Кошачий след на подоле луны

Маомао утомленно вздыхает, когда до нее доносятся слухи, что наложница Рифа, «Искусная подруга» все еще не поправляется. В своем положении она уже сделала все, что в ее силах – да и сейчас она находится при дворе Гекуё, и это было бы крайне неуважительно. Служанок Рифы Маомао встречала нечасто и очень этому рада – смесь высокомерия и презрения не делают их привлекательнее для общения в ее глазах. От таких взглядов можно и несварение словить. Маомао старается не думать о леди Рифе – ничего не поделать, всех спасти нельзя. Как бы ей этого не хотелось, это жизнь – и не ей выходить здесь вперед и пытаться играть главного героя. Ей и так хватает внимания надоедливой лисицы, которая каждый раз, когда появляется какая-либо мало-мальски сложная задача, бежит к ней и наигранно-умоляюще смотрит своими невозможными глазами. Только отсидеться так и не получается – внезапно Император, что решил навестить «Драгоценную подругу» и маленькую принцессу, не дает ей спокойно уйти после дегустации блюд для Гекуё на яд. На вкус Маомао у Императора слишком внимательный взгляд, под ним она ежится и мечтает уйти – рычать на него, как на пустоцвета-вертихвоста нельзя, да и не хочется. - Так это про тебя так много разговоров, травница, - прозвище звучит совершенно по-другому, когда это произносит другой человек. Маомао старается не задумываться об этом, а слушать, - Тогда у меня есть для тебя просьба. Если Император говорит «просьба», то это следует воспринимать только как приказ, от которого будет зависеть ее жизнь – Маомао напрягается. Сейчас ее невосприимчивость к «зелью», которое притупляет инстинкты и обоняние не играет ей на руку – Императору незачем прятать запах, он первый после Небес, и сейчас это давит даже её пассивную и обычно холодную вторую натуру. Немного неуютно, а следующие слова и вовсе припечатывают к месту. - Наложнице Рифе нездоровится. Прошу, осмотри ее. «Вылечи ее» Это звучит в уверенных серьезных словах – Императору даже не нужно их произносить, чтобы всем стало понятно, что на самом деле он имеет ввиду. Гекуё едва заметно хмурится, будто мимолетная тень прикрыла цветок – кажется, это не из-за того, что Император посылает ее служанку другой наложнице, но искренне беспокоясь за Маомао. Кажется, жизнь просто обожает ставить ее в безвыходные ситуации. И как-то странно, что рядом нет вездесущей лисицы. Непривычно без него уже. Хоть бы покрутился где-то рядом. Разумеется, ничего не получается – несмотря на то, что Маомао относится к этому делу со всей ответственностью. Она командует на кухне, выбирая самые простые блюда, смотрит за тем, чтобы не положили лишнего, что может раздражать желудок. И все ее усилия просто выбрасываются на землю – служанки Рифы встают стеной, смотрят так, словно Маомао принесла собственноручно приготовленный яд и собиралась его скормить их госпоже. Она стискивает зубы и повторяет все вновь, только для того, чтобы все случилось точно так же. Во главе двора Рифы тоже альфа – она выше, сильнее и куда более уверенна в каждом своем действии. Вероятно, даже не росла где-то между борделем и трущобами - даже на неприятный резкий запах тишь больше злится и активнее выгоняет Маомао. Если честно, у нее уже опускаются руки – никакие доводы до этих куриц просто не доходят, а от этого задания зависит ее жизнь. Ужасное чувство того, что сделать с этим она ничего не в силах. Если только не врываться силой, что уже вполне тянет на скандал. В итоге Рифа умрет, а за ней и Маомао. Ничего хорошего в дворце так и не происходит. - Проблемы? – бархатный голос звучит прямо около ее уха, заставляя ее подпрыгнуть на месте и зашипеть, оборачиваясь. Пустоцвет, свежий, как едва раскрывшийся бутон, раздражающе улыбается и нависает над ней, словно укутывая в свою тень. Если бы тут был кто-то на месте Маомао, то у него в голове явно осталась бы только одна мысль – она же замечает, что он своими широкими одеждами и узкими плечами прикрывает ее от любопытных взглядов. - Сами не видите, господин Джинши? – она понижает голос, чтобы никто не подслушал и не поднял очередной ненужный шум. Джинши кидает на нее донельзя коварный взгляд и резко наклоняется вперед – еще немного, и прижмется щекой к щеке. - Тогда пойдем в спальню? Маомао вздрагивает всем телом - не может она привыкнуть ко всем выходкам этой лисицы. Павлин же, в свою очередь, выпрямляется, его черты лица смягчаются, глаза блестят – он изящно разворачивается и с улыбкой разговаривает со ощерившимися служанками. Маомао, даже не видя их, представляет, что они плавятся и тают – кажется, кто-то даже упал в обморок. - Страшные существа эти омеги, - Маомао не может удержаться от издевки – Джинши поворачивается к ней, все еще в образе, с влажными блестящими глазами и призывной улыбкой, и озорно подмигивает. Действительно, какая страшная сила. Рифа куда более истощена, чем предполагала Маомао – но глотать может. Только её мертвенная бледность кажется безумно неестественной – и, не смотря на предупреждающее ворчание сзади, Маомао проводит пальцами по щеке Рифы кончиками пальцев. Проклятый яд остается на ее руке и Маомао чувствует, что что-то внутри щелкает и срывается. У нее внутри все кипит и пылает, но движения холодны и выверены. Маомао не помнит, когда в последний раз испытывала подобную ярость – по большей части, сейчас она себя вообще не помнит. За макияж отвечает та самая главная альфа – сейчас она не кажется Маомао сильной. Сейчас Маомао бьет ее наотмашь и тащит за собой – откуда только силы взялись. (Маомао не осознает, но сам воздух вокруг нее удушает, атмосфера давит – остальные служанки забились в угол, боятся даже вдохнуть лишний раз, альфа под ее рукой обмякает в ужасе, не сопротивляясь. Только Джинши стоит на своем месте, не показывая ни малейшего испуга – лишь смотрит внимательно.) - Порадовала?! Порадовала женщину отравой, от которой умер ее сын! – Маомао рычит, не обращая внимание на то, что девушка у ее ног задыхается в рыданиях. Навредить омеге, особенно больной – для столь верной альфы это леденящий ужас, все ее даже заглушенные инстинкты сейчас воют от горя, разрывая ее на части. Она сейчас вся в ядовитой пудре, но не замечает этого – Маомао тоже тяжело дышит, не в силах справится с неожиданно разошедшимися эмоциями. Мягкий сладкий запах окутывает ее, как теплая вода, баюкает, уговаривает, упрашивает убрать клыки – ласковый бархатный голос слышится за спиной. - Страшные существа эти альфы. *** Джинши любит следовать за травницей в любой ситуации – а особенно, когда его брат внезапно решает поучаствовать в жизни гарема. Ему непонятно, почему Император внезапно решает отправить Маомао в чужой двор – и он чувствует неясную обиду. Но Рифе нужна помощь – служанки закрыли ее словно стеной, скалясь на всех вокруг, не позволяя подходить «чужим», словно каждый только и мечтает, чтобы их сиятельная госпожа простилась с землей. Лишь приказ Императора может немного ослабить их защиту. Или зовущая мечтательная улыбка одного пустоцвета. Маомао нервничает – воздух вокруг нее тяжелый и густой, а на лице застыло угрюмое выражение. Джинши пускает в ход все, что умеет, смотрит ласково, молча зовет за собой, что-то обещает – служанки Рифы тают. Маомао смотрит на него сердито и язвит – здесь уже тихо тает сам Джинши, тихо и незаметно. Джинши рад тому, что его присутствие здесь оказалось необходимо – иначе бы он никогда не понял, в чем дело. И не увидел, как Маомао выглядит в ярости. Кажется, она либо не пьет настой, либо он на нее не действует – в своей холодной ярости Маомао пугает всех служанок, её запах становится донельзя острым и резким. Когда она рычит, во рту сверкают выскочившие клыки – омеги за спиной Джинши вскрикивают и вжимаются в угол, стараясь быть от альфы как можно дальше, но не имея дозволения выйти. Джинши не чувствует ничего из этого – он наоборот, старается быть ближе. Будто бы что-то в нем говорит ему, что вреда ему не будет. Главная служанка уже рыдает на полу, но Маомао не успокаивается, продолжает рычать - «пустоцвет» подходит сзади и приобнимает альфу за плечи, кутая ее в его собственный запах. Он урчит и напевает, мысленно уговаривая Маомао успокоится – если она продолжит, то кто-нибудь подумает что-либо нехорошее. Маомао моргает раз, второй и, наконец, бьет его по рукам – значит, пришла в себя. - Иди умойся, - обращается она к рыдающей альфе у ее ног. Ее голос все еще холодный и грубый – она кидает на притихших девушек строгий взгляд, и они застывают, как мыши перед змеей, - А вы вымойте здесь все. Хватит уже этой отравы. Все служанки Рифы кидаются на выход, подальше от Маомао и поскорее за всем, чем можно отчистить комнату их возлюбленной госпожи. Альфа следует за ними, ее глаза пусты, а от гордости остались лишь клочки. Джинши вздыхает – травница поворачивается к нему и дергает за мантию. - Это тоже срочно сними и постирай, - она даже не удосужилась обратится к нему вежливо и подобающе его статусу. Джинши кивает и глубоко внутри счастливо вздыхает, словно его в детстве погладили по голове. У нее длинные и красивые клыки – Джинши кончиками пальцев потирает шею.