ночь ту не спалось, пока не решился заглянуть к мальчишкам. Да, они обнимались. Но осадок меня долго терзал. Присматривался, прислушивался. Оказалось, терзался напрасно. Не разлей вода! И тогда, и сейчас. От того я уверен (не выяснял, конечно, прав ли), что Лешка Ромке все рассказал. И о машинке. И об остальном. Рассказал в ключе правильном (молодец!). Триггерно. Чтобы младший на те же грабли не наступал. Не выяснял я, повторяю. Но все и так очевидно. Не буду скрывать. Младшему тоже не раз уже доставалось. И без триггеров находились причины. Но реже гораздо, чем старшему. Ошибок брата Ромка не повторяет. Опять замылил тему! Эмоции что ли… Или старость уже подступает… Я ж о днюхе старшего. О самом ценном подарке. Начать придется, однако, как ни печально, все же днем раньше. И с Романом как главным «героем». Удивили кавычки? Да потому что геройства не было. Поначалу... Был косяк младшего. Серьезный, подчеркну сразу. Был разбор полетов. Ремень был. В деле. Почти. Был счастливый финал. А ведь я чуть не испоганил все напрочь. Ладно, хватит вокруг да около.

* * *

- Что такое, Марина? - Да вот… Не хватает, Миш! На-ка, пересчитай… Может, ошиблась. 19 апреля. Завтра платить ипотеку. И для этого от зарплат наших откладываем в шкатулку особую. По старинке, да. Так надежнее с суммой нужной не просрочить. И целее до срока денежки. Шуршу купюрами. 1... 5... 10… 20… 30… 47. Еще раз. 47! Как же так… 50000 было. После крайней добавки считали же. И Марина. И я. Для верности.

* * *

- Алексей! Иди сюда! Заходит спокойный, уверенный. Глядит удивленно, но беззаботно. На раскрытую шкатулку, которая всегда заперта и даже пальцем прикасаться к ней мальчишкам запрещено. На рассыпанные по столу банкноты. - Трех тысяч нет. Брал? - Нет. - Врешь! Кто еще мог? - Что ты, Миша! – вскакивает Марина. - Правду, Алексей! Честно! И получишь, возможно, меньше. - Не брал! Не вор! Честно! Стоит прямо. Глаза в глаза. Кулаки только сжал. Гордая статуя оскорбленной невинности. - Папа! Леша! Вбежавший в гостиную Рома встает перед братом, прилипает к нему защитной преградой, тыкнувшись в грудь. - Не надо, Миша! – кричит жена. – Остановись! Куда там… - Не лезь, Марина! – выставляю повелительно руку. - Отойди, Рома! – отдираю младшего. Заламываю старшему руку за спину. – А ну-ка пошли!

* * *

Дверь мальчишеской хлопает с грохотом позади. Подтаскиваю Лешку к кровати. Кидаю через спинку. - Ну?! Дергается, вертится. Вывернул голову. Взгляд полон обиды, отчаяния, безысходности. - Почему? Почему я? Тихо, для себя как бы. Ему не нужны ответы. Он не сомневается в том, что случится сейчас. Его не волнует ни несправедливость, ни едва терпимая боль. Ему хочется закончить экзекуцию поскорее. И потом скрыться от всех, остаться одному. И только самому себя утешить. Ему же никто не верит. Он всегда и во всем виноват. Всегда, как бы ни старался быть примерным мальчиком. Плохое, увы, непременно заметнее хорошего. Даже если плохое – неправда. Как сейчас. Потому что до этого дела нет никому. Никто разбираться ни в чем не будет. Все это мелькает в голове. Но как-то смутно, где-то за гранью возбужденного злостью, яростью сознания. И потому вжимаю в кровать коленом. - Правду! - Не брал! - тянет руки назад. – Тебе все равно! - стаскивает треники, брифы. - Бей! И в ушах у меня звон набатный. Что ж я делаю-то? Нельзя так. Идиот.

* * *

Дверь распахивается. - Давай-давай! Шагай! - встает у порога Марина. Вытягивает из-за себя съежившегося, как будто пришибленного Ромку. Подталкивает вперед. - Покажи! Расскажи! Младший дважды мелко шагает. Тянет руку, разжимает ладонь. - Вот, - шепчет чуть слышно. – Я взял, – всхлипывает. – Я хотел… Не подумал… - срывается в плач. - Простите! На ладони – смятая кучка «косарей». Три банкноты по 1000 рублей номиналом каждая. Ошарашен, остолбенел, онемел – это все вот – это ничего не сказать о моих чувствах. Сглатываю. Зачем-то воровато сую в карман уже снятый с себя ремень. Наклоняюсь, пряча глаза ото всех. Типа штаны Лешкины подтянуть. Он отбрыкивается, словно током шарахнул я. Неудивительно. Понимаю. Отступаю. Хватаю кресло у стола учебного. Благо оно на колесиках. Опускаюсь в него бессильной тушей. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Отпустило вроде. Руки-ноги шевелятся. В мозгу не мутится. Язык ворочается. Не морочьтесь. Меньше минуты прошло. Никто ничего не заметил. Собираюсь. Хмыкаю, прочищая горло. - Что это, Рома? Никчемный вопрос. Риторический. Но сказать же хоть что-то надо. Младший вытягивается в струнку, руки по швам. - Все скажу, - сглатывает. Вздыхает. Взгляд перебегает от меня через брата к маме. – Без Леши. Только тебе. Неожиданно. Требовательно. Бесстрашно. Что ж… Послушаем. Ремень-то, если что, вот, под рукой, в кармане. На Лешу я взглянуть не могу. Не то что слово сказать. - Марина, выйдите. Вдвоем с Лешей. Пожалуйста!

* * *

- Все. Виноват. Наказывай. Отрывисто. Смело. Дерзко. Уверенно. Спокойно. Твердо. Спускает шорты, трусы. Перегнулся через спинку кровати. - Встань! Как лучше хотел. Постарался. С душой подошел. Молодец! Вскидывается на локтях. Оборачивается. - ... - немой вопрос в глазах. - Утром не дрыхни. Пораньше поедем. Покажешь. Возьмём. 15 твои. 3 на карманных съэкономишь. В 5 раз дольше копил. И эти осилишь. - Пппаааап?! - Всем молчок. Маме сам скажу. Лешке завтра сюрприз твой все объяснит. - Ааа? - ошалелый взгляд метнулся на кровать. Мятые банкноты там так и валяются. Кидаю рядом ремень из кармана. - Встал. Оправился. Свой урок ты уже получил. Ещё раз такое - ты знаешь, что будет. Подскакивает. Обнимает. Утыкается в грудь. Плачет. Беру за плечи, отстраняю, встряхиваю. - Не реви! Не ты один натворил. Я даже хуже косячник, - приобнимаю за плечи со вздохом. - Пойдем, Рома! Виниться. Объясняться. Мириться.