The summer memory that just never dies

Think today is the best day of my life Last night all I wanted to do was die Right now I'm just happy to be alive

Да, он промолчал. А что, он должен был броситься за Вэй Усянем и доказывать, что тоже был героем? Пожалуй, никто бы не удивился, для всех это было вполне в характере Цзян Чэна, которого общественность видела обиженным на шисюна неудачником, вымещающим злость на темных заклинателях. Какой смысл доказывать, что тоже готов пожертвовать собой ради него, если это было когда-то давно, а не сейчас. И легче от этого не станет, как не стало от запоздалого разговора по душам. Их время ушло, и ни к чему пытаться что-то изменить. Цзян Чэн решил, что самое время окончательно принять тот факт, что Вэй Ин больше не часть его семьи, и никогда ею не будет, а может, никогда и не был. Как бы больно и обидно это не было осознавать. Он больше не ребенок, а жить с этим разрывающим грудь чувством он точно не сможет. Если Цзян Чэн и дальше будет держаться за прошлое, он просто вырвет это чертово золотое ядро из себя. Вернувшись в Пристань Лотоса, Цзян Чэн не придумал ничего более успокаивающего, чем прокатиться на лодке по озеру, побыть в одиночестве, предаться воспоминаниям и отпустить их с миром. По бортику лодки легко ударили стебли отцветших лотосов, и Ваньинь перестал грести. Он сорвал пару цветков и стал медленно чистить семена. Цзян Чэн еще не понял, что произошло, но уже слышит заливистый смех. Вэй Ин вытолкнул его с лодки, пока тот задумался. На губах Цзян Чэна мелькает усмешка, а потом он начинает возмущаться и изо всех сил пытается утянуть брата в воду. В конце концов у него получается и они смеются уже вместе. Сестра с пристани зовет их есть, и они плывут наперегонки. Они по очереди обгоняют друг друга, постоянно оборачиваясь на отстающего. Конечно, Вэй Ин в итоге побеждает, Цзян Чэн чувствует легкий укол, но это не важно, важно то, что это его брат и он хорош во всем. Но он никогда не скажет этого Вэй Усяню. Тот ведь и без этого должен знать, что Ваньинь искренне им гордится. Цзян Чэн в лодке меланхолично улыбается, втайне надеясь, что кто-нибудь свалит его с лодки в воду, и ему станет хоть чуточку легче. Этим кем-нибудь вполне мог быть Вэй Усянь. Мог, если бы сдержал свое обещание. Цзян Чэн простил ему все, кроме этого. Если бы Вэй Ин был с ним, остался его семьей. Надежда на это никогда не угасала в его сердце, наверное, именно поэтому в Пристани Лотоса так и не появились собаки, которых так любил Цзян Чэн. Но что он мог сделать, Вэй Усянь всегда был таким, распалялся на всех, но оставался ничейным, только своим собственным. Хотя, кое-кто смог получить этот огонь в свой фонарь. Того Вэй Усяня, которого все никак не может отпустить Цзян Ваньинь больше нет, а может и не было никогда, вполне возможно, что это был лишь образ, построенный Цзян Чэном. А он, дурак, упрямо игнорировал всё, что могло этот образ разрушить. — Цзян Чэн! — резкий крик вырывает Ваньиня из медитации. — Ты чего это тут сидишь, пойдем скорее, Мадам Юй уехала с шицзе в город, пойдем-пойдем, у нас тут охота на фазанов, а тебя нет. Цзян Чэн немного ворчит для вида, но поднимается и идет за Вэй Усянем. Тот нетерпеливо подбегает и хватает брата за рукав, таща в сторону леса. Никаких проблем, можно вообще ни о чем не думать. Веселье заполняет все мысли. И еще эти глаза. Да, точно, эти вечно сияющие глаза, в которые нельзя смотреть без восхищения. Куда бы Вэй Усянь его не потащил, он пойдет за ним без раздумий. Они идут все дальше в лес, но Цзян Чэн не возражает