The summer memory that just never dies

So long to all of my friends Every one of them met tragic ends With every passing day I'd be lying if I didn't say That I miss them all tonight

В заклинательском мире наконец воцарилось спокойствие. Никто ни с кем не воевал, все ордена жили как раньше. Правда, Цзян Чэн разрывался между делами ордена и маленьким племянником. Он потратил столько сил, нервов и времени на то, чтобы уговорить Главу Цзинь отдать Цзинь Жуланя хотя бы на первые годы в орден Цзян. Цзян Ваньинь не мог оставить малыша одного, при одной только мысли об этом у него в голове вспыхивали образы того, как с Цзинь Жуланем случаются ужасные вещи. Иногда, конечно, лекарь приходила к нему, чтобы посидеть с Цзинь Лином, давая Главе ордена немного отдохнуть. Он доверял этой девушке и спокойно оставлял племянника с ней. Так и происходит сегодня. — Глава Цзян, сегодня был тяжелый день, я попросила принести вам в покои вина и закусок, отдохните. — Девушка, не дожидаясь ответа, заходит в комнату и берет на руки проснувшегося от ее голоса ребенка. — О молодом господине Цзинь я позабочусь, не переживайте. Цзян Чэн может и хотел бы возразить настойчивому голосу, но понимает, что действительно смертельно устал, и перспектива выпить вина видится ему персиковым источником. Он берет племянника на руки, прижимает к груди и нежно целует в лоб, едва слышно желая тому спокойной ночи. — Спасибо, Мин-цзе, если что, сразу зови, — Цзян Чэн аккуратно прикрывает за собой дверь. В покоях Цзян Ваньиня действительно ждали несколько кувшинов фруктового вина и тарелки с закусками. Когда первый кувшин пустеет, Цзян Чэн тянет руку ко второму, он вертит вино в руках и, сделав пару глотков, выходит из комнаты с кувшином в руках, прихватив еще один в рукаве. Не то чтобы Цзян Чэн надеялся найти компанию, но ему кажется, что пить, любуясь звездами и почти распустившимися лотосами, ощущается не так жалко, как пить в пустых темных покоях. Он не спеша шагает до причала и, когда доходит, обнаруживает, что и второй кувшин уже успел опустеть. Захмелевший, Цзян Чэн садится на край, скидывает обувь и носки и с наслаждением опускает босые ноги в прохладную воду, доставая из одежд новый кувшин. Ночное небо ясное, легкий бодрящий ветерок колышет стебли молодых лотосов; Цзян Чэн бездумно поглаживает бутоны у причала, борясь с детским желанием сорвать их и разворошить. Через пару дней озера полностью зацветут, наступит любимое время всех юньмэнцев. Цзян Ваньинь поднимает глаза к растущей луне, любуется пару мгновений, пока с его губ не слетает: — Надо пригласить Вэй Усяня, может, в этом году он придет. Цзян Чэн успевает сделать глоток вина, прежде чем осознает, что сказал. Он горько усмехается, зарываясь лицом в ладони. И как он мог даже на мгновение забыть бледное лицо Вэй Усяня, который смотрел своему шиди прямо в глаза, пока мертвецы окружали его. Цзян Чэн не знает, смотрел ли он на него, когда твари принялись разрывать тело своего хозяина, потому что не нашел в себе сил смотреть на это ужасающее зрелище. Как мог забыть, что изо всех сил прорывался через мертвецов, но, когда это ему удалось, от Вэй Усяня не осталось ничего, кроме флейты. Она была вся в крови и грязи, но Цзян Чэн, ни секунды не думая, схватил Чэньцин трясущимися руками и приказал адептам тщательно осмотреть местность и найти останки. Но поиски до сих пор не дали результата. Все, что осталось — это флейта, которую Цзян Ваньинь с огромным трудом отмыл, отполировал, покрыв новым лаком, и спрятал в своих покоях. Цзян Чэн чувствует влагу на руках, но не спешит вытирать слезы. Он берет кувшин и выливает часть вина в озеро, тут же прикладываясь к горлышку и выпивая залпом остаток. Глава Цзян до рассвета сидит на причале, сорвав в итоге несколько бутонов и разбросав еще зеленые лепестки по доскам. Лишь когда Цзян Чэн слышит, как начинают суетиться слуги, он встает и устало бредет к своим комнатам, надеясь поспать хоть немного. Через пару дней все озера покрывают крупные цветы лотосов. Цзян Чэн не удосуживается дойти до причала, спускаясь к кромке воды и срывая все белые цветы, до которых может дотянуться. Один из адептов замечает своего главу и удивленно интересуется, все ли у того хорошо. Цзян Чэн отмахивается и просит предупредить всех, что отлучится на пару часов, адепт растерянно кивает и быстро исчезает из поля зрения. Цзян Чэн, поудобнее перехватив букет, запрыгивает на меч и летит в сторону Илина. На горе на удивление спокойно, чего Цзян Ваньинь не ожидал от Луаньцзан, лишь изредка на пути появляются довольно безобидные мертвецы. Добравшись до вершины, Цзян Чэн тоскливо осматривается, прежде чем зайти в пещеру. Там полный беспорядок, но непонятно, осталось ли это от Вэй Усяня или это кто-то разграбил логово темного заклинателя. Долго задерживаться в этом месте Цзян Чэну не хочется, он выходит из пещеры и, опускаясь на колени перед входом, кладет на землю букет. — Где бы ты сейчас ни был, надеюсь, там ты счастлив и свободен, Вэй Ин.