Черные розы

Минхо направляется в то самое кафе. Решая, что уже надо по скорее, закончить с Джисоном, а то как то затянулась их бессмысленная дружба. Напрягая скулы он смотрит на неоновую вывеску и направляется туда, заваливаясь и тут же замечая сидящего Джисона в самом углу. Будто специально сел подальше. Тот его увидел, когда Минхо сел напротив. — Привет. — Широко улыбается Джисон. — Неважно выглядишь. — Говорит то, что Минхо и так прекрасно знает. Раздражает. — Давай посидим в тишине, попьем кофе и разайдемся на этом? — Хрипло предлагает Минхо сводя брови к переносице. — Мне нравится твоя позиция. — Джисон тыкает в него пальцем и снова расползается в улыбке. — Хорошо, будь по твоему. — Расставляет руки в стороны, показывая, что согласен. Кофе приносят через минуту. Минхо отпивает кипяток и понимает, что это именно то что ему надо было именно в этот момент. Головная боль по тихоньку отпускает, а жжение внутри проходит, даря приятное расслабление. Дышать, становится все легче и легче, но он все ровно сидит напряжно осматривая Джисона, что не скрывая пялиться в ответ. О чем то думает. Улыбается. Взгляд не переводит не на секунду. Исследует лицо Минхо и грустно вздыхает. Слишком больно смотреть на столь бледного и морально убитого  человека. Снова громко вздыхает и произносит: — Ты вернёшься на гоночную трассу? — Решает все таки нарушить безвольное молчание между ними. Минхо машет головой, отпивая кофе. — Я маме обещал, что больше не сяду в машину. — Отвечает он немного погодя. Дико хочется, снова сжимать кожаный руль в руках, но он дал обещание, которое просто не имеет право нарушить. Будет держаться до последнего, если все таки сядет в машину, то погибнет на месте.  А так хочется снова занять пьедестал. Слышать, как кричат его имя, тем самым подбадривая на победу. Хочется опять,  дышать запахом бензина. Но он обещал. — Думаешь, что справишься? — Вскидывает брови он. — Всю жизнь ездил, куда теперь пойдешь? Задумывается. Не уверен. — Не знаю. — Пожимает плечами Минхо. — Не хочу возвращаться. — Просто боишься, что тебя не примут. — Усмехается Джисон откидываясь на спинку стула. — Но ты ошибаешься, недавно наткнулся на группу, где общается твоя фан-база, скажу так.. — Замолчал, следя за спектром эмоций на лице собеседника. — Тебя ждут, Минхо. — Мне все ровно, я не боюсь, этого. — Холодно проговаривает он.     ...Абсолютно плевать на мнение окружающих. — А ну да, ты же звезда, чего тебе бояться. — Снова усмехается парень. — Не будь таким навязчивым, Джисон. — Сквозь зубы рычит Минхо, заметно напрягаясь. — А ты не будь, таким идиотом, Минхо. — Спокойно отвечает Джисон и кидает деньги за кофе на стол. — Забери, я же плачу. — Проговаривает Минхо доставая кошелек из кармана. — Забудь, оставь деньги себе, они тебе ещё пригодятся. — Подмигивает и добавляет. — Это наша последняя встреча, надеюсь мы ещё встретимся, Минхо. — Джисон имя проговаривает медленно, будто смакует, пробуя на вкус каждую букву, что обжигает язык, ещё раз осматривает Минхо и медленно покидает заведение. — Вот же придурок. — Цедит он, стиснув зубы и напрягая скулы. Минхо прикрывает глаза, понимает — устал. Выходит из кафе. В голове черная пуста заблудилась, поедая его всего. В нем диалог ведут две личности, одна из которых, жаждет его возвращение на трассу, в гоночную машину и больше всего, хочет прочувствовать этот адреналин в венах. Снова и навсегда. Вторая же наоборот; грызет за мысли о возвращении, кричит и жалобно плачет, запрещая думать о гонках. Минхо окончательно путается в мыслях. Полностью уходит в себя. Не замечает, машину, что несётся на всей скорости, на него. Мир видимо сошел с ума. Вселенная снова рвет на куски. Впивается зубами. Отбирает все самое лучшее нечего не оставляя позади. Вырывает сердце и душу. Беспощадно. Безжалостно. Не обращая внимания и так на израненную душу. Достает меч и вонзает в грудь. Без тупой жалости в черных глазах. Заклятье на вечную жизнь не сработало. Амулет с пойманной ведьмой разбился. Конфеты рассыпались по полу. Подружился с сотрясением мозга. Минхо смотрит на мужчину, точнее на его обувь. Дешевые дырявые кросовки. Он кричит и просит прощения. Молит о пощаде. Взывает к небесам, говоря о своей невиновности. Алкоголь из его головы выветрился, мозг протрезвел. Скорая уже тревожит спокойные улицы. А мужчина стоит на коленях и держит Минхо за руку, продолжая просить прощения. Минхо его простил. Сказал бы, что все хорошо и с ним все в порядке, если бы его губы не приклеились. Кто знал, что его собьют сегодня. Кто знал, что он сегодня умрет. Только насмехающаяся над ним вселенная. Видимо будущее его не хочет принимать. Так и рубит на куски. Минхо слышит встревоженный голос Джисона перед тем как отключиться на снегу, что окрасился в тёмно-муаровый. Это последнее, что он хотел слышать перед смертью. Как-то даже грустно стало. Тоскливо. На ресницах Джисона копятся капли соленых слез, из-за волнения, на них точно можно гадать или же, хотя бы загадать маленькое желание. Он загадывает... — Минхо, слышишь меня?! Ты должен выжить! Ты обязан жить! —Держа парня за руку в машине скорой помощи, цедит Джисон. — Ты просто не можешь умереть! Не имеешь права! Просидев час под стеклянными дверьми, операционной номер восемь, Джисон искусал все губы и щеки до крови. Перешёл на руки, как от туда вышел врач. Лицо мужчины не выражает не каких эмоций. Совсем. — Операция прошла хорошо.. — Он переглянулся с другими врачами, что тоже вышли из операционной. Вздохнул и снова вернул растерянный взор на Джисона. — Но мы не знаем, когда и вообще проснется ли он. — Почему? — Не понимая спрашивает  Джисон. — Повреждения серьезные и он потерял много крови, поэтому сейчас мы не нечего не можем сделать, кроме того как просто ждать, если ваш друг, хочет жить то он обязательно проснется. — Жалостливый взгляд исследует убитого и запачканого в крови парня. Желает лучшего исхода. Кивает и уходит. Джисону хочется спросить и узнать ответ на вопрос: «А если нет? А если он не хочет жить? Если он..» но молчит, ведь ответ и так знает. Когда Минхо переводят в палату, тот медленно туда заходит. Белая палата встречает Джисона не тёплыми объятьями с кружкой горячего какао. Она бьёт в нос запахом смерти, страха и слезами. Проходя дальше и присаживаясь на стул возле него, он закрывает глаза не желая смотреть на бледное лицо Минхо. Кровоподтёки под глазами, холодный руки, ссадины и царапины по всему лицу, на теле наверняка ещё хуже, под больничной рубашкой наверняка, все намного хуже. На это больно смотреть. Джисон переводит взгляд на свои дрожащие руки, на которых кровь уже засохла. Не выдерживает. Несётся к раковине, чтобы смыть с себя все это. Вода в раковине тут же приняла красный оттенок и окрасила ей белоснежную раковину. По щекам потекли горячие слезы. Джисон чувствует ужасную вину, перед Минхо. Зачем позвал. Зачем смеялся. Зачем встретился.  Зачем. Зачем. Зачем. Мысли путаются, голова разрывается от боли. Сердце неприятно щемит. Услышав, щелчок двери в палату, Джисон выходит из уборной. Перед ним оказываются два полицейских, что тревожно смотрят на мертвенно бледного Минхо, лежащего на больничной койке. Потом переводят взгляд на Джисона, что не сильно отличается. — Простите..— Хрипит Джисон обрубая тишину. — Зачем вы приехали сюда? — По делу, нам надо допросить пострадавшего. — Холодно цедит первый полицейский. — Но я вижу у нас, этого не выйдет. — Говорит второй мужчина. — А вы кем ему приходитесь? Джисон пожимает плечами. — Ладно вот наш номер, — Первый полицейский достал ручку и бумажку, стал выводить цифры. — Позвоните, как он очнётся. — Он протянул номер и мягко улыбнулся. — Хорошо. — Ели слышно отзывается Джисон рассматривая номер. Полицейские ещё раз осмотрели Минхо. Скиривилось от его виды и вышли из палаты, что-то громко начиная обсуждать, как только дверь за ними закрылась. Джисон повернулся к Минхо, прошел и сел рядом. — Ну и что нам делать? — Спрашивает Джисон. — Минхо, что собираешься делать, когда очнёшься? А вообще, проснешься ли ты? — Резко затрусил головой, вытер одинокую слезу на щеке и снова уставился на Минхо. — Ты должен проснуться. — Спокойно проговаривает он. — Минхо, просыпайся и занимайся тем, чем действительно хочешь. Спустя пару десятков минут, в палату зашла медсестра. Поменяла капельницу, немного понаблюдала за Минхо и разбудила спящего Джисона в маленьком кресле. — Простите.. — Тихо говорит она дотрагиваясь плеча спящего парня. Джисон открывает глаза и сначала смотрит на Минхо, а потом уже переводит взгляд на девушку в белом больничном халате. — Тут телефон вашего друга..он был в кармане штанов. Джисон аккуратно взял в руки мобильник, протер руками ещё спящие глаза и включил, разбитый экран тут же засветился. — Минхо я не знаю, хотел бы ты этого, но я позвоню и сообщу о тебе.. — Шепчет он себе под нос, рассматривая кучу пропущенных. Набирает.. — Алло? — Слышится сонное на том конце провода. — Минхо ты где? Я звонил, кучу раз, почему трубку не брал? Алло? Это шутка, почему молчишь? Минхо, я жду тебя дома, ты скоро? — Ой..да..даа. — Возвращаясь в реальность, тараторит Джисон. — Это не Минхо. — А кто, где Минхо? — Голос парнишки начинает дрожать. — Что-то случилось? — Он в больнице, его машина сбила...— Тихо отвечает Джисон. — О Господи! — Раздается испуганный крик. — Как он? Он в порядке? Какая больница, я щас приеду? — Больница центральная, но приезжать сегодня уже не стоит, приходите завтра, палата триста двадцать четвертая, не волнуйтесь я с ним. — А вы кто? Я вас знаю? — Я его...— Задумался. А ведь и вправду, кто они друг другу. Верно.  Никто. — Друг. — Хрипло отвечает он. — С Минхо ведь все в порядке? — Простите, но это не телефонный разговор, приходите завтра и все узнаете. — Хорошо, но что сейчас он делает? Джисон смотрит на Минхо. Борется с новой волной ненависти к себе. Сглатывает подступивший ком и отвечает. — Спит. На том конце слышится облегченный вздох и Джисон сбрасывает вызов, снова облокачиваясь на спинку маленького кресла и по тихоньку засыпает, все так же разглядывая бледное лицо, что закрытыми глазами гипнотизирует потолок. А маленькими вздохами его. Утром Джисона вырывают из сна два человека, что громко появляются в палате. Разлепляет ресницы и таращит взгляд на вошедших. Одного узнает, спустя несколько минут. Второго не знает и понимает, что именно с этим неизвестным он вчера разговаривал, когда тот начинает задавать бесчисленное количество вопросов, которые Джисон даже не понял. Совсем. — Феликс угомонись, дай человеку проснуться. — Мягко затыкает. — Джисон, ведь так? — Спрашивает он и когда видит слабый неуверенный кивок продолжает. — Я Чан. — Говорит и натягивает добрую улыбку. — Привет.. — Наконец отвечает Джисон и пытается вставить на ноги, но боль в спине заставляет сесть обратно и скривиться. Слишком долго лежал в одном положении не двигаясь. — Я Феликс. — Произносит он и тянет руку, помогая встать с кресла, к которому Джисон прирос. — Не надо было здесь оставаться на ночь.. — Все хорошо. — Уверенно заявляет Джисон. — Вы друзья Минхо? — Я да. — Говорит Чан. — А он.. — Смотрит на Феликса и кладет свою руку на макушку парня. — Я его брат. — Улыбается Феликс. — А ты? — Я? — Не понимает он и ловит такой же не понимающий взгляд на себе. Не понимают, почему он переспрашивает. Странно ведет себя заламывая пальцы. — Не знаю.. — Пожимает плечами Джисон и смотрит на Минхо. — Друг наверное.. — Наверное? — Теперь уже переспрашивает Феликс, пока Чан осматривает палату. — Эй, ты тут всю ночь просидел и говоришь наверное? Джисон снова пожимает плечами не убирая взгляда от Минхо не на секунду. Их наступившее молчание в палате прерывает доктор, что аккуратно входит и исследует глазами присутствующих. — Доброе утро. — Буднично здоровается доктор. Джисон теряется на секунду, а когда находит глазами часы, облегченно выдыхает. Семь утра. Раннее холодное утро. Голова разламывается. — Здравствуйте. — Подбегает Чан. — Что с Минхо? С ним же все будет в порядке? — Заваливает вопросами он. — Простите, но не каких лучших диагнозов на сегодня не наблюдается, у вашего друга довольно серьезное сотрясение и даже если он очнётся, боюсь, что из его жизни пропадет половина воспоминаний. — Проговаривает он и всех будто электрическим током ударяет. Джисон понимает, что его такого малозначительного человека, точно забудут. Просто..    ...вычеркнут из жизни. Из под ног пол уходит. В голову бьётся паника и тревога. Тело сковывает страх. Некто не знает, что говорить и как реагировать. Остаётся лишь тупо моргать и смотреть в пустоту таким же пустым взглядом. Что-же делать, когда все здесь абсолютно бесполезны. Беспомощны. Врачи говорят ждать.  просят терпеть. Спокойно сидеть и наблюдать. Как? Как, просто наблюдать, когда хочется снова заглянуть в эти глаза. Не вопрос, потому-что на него нет ответа. *** Минхо открывает глаза. Приподнимается и бьётся головой о какой-то выступ в стене. Потирая покрасневший ушиб он начинает осматривать помещение в котором проснулся от вечного сна. Голова жутко разрывается на части, тело одолевает холод. Противные мурашки, усыпают побледневшую кожу. Вставая с кровати он дотрагивается до стены, что оказывается до ужаса холодной. Когда глаза привыкают к темноте, он начинает озираться по сторонам, по тихоньку притягивая к себе панику. Место ему совершенно не знакомо. Каменные стены, такой же пол. Черный и бесконечный потолок. Сердце гулко бьёт в груди, кажется Минхо слышит то, как оно пытается выпрыгнуть. Тело скручивается от спазмов и судорог, но самое странное и пугающее для него оказывается..     ...совершенно не чувствует боли. Совсем. Не какой. От страха начинает кусать руки, бить себе звонкие пощечины. Звук оглушает, от страха немеют конечности. Боли нет. Кроме моральной. Дыхание сбитое, тяжёлое. «Я умер?» — Мелькает у него в голове мысль. Из-за рта вырывается громкий стон от резкой боли в сердце. А после снова тишина, наступает на глотку. Сердце отвечает на его вопрос. Только Минхо не понимает, его слов. Считает себя дураком, а сердце снова из-за всех сил бьётся о ребра, вырывая из глотки ели слышный рев. Снова не понимает. Снова получает удар, что оказывается самым сильным. Если сердце бьётся, значит он жив. Наконец то доходит. Наконец понимает. Минхо подходит к двери, легонько толкая её. Та раскрывается и он босиком топает по холодному каменному полу. Это бесконечная заподня. Ад. Ото всюду раздаются душераздирающие крики, от которых кровь в венах застывает. Хочется закрыть уши и бежать, но это не помогает. Закрывая уши, крики становиться громче, будто кто-то испытывает ужасные пытки возле него. Специально на его глазах. Минхо ускоряет шаг. Идёт в темноту. Босиком топает по неизвестности. Грызет свои щеки изнутри, чтобы случайно не закричать и не привлекать к себе внимание. В голове пляшет один единственный вопрос:      «Где я?» Но на него уже некто не отвечает. Не кидает намёки. А Минхо продолжает бежать, игнорируя пробирающий холод и сковывающий страх. Но тихий, ели слышный звук, его заставляет резко затормозить. Не шевелится. Не дышит. Слушает мелодию, что вскоре становится громче, словно кто-то приближается. И это не несёт за собой нечего хорошего. Минхо точно знает. Опасность. Шуршание где-то рядом заставляет вздрогнуть. Страх пробирается и начинает душить. Аккуратно начинает идти дальше, перебирая пальцами ног, холодный пол. Мелодия громче и громче. Крики на фоне заглушаются. Оглушает резкая нависшая тишина. Ослепляет свет, когда темнота перед ним рассеивается. Лицо обжигает огнем. — Здравствуй чужестранец. — Раздается голос, эхом разносящийся. Каменные стены подземелья застыли. Слышны по всюду крики ужаса и плач. Минхо дрожит всем телом и ногтями впивается в свою кожу. Взглядом смотрит на человека представшего перед ним в черной мантии, чей голос подобен грому. Хочется схватится за топор и покончить со всем отрубив себе голову. Сам себе палач. Безнаказанному страху, отрубит конечности, специально вернет себе чувство боли и только тогда, приложит острое лезвие топора к шее и возможно пройдет по вене. Чтобы наверняка. — Чужестранцев здесь не терпят. — Снова громовой голос. Волны от эхо бьют в уши. Крошат мозг. Отрезвляют разум. Туманят глаза. — Чужестранцы испытывают страданья, здешний бог желает ваших слез. — В голосе слышится усмешка и фигура в черном одеянии начинает медленно приближаться. — Где я? — Подавляя страх внутри спрашивает Минхо и пятиться назад. — Ты там, где тебя точно искать не будут, на территории того, кого не когда не обвинят. — Говорит и берет в руки скрипку. — Ты там, где священникам рубят руки, ты там где нет боли. — Ты кто? — Ужасно дрожащий голос выдает его. Выбивает из колеи и заставляет дрожать, как осиновый лист. — Скрипач. — Хмыкает он и останавливается. — Скрипач в аду. — Холодно, Минхо слышит звук бряканья цепей. — Скрипач в оковах. — Не шевелится. — Скрипач без лица. Минхо смотрит за силуэт и видит массивные и скрепляющие скрипача цепи, после всматривается пытаясь разглядеть черты лица, но нечего не находит. Безликий. Одинокий. «Это всего лишь страшный сон» — Думает Минхо, а скрипач зловещим голосом обрывает все надежды: — Не заблуждайся и не блуждай, это не сон и навряд ли ты увидишь здесь подобное. — Отвечает скрипач и уходит на свое место, берет смычок и играет тихую мелодию. Из темноты показывается другой силуэт. Минхо смотрит на его внешний вид. На нем тюремная одежда. Злобный оскал. Гниющие зубы. Седые волосы и состаренное лицо. От него воняет бензином и гнилью. Ужасно неприятно. — Эй чужестранец. — Окликает его мужчина, ядовито улыбаясь. — Отныне парень, ты душе своей изменщик, забудь кто-ты и не смей смотреть на дьявола. — Сказал тюремщик и ушел во тьму. Минхо не справился со страхом и бьющееся паникой. Закричал, что было мощи. Оборвал спокойную мелодию, скрипача. Разбудил всех демонов. Побудил их на страшные поступки. Обрубил все канаты к спокойной жизни. Разрезал тишину своим воем. Минхо закрывает глаза до белых бликов, когда чувствует, что его хватают и куда-то тащат. Раскрывает, когда ударяется спиной о стену. Его притащили обратно. В точку, которую он с ужасом покинул. Привели обратно. Кинули. Швырнули. Истерзали. — Ироды. — Плетется он. Минхо встаёт и подходит к зеркалу висящему на стене. Смотрит на свое отражение. Не верит, что смотрит в свои же глаза, а не в чьи-то другие. Не понимает, смотря на себя через зеркало. Это не он, моргает. Это не он сам на себя глазеет. Комната освещена лунным советом, но осмотрев помещения, Минхо не увидел не одного окна, в которое бы попадал этот свет. Против него встаёт его же сущность. Отражение в зеркале не слушается. — Чужестранцев здесь не любят. — Противно хрипит отражение. Минхо вздрагивает. Он дрожит. Обливается горькими слезами. Смотрит в глаза. Лихорадит душу. — Чужестранец. — Усмехается нечто или некто. Минхо запутался. — Боишься меня? — Интересуется и через секунду заливается смехом. — Всегда боишься тех, кого сам создал? — Сквозь смех спрашивает она. Минхо откровенно нечего не понимает. Не навидит свой тупой страх. Кусает губы. Дрожит и пялиться в широкую улыбку своего отражения. — Что происходит? — Подходя ближе спрашивает и вытирает слёзы. — Как я вообще здесь оказался? — Мы не в силах объяснять чужестранцам, их существования и появление в аду, они сами должны понять причину. — Серьезный тон, напоминает голос Чана. От этого становится ещё хуже. — Кто ты? Оно снова заливается смехом, что полностью пропитан желчью и ядом. — Я это ты. — Усмехается. — Нет..— Выдыхает Минхо. Из него будто выпустили весь воздух. Выдернули лёгкие, так же неожиданно, как и забрали из жизни. — Да. — Нет. — Не соглашается Минхо. — Ты меня не знаешь, ты всего лишь отражение!.. — Твое. — Бесстрастным голосом произносит. Темнота насмехается и закрывает обзор. Минхо тресестся и наступает себе же на глотку. Хватает зеркало со стены и заглядывает в глаза. — Говори, как от сюда выбраться, а иначе разобью! — Шипит он совершенно забыв о недавно переполняющем его страхе. — Родился неуда и умрёшь так же, Минхо. — Усмехается зеркало и в эту же секунду превращается в миллионы мелких частиц раскиданных на холодном полу. Минхо забирается на кровать и утыкается в колени пытаясь востоновить последние воспоминания. Наступает тишина, что прерывается лишь тихой мелодии  одинокого скрипача в оковах. — Ты перепутал роли, в этом проклятом театре теней. — Раздается шепот и вновь тишина глушит. На маленьком выступе в стене. Горит свеча. Пламя тихо дышит. Над ним сама смерть издевается. Полосует  сердце. Вырывает жизнь из груди. Удивляется, горячему сердцу и пожирает, даря себе наслаждение, а Минхо сгоняя на смерть. Шорох у дверей заставляет напрячься. В голове всплывают моменты. Взрыв. Могила. Драка с Чанбином. Холод. Ненависть. Тревога. Мост. Вода. Обманывается и падает в холодную пучину, неизвестности. — Я прыгнул? — Разрезает тишину он, шопотом. — Я.. покончил с собой? — И слёзы снова обжигают холодные щеки. Неужели сердце его обмануло.     ...предало Мелодия скрипки. Мелодия одинокого скрипача. Мелодия действует успокаивающе. Как луч в темном царстве. Минхо медленно сползает с кровати и выходит из комнаты. Озирается по сторонам. Топает босыми ногами не обращая внимания на крики, что просят спасения. — Эй ты скрипач безликий. — Грубо окликает Минхо того. — Чего тебе чужестранец? — Убирая от себя скрипку тяжело вздыхает скрипач. — Почему я здесь? — Хороший вопрос. — Усмехается и задумывается. — Потому-что родился неудачником. — Дает ответ и снова хватает скрипку. Опять. Снова эти слова, что крошат разум, окончательно. Минхо путается в мыслях. Нечего не понимает. Вспоминает белый яркий свет, что слепит глаза и несётся на него. Минхо чувствует резкую головную боль, а симфония скрипки становится громче и дополняется ужасным дьявольским смехом. Падает на колени. Поклоняется дьяволу. Склоняет голову. Принимает отсечение. — Здешний бог не любит чужестранцев. — Смеётся скрипач. — Здешний бог, отправляет на муки и страданья. — Будто пытается петь. — Он страшен в гневе и зол на весь свет. Ты не пытайся смотреть в безжалостные глаза, их не увидишь, их просто нет. — Замолчи! — Кричит Минхо хватаясь за уши от куда кровь хлещет. — Заткнись! Скрипач только громче играет, продолжая петь. — Здешний бог не одобрит твоего подарка, если это не твоя же собственная смерть. — Скрипка. Хриплый голос. Звуки пыток  разносятся ото всюду. — Здешний бог дьяволом зовется, но ангелом является. Его слезы заполнили планету, а руку полокать в крови. — Мелодия тише, голос громче. ..замолчи..замолчи..замолчи... — Считает концом, когда умирает, но возвращается, значит снова ражден. здешний бог..здешний дьявол..смерть Минхо хватает топор и кидает его в скрипача. Тот заливается смехом и падает. Цепи тоже хохочут, бренчат, стучат и смеются, топор обратно в Минхо кидают. Задевают. Он срывается и убегает обратно в комнату. Забегает и захлопывает дверь, а сам по ней стекает и ревёт навзрыд, утирая кровь на плече. Не знает, чего боится больше. Дьявола или того, что не чувствует боли. Скрипка снова разноситься красивой мелодией. Минхо затыкает уши не желая слушать. — Я умер.. — Вздыхает он прикрывая веки и чувствуя, как в нем искрами вспыхивают остатки жизни. — Прожил никчёмную жизнь и теперь расплачиваюсь за это в аду. — И засыпает, роняя голову на сбитые колени. *** Привычную тишину в больнице сменяет паника и ужас в глазах Джисона, страшно бледного Чана и шмыгающего носом Феликса. Приборы для поддержания жизни, прервали будничный разговор и знакомство в больничной палате. Запищали. Затархтели. Задребезжали. Несколько врачей быстро схватили умирающего Минхо и перевезли в операционную. — Что происходит? — Не понимает Чан. — Ваш друг перестал дышать. — Объясняет врач. Феликс уткнулся в твердую грудь Чана и стал ронять слёзы, а тот уткнулся в макушку и стал терять сознание. От страха и нервов. — С ним же все будет хорошо? — Оживляется окаменевший Джисон. — Скажите, он будет жить? — Мы не знаем, если он хочет, то обязательно будет, обязательно. Кивает. Осматривает. Поджимает губы и больше не услышав вопросов выходит из палаты. Если хочет, то обязательно будет. Обязательно. По другому и быть не может. Детские мечты обрываются. Заклинание не срабатывает..