против долгой прогулки, особенно когда его шисюн непривычно молчалив. Надо бы насторожиться, но Цзян Чэн слишком ушел в свои мысли. В глубине леса никого нет, поэтому Цзян Чэн смотрит на Вэй Ина, вопросительно изогнув бровь. Тот лишь заливисто смеется. Цзян Чэн легко толкает его локтем. — Ну, и где шиди? Что-то не похоже на охоту. Вэй Усянь лукаво улыбается и одним движением распускает пучок Цзян Чэна. Брови того тут же сходятся на переносице, и он начинает громко ругаться. Но Вэй Ин знает, как заставить его замолчать. Он бросается в объятия к Цзян Чэну, сбивая того с ног, и они вместе падают в траву. Цзян Ваньинь и правда затихает, теперь слышны только звуки драки. Они откатываются друг от друга и садятся, пытаясь отдышаться. С лица Вэй Усяня не сходит жизнерадостная улыбка, от которой Цзян Чэн не может оторвать взгляд, как бы ни старался. — Цзян Чэн, какой же ты наивный иногда! Я просто хотел побездельничать с тобой немного, — Вэй Ин откидывается на траву, одновременно срывая травинку и зачем-то запихивая ее себе в рот. Цзян Чэн ненавидел, когда шисюн так делал. Поняв, что его просто так отвлекли от дел и матушка наверняка будет ругаться, если он в очередной раз пойдет на поводу у Вэй Усяня, Цзян Чэн встает и оттряхивается. Было приятно немного подурачиться с Вэй Ином, но он не мог себе позволить потратить на это весь день. — Хочешь бездельничать, делай это сам, или ищи таких же дураков, а у меня дела. — Цзян Чэн стремительно покидает поляну. — Чэн-Чэн! Эй, ты чего? — Вэй Усянь подрывается вслед за шиди и выходит из леса вместе с ним. Но только завидев каких-то своих друзей, отвлекается на них и отстает от Цзян Чэна, обещая, что они выпьют вместе вечером. Но вечером вернулась сестра, и Вэй Ин проболтал с ней до ночи. Нужно было ценить такие моменты и не отказываться от них. Время с Вэй Усянем стоило того, чтобы потом получить нагоняй от матушки. А теперь никого из них рядом нет, он остался совсем один. Цзинь Лин вырос, завел друзей, видится с дядей редко. Цзян Чэн мотает головой из стороны в сторону, пытаясь отогнать мерзкие мысли. Хватит с него, время на жалость к себе закончилось. Он быстро доплывает до берега, выбирается из лодки и отправляется в город. Он помнит, как отец подарил ему щенков. И это последнее воспоминание об отце, которое отдает счастьем, а не горечью. Цзян Ваньинь завидует тому ребенку, которым когда-то был. Маленький Цзян Чэн был гораздо умнее, он умел отпускать прошлое и не злиться на людей за их природу. Этот ребенок с радостью пришел к выводу, что брат лучше всех собак в мире. Только брата уже давно нет. И никогда больше не будет. Он прекрасно знал, где можно купить хороших породистых щенков, поэтому направился сразу к торговцу. Выбор у того очень богатый, но первым в глаза Главе Цзян бросается щенок, что бегает вокруг лавки, не на привязи и без ошейника. Он спрашивает у хозяина, и тот отвечает, что это уличный щенок, прибился, потому что кормят, и уходить не хочет. Щенок был красивый, скорее всего, лишь наполовину дворняжка. Цзян Чэн четко осознает, что уйдет отсюда только с этим малышом. Он просит у торговца кусочек мяса и аккуратно протягивает щенку. Тот съедает угощение и трется носом о ладонь, Цзян Чэн подхватывает собаку на руки, весь путь до Пристани Лотоса шепча что-то ласковое и успокаивающее, обещая, что теперь у малыша будет дом и много еды. — Добро пожаловать домой, Сахарок. В детстве брат заменил ему собак, которые были лучшими друзьями, а теперь Цзян Ваньинь может только надеяться, что собака заменит ему самого лучшего брата